И действительно, шагах в пяти от двери в тот самый коридор, Гарольд остановился и пару раз стукнул палочкой по какому-то неприметному кирпичу. В стене образовалась выемка, в которой, собственно, Поттер и прятал некоторые "полезные вещички", которые он предпочитал держать под рукой на всякий случай. Шкатулка Малфоя там оказалась совершенно случайно, чего не скажешь об анемоне. Дело в том, что ближе к лету частота "позвякиваний" этого растения увеличилась, и держать его в спальне стало просто невозможно. А для того, чтобы хоть как-то его заткнуть, нужно какое-то особое заклинание, которого никто не знал, и искать его было всем лень. Поэтому Гарри просто засунул анемон в этот небольшой тайничок, поскольку выкидывать подарок собственной матери — это несколько... х-мм... нецелесообразно. Вот и оказалось, что растеньице пригодилось.

Квиррел, дождавшись согласного кивка мальчика, приоткрыл дверь к Пушку, куда шагнул Поттер, мгновенно распахнув шкатулку и локтем прижав к себе анемон.

Огромная трехголовая псина сладко зевнула. Все три пары глаз сонно осмотрели вошедшего и, не найдя в нем никакой для себя угрозы, сомкнулись.

— Он уснул, сэр, — через пару секунд Гарри обернулся к преподавателю.

— Оставь все это здесь, чтобы наш трехголовый страж ненароком не проснулся.

Сам же Квиррел накладывал на дверь оповещающие чары.

— Admonitorium! — профессор завершил создание оповещающих чар косым взмахом волшебной палочки и повернулся к пристально за ним наблюдавшему Гарри. — Теперь мы можем идти дальше. Открывай люк — посмотрим, какой сюрприз нам преподнесла мадам Спраут.

— Lumos! Там, по-моему, что-то шевелится. Лианы какие-то.

— Еще не хватало. Похоже, это... направь палочку чуть ниже... похоже, это Дьявольские силки. Удобнее всего их будет сжечь, но тогда они минут через десять снова отрастут, а времени, чтобы выкапывать и уничтожать их корень, нет.

— Ну, тогда ладно... Via Inglis!

Волна огня, сорвавшаяся с волшебной палочки слизеринца, обрушилась на разросшееся внизу растение.

— Оно, вроде, выгорело, — пробормотал Гарри, вглядываясь в освещенную всполохами догорающего пламени пещеру.

— Тогда спускаемся. Прыгать придется не очень высоко.

Через пару секунд они оба спрыгнули вниз. Дым постепенно сам собой рассеивался, и потихоньку из углов пещеры к ним потянулись новые лианы.

— Так, идем в следующий зал, пока тут все опять не заполнило это растение.

Где-то наверху всхрапывал Пушок, подергивая во сне лапами и крутясь с боку на бок.

— Ну-с, а это что? — Квиррел замер перед аркой в следующий зал. — Похоже на творение Флитвика. Посмотрим, что тут можно сделать.

— Там дверь впереди, наверное, нужно найти способ открыть ее. И под потолком... под потолком летают зачарованные ключи. Похоже, надо поймать нужный ключ и с его помощью открыть дверь.

— Ну и какой же нам нужен? Искать придется слишком долго, предлагаю поступить гораздо проще: поколдовать над самой дверью.

Преподаватель ЗоТИ начал с самых простых отпирающих заклятий, но уже минут через пять был вынужден использовать какое-то непонятное длинное заклятие, с упоминанием какого-то Блазеара. Тем не менее, ничего не помогало.

— Кажется, дверь зачарована от магического воздействия, — с сомнением произнес Гарри.

— Тогда поступим иначе, — пробормотал Квиррел и нацелил палочку на медленно "плывущий" под потолком рой ключей. — Necessarius clavis!

Один из ключей вспыхнул голубоватым светом.

— Ну, вот, теперь все проще. Accio!

Через секунду ключ был в руках профессора. Но вместо того, чтобы подойти к двери и открыть замок на ней, Квиррел замешкался.

— Что-то случилось, сэр? — спросил Гарольд.

— Мои оповещающие заклятия засекли присутствие посторонних.

