— Нет, ты, наверное, ошибся — это сделали пятьдесят лет назад, — прервала его девочка, но, поняв, что сболтнула что-то лишнее, быстро добавила: — Хотя, скорее всего, неправа именно я.

— Так вот, того, кто ее открыл тогда, упекли в Азкабан...

— Да нет же! Его просто из школы исключили! — Джинни вскочила со скамьи. — Это был Хагрид!

— Хагрид? Откуда ты знаешь? Ты, к тому же, с ним, вроде бы не особенно знакома... — неприятно ухмыльнувшись, спросил Гарольд.

— Я... так просто... слышала...

— И от кого?

Гриффиндорку передернуло, и вдруг в ней что-то изменилось. Мальчики сумели заметить эту перемену только благодаря тому, что постоянно за ней наблюдали.

— Я читала старые газетные подшивки, — тон Джинни был спокойным и уверенным, а ее неумелые попытки изображать из себя Блэйз стали ни с того ни сего наредкость убедительны. — Кстати, еще я точно узнала, что в тот раз убили одну из грязнокровок...

Рон и Гарри переглянулись.

— Спорим, и в этот раз кого-нибудь убьют? Было бы неплохо, если бы на это раз жертвой стала Грэйнджер!

— Вообще-то, до сих пор еще никого не убили, — заметил побледневший Рон. Ему не надо было быть эмпатом, чтобы понять — с Джинни что-то не так. — Даже филчеву кошку. Я ее, между прочим, лично воскресил.

— А у тебя еще осталось зелье из корня мандрагоры? — словно бы ненароком обронила девочка.

— Ты же знаешь, что нет! Его все-то малюсенькая скляночка была... — Уизли поздно спохватился и попытался исправить положение: — Но я легко могу сварить еще — я же врожденный алхимик.

— А как же ингредиенты? — невинно поинтересовалась Джинни.

— Их достать легче легк... — на этот раз пинок под столом получил уже Рональд. — В общем.... Кстати, а в газетах случаем не говорилось, кто выяснил о том, что Тайную Комнату открыл именно Хагрид?

— Это был Том Риддл.

Поттер поцокал языком. Судя по виду, ему явно не давала покоя какая-то мысль.

— Джи.... То есть, Блэйз, ты никуда не опаздываешь? — поинтересовался он, мельком глянув на часы и на медленно начавшие приобретать рыжий оттенок волосы лже-слизеринки.

— Ах, да, — девочка взмахнула рукой, словно бы отгоняя назойливую муху. — Мне действительно нужно идти...

Несколько минут спустя, удостоверившись, что она ушла, Рон спросил:

— Ну, и что ты думаешь по этому поводу?

— Черта с два это был Хагрид.

— Да я не про это. Ты заметил, как себя странно вела Джинни?

— Я заметил, как ты на нее сначала наложил заклятие "Lingua", а потом оно вдруг перестало действовать.

— Это она его сняла!

— Рон, глупостей не говори. Ты сам, наверное, его толком наложить не сумел — оно же, все-таки, не к "низшим" чарам относится.

— Слушай, я уверен, что...

— Да-да, я с тобой согласен, действительно что-то с ней произошло, но если мы не можем определить, что именно, может, стоит лучше обсудить то, о чем мы имеем хоть какое-то представление?

Уизли недовольно передернул плечами.

— Ты, Рон, между прочим, тоже хорош! Сидишь и преспокойно все ей выбалтываешь.

— Кто бы говорил! — фыркнул Рональд в ответ. — "Уж лучше Наследником быть мне"! Умник!

— Единственное, что меня действительно беспокоит — так это упоминание о Томе Риддле, — вздохнул Поттер, благополучно пропуская реплику друга мимо ушей. — Помнишь, он сам говорил, что учился пятьдесят лет назад? Теперь выясняется, что он еще и участвовал в "закрытии" Тайной Комнаты. Мне все это совершенно не нравится.

— Ну, предположим, не стоило бы так уж сразу верить моей сестрице — она могла откуда угодно взять это имя.

— А если предположить, что она сказала правду?

— Тогда надо просто-напросто идти к Хагриду и самим у него спросить! — Уизли смахнул пергаменты с расчетами в сумку. — Чего сидишь? Это ведь твоя идея была.

Слизеринцам повезло — лесничий был у себя в хижине, так что продрогшему по дороге Рону досталось теплое местечко у камина, а Гарольду — чашка горячего чая, который тот так обожал.

— Так вы, значит, эта, решили на каникулы остаться в школе, ага? А я смотрю — все студенты разъехались по домам.

— Ну, да. Все очень напуганы происходящим, — осторожно произнес Рон.

Полувеликан тяжело вздохнул и уставился в окно.

— Хагрид, мы тебя хотели кое о чем серьезном спросить.

— Ну, чего?

— Тебя ведь из школы исключили почти пятьдесят лет назад, так? — Поттер глянул на лесничего поверх своей ведрообразной чашки.

Тот от удивления выронил из рук сковороду. Во все стороны брызнуло масло и полетели куски подгоревшего картофеля.

— Вы... эта... откуда... узнали? — Хагрид, потеряв от волнения способность связно говорить, резко побледнел и попятился, уткнувшись спиной в комод.

— Газетные архивы проглядывали, — мрачно хмыкнул Рональд.

— Почему тебя исключили, Хагрид? — тихо спросил Гарри.

Лесничий практически рухнул в стоявшее неподалеку кресло.

— Так вы... эта... раз читали... знаете, наверное, за что...

— Мы газетам не верим, и хотим узнать правду. От тебя.

Замер даже громко чавкавший куском мяса Клык.

— Ну, дык... я даже не знаю... Меня, эта, обвинили в том, что я эту самую Комнату, ну — Тайную, открыл. Но это не правда! Честно говорю! Я просто в то время в школе акромантула небольшого держал — яйцо его в карты выиграл... Ну, я его обхаживал, растил... только он... эта... людей — ни-ни! Поклясться могу! А в школе как раз начались всякие... эти... ужасы твориться. На студентов нападали. Прямо как сейчас, да! Одну девочку с моего курса вообще убили.... Тогда директором еще Армандо Диппет был, так ему Попечительский Совет... эта... ну... ультиматум предъявил: или он убийцу найдет, или школу закроют.

Полувеликан замолчал, нервно теребя в руках свой безразмерный платок.

— Продолжай, Хагрид, мы тебя внимательно слушаем, — сказал Рон.

— Ну, тогда слизеринец один был... староста... его Том Риддл звали. Так он очень уж не хотел, чтобы школу закрывали — он сирота был, и, если бы школу прикрыли, ему пришлось бы тогда в приют возвращаться. Так вот, взялся Том Риддл расследовать — что к чему. Он вообще славный малый был.... Только, видимо, убийца этот Тому голову крепко заморочил, а сам решил свою... эта... деятельность прекратить — шуму больно много поднялось из-за убийства девочки. Так вот Риддл случайно на меня наткнулся, а я как раз хотел акромантула на свободу выпустить — тот уже вырос, самостоятельный стал более или менее, да и сам почему-то вон из школы рвался....А Том меня с Арагогом и увидел. И решил, что Арагог — это тот самый Ужас из Тайной Комнаты.

— Постой, Арагог — это тот акромантул? — переспросил Гарольд.

— Ну, да. Он и сейчас в Запретном Лесу живет. Та колония, которую ты видел, Гарри, — его семейство.

Поттер присвистнул.

— Так вот, эта, Том решил, что во всем я виноват, и про меня директору рассказал. Диппет уж меня совсем хотел в Азкабан посадить, но профессор Дамблдор вступился... добрейшей души человек... к его мнению уже тогда прислушивались. Дамблдор меня попросил в школе оставить — в качестве лесника. Вот я тут и живу с того момента.

— Спасибо, Хагрид, — задумчиво протянул Поттер. — Так ты сказал, что в прошлый раз убили девочку, верно?

— Ну, да. Ее прямо... эта... то ли в коридоре... толи еще где...

— Хагрид, а вот ты про Арагога упомянул. Что он, мол, просился, чтобы ты его побыстрее выпустил...

— Было такое дело. Он действительно меня просил его подальше от школы оставить, да. Что-то ему не нравилось.... Дык, не он один такой был — я своими глазами видел, как из замка целые стаи паучьи убегают к Лесу Запретному.

— Прямо так и убегают? — удивился Рональд.

— Ага. И вот сейчас то же самое происходит... Стоп! Так вы, эта, опять что ли, куда не надо полезли? — встрепенулся вдруг лесничий. — Вам прошлого года мало было?

— Нет, мы никуда не лезем, — быстро ответил Уизли и тише добавил:

— Отбили все желание нос совать куда не надо.

— Вы, эта, не суйтесь! Если даже такому умному, как Том Риддл голову затуманили — вы и подавно в беду попадете! Мало ли что у этого преступника на уме...

— Все в порядке, Хагрид, нам просто стало интересно.

— Странные интересы у вас. Ладно, уж идите в замок — сейчас уже обед будет, а мне еще прибраться надо...

— Ну, и что теперь? — поинтересовался Рон, бодро огибая особенно большие сугробы на пути к зданию школы.

— Теперь поесть. А потом думать — долго и упорно. У меня есть такое чувство, будто мы что-то очень важное упустили. И с этим как-то связан дневник.

— Как раз таки дневник-то мы и упустили, Гарри...

Рона прервал недовольный возглас, донесшийся из главных ворот замка. К мальчикам бежала, впопыхах на себя натягивая теплую мантию, Гермиона Грэйнджер.

— Почему вы не сказали мне? — воскликнула она.

— О чем? — скептически осведомился Рональд. — Мы тебе, Грэйнджер, и так все свои планы выдаем на блюдечке с белой каемочкой!

— О Томе Риддле и о Хагриде! — гриффиндорка от возмущения притопнула ногой. — О том, что Хагрида из школы исключили именно во время того, когда в первый раз была открыта Тайная Комната. Вы мне ничего не сказали!

— Мерлин, Гермиона, мы сами об этом узнали от Джинни, а вот сейчас ходили проверять информацию... — пожал плечами Гарольд.

Девочка на него недовольно воззрилась.

— Мне Джинни сказала, что она все узнала от вас.

Слизеринцы переглянулись.

— Что-то обстоятельства меня совсем не радуют, — покачал головой Уизли.

Глава 29. Новая жертва.

На следующее утро после разговора с Хагридом, Рон, ради поднятия общего настроения, наведался в Больничное Крыло. За завтраком он с невиннейшим выражением лица рассказал оставшимся на каникулы слизеринцам о том, как гриффиндорский "Крысь" стал не менее гриффиндорским "Кысем". Естественно, Рональд об оборотном зелье не сказал ни слова, просто скромно добавив, что к этой метаморфозе они с Гарри Поттером имеют самое прямое и непосредственное отношение. Впрочем, помимо них в школе об истинной причине "окошачивания" Мальчика-Который-Выжил, знали еще двое. Но этих двоих об этом спросить никто не догадался. Сам же Джереми, по подсчетам Рона, выйти из-под опеки мадам Помфри должен был только в феврале. Так оно, в общем-то, и случилось, только вот Джереми был какой-то подозрительно притихший и старался держаться от своего братца подальше. Рон на это каждый раз буркал: "Видимо, Грэйнджер ему все-таки что-то про нас наговорила в своих душеспасительных целях..."

Ну, а для двух слизеринцев, всю эту кашу и заваривших, рождественские каникулы, а за ними и весь второй семестр, прошли довольно хлопотно. Рон развил кипучую деятельность по приготовлению зелья Поиска, одновременно схватившись и за выполнение совершенно ему не нужного (в результате сложившейся ситуации) доклада об Оборотном зелье, и за квиддичные тренировки единым скопом. Рыжий мальчик постоянно где-то пропадал и был занят, чего нельзя было сказать о Гарри Поттере.

"Глава слизеринской троицы", как его назвали бы раньше, не был членом сборной по квиддичу, и ему не нужно было занимать научной работой. Поэтому Поттеру было совершенно некуда деться от угрызений совести. Ему не давала покоя мысль, что он разругался со своим первым лучшим другом. Его откровенно злил собственный идиотизм, приведший к ссоре с преподавателем, который о них, сказать даже стыдно, — заботился. А еще Гарольда наводило на мысль о собственных умственных проблемах то, что он везде и всюду выгораживал Гермиону Грэйнджер, что бы она не вытворяла.

Он прекрасно помнил, как прошел первый в семестре урок зелий, после которого Рон в сердцах выдал нечто вроде: "Лучше бы он нас отработками до конца года завалил, чем так...". Нет, с ними никто ничего не делал. На них не орали и не снимали баллов. Просто всем троим мальчикам четко и ясно дали понять, что в них теперь веры нет. Одними только жестами, мимикой и взглядом.

Уизли весь урок провел, низко нагнувшись над котлом и безропотно выполняя задание. Причем, Северус Снейп дал ему варить зелье, которое Рон должен был знать по программе подготовки к вступлению в Гильдию Зельеваров, что привело рыжего мальчика в состояние полного осознания собственной подлости по отношению к преподавателю. После занятий Гарри еще раз предложил пойти к Мастеру зелий и выложить ему всю правду.

— Нет, — мотнул головой Рональд, — сейчас это делать бесполезно. Только хуже будет. Но вот когда мы это дурацкое зелье доварим и найдем того, кто устраивал нападения.... Тогда мы все расскажем.

Впрочем, Рон действительно сначала очень сильно удивлялся тому, что никаких мер в их отношении (помимо уже известных), Северус Снейп не принял. Но тут все было очень просто — свои личные дела с учениками Снейп разглашать не хотел, а ведь так и случилось бы, если он, например, назначил бы мальчикам отработки у других учителей (ввиду того, что сам их видеть не очень-то желает). Сразу же пошли бы вопросы — чего же натворили трое слизеринцев, если Снейп, который никогда никому из своих подопечных не давал отработок (как продолжает думать большая часть школы), их направит, скажем, к Филчу.

Позже, припомнив слова друга, Гарольду пришло в голову, что тот нарочно не упомянул о Малфое. Стало ясно, что Рон на Драко обижен еще сильнее, чем, наверное, сам Малфой-младший на них обоих.

У Драко Малфоя дела обстояли не намного лучше. То самое письмо, которое он получил на Рождество, похоже, окончательно нарушило и без того хрупкую душевную организацию блондина. Теперь рядом с Малфоем-младшим, вдобавок потерявшим где-то свой худо-бедно работающий амулет, находиться было просто опасно — его эмпатические способности попеременно окатывали оказавшихся неподалеку от него несчастливцев то ощущением полной безысходности и тоски, то дикой злобой на весь окружающий мир. И поэтому, куда бы он теперь не пошел, Драко всюду оказывался в круге отчуждения. Но и сам он ни с кем заговорить не пытался, волком смотря в ответ на все жалостливые взгляды, подтверждая древнюю и мудрую пословицу: "Человек человеку — волк, а Драко Малфой — тем более". Но Маркусу Флинту хватило и одной только отстраненности, изредка возникавшей у Малфоя во время игры. Хорошенько тряхнув за шкирку своего ловца, потолковав с ним о том, о сем, капитан команды, конечно, мало что выяснил, но вот тряхнув за одно и Рональда, Маркус добился в своей команде относительной гармонии. А то зыркают тут, летают с недовольной миной на метле... тьфу ты... на лице... подрывают командный дух выяснением своих отношений и выплескиванием в пространство эмоций, с квиддичем не имеющих ничего общего.

Такова была точка зрения временами простодушного, но в целом очень реалистично смотрящего на жизнь шестикурсника Маркуса Флинта. Впрочем, матч Пуффендуя заставил его, да и не только его одного, на сложившуюся в школе ситуацию посмотреть немного под другим углом.

Но до этого самого матча были еще пасхальные каникулы, во время которых все так же были заняты исключительно решением своих проблем. У Рона, например, кипело уже почти до половины сваренное зелье Поиска, в которое только оставалось добавить шелк акромантулов — Уизли никак не мог собраться с духом и полезть за ним в Запретный Лес, сколько бы его не уговаривал Гарри, который только и жаждал вместе с другом куда-нибудь из школы хотя бы ненадолго смыться под более или менее серьезным предлогом. Ладно, хоть корень Нинруота случайно обнаружился у Хагрида, и полувеликан его безвозмездно отдал мальчикам. Сам Гарольд с каждым днем все сильнее мрачнел и изводил своим постоянным присутствием в библиотеке мадам Пинс. На пару с ним, в "книгохранилище" обосновалась и Гермиона, тщетно пытавшаяся выбить из временами просто зверевшего от злости Поттера хоть какую-нибудь информацию или, хотя бы, его собственные размышления по поводу странностей Джинни, Оборотного зелья, ссоры с Малфоем и обстановки в школе вообще.