— Где ты была? — боязливо поинтересовалась Лилит, — мы волновались...
Я обернулась и одарила её таким ненавистным взглядом, что все вопросы отпали раз и навсегда.
На занятиях меня сегодня не спрашивали. Возможно, учителя догадывались о моем не очень хорошем самочувствии и пожалели. Или же, наоборот, игнорировали, так же, как и я своих бывших подруг. Признаться, меня это мало интересовало. Я не видела Париса. Он не появился на завтраке, отсутствовал во время обеденного перерыва. Наказан? "Темная комната"? Нужно как-то узнать! Неожиданно мне помог меер Сандилэль. Проходя мимо, он как бы невзначай бросил: "Конюшня". Что это значит, я не поняла. Но, сразу после занятий, побежала на конюшню. Парис был там. Он чистил клетки и был рад увидеть меня.
— Привет! — улыбнулся эльф, вытирая крупные капли пота со лба. — Как ты?
— Пока тихо, — неопределенно ответила я. — А тебя наказали?
Он пожал плечами, хотел ещё что-то сказать, но не успел. Неожиданно его взгляд скользнул поверх моей головы, и лицо стало серьезным и непроницаемым.
— Норигринель! — опять настоятельница! Я обернулась. Меир, не говоря более ни слова, направилась в сторону приюта. Я пошла следом.
— Хочу предложить вам небольшую сделку, Нора. — Она начала разговор, не оборачиваясь. — Вы не ищете более встреч с приятелем. Я же, в свою очередь постараюсь не придавать этому происшествию огласки и не преследовать Париса.
Это была явная угроза в адрес моего друга. Если бы речь шла только обо мне, я бы противилась. Но на кону стояло честное имя эльфа, поэтому я смирилась и дала согласие. Больше Париса я не видела. Через две недели, когда воспитанники веселились, празднуя окончание учебного года, я валялась на кровати, бездумно глядя в потолок и прислушивалась к звукам у ворот. Ждала. Лари должен был уже приехать. Только он был способен сейчас облегчить мои страдания. Я расскажу ему все, и он обязательно поможет. Но знакомого цокота копыт во дворе я не слышала. Ближе к вечеру набралась решимости и отправилась к настоятельнице. Не поднимая глаз, заговорила. На мой вопрос о приезде меера Аквариана, эльфийка ответила отрицательно.
— Пока не прибыл. Возможно, к ночи.
— Позволите, подождать его в левом крыле?
Разрешение было получено. Я почти бежала по лестницам, стараясь обогнать свои страхи и мрачные мысли. Не получилось. Они мчались вслед за мной, не отставая ни на дюйм.
Вот он — кабинет для занятий, дальше — моя спальня. Там, в другом углу коридора уже приготовлена комната для гостя. Только бы побыстрее он приехал!
Я упала на кровать и не заметила, как заснула. Проснулась глубокой ночью. На ощупь обошла комнаты. Никого. Может быть утром...
Лари не приехал ни утром, ни к вечеру. Не было его на третий день. Я безвольно лежала на кровати, разглядывая плавающие, тени на стене. Солнечные лучи на закате, освещают дерево за окном, которое отпускает длинные тени на стену и потолок. Все движется и изменяется. Только я нахожусь в бездействии, который день подряд и не знаю, что делать дальше.
Мою депрессивную тоску нарушило появление настоятельницы. Опять будет воспитывать! Слушать её не хотелось. Но на память пришли слова Лари. Обучая меня дворцовому этикету и правилам поведения в обществе, он говорил: "...выслушивать собеседника всякий раз нужно внимательно. Неважно, что разговор с ним неприятен. Из всей беседы может быть только одно слово будет вам полезно, но упустить его нельзя..."
Я присела на кровати и слабо улыбнулась. Видимо, меир Олдрениэйль не ожидала от меня огромной радости от встречи. Эльфийка оглядела комнату — порядок, кстати сказать, был идеальный. Чуть помедлив, начала разговор. Вначале сожалела о том, что меер Аквариан до сих пор не приехал. Несколько слов о том, как я изменилась после наших с ним занятий прошлый летом. Я слушала настоятельницу, смутно понимая смысл. Похоже, это была только прелюдия. Главное было впереди.
— Я хочу сказать тебе кое-что, — меир, наконец, подняла на меня взгляд. — Пару месяцев назад я получила от твоего учителя письмо, вместе с подарком для тебя ко дню рождения. Подарок я тебе вручила. А в письме содержалась настоятельная рекомендация по поводу твоего будущего обучения. Он подготовил бумаги и пожелал, чтобы ты поступила в школу Шаркгорри. Здесь. — Только теперь я увидела, это эльфийка держит в руках пакет с бумагами — твои документы и рекомендательное письмо ректору. Тебе всего лишь шестнадцать, и ещё несколько лет ты могла бы пожить здесь, но принимать в школу магов начинают с шестнадцати. Если бы меер Аквариан смог приехать, он бы, наверняка сам доставил тебя в школу. Но... — она развела руками и я поняла, наконец, насколько плохо, что учителя нет рядом. — Тебе придется добираться самостоятельно. Завтра утром отправляешься в дорогу. А сегодня — отдыхай.