Поттер напрягся. Это не могли быть Рон и Драко: он их предупредил, чтобы они появились не раньше чем через пятнадцать минут после получения "сообщения". Тогда кто же это? Неужели Джереми?

— Сэр, возможно, это мой брат, — заметил мальчик.

— Джереми Поттер?

— Да, насколько я знаю, ему тоже известно, что именно охраняет Пушок, так что он, наверное, тоже захотел завладеть камнем.

— Что ж, тогда мы устроим ему небольшой сюрприз. Идем в следующий зал, Гарри.

Впереди их ожидала очередная полоса препятствий, на этот раз, созданная МакГонагалл.

— Итак, гигантская шахматная доска. Как предсказуемо, — перед тем как покинуть зал с ключами, Квиррел снова наложил на двери оповещающие чары. — Ты, кажется, говорил, что интересуешься трансфигурацией...

— Да, и примерно могу определить, что за чары наложены на эти каменные статуи. Оживляющее заклятие. Оно очень сложно в исполнении и относится к Высшей Трансфигурации. К сожалению, я о нем только читал и контрзаклятия к нему не знаю, да и вряд ли у меня хватило бы сил его исполнить... но вовсе необязательно ломиться в запертую дверь. Я мог бы обойти чары профессора МакГонагалл.

— Что ж, тогда попробуй.... А твой брат, между прочим, уже вошел в Зал Ключей, — в голосе преподавателя послышалась нервозность.

— Значит, у меня есть еще минуты две-три. Сэр, помните, на матче по квиддичу вы применили заклятие подчинения неодушевленного предмета? Его можно использовать и сейчас?

— Alternatio regimentum!

По залу прокатился низкий гул. Каменные фигуры заворочались: белый офицер перебросил меч из одной руки в другую, белый же король поправил свою мантию, недовольно всхрапнул конь под одним из всадников.

— Так, ну и напоследок... Nullus Passus. Теперь главное, чтобы на шахматную доску первым вошел Джереми.

— Первым?

— Вместе с ним точно отправились его друзья. Но они нам не страшны, сэр, а наложенное мной заклинание пропускает только первых трех магов. Так что двое его друзей останутся на этой шахматной доске и не смогут никуда сдвинуться.

— Отлично, тогда подождем твоего брата.

Через некоторое время дверь Зала Ключей распахнулась, и на шахматную доску почти влетели трое: Джереми Поттер, Терри Робертс и Дэви Маркс. Все шахматные фигуры шарахнулись от них в стороны. Они даже толком удивиться не успели, когда Робертс и Маркс буквально приросли ногами к полу на месте двух центральных пешек.

— Что происходит? — воскликнул "Гриффиндорский Крыс", наблюдая, как за ним смыкается ряд каменных фигур, а его друзья не могут сдвинуться с места.

Гарольд ухмыльнулся. Впрочем, братец его лица все равно не видел: слизеринец, по совету того же Квиррела, надел капюшон.

Сам же профессор в мгновение ока обездвижил гриффиндорца.

— Ты нам пригодишься позже, — произнес Квиррел, левитируя вслед за собой Джереми. — Сейчас нам нужно идти дальше.

Гарри тем временем перевел дух. Так, теперь эту шахматную доску Рон пройдет без сучка и без задоринки, тем более, он оставил своему другу некоторые подсказки. Да и Робертс с Марксом лишними не будут...

— ...Ну же, Гарри, хватит спать! Вторые сутки тут валяешься, совесть иметь надо!

Неожиданно для себя, Поттер открыл глаза. И тут же снова их закрыл, поскольку отвык от бьющего в лицо снопа яркого солнечного света.

— Проснулся-таки, герой. А мы уж думали — все...

— Типун тебе на язык, Малфой, и еще кое-куда ради разнообразия, — сипло выговорил Гарольд.

— Ну вот, раз язвить может, значит, живой.

— Да уж придется тут ожить... — слизеринец сел. — Я так понимаю, мы все в Больничном крыле находимся?

— Ага, — Малфой, у которого была забинтована рука, кивнул. — Говорю сразу: все живы, никто не помер, кроме Квиррела...

