— Мы 'Союзмультфильму' предложили для сериала немного осовремененную концепцию магии, — пояснил Серов. — Взяли за основу теорию товарища Козырева, о подпитке энергией из высшего измерения. В общем, эти лошадки называют магией обычное электричество, магнетизм, гравитацию, и не только называют, но и рассчитывают их действие по уравнениям и формулам. Но так как их мир отличается от нашего, всё же другое измерение, то и физические законы там действуют немного по-другому.У них есть простая, электромагнитная магия, и более сложная, психологическая, а высшая форма магии, которую осваивают главные персонажи — это магия дружбы, умение дружить и уживаться с друзьями. Очень важные навыки для социализации в обществе.

— Нормально придумали, — улыбнулся Никита Сергеевич. — Ладно, запускайте в показ, да меня предупредить не забудьте, я с внуками посмотрю.

#Обновление 08.04.2018

23. Реформы образования.

К оглавлению

Начиная с 1954 г система образования в СССР качественно перестраивалась. Этот процесс шёл постепенно, и Первому секретарю приходилось периодически сдерживать и направлять чрезмерно ретивых 'реформаторов'.

Реформа началась в 1954 г, с отмены платы за обучение, и изменении схемы раздельного обучения мальчиков и девочек. Такие уроки, как труд/домоводство и физкультура так или иначе приходилось проводить раздельно, хотя спортзал физически был один, ученики разных полов во время урока не общались. Исследования показали, что при раздельном обучении дети меньше отвлекаются друг на друга, особенно — в старших классах. Поэтому приняли схему, когда мальчики и девочки из параллельных классов объединялись во время уроков математики, русского языка, физики, химии, и других точных наук. Такие уроки, как рисование, литература, география, музыка, оставили совместными, чтобы в классе оставалось необходимое 'ощущение единства'. В результате социализация даже улучшилась за счёт постоянных контактов с учениками из параллельных классов, хотя учителя первое время путались с двумя журналами (АИ). Потом привыкли.

Начиная ещё с 30-х, коллектив талантливых математиков: Лев Генрихович Шнирельман, Лазарь Аронович Люстерник, Григорий Михайлович Фихтенгольц, Павел Сергеевич Александров, Николай Фёдорович Четверухин, Сергей Львович Соболев, Александр Яковлевич Хинчин, Иван Матвеевич Виноградов, Андрей Николаевич Колмогоров, Николай Иванович Мусхелишвили, Виктор Дмитриевич Купрадзе, Александр Осипович Гельфонд, Бенцион Израилевич Сегал начали 'продавливать' изменения в школьной математической программе.

Будучи очень способными математиками, они совершенно не знали школы, не имели опыта обучения детей, не знали детской психологии. Поэтому проблема повышения 'уровня' математического образования казалась им простой, а методы преподавания, которые они предлагали, не вызывали сомнений. Они были самоуверенны и пренебрежительно относились к предостережениям опытных педагогов.

Основа аргументации 'реформаторов' была проста: 'Самой категорической необходимостью является введение в школьные программы оснований анализа бесконечно малых'. Реформаторы утверждали: 'Если мы хотим довести научно-культурный уровень рабочего и колхозника до уровня работников инженерно-технического труда, то как же мы можем спокойно смотреть на отсутствие в математических школьных программах того, что составляет собой математическую основу всей современной техники?' Приводили ещё один, политический аргумент: 'школа должна готовить молодежь к труду и обороне советского государства'. При этом на вопрос о том, как после введения в школьную программу оснований анализа бесконечно малых повысится готовность советской молодёжи к 'труду и обороне', реформаторы ответить не могли, зато, как было принято в 30-х, с апломбом обвиняли оппонентов в 'контрреволюционной демагогии'.

На декабрьской сессии группы математики АН СССР 1936 г была создана комиссия учёных, (т.н. 'Группа-36') в которую входили Г.М. Фихтенгольц, Л.А. Люстерник, а также Лев Абрамович Тумаркин, Борис Николаевич Делоне, Феликс Рувимович Гантмахер, Владимир Абрамович Тартаковский, Александр Осипович Гельфонд и ещё несколько математиков, которая требовала 'коренной реорганизации постановки преподавания математики в начальной и средней школе'. В резолюции, принятой на основании докладов Г.М. Фихтенгольца и Л.Г. Шнирельмана, было обращено внимание на 'неудовлетворительность учебных планов и программ, полную непригодность некоторых стабильных учебников и многочисленные недостатки остальных'.

Показная идеология реформаторов базировалась на двух необоснованных и невнятно сформулированных постулатах. Во-первых, необходимо повысить 'идейный уровень' преподавания математики, во-вторых, привести содержание обучения 'в соответствие с требованиями науки и жизни'. Никто из них не уточнял, что значит 'идейный'? Какая вообще 'идейность' может быть в математике? Что значит 'уровень'? Что значит 'повысить'? И почему 'необходимо' повышать 'требования', которые 'выставляли' школе наука и жизнь, какие именно требования, и каким образом 'выставляли'? Никто из 'реформаторов' на эти вопросы ни разу не ответил. Но от имени мифической 'математической общественности' агрессивно утверждалось: 'необходимо!'.

С 1939 г публичным идеологом математической реформы стал известный математик А.Я. Хинчин. Он публиковал многочисленные программные статьи в журнале 'Математика в школе', в которых рассуждал о 'неудовлетворительности действующих программ', провозглашая их 'порочность': 'Программы страдают оторванностью от жизни'. Эта 'оторванность', по мнению реформаторов заключалась в том, что 'программы должны быть построены так, чтобы идеи переменной величины и функциональной зависимости как можно ранее усваивались учащимися, становясь основным стержнем всего школьного курса математики'. После этого будет 'восстановлена связь программ с жизнью'?

Понятия переменной величины и функции в школьном курсе тогда присутствовали. В учебнике Киселёва изучались линейная, квадратичная, показательная и логарифмическая функции. Но реформаторы 'Группы 36' требовали, чтобы они стали 'стержнем' и 'как можно ранее'.

Главной проблемой школы был объявлен 'недостаточный научный уровень подавляющего большинства нашего учительства'. Для искоренения сего 'порока' предлагалась комплексная система мероприятий: 'создание новых учебников и методических руководств, пропаганда и разъяснение новых программ, переподготовка, методическая и научная, значительной части учительства, перестройка подготовки учительских кадров'. На вид, для неспециалистов, всё выглядело вполне здраво и разумно. В духе времени, реформаторы заявляли о 'горячем желании наших учительских масс поднять математическое преподавание в школах до уровня, достойного великих культурных и народнохозяйственных задач третьей сталинской пятилетки'.

Методы и приёмы реформаторов 1930-х гг. выглядят сейчас открыто демагогическими: отсутствие серьёзного обоснования своих идей, декларативность целей и алогичность доводов, игнорирование аргументов и предостережений оппонентов, агрессивный тон и унижение несогласных, пренебрежение результатами практического опыта, использование авторитетных социальных организаций — АН СССР, Московское математическое общество. Эти же методы они использовали в дальнейшем.

Своей целью 'реформаторы' ставили убрать мешающие им кадры Наркомпроса. Вторая — заменить учебники. Обеих целей в 30-х достичь не удалось, потому что нарком просвещения Андрей Сергеевич Бубнов не подпускал их близко к школе.

'В качестве временной меры' они взялись исправлять 'недостатки' использовавшихся на тот момент учебников А.П. Киселёва. В 1938 г. Глаголев 'переделал' геометрию, в 1940 г. Хинчин — арифметику. 'Передельщики' руководствовались 'научным' принципом, сформулированном Хинчиным: 'Каждый учебник должен представлять собой единое, логически систематизированное целое'. Таким образом, психологическая систематика, ориентированная на понимание, должна быть заменена логической, противоречащей детскому пониманию.

По отзывам учителей: 'С первых же дней работы в школе оказалось, что пользоваться переработанным учебником очень трудно'

Активности реформаторов несколько помешала война, но процесс реформ она не остановила. В 1943 г. была создана Академия педагогических наук (АПН) РСФСР. Среди её членов-учредителей почему-то сразу оказались два математика-реформатора — А.Я. Хинчин и В.Л. Гончаров. Они взяли под контроль методику и стали готовить нужные им для реформы кадры 'научно апробированных' методистов. В 1945 г. на первых официальных выборах в АПН приняты были ещё три математика-реформатора — П.С. Александров, Н.Ф. Четверухин, А.И. Маркушевич. Ни один из них ни дня не работал в школе, не знал педагогики, и внезапно они стали академиками педагогических наук.

Задача 'математического развития' была абстрактно сформулирована Г.М. Фихтенгольцем еще в 1936 г. А.И. Маркушевич подсказал академикам педагогики путь решения поставленной задачи — 'математическое развитие' на основе 'обобщающих идей, принципов, понятий, от общего к частному. В результате дальнейшей 'научной' разработки академия выдала два инновационных метода обучения — 'по системе Занкова' и 'по системе Давыдова'. По рекомендациям Хинчина появилась новая высоконаучная методика. Учителям, соглашавшимся применять эту 'методику', делали прибавку к зарплате.

Александр Яковлевич Хинчин умер в 1959 году, и основным проводником реформаторских идей после него стал Алексей Иванович Маркушевич.

Атака на школьную программу велась сразу по нескольким направлениям — дискредитация используемых учебников А.П. Киселёва, широкая пропаганда установок предстоящей реформы и формирование в обществе убежденности в ее неизбежной необходимости, 'научное' обоснование установок будущей реформы и подготовка заинтересованных в ней кадров, замена 'устаревших' программ новыми, отвечающими 'требованиям жизни', создание новых учебников. Цель была поставлена перед АПН в докладе 1949 г., в нём было намечено, в каком направлении следует вести перестройку программы. 'Направление' состояло в максимальном усечении традиционного материала ради высвобождения места для высшей математики. В частности, курс арифметики должен был заканчиваться в 5-м классе, а весь 10-й класс отводился на аналитическую геометрию, анализ и теорию вероятностей.

В 1956 г. учебники Киселёва для неполной средней школы были заменены 'пробными', но пока ещё не 'реформаторскими'. Новые учебники и задачники готовили пока ещё классические методисты И.Н. Шевченко, А.Н. Барсуков, Н.Н. Никитин, С.И. Новосёлов. Это, отчасти, смягчило противодействие, которое оказывали эти и многие другие опытные учителя и методисты идеям реформаторов.

Именно с 1956 г., с момента 'изгнания' учебников Киселёва, началось снижение качества знаний школьников. В министерство стали поступать 'жалобы вузов на недостатки знаний поступающих'. Этот факт отметил сам А.И. Маркушевич, к тому времени зам. министра образования, выступая на совещании-семинаре учителей в декабре 1961 г. Но он, как всегда, искажал суть дела: жалобы учителей на заметное, сравнительно с прошлыми годами, снижение качества знаний, подавалось им как 'отдельные недостатки' новой, ещё не до конца отработанной программы. (См. https://almavest.ru/ru/node/1256)

Об этом же писал в своей статье 1956 года ('О положении в средней школе' http://ideaidealy.nsuem.ru/nauchnoe-nasledie/o-polozhenii-v-srednej-shkole/print) биолог и философ, профессор Александр Александрович Любищев, отмечая на многих примерах, что снижение общего уровня образования началось ещё с 1949 г, не только по математике, но комплексно по всем предметам.

Никита Сергеевич сам не имел возможности оценить ситуацию. Ему доложил о проблеме академик Мстислав Всеволодович Келдыш, проследив её по присланной подборке информации, где нашлись несколько статей на тему школьного образования и короткий файлик с перечнем неудачных реформ.

Келдыш, сам будучи математиком, оценил ситуацию со всей серьёзностью, и попытался объяснить её Первому секретарю:

— Товарищи во главе с Маркушевичем предлагают ввести в школьную программу элементы высшей математики, и сделать это как можно раньше. Ну, и когда? В начальной школе? Когда дети и чисел ещё не знают? Это значит, что складывавшийся на протяжении столетия курс школьной математики должен быть разрушен и заменен курсом, заново придуманным.

— А что, действительно есть в этом такая насущная необходимость? — уточнил Хрущёв.

— По моему мнению — нет, — ответил Келдыш. — Товарищи мотивируют это необходимостью строго логичного научного изложения материала. Я мог бы понять такой мотив, если бы речь шла о выступлениях на научном конгрессе. Но в школе? Чтобы оценить строгость логики доказательства, надо сначала эту логику изучить и научиться применять. Но не в четвёртом же классе?

— Я, по-моему, ещё в 1958 году товарищу Афанасенко не рекомендовал менять учебники без крайней необходимости, — напомнил Хрущёв. (АИ, см. гл. 03-01). — Есть же учебник математики... Кто там его автор?

— Учебник Киселёва, — подсказал Келдыш. — Но замена на 'переходные' учебники была в 1956 году.

— Вы сами, как математик, как учебник Киселёва оцениваете? — спросил Первый секретарь.

— Очень удачный. Содержит всё необходимое, и хорошо, понятно изложен. Сейчас пришли новые учебники, там всё намного сложнее для детского понимания. Такие учебники, способны полностью уничтожить не только интерес к математике, но и к точным наукам вообще.

— Шнирельман, я вижу, умер ещё до войны, а Хинчин и Фихтенгольц — совсем недавно.

— У них хватает последователей, — ответил академик.

— И какие аргументы приводят товарищи... — Хрущёв заглянул в записку академика, — товарищи Маркушевич, Люстерник и прочие?

— Они заявляют, что учебник Киселёва 'устарел', — пояснил Келдыш. — Что за чушь? Как может устареть школьный курс математики или геометрии?

— Его можно дополнить, при необходимости, но зачем менять то, что работает? — добавил Хрущёв, ещё раз перечитывая записку. — Гм...

Он снял телефонную трубку, набрал номер Серова:

— Иван Александрович, выясни для меня один вопросик. Вот тут Мстислав Всеволодович у меня, по вопросу школьной программы по математике. Оказывается, у нас ещё с 30-х некие товарищи, — он прочитал по записке, — Шнирельман, Хинчин, Фихтенгольц пропихивали, а их последователи — Маркушевич, Люстерник, Сегал, Гантмахер, Тартаковский продолжают пропихивать новые учебники математики. Можешь узнать, по какому учебнику учат математику в Израиле?

— Прямо сейчас не отвечу, но выясню, — ответил Серов.

Продолжение истории последовало через несколько дней. На этот раз вместе с президентом Академии наук к Никите Сергеевичу пришёл с докладом и председатель КГБ.