Гарри на это не отвечал, но продолжал, чуть ли не через каждый шаг, тоскливо оглядываться.
— Ну, и куда нам теперь? — спросила Джинни, когда все пятеро студентов выбрались в подземные коридоры замка.
— Нас Шинзор поведет, — пробурчал брюнет. — Если он, конечно, хоть как-то хочет реабилитироваться в моих глазах, — добавил он на змеином.
Рунослед преданно посмотрел на хозяина и закивал всеми тремя головами, выражая этим просто огромное желание помочь им выбраться.
Когда же они прошли через все подземелья и начали подниматься по лестнице в холл, наконец, появились учителя и медсестра, за спинами которых маячила рыжая голова Рона Уизли. И пока мадам Помфри осматривала Джереми и Джинни, Рон, от избытка чувств подошел и обнял своих друзей.
— Так у вас получилось, верно? — спросил он, улыбаясь. — И Малфой перестал из себя стоить недотрогу?
— Ага, и ты не поверишь, что мы устроили! — его друзья улыбались во все зубы.
А что же было дальше? Дальше всех пятерых повели в Больничное крыло, где пока Мадам Помфри обрабатывала им раны, юные герои рассказывали, что же с ними приключилось. Причем вся компания, в едином порыве, не сговариваясь, скрыла историю с Оборотным зельем. В Больничном крыле присутствовал весь преподавательский состав, Дамблдор, старшие Поттеры и Уизли. Совершенно номинально там так же прибывал забывшийся целительным сном Златопуст Локонс, найденный другими учителями в туалете Плаксы Миртл, который теперь не помнил даже как его зовут. Когда же Джереми упомянул о том, что Гарри попытался спасти василиска, надеясь, что брату за это как следует влетит, Дамблдор вдруг произнес:
— Я уверен, что змей уже умер от ран нанесенных мечом Гриффиндора, который ты извлек из Сортировочной шляпы. Меч Годрика губителен для него, и шансов на выживание у Короля Змей нет абсолютно никаких. Я считаю, что никакого повода для беспокойства нет.
Джереми так и остался сидеть с открытым ртом. Директор же, оглядев поверх очков-половинок присутствующих, сказал:
— Что ж, я вас ненадолго покину и попрошу мистера Поттера, мистера Малфоя и мистера Уизли пройти вместе со мной в мой кабинет. Уверяю вас, наш разговор не продлится долго, и я не буду утомлять мальчиков сверх меры.
Удивленно переглянувшиеся между собой слизеринцы покорно последовали за Дамблдором к лестницам, а за тем и к горгулье, скрывавшей проход в директорский кабинет. Когда же они оказались внутри и расселись в наколдованных Альбусом Дамблдором креслах, бывший директор Хогвартса (на самом деле недавно восстановленный в должности) долго не решался заговорить.
— Что ж, вообще-то, мальчики, говоря о том, что наш с вами разговор вас ничем не утомит, я слегка слукавил, — Дамблдор откинулся на своем стуле за директорским письменным столом. — И, поскольку то, что я вам сейчас сообщу, лучше будет сначала увидеть воочию, я сделаю вот что... Verba volant, scripta manent!
Совершенно не понимая, зачем Дамблдору понадобилось это заклинание, Гарри обернулся назад, с интересом оглядываясь на своих друзей и на мгновенно выцветающий кабинет директора. Сколько же здесь было наложено разнообразных заклинаний! Вдоль стен текли десятки разноцветных нитей, где-то более толстых, где-то более тонких.
"Надо же, Дамблдору хватило сил, чтобы натянуть купол выявляющего заклятия на весь кабинет! Все-таки сильный он маг...", — подумал Гарольд.
А с его друзьями, как, наверное, и с ним самим, произошли разительные перемены, поскольку выглядели они донельзя удивленными и, даже можно сказать, шокированными... Рон теперь сидел в центре закручивающегося по направлению куда-то в потолок темно-зеленого вихря. От него веяло древностью, силой, глубоким знанием... будто только что прямо перед ними распахнулся огромный древний фолиант и поведал свои секреты, раскрыв многие тайны и принеся умиротворение. Рон, похоже, это тоже заметил и, с улыбкой махнув рукой Поттеру, пытался на ощупь определить, что же это такое его окружает. Сама же его фигура представлялась какой-то смутной и расплывчатой, будто внешний облик Рона должен был быть несколько иным.
