— Чарли, я начинаю волноваться, — пожаловалось чудовище.
Хеллборн медленно и осторожно положил правую руку на кобуру. Они просто идеально подражали однажды услышанным человеческим голосам. А избыток правильных предложений и в самом деле мог ввести в заблуждение. Казалось, только разумное существо способно так говорить! "Обычные" маленькие попугаи с других материков этим в подметки не годились. Во все смыслах.
— Чарли, только не делай глупостей, — посоветовал титанис.
Джеймс изо всех сил потянул за рукоятку револьвера. Клапан кобуры отлетел с треском.
— Нет-нет-нет! — заверещало чудовище и бросилось вперед.
БРАНГ! Первая пуля угодила ему прямо в белую грудку, но он даже не затормозил. БРАНГ! Мимо! У 577-го калибра слишком сильная отдача. Человек упал на правое колено и обхватил револьвер двумя руками. БРАНГ! Точно в левую ногу!!! Попугай как будто споткнулся на полном ходу, упал и покатился по ступенькам вниз, издавая дикие вопли. Докатившись почти до самого Хеллборна, он принялся тормозить клювом, но лейтенант не дал ему опомниться. БРАНГ! — в голову, почти в упор. БРАНГ! — еще раз. ЩЕЛК! ЩЕЛК! Джеймс вскочил на ноги и отступил назад, с трудом сохранив равновесие. Запрыгали по ступенькам стрелянные гильзы. Дрожащая левая рука отыскала в кармане запасную обойму и поспешно вставила ее в барабан. Затвор закрылся, щелкнул взведенный курок.
Титанис Валлери неподвижно лежал на ступеньках и не двигался. Кажется, готов. С такой разбитой головой не живут даже демоны преисподней. Но дополнительная осторожность не помешает. Тщательный прицел... БРАНГ! — в стороны брызнуло еще немного мозгов и каменной крошки.
Джеймс Хеллборн медленно досчитал в уме до десяти. Глубоко вздохнул. Потом еще раз. Аккуратно вернул револьвер в кобуру.
— Ты дохлая безголовая курица, — сказал он. — а я человек. Я человек и настоящий альбионец. Это моя страна — и я здесь хозяин. Потому что я лучше тебя. Я ЛУЧШЕ ВСЕХ! Я САМЫЙ ЛУЧШИЙ!!!
Потом он снова вздохнул и посчитал до десяти.
Какая жалость. Несколько недель назад это могло стать сенсацией. Первые полосы газет и все такое. Но не сегодня. А в самое ближайшее время до этого и вовсе никому не будет дела. Надо будет только выполнить гражданский долг и позвонить в полицию с ближайшего телефона. Или ему повезет — и он снова наткнется на тот самый патруль. Потом этим займутся егеря. Они уберут труп и внимательно обследуют окрестности — вдруг в зарослях бродят еще несколько потерянных детенышей...
* * *
Вернувшись домой, Джеймс устроился в кабинете и тщательно занавесил окна. Разложил на столе бумаге и фотографии.
Итак.
Начнем с начала.
Будем исходить из того, что профессор говорил чистую правду. "Розеттский камень" существовал, он был настоящий. И фотографии тоже подлинные.
Нет, старик не мог обмануть его. Он видел "Монетку", он дотрагивался до нее. Быть может, его обманули? Подсунули фальшивку? Черта с два! Профессор раскусил бы подделку в два счета.
Камень исчез. Когда? Вчера, позавчера, десять дней назад — неизвестно.
"Кто убийца?" Неправильный вопрос, хотя ответ на него известен. Убийцу зовут Джеймс Хеллборн. А вот как зовут вора?
Кто его украл? Свои, враги, предатели — подозреваются все.
Подведение предварительных итогов можно считать завершенным.
Продолжим завтра с утра. Джеймс набросал небольшой список. С этим человеком надо немедленно встретиться. За этим — установить слежку. У этого придется попросить помощи — без раскрытия деталей, разумеется. А этого надо срочно разыскать.
А теперь спать, немедленно спать.
Утром в его дверь постучали.
На тропинке перед домом тарахтел армейский квадроцикл. Сержант ВМФ с грустным и усталым лицом копался в полупустой полевой сумке.
— Лейтенант Джеймс Хеллборн-джуниор, сэр?
— Совершенно верно.
— Распишитесь здесь, пожалуйста.
Хеллборн разорвал предложенный пакет и одним взглядом проглотил четыре строчки. "Строго секретно... желтый сигнал... предписывается... немедленно... круглая печать".
— У вас еще много адресов, сержант? — поинтересовался Джеймс.
— Вы были последним в списке, сэр, — попробовал улыбнуться курьер.
Разумеется, ведь сердитая коммандер Хиггинс внесла его в список только позавчера.
— То есть я могу вернуться с вами в порт?
— Разумеется, сэр.
— Спасибо, сержант. Подождите буквально минуту, я только захвачу свой чемоданчик.
Глава 4. Западный ветер, отвратная погода.
Джеймс Хеллборн не пропустил самое интересное. Когда он выходил из лифта, глазам его представилась прелюдия к скучному и весьма нелюбимому им действию — всеобщему построению. Мужчины и женщины в разноцветной форме — парадной, "кабинетной", полевой и рабочей — толпились вдоль всего причала, а офицеры и старшины пытались навести среди них некое подобие порядка. Другие строились прямо на палубах или броне своих кораблей — если размеры палубы такое позволяли. Хеллборн задумался — стоит ли искать свой корабль или же лучше отсидеться в одном из офисов. Прежде чем Джеймс нашел решение, где-то высоко над головой, чуть ли не под самым потолком Пещеры, ожили репродукторы.
— Внимание, всем внимание. Говорит гросс-адмирал Уэллинг. Леди и джентельмены, сегодня общего построения не будет. Всем смотреть на Восточную Стенку. Повторяю, всем смотреть на Восточную Стенку. Спасибо за внимание.
Едва голос по ту сторону репродукторов замолчал, как у Западной Стенки лязгнули створки гигантского прожектора. Тем временем солдаты и моряки, заполонившие причал, принялись устраиваться поудобнее. Кто-то садился на ближайший ящик или контейнер, кто-то оседлал орудийную башню своего корабля; но многие остались стоять. Хеллборн пожал плечами, поставил на бетон свой чемоданчик и повернулся направо. Лампы и фонари, освещавшие Пещеру, принялись постепенно гаснуть. А на Восточной Стене загорелся огромный — метров 60 на 30 — экран.
Это была новинка, впервые ее опробовали в прошлом году, на один из национальных праздников. Моряки остались довольны, но включали проектор нечасто, чтобы не отвлекать персонал от работы.
На экране появилась традиционная "девятка в кружочке", затем восьмерка, семерка и так далее. Потом загорелись большие буквы "ЗА ЧТО МЫ СРАЖАЕМСЯ". Без вопросительного знака. Через несколько секунд текст медленно сполз к нижнему краю экрана и оставался там до самого конца фильма. Из динамиков потекла какая-то незнакомая Хеллборну печальная симфония.
В первых кадрах показали Фрэнсисберг с высоты птичьего полета — или с высоты полета дирижабля. Потом на экране появились пирамидальные домики и древние замки, памятник отцам-основателям; и еще один групповой памятник; отдельные памятники Дрейка, Рэйли и других альбионских героев; мемориал жертвам Маклина; бесконечные ряды тепличных плантаций, зеленая граница джунглей; пирамиды — Вторая, Четвертая, Пятая... А вот и другие оазисы — Лизбетсвилль с его Аркой Победы и пирамидами Круглого Стола; Скоттенбург, в центре которого гордо возвышается Ось Земли; снежные скалы Нового Дувра; а вот одно из многочисленных горячих озер — и невероятный, прекрасный, кипящий гейзер, чьи брызги достают до самых облаков. А вот и бесконечная ледяная пустыня, и бредущий через нее караван. Стайка пингвинов у кромки льда, в небе кружатся поморники, на берег выползает морской леопард. Вот снова джунгли, и целая семейка неуклюжих броненосцев, ползущая по своим делам...
"Нет, это уже перебор, — заметил Хеллборн. — Они бы еще титаниса показали".
Он почти угадал — в следующем кадре появилась большая серая саблезубая кошка, вылизывающая своего детеныша.
"Точно, перебор", — подумал Джеймс. Но так думали далеко не все. Некоторые зрители в толпе всхлипывали — и не только девушки из тыловых служб.
Затем показались люди. Сотни людей, сотни лиц, сменяющих друг друга, мужчины, женщины, дети. Граждане Альбиона на городских улицах, у станков, на гелиевой вышке, на тепличной ферме, на борту китобойного крейсера...
В последнем кадре показали знаменитую "космическую" фотографию Альбиона, переданную с борта стратостата "Альбион-1" за несколько секунд до того, как связь была потеряна. Буквы "ЗА ЧТО МЫ СРАЖАЕМСЯ" снова переместились в центр экрана. А через несколько секунд экран погас.
— Это все, леди и джентельмены, — добавил голос по ту сторону динамиков. — Возвращайтесь на свои посты. Да хранит вас бог.
Джеймс Хеллборн подобрал свой чемоданчик и принялся протискиваться через толпу.
— Отличное решение, — услышал он краешком уха. — Видит бог, это гораздо лучше, чем длинные скучные речи. Хотя наш гросс-адмирал мог бы толкнуть зажигательную речь...
— Одна картинка стоит тысячи слов, — сказал кто-то в ответ, и Хеллборн при всем желании не мог с ним не согласиться. — И музыка классная, даже лучше национального гимна...
Были и другие голоса.
— Что же теперь будет...
— Кто бы мог подумать...
— Когда это все закончится...
— Когда? Еще ничего толком не началось...
Несмотря на широко распахнутые уши, самого интересного и важного Хеллборн так и не услышал. Ну что ж, раз на раз не приходится.
Пока Джеймс добирался до 11-го причала, толпа успела рассеяться. "Королева Матильда" стояла на том же самом месте, где он оставил ее позавчера. Бортовые люки были распахнуты, и на его глазах несколько последних моряков, только что смотревших фильм, исчезли в недрах корабля. Хеллборн собирался последовать за ними, но вынужден был отказаться от своих планов. На нижней ступеньке трапа сидели двое офицеров в рабочей форме и преграждали ему путь. Кто подумал "курили"? Нет, они выпивали. Разумеется, не алкоголь. Какой-то парообразный напиток из термосов.
— Доброе утро, господа, — вежливо поздоровался Хеллборн, после чего на него обратили внимание.
Один из офицеров, лейтенант второго класса, на первый взгляд был чуть младше его. Не только по званию, но и по возрасту. Другой, с нашивками суб-коммандера на рабочем комбинезоне, чуть старше. И они были плакатными альбионцами.
— Желаете подняться на борт, лейтенант? — поинтересовался старший. Его голосом можно было глушить пингвинов, и Джеймс уловил в нем знакомые нотки.
— Так точно, сэр. Лейтенант первого класса Джеймс Хеллборн, новый офицер связи "Королевы Матильды".
— Этого не может быть, — убежденно заявил коммандер. — На самом деле, это я офицер связи.
— Прошу прощения, сэр, — смешался Хеллборн. — Я хотел сказать — "младший офицер связи".
— Давно не были на флоте, Джеймс? — заметил коммандер. — Мотались по сухим местам? У нас говорят "второй офицер".
— Я запомню, сэр, — кивнул Хеллборн.
— Но мы до сих пор не представились, — спохватился собеседник. — Суб-коммандер Роберт Соренсен, офицер связи. Да-да-да, я родственник маршала...
"Вот откуда этот знакомый голос!"
-...троюродный племянник, если я правильно помню, мы даже не на каждом семейном торжестве встречаемся, а иногда дядя Фредди даже не здоровается со мной, у него этих племянников... Молодой человек справа по борту — лейтенант Реджинальд Беллоди, второй оружейный офицер.
"Беллоди? Громкая фамилия. 1811-й, наполеоновские моряки, пожелавшие остаться на новой родине... Но судя по внешности, от итальянских предков ничего не осталось, кроме фамилии. Типичный альбионец".
— Привет, — сказал Беллоди. — Можно просто "Реджи".
Офицеры обменялись рукопожатиями.
— Правило номер один... — продолжал Соренсен.
"Нет, только не это!!!"
-...когда мы не на посту, никаких "сэров". Мы одна большая дружная семья, называем друг друга по именам и обращаемся на "ты". Кроме капитана, конечно.
"Ну, это еще куда ни шло".
— Добро пожаловать на борт. Твоя служба на этом корабле начинается очень удачно, поскольку ты сразу познакомился с непосредственным начальником и соседом по каюте, — суб-коммандер кивнул на младшего товарища. — Должен сказать, это хороший корабль, пусть даже он является ублюдком "молодой школы".
— Но-но, полегче! — вспыхнул Беллоди.
"Все-таки от итальянцев что-то осталось".
— В другой раз, Реджи, — скучным голосом отвечал Соренсен. Ну, здесь все ясно, понял Хеллборн. Лейтенант Беллоди и суб-коммандер Соренсен уже неоднократно спорили о недостатках и преимуществах "молодой школы". Надо будет запомнить. На всякий случай. Работа разведчика заключается в том числе и в запоминании мелких и на первый взгляд незначительных фактов.
— Присаживайся, — предложил первый офицер связи.
Хеллборн оглянулся по сторонам, поставил свой чемоданчик на причал и уселся на него.
— Хочешь чаю? — спросил Соренсен. — У меня еще один термос есть. Настоящий "Дракенсберг".
— Спасибо, — кивнул Хеллборн, принимая угощение. — Мы никуда не торопимся?
— Юноша, у нас образцовый корабль, — суб-коммандер был сама оскорбленная невинность. — Все подготовительные работы закончены еще вчера. Все системы проверены по пять-шесть раз, и проверять их еще раз — только портить. Все припасы и запчасти погружены. Не знаю, где ты служил раньше — успеешь рассказать — но у нас никто не носится как угорелый в последнюю минуту. Всё готово, все готовы, и мы можем выйти в море в любой момент.
— Тогда чего мы ждем? — поинтересовался Хеллборн.
— Только капитана. Он должен вернуться с брифинга у КомФлота.
— Между прочим, — спохватился Джеймс, — а за что мы сражаемся?!
Нет, не спохватился. Он просто не торопился задавать этот вопрос.
— Как, — удивился Соренсен, — ты до сих пор ничего не знаешь?
— У меня дома даже радио нет, — признался Хеллборн. — Курьер, вручивший мне "восьмой приказ", толком ничего не знал.
— Этой ночью истерлинги разбомбили Манилу, — сообщил Беллоди. — В мелкую пыль. Десятки тысяч погибших, по самым скромным подсчетам.
— А мы здесь причем? — изобразил удивление Хеллборн.
— В порту гостили наши корабли, в городе находилось наше консульство, — уточнил Соренсен. — Очень много погибших. Наши собираются заявить протест.
— А мы сыграем роль этого протеста, — подхватил Беллоди. — Потому что...
— "...Man-of-War is the best ambassador", — понимающе кивнул Джеймс.
— Аминь, — отозвались хором его новые коллеги.
— Так что, война? — продолжил Джеймс.
— Войну пока объявили только корейцы, — пожал плечами Соренсен. — Конечно, в Маниле стояли не только наши корабли. Британцы, португальцы, французы, может быть даже халистанцы и американцы... Наверняка, сейчас половина МИДов планеты бомбит другую половину каблограммами. Возможно, капитан принесет свежие новости. Всю более-менее достоверную информацию мы тебе уже изложили. Тебя интересуют слухи, Джеймс?
— Да, — кивнул Хеллборн. Потому что другой непременный элемент работы разведчика — внимательное изучение и анализ слухов.
— Истерлинги не только Манилу разбомбили, но и Сингапур, Гонконг, Шанхай и Цейлон, а также высадили десанты в Южном Китае, Кохинчине, Бирме и Японии, — поведал Соренсен.
— А в Японии почему?! — почти искренне удивился Джеймс.