— А туда ему и дорога, — хором закончили все трое.

— Вот и замечательно. Так, а теперь рассказывай немедленно, как это ты умудрился так хитро обдурить нашего бывшего преподавателя?

Поттер с усмешкой посмотрел на друзей и начал свой рассказ.

— ...В общем, как только Квиррел обездвижил Крыса, мы, левитируя его, отправились в следующий зал. Там нас ждал тролль.

— Да, мы мимо него проходили. Чем это вы ему так крепко по голове дали? — прервал его Рон.

— Вообще-то, он сам об стенку приложился головой.

— Сам?

— Ну, не совсем. Квиррел мне сказал, что у него была какая-то особенная способность управлять троллями... да он и вам об этом потом сообщил.

— То есть, ты хочешь сказать, что он вот так вот приказал троллю подойти к стене и что есть силы удариться об нее головой?

— Похоже, что так. Он что-то такое непонятное говорил... я не разобрал.

— А что было дальше?

— Снейп с его логической задачкой. Вы-то ее прошли, чего спрашиваете?

— А вдруг вы как-то по-хитрому опять поступили? Я же тебе рассказывал, что за светопреставление мы устроили с ключами.

— Не беспокойся, Рон, ничего хитрого. А что касается того, почему у вас потом был полный флакончик жидкости — на комнату наложены особые хронотические чары. Ну, дальше, как вы уже поняли, было зеркало Еиналеж.

— Жалко только, — Уизли грустно вздохнул, — что камень у нас добыть не получилось.

— У вас нет, а у меня все получилось, — самодовольно заметил Гарри. — Давайте сюда мою мантию.

— Она, вроде, где-то здесь была... дырки на ней домовики залатали и повесили на стул... ага, вот. Держи.

— Сам держи. Произнеси "отрицающее" заклятие.

— Ну?

— Видишь, карман появился?

Малфой, выхватив из рук своего рыжеволосого товарища мантию, мгновенно извлек из кармашка алый полупрозрачный камень.

— Это и есть...

— Цыц! Живо засунь обратно! Сюда кто-то идет!

Дверь в Больничное крыло, находившаяся чуть наискось от койки, на которой расположились слизеринцы, тихонько приоткрылась. Гермиона Грэйнджер, предварительно оглядев помещение на предмет наличия кого-то из старших, быстро вошла.

— Гарри! — радостно воскликнула она. — Ты уже пришел в себя!

Девочка кинулась обнимать слегка удивленного от такого проявления чувств слизеринца.

— Э-мм... Гермиона... ты меня сейчас придушишь, можно немного сбавить эмоции? — осторожно поинтересовался Гарольд.

— Ой, да, извини, конечно, — смущенная гриффиндорка мгновенно отскочила в сторону.

— Ну, а ты сама... как? Все нормально?

— Да, я еще позавчера в себя пришла: меня просто камнем задело.

— Да, я помню, — поморщился Поттер. — Слушай, я тут ребятам свой поход с Квиррелом дорассказываю, ты, если хочешь, можешь присоединиться. Я о том, что сначала было, тебе потом расскажу.

— Ну, я, собственно, начало слышала, — Гермиона смутилась еще сильнее.

— М-да, оказывается, долго общаться с нашей Блэйз Забини просто опасно, — съязвил Драко.

— В смысле? Блэйз-то причем?

— Она все два дня из Больничного крыла буквально не вылезала, — давясь от смеха, сообщил Рон. — Тут же ее Дракусик в коме валялся — у него после этого "драконьего щита" полное магическое истощение было. Всем Хогвартсом его в сознание приводили. Да мы, в принципе, все тут по той же причине несколько дней провели — слишком уж большая была магическая нагрузка. Рановато нам было, конечно, с Квиррелом сражаться, ой как рановато... Ну, в общем, тут все время крутилась Блэйз с ее жаждой засунуть свой носик во все возможные щели и услышать то, что ее напрочь не касается.

— Между прочим, меня все то, что рассказал Гарри, касается напрямую, — заметила Гермиона. — Я только одного не услышала, что ты ответил Рону на его слова о том, что у нас, мол, не получилось камень добыть?

— Сказал, что лопухи вы все, — фыркнул Гарри. — И вообще, Джерри-то где?

— Видишь, еще через койку все ширмой отгорожено? Там сейчас твой братец дрыхнет, будь он неладен, — Малфой-младший презрительно хмыкнул. — Ты бы слышал, как тут твои родители вчера орали друг на друга, когда вас навестить приехали... я после этого зрелища вообще удивляюсь, как Поттер-мэнор еще стоит на своем месте, а не взорвался к Мерлиновой бабушке!

— Да, вот такая вот у меня семья.

Гермиона Грэйнджер, все это время нервно кусавшая губы, наконец произнесла:

— Мне, наверное, опять перед вами извиняться придется, мальчики. Вы все-таки правы были.

— Да ну, ерунда, — улыбнулся Рон, правда, из-за небольшого шрама на щеке улыбка вышла немного кривоватой.

— Нет, не ерунда! Я до сих пор не понимаю, почему Джереми так поступил? Почему он, как самый последний трус, попытался бежать? И даже вам помочь не пытался? Такое поведение недостойно гриффиндорца!

— Грэйнджер, а мы ведь слизеринцы, если ты до сих пор не в курсе, хоть и ведем себя тоже слегка несоответственно факультету. И вообще несоответственно... всему.

— Да какая разница? Он же Темного Лорда в детстве победил, он должен быть...

— Ну, про Волан-де-Морта в свете последних событий вообще черт надвое сказал, да и потом, с чего ты взяла, что раз он в один годик что-то там сделал, так должен быть истинным светочем магии? — нахмурился Гарольд. — По-моему, тут одно с другим вообще никак не связано.

— Знаете что... — прервал их спор Рональд Уизли. — Я, вообще, конечно, рад, что у тебя, Грэйнджер, глаза раскрылись на происходящее, но, может, Гарри нам дорасскажет, что там они с Квиррелом у зеркала Еиналеж делали?

— Ладно, ладно, если вам так интересно...

...В центре зала, в который они вошли, левитируя за собой обездвиженного Джереми Поттера, стояло огромное зеркало. Гарри его сразу узнал, вспомнив свои рождественские похождения. Еиналеж. Вот только что оно здесь делает? Неужели оно и есть последний уровень защиты, который, похоже, должен был устанавливать сам Альбус Дамблдор? Странно.

— Что это за зеркало? — удивленно спросил Квиррел, снимая левитирующие чары с Крыса.

— Еиналеж. Слышали о нем?

— Нет, а это какой-то защитный артефакт?

— Ну, я бы не сказал, — мальчик задумался. — Оно показывает то, что хочет увидеть человек.

— Тогда очень странно, что оно здесь находится. Посмотри, что с ним можно сделать. Я слышал, что Дамблдор в юности специализировался на трансфигурации, так что в твоих силах выяснить, что за чары он наложил. А я пока попытаюсь просканировать помещение, вдруг здесь есть какой-то скрытый тайник, а это зеркало поставлено для отвода глаз?

Гарри готов был признаться самому себе, что такой вариант развития событий ему был по душе: очень уж не хотелось возиться с этим зеркалом, тем более что ему надо поберечь силы для сражения с Квиррелом и... Волан-де-Мортом. А это сражение непременно состоится.

Слизеринец подошел к зеркалу. Сейчас его интересовало только одно: какую защиту наложил директор Хогвартса, как ее снять, и как при том завладеть камнем так, чтобы Квиррел этого не заметил. Сначала поверхность Еиналеж продолжала отражать повернувшегося к мальчику спиной профессора, но затем картина изменилась: сам Гарри, вместе с Роном и Драко, стояли лицом к какому-то полуразрушенному замку. Все трое были гораздо старше, года на три-четыре. Сказать, что слизеринец удивился, значит, ничего не сказать. А как же то, что говорил Дамблдор? О том, что счастливые люди, мол, в Еиналеж увидят только собственное отражение, ну, и вся остальная его старческая болтовня? Вот это новости. Видимо, его лимит такого нестойкого душевного состояния, как полное благодушие, себя исчерпал.