Малфой же находился в центре серебристо-серого почти полностью прозрачного столба. Защита, спокойствие, уверенность. Такое чувство, будто от всех невзгод прикрывает гигантский прочный щит, который в состоянии выдержать любой удар. Драко насмешливо улыбнулся и осторожно постучал пальцами по окружавшей его со всех сторон стене, которая на это ответила низким, рокочущим гулом. На его плечах находилось едва заметное полупрозрачное очертание широкополого плаща, а лицо будто бы было прикрыто чем-то едва заметным и прозрачным вроде стекла.
Да и сам Гарри ощущал небывалый подъем сил, желание куда-то бежать, что-то делать, а не сидеть тут, сложив руки. Мятущаяся, непокорная душа, готовая бросаться в бой и сражаться до последнего. Горячее сердце, мощными толчками гоняющее по жилам кипящую кровь.
И только повернувшись, наконец, лицом к Дамблдору, Гарри понял, что это надо было делать в первую очередь: Директор находился в центре буквально таки целого пожара. Черные и ярко-алые лепестки огня попеременно вздымались к потолку, тем не менее мало скрывая понимающую и спокойную улыбку Великого мага. Великого Темного мага в развевающихся от несуществующего ветра черных одеждах с посохом в руке.
Глава 31. Все встает на свои места.
Рон, продолжавший недоуменно хлопать глазами, нервно сглотнул.
— Профессор, а у вас случаем чаю не найдется? — робко спросил он. — Хотелось бы горло промочить...
Серая пелена с кабинета директора мгновенно спала, и вокруг снова вспыхнуло буйство красок: огни хрустальной люстры, тьма за окном им в противовес, яркие корешки каких-то книг, золото магических приборов неизвестного назначения, цветастый ковер под ногами... и главное яркое пятно во всем этом — Альбус Дамблдор, на плече у которого примостился феникс, никак не реагирующий на то, что хозяин его оказался Темным магом.
— Конечно, мистер Уизли, — благожелательно улыбнулся директор Хогвартса, делая несколько взмахов волшебной палочкой. — Не хотите ли к нему ирисок?
Малфой, вцепившийся в свою чашку так, будто она его могла спасти от неминуемой смерти, все-таки нашел в себе силы язвительно буркнуть, что после зуболомательных ирисок Хагрида, это лакомство ему больше доверия не внушает. Двое других мальчиков выразили свою с ним солидарность, промычав что-то неопределенное.
— Что ж, тогда позвольте вас кое о чем спросить, прежде чем мы перейдем к главной цели нашей сегодняшней встречи, — произнес Альбус, наколдовывая себе к чаю блюдо с казинаками. — Вы все-таки уверены, что не хотите чего-нибудь сладкого?
Трое слизеринцев синхронно мотнули головами.
Они вообще, не сговариваясь, приняли решение ни с какими расспросами к Дамблдору не лезть — и так сам расскажет. Ибо, как гласит древняя магическая пословица: не беги впереди гиппогрифа — растопчет. Да и к тому же, мальчики пребывали в таком шоковом состоянии, когда радоваться надо, что можешь вежливо-удивленное выражение лица удержать, а не под столом валяешься.
— Я хотел бы прояснить кое-какие моменты в вашем рассказе о сегодняшних событиях. Так вот, у меня вопрос к вам, мистер Малфой. Касательно ваших способностей, если позволите. Мне очень интересно узнать, как же вы их сегодня умудрились применить, воздействуя сначала на мистера Мальсибьера и мисс Лестранж, а потом и на мисс Грэйнджер.
Драко поперхнулся чаем.
— Ну, я только примерно могу сказать... — откашлявшись, сказал он. — Я где-то с пол года назад свой амулет потерял. То есть, у меня раньше был амулет, который сдерживал мои способности, — обстоятельно начал Малфой, более или менее придя в себя, — и, как я только что сказал, я его потерял. Хотя, вообще-то я его просто выкинул... ну, в порыве чувств... а теперь еще и найти не могу...
Рон и Гарри тихо прыснули. Малфой-младший покраснел.
— В общем, мне пришлось учиться более или менее сносно владеть своей способностью, иначе жизнь среди более чем полтысячи магов в одном-единственном замке превращалась в сущий ад! Ну, и я стал разбираться, что к чему. Сначала пришлось понять, как действует мой амулет и только потом уже пытаться самостоятельно воспроизвести то же самое. Короче говоря, я все это вот к чему веду: благодаря амулету, мою способность можно было четко направить в определенное русло и использовать в каком-нибудь определенном случае — например, чувствовать эмоции только одного человека. Без него же, соответственно такой точности мне удалось добиться только к концу учебного года. И то, так, как надо, редко получается... Х-мм, что-то я начинаю заговариваться. В общей сложности, сегодня днем, когда я пробирался по коридору из учительской обратно в подземелья, я замешкался и поэтому практически нос к носу столкнулся с нашими старостами. Честно говоря, сам не понял, как это вышло, но я умудрился сделать так, что они меня просто не заметили и спокойно прошли мимо.
— То есть, вы для них стали фактически невидимы?
— Ну, да, похоже что так.
— Но тогда это значит, что вы можете воздействовать не только на эмоции, но и на другие чувства, как, например, осязание, слух? — Дамблдор слегка наклонил голову вперед.
— Не знаю, наверное. Во всяком случае, должен уметь, — быстро сказал Драко. — Но это очень сложно и требует...
— Так что же с мисс Грэйнджер?
— Ах, да, Грэйнджер. Ну, с ней было посложнее. Понимаете, профессор, Риддл ее каким-то образом себе подчинил, сделав так, что она не могла контролировать свои действия. Так что пришлось ее, образно выражаясь, слегка "встряхнуть". Я имею в виду — несильно ударить по всем ее пяти чувствам, чтобы она смогла вернуть себе контроль над телом. Честно говоря, я уж думал, что у меня вообще ничего не получится. И сразу хочу сказать, что наглядно вам прямо сейчас я ничего такого сделать не смогу — для такого этого нужна какая-то особенная ситуация.
— Иными словами, вы хотите сказать, что смогли бы подобное повторить только в случае угрозы для жизни?
Драко смутился.
— Скорее всего — да. В первом случае, с Като и Дереком, я жутко перепугался, что они меня обнаружат, потащат в гостиную, и все сорвется. А когда меня Грэйнджер душить начала... тут уж думаешь только о том, как бы жизнь свою спасти.
— Что ж, этот момент мне понятен, — директор Хогвартса сделал большой глоток из своей фарфоровой чашки с узором в виде каких-то неизвестных цветов темно-синего цвета и как раз собирался продолжить, когда дверь в кабинет внезапно распахнулась.
В проеме появился Люциус Малфой. Выражение его лица не сулило ничего хорошего.
— Доброе утро, Дамблдор, — процедил он. — Как вижу, вы все равно вернулись сюда, даже несмотря на прямой запрет Попечительского совета?
Драко вжался в кресло и старался быть как можно незаметнее.
— В общем-то, Попечительский совет меня вернул на должность директора Хогвартса. Вас, наверное, просто забыли об этом уведомить, — спокойно произнес Альбус.
— Хотелось бы знать, в связи с чем члены Попечительского совета вынесли такое решение, — голос Малфоя-старшего стал еще тише и звучал угрожающе. А заодно он заметил и скукожившегося на своем месте Драко, вознамерившегося спрятаться от своего отца за спинкой кресла.
— Узнав о последнем нападении и сложившейся в школе ситуации в целом, они решили, что лучше меня с нынешней ситуацией никто не справится, — ответил Дамблдор. — И к тому же прозрачно намекнули, что решение сместить меня с поста директора им навязал некто очень влиятельный и богатый, угрожавший их семьям.