Я опять осталась одна. Пакет с бумагами настоятельница перед уходом положила на стол. Что там? Оказалось — небольшой, сложенный вчетверо лист бумаги с гербовой печатью. На документе красивыми печатными буквами на языке нариентов было написано, что податель сего — есть меир Оксаринг Даминго ти Аквариан, дочь меера Ларингрена Ксинагри ти Аквариана и меир Науританэль Ванкари ти Каргинар ти Аквариан. Ниже стояла дата рождения — почти на три месяца ранее того дня, когда настоятельница нашла меня на берегу реки. Я несколько раз перечитала документ, пытаясь сообразить, что к чему. Лари говорил мне, что не может быть моим отцом. Тогда что же? Он решил удочерить меня, дать мне имя, чтобы облегчить существование? Чтобы я смогла поступить в школу для магов и получить образование? Какой же он удивительно благородный — учитель Аквариан! Кроме метрики в пакете оказалось ещё рекомендательное письмо ректору школы целительства и магии Шаркгорри, что в провинции Нариент, мееру ти Ксалинель. Ниже — то же было написано по-эльфийски. Письмо я положила обратно, а метрики перечитала ещё несколько раз. Нужно было привыкнуть к новому имени и запомнить его. На экзаменах мне предстояло произносить его громко и без запинки.
Глава 7.
Утром следующего дня я стояла у ворот приюта с небольшой холщовой сумкой за плечами и корзинкой с продуктами в руках. Вещей у меня было очень мало. Пара сменного белья, да пуховая косынка для холодных дней. Документы я спрятала под нижнюю рубашку, накрепко пришпилив к ткани. Там же, издавая характерный звук при движении, находился замшевый кошелек — ещё один подарок Лари. Монет в нем было не много, но, все лучше, чем ничего. Настоятельница смогла дать мне в дорогу только несколько медяков, да маленький неброский медальон — в память о годах, проведенных в приюте. На округлом кулоне витиеватыми узорами обозначалось большое дерево. В раскидистой кроне мерцали едва заметные зеленоватые огоньки. Вероятно, какое-то подобие светлячков. Кулон был простеньким, но я засмотрелась на него, утопая в мерцающих огнях.
— Береги медальон, — Эльфийка бережно перекинула через мою голову цепочку и спрятала кулон под платьем. — Сила эльфов поможет в трудную минуту.
В корзинке, распространяя сладкий аромат, покоился, большой кусок яблочного пирога. Сюда же воспитательницы положили вместительный кувшин с травяным чаем и увесистый мешочек с сухариками.
— В дороге все пригодится, — украдкой смахивая слезу, сказала мне настоятельница.
— Меир, — рискнула я напоследок. — Можно мне попрощаться... с Парисом.
— О! — женщина покачала головой. — Его нет. Он уехал.
— Куда? — упавшим голосом прошептала я.
— Мы смогли договориться с проезжающими мимо военными, и Парис поступил на службу.
Ком подступил к горлу. Хотелось плакать, но я сдержалась. Упасть на грудь было не кому, надеяться же на то, что правильная меир Олдрениэйль поймет мои чувства и проявит жалость, не приходилось. Если бывает в жизни горе, то у меня оно — ОГРОМНОЕ. В один день я лишилась доброго учителя, давнего друга и дома, в котором провела свои детские годы. Разом потеряла все.
— Нора, — прервала эльфийка мои внутренние страдания — может, быть лук оставишь? В школе он тебе ни к чему. А в дороге — лишняя ноша.
Я вцепилась в колчан и закричала.
— Нет! Я возьму его с собой!
Я бы тащила его, даже, будь он неимоверно тяжелым и неподъемным. Даже, если бы не умела стрелять. Просто потому, что это был подарок Париса.
От Лари у меня тоже кое-что осталось — небольшой женский кинжал с резной рукоятью и изящными ножнами. Он цеплялся к поясу при помощи небольшой цепочки, и висел сейчас на боку, прикрытый от посторонних глаз полой кофты.
— Удачи тебе, деточка, — настоятельница вновь всхлипнула, — не забывай нас. Если будет совсем, туго, приходи, мы поможем.
Ворота за моей спиной закрылись, отрезая пути к отступлению. Я осталась одна на широкой дороге жизни. Куда идти? Как выбрать верный путь в жизни? Я тяжело вздохнула и решила оставить решение таких трудных вопросов на потом. А сейчас — вперед — в школу целительства и магии Шаркгорри. Поправила сумку, лук и бодренько зашагала по дороге, ведущей к городу. Если верить настоятельнице, пешему путнику ничего не стоит преодолеть этот путь за один световой день. Проверим. В любом случае — ночевать в лесу я побаивалась.
* * *
Эльфийка оказалась права. Солнце, хотя и катилось к линии горизонта, было ещё высоковато, когда я увидела впереди стены города. При входе, пожилой, страшного вида охранник, потребовал с меня плату.
— Сколько? — с ужасом спросила я, представляя, сколько он заломит.
— Три...
Дрожащей рукой я подала мужчине кучку монет. Он отсчитал три, