Мальчик указал в сторону двух авроров-новичков, которые еще пару минут назад тут распоряжались. Те вжали головы в плечи. Грюм что-то буркнул про дисциплинарное взыскание двум ротозеям и снова вперил оба своих глаза, и настоящий, и магический, в мальчиков.

— Что здесь происходит? — произнес он. — И не пытайтесь отвертеться, я вас троих прекрасно знаю и ваши выходки в течение прошлого года тоже! Ну, живо отвечайте!

— Это не я, — сразу сообщил Гарри.

— И не я, — вторил ему Малфой.

А Рон вообще сделал глупое-преглупое лицо и невинно захлопал глазами, мол, с меня тем более нечего спрашивать.

Все три мальчика избрали единственно верную тактику поведения в такой ситуации: достать всех, а самим, несмотря на предостережения престарелого аврора, отвертеться.

— Тогда кто барьер заблокировал? — взвыл Грюм.

— Ну, дядя Аластор, это все-таки не мы, — Грозного Глаза всего перекосило. — Мы же еще маленькие — нам сил не хватит.

— А кто два месяца назад... — старый аврор начал тихо звереть и едва удержался, чтобы не сболтнуть про Философский камень, о героической эпопее с участием которого знало не так уж и много народу.

— Так это же Джереми! — в один голос воскликнули слизеринцы.

Грозный Глаз явно намеревался что-то добавить, что-то, судя по его садистскому выражению лица, очень неприятное, но Гарольд тихонько произнес:

— Хотите, я папу с мамой вызову, они подтвердят? Ведь не важно, что у них последний день отпуска, они ради нас с Джереми что угодно сделают.

С каждым словом авроры и министерские работники, среди которых оказались два невыразимца, начинали суетиться все сильнее. Причем мало кто сомневался в способности Поттера-младшего выдернуть родителей с отдыха, поскольку для большинства присутствующих на платформе, с тонкостями дела не ознакомленных, Поттеры были идеальной семьей, где все друг за друга были готовы держаться до последнего. У всех же ознакомленных с вышеперечисленными делами, фактор "ускорения" был несколько иным: они прекрасно знали, на что способен Джеймс Поттер, который хочет нормально отдохнуть с любимым сыном, пускай и последний день. А так же всем без исключения был известен буйный нрав Лили Поттер, которая порядок навести могла где угодно, за исключением, почему-то, собственной семьи.

Хотя, конечно, может быть, вся соль была не в этом, а в том, что на платформу одновременно прибыли и Малфои-старшие, и все семейство Уизли, за исключением Билла и Чарли, пребывавших в отъезде. Люциус тут же начал требовать что-то у Аластора Грюма, причем оба были явно не в восторге от того, что встретились. А еще на них двоих наседали мистер и миссис Уизли, похоже, что-то начавшие объяснять.... В общем, про трех мальчиков все благополучно забыли.

— Вижу, тактика борьбы с Грюмом у вас уже отработана, — хмыкнул Драко.

— Ага, главное — вовремя родителей упомянуть, — заметил Поттер-младший. — А еще, чтобы твой отец появился. Тогда все будет в полном порядке.

Аврорское столпотворение понемногу переходило в натуральное родительское собрание из-за того, что Грозный Глаз начал разговор на свою любимую тему: про неправильное воспитание младших Поттера и Уизли и, как следствие, их "ненормальность". Мерлинова борода, лучше бы он этого не делал!

— Знаете, почему Волан-де-Морт в свое время почти захватил Британию? — вдруг произнес Рональд, вслушивающийся в реплику какого-то аврора о том, как надо правильно воспитывать подростков.

— Ну? — вяло отозвался Драко, который уже не знал, куда себя деть от заботливой Нарциссы, начавшей перепроверять содержимое его чемодана: вдруг дорогой отпрыск что-нибудь забыл?

— Потому что каждую боевую операцию авроры превращают в истинный базар.

Вскоре, как предсказывал Гарри, на платформу пожаловал Альбус Дамблдор. И то ли уважение к старому волшебнику, то ли врожденный такт, то ли окрик самого же Дамблдора — что-то заставило всех замолчать. Дальше, подстрекаемые вкрадчивой речью того же директора Хогвартса, все начали развивать бурную деятельность. Через полчаса такой деятельности, Альбус махнул рукой и решил сам разобраться, что же случилось с барьером.

* * *

Хогвартс-Экспресс отошел от платформы с опозданием на два часа: пока наконец разобрались, что с барьером (как и предсказывал Рон, оказалось, что хитрый домашний эльф не только антиаппарационные чары наложил, но и снял чары пятого измерения, связывающие Кинг-Кросс с платформой девять и три четверти), пока успокаивали толпу волшебников, пока новую сеть заклятий накладывали... Студенты старших курсов, наконец-то попавшие в поезд, первокурсники, которые за все утро чуть ли не до истерики перенервничали, радовались этому событию, как манне небесной. А машинист, получивший-таки приказ от самого Министра Магии, гнал, как сумасшедший, чтобы хоть как-то успеть по графику.

В одном из купе третьего вагона, негласно объявленного слизеринским, долгожданному отбытию поезда не радовался никто, поскольку Слизеринское Трио после множественных моральных потрясений мирно отсыпалось. И спасибо стоит сказать Грюму, который своего добился и прямо-таки допрос устроил трем второкурсникам. Более или менее проснулись они только к вечеру, когда за окном уже стемнело, и скоро должны были уже прибыть в Хогвартс.

— Я этому Добби голову откручу. Самолично, — сквозь дрему пробормотал Драко Малфой.

— А что же ты его тогда своему отцу не сдал? — с верхней полки появилась голова Рона.

— Так он же точно прибьет эльфа. Жалко же его. Ты чего, Уизел?

Рональд смутился, а Малфой тем временем продолжил:

— Это все равно, что пойти к Грюму и сказать, что мы заныкали осколки Еиналеж и Философский камень у гоблинов, да еще и вещественные доказательства предъявим, а с ними этот дневник.... Кстати, о дневнике, Поттер, доставай его из сумки — будем разбираться.

— Предположим, насчет Грозного Глаза ты слегка не прав. Меня отец к нему пару раз на "суд праведный" сдавал, так что я знаю, что это такое. А дневник сейчас достану...

Дневник, повинуясь взмаху волшебной палочки, сам вылетел из сумки и опустился на небольшой столик у окна.

— Вперед, — лениво пробормотал Гарольд, собираясь досыпать дальше, но уснуть ему не дали громкие возмущенные крики из клетки с кейнерилом.

— Поттер, угомони свою птаху, — Драко начал по новой перелистывать дневник, еще раз его проглядывая на предмет записей.

Темноволосый слизеринец, прошипев что-то неразборчивое в адрес друга, достал из багажного отделения клетку с питомцем. Ворон каркал и бесновался в клетке.

— Ты что, хочешь на улицу? Ненормальный, тебя же ветром снесет! — произнес Гарри, глядя своему птицу в глаза.

Ракшас с ним не согласился и заголосил пуще прежнего.

— Совсем он после этого Египта у меня распоясался...

— Птенец тебе под стать, Поттер.

— И без сопливых солнце светит, — "ласково" ответил брюнет и снова глянул на птицу. — Ну, открыть тебе окно? Если крылья переломаешь — я не виноват.

Кейнерил в подтверждение своих намерений клюнул хозяина в руку.

— Вот ведь гад... ну, ладно, как хочешь...

Слизеринец открыл окно купе и буквально вытряхнул туда ворона, которого действительно сразу же снесло потоком ветра. Но потом настырное магическое пернатое, противно каркая, нагнало вагон своего хозяина, и, вякнув ему что-то по-своему, по-птичьи, вроде того, чтобы он не беспокоился, куда-то унеслось.

— Ну и животные у меня...

— А как там, кстати, змей твой поживает?

— Дрыхнет сутками. Скоро, кстати, кожу менять собирается.

— Кожу менять будет? — сверху снова показался Рональд Уизли вместе со справочником по зельям.

— Тебе выдам кусочек, так и быть. Малфой, чего с дневником возишься?

— Думаю. Дай-ка перо и чернила.

В дверь постучали. Так же, как и в прошлую поездку на поезде, Рон, бурча, начал снимать с двери заглушающие и запирающие чары.

— Тыквенные печенья, лакричные палочки, лимонные дольки, — продекламировала заглянувшая к ним женщина. — Что-нибудь будете брать, молодые люди?

Малфой-младший аж подскочил от неожиданности и судорожно начал прятать дневник Тома Риддла.

В этот раз почетная должность закупщика провизии выпала Рону, которого, ведомый истинно аристократическим голодом, вместе с мешочком галеонов вытолкал в коридор блондин. Поэтому пока его друзья расчищали стол от кусков пергамента и птичьих перьев, Уизли выбирал им "обед".

— Все? — поинтересовался Драко у входящего Рональда.

— Угу, держи, вечно голодный ужас подземелий. Рассказывай давай, что ты тут с дневником этим накопал.

— Погоди, кое-что проверить хочу...

Малфой, наугад открыв дневник, обмакнул в чернильницу перо и насколько это возможно ровно написал: "Драко Малфой, Рональд Уизли и Гарри Поттер".

Не успели высохнуть чернила, как надпись исчезла, впитавшись в бумагу.

— Ого! — выдохнул Рон, уставившись на лист. — Ничего себе!

Через несколько секунд вместо прошлой надписи появилась другая, сделанная четким, ровным почерком:

"Здравствуйте, Драко, Рон и Гарри. Мое имя — Том Риддл".

Теперь над дневником навис и Поттер, на ходу дожевывающий шоколадную лягушку.

— Пиши, что знаем, — скомандовал он. — Спроси, что это за книженция такая.

"Что это за дневник? На него наложена оживляющая магия?"

Ответ пришел чуть позже. Так, что если бы это был реальный собеседник, можно было бы сказать, что у него от неожиданности произошла заминка.

"Не совсем так. А вы, похоже, волшебники?"

"Да. Мы второкурсники школы Хогвартс".

"Хогвартс? На момент создания этого дневника я сам в ней учусь. На седьмом курсе. Скажите, какой сейчас год?"

"Девяносто второй".

"Надо же почти пятьдесят лет прошло.... Наверное, многое изменилось. Кто сейчас занимает пост директора школы?"

"Альбус Дамблдор. А кто был в ваше время?", — спешно написал Малфой, не дожидаясь реакции друзей на письмо Тома, за что сразу же получил подзатыльник от Рональда.

"Армандо Диппет. Дамблдора я знаю: в наше время он преподавал трансфигурацию".

— Еще бы он нашего директора не знал! Если уж этот Риддл учился пятьдесят лет назад, победу Дамблдора над Грин-де-Вальдом он застал. Только вот я не знал, что он еще и преподавателем был... тем более, трансфигурации... — покачал головой Гарольд.

Написанное, не дожидаясь ответа, втянулось в страницу. Выступили новые слова:

"Где вы нашли этот дневник?", — Риддл, похоже, решил, что лирическое вступление окончено.

"В хранилище вещественных доказательств Аврориата", — любопытство Малфоя опять пересилило здравый смысл.

"Вы имеете туда доступ?"

"Нет, просто этот дневник они за ненадобностью передали отцу Гарри Поттера, а мы у него из стола и стянули", — Драко писал с максимально возможной скоростью, брызжа чернилами во все стороны.

"Странно... что там мог делать мой дневник?"

"Его нашли у некоей Беллатрис Лестранж".

Рон и Гарри оттащили в сторону Малфоя-младшего и сами сели писать:

"А почему ты спрашиваешь?".

"Почерк изменился. Кто из вас троих пишет теперь?"

"Гарри Поттер. Так почему ты спросил?"

"Просто я ожидал, что он будет находиться в другом месте.... Скажем, в семейном хранилище моей семьи, как какая-нибудь безделушка, доставшаяся нынешним Риддлам в наследство".

"Судя по написанному, ты уверен, что не дожил до этого момента... тьфу... ну, в общем, ты понял, что я имею ввиду".

"Такие как я редко доживают до старости", — уклончиво ответил Риддл.

— Ну, кто у нас редко до старости доживает? Узники Азкабана, Темные Маги... еще варианты? — Малфой, отстраненный от писанины, вовсю занимался мыслительной деятельностью. — Если уж человек в семнадцать-восемнадцать лет точно знает, что до старости он не доживет, то точно какой-нибудь некромант или что-то вроде того.

— Это все, конечно, так, — задумчиво пробормотал Рон. — Вот только Мерлин его знает, правду ли говорит... пишет он нам здесь?

— Узнаем, — отмахнулся Гарри. — Ладно, была не была! Примем версию о том, что он Темный маг.

"Ты хочешь сказать, что увлекаешься Темными искусствами?"

Ответа не было долго. Том Риддл, наверное, раздумывал, стоит ли делиться этим с его новоприобретенными собеседниками.

"Да мы ими, в некотором роде, увлекаемся", — не выдержал наконец Драко, вырвав из рук Поттера перо.

— Отличную фразочку выдал... — прокомментировал Уизли.

— А что делать, если вы тут сидите и ушами хлопаете? — огрызнулся Малфой.

"Правда?"

"Да".

"Что же именно вы изучаете?"

"Боевую магию, Древнюю магию, защитные чары", — писал Рон.

"Необычный круг интересов. Тем не менее, очень хорошо сбалансированный. Вам кто-то подсказал выбрать именно такие направления?"

"Нет, все так само по себе сложилось. А чем интересуешься ты?"

"Всем тем же понемногу. Приятно встретить коллег, если можно так выразиться. Если позволите, я хотел бы узнать... что вам известно по этим направлениям, чтобы знать, какой информацией с вами можно поделиться, а что вам уже без надобности".

— И здесь экзаменатор нашелся! — фыркнул Поттер. — Ладно, пиши, пусть спрашивает.

"Пожалуйста. Как именно ты хочешь это узнать?"

"Просто задать несколько вопросов. Например, какое существует наиболее сильное щитовое заклинание?"

— Очень смешно! — фыркнул Драко. — Их же просто уйма!

"Драко просит уточнить какой-нибудь признак этих чар, поскольку, как он выражается, их слишком много".

"Много? Ну, я бы так не сказал. Тем не менее, я поясню: их связывают с Сердцем Тьмы".

— Вот это уже что-то, — пробурчал Малфой, в раздумьях прикусывая губу. — Так, вроде помню... пиши, Уизел, Omnia... Хотя нет, фигушки, он ведь при произношении сразу сработает, такая уж специфическая особенность. А на него у меня столько сил уйдет, что вам в Хогвартс придется в компании с моим трупом ехать. Давай-ка я сам напишу.

— Ну, ничего себе, заклинаньице! Ты только часть произнес, а тут в купе уже такой поток магии пошел...

Малфой-младший, ухмыльнувшись, написал на странице дневника: "Omnia generalis negatio". По всему вагону пошло дребезжание стекол. Мальчики переглянулись.

— М-да, со старыми боевыми чарами времен Троянской войны лучше не шутить, — подытожил Рон. — И не смотри на меня так, Малфи, я это заклинание тоже знаю. По долгу службы.

Поезд начал сбрасывать скорость. Машинист (тот самый бородатый дяденька) по вагонам объявил о том, что Хогвартс-Экспресс подходит к Хогсмиду. Малфой, глянув на еще не впитавшуюся в лист надпись и быстро чиркнув, что они, мол, сейчас очень заняты и писать больше не могут, спрятал дневник во внутренний карман мантии.

Еще через пятнадцать минут Хогвартс-Экспресс остановился, и толпа учеников высыпала на платформу. Где-то в первых рядах Гарольд разглядел кучку гриффиндорцев, а вместе с ними и Гермиону, что-то объяснявшую группе новичков-первокурсников.