Люциус неопределенно хмыкнул.
— Так как? Вы справились с ситуацией? Преступник пойман?
— О, да. Причем, этому поспособствовали трое молодых людей, которых вы видите перед собой. Если бы не они, я, в конечном счете, был уверен, что виновна в нападениях именно мисс Уизли, а теперь мне известно, что она находилась под чарами вот этого дневника, — директор положил на стол потрепанную книжицу в черном кожаном переплете, в центре которой четко виднелся разрез. — Жаль только, что в самом дневнике не осталось ни одной надписи или чего-либо еще, способного точно указать на своего бывшего владельца.
Малфой-старший, подошедший ближе к директорскому столу лишь мельком глянул на дневник, переведя свой яростный взгляд на сына.
— А все-таки, что же это за дневник, из-за которого в Хогвартсе весь год происходили нападения? — сухо спросил он, снова смотря на Дамблдора. — Кто его владелец? Уверен, вам это известно.
— Дневник принадлежал ученику Хогвартса по имени Том Риддл, уже тогда известным в узких кругах под псевдонимом Лорд Волан-де-Морт. Он же и был главным виновником всего этого. А вам этот дневник не знаком?
— Ни в коем разе, — процедил Люциус.
— Помнится, нечто подобное вы уже давно искали в архивах Министерства Магии и Аврориата.
— Вы ошибаетесь, Дамблдор.
Директор Хогвартса вздохнул.
— Возможно, Люциус, вполне возможно. И все-таки, перед тем, как вы уйдете, позвольте вам кое-что сказать, — сказал он. — Настоятельно рекомендую заглянуть в Попечительский совет — у них есть для вас кое-какие новости.
Малфой-старший, напоследок зло сверкнув глазами в сторону совсем понурившегося Драко, буквально вылетел из кабинета директора.
— Что ж, вернемся к нашему разговору, — произнес Дамблдор. — Второй вопрос, который я вам хотел задать, относящийся на этот раз ко всем вам, касается того, как вы убедили мисс Уизли вам рассказать о том, что пятьдесят лет назад из школы был исключен Рубеус Хагрид, которого сочли виновным в нападениях.
— Кстати, профессор, а когда Хагрида отпустят из Азкабана? — спросил Гарольд. — Мы ведь доказали, что он не виновен...
— Я уже отправил сову в Министерство Магии. Думаю, скоро Хагрид снова к нам вернется. Но, тем не менее, вы не ответили на мой вопрос.
— Во всей этой истории с Джинни и месячным пребыванием Джереми в Больничном Крыле мы умолчали одно — Оборотное зелье, — произнес Рон, хитро подмигнув насторожившимся товарищам: все, мол, под контролем.
— Так-так, мне будет очень интересно услышать об этом поподробнее, — Альбус откинулся на спинку кресла.
— Мы задумали варить его еще в начале учебного года, — рассказывать начал Поттер, так как именно он согласился с Гермионой и вообще был, фактически, инициатором всех последующих событий. — Мой брат, после первых нападений, почему-то уверился в том, что виноваты во всем мы — слизеринцы. И ему, с подачи Джинни — то есть Риддла — взбрело в голову пробраться как-то в нашу гостиную. Вариант с мантией-невидимкой не подходил — у нас на гостиную наложены особые чары (я это специально проверил). Тогда Риддл через Джинни подбросил идею об Оборотном зелье. Но ни сам Джереми, ни Джинни достаточными знаниями в области зелий не обладали, а уж дружки их придурочные... то есть, я хотел сказать — Робертс и Маркс тоже мало в этой области разбираются. Поэтому они решили поступить проще всего — свалить варку зелья на Гермиону, а она обратилась к нам.
— Вообще-то, с начала она пошла к Гарри, — прервал его Драко. — И почти мгновенно, без особых усилий, его на это дело подбила. И не надо корчить рожи, вся школа, кроме самой Грэйнджер, знает, что ты по первому же ее свисту готов сорваться с места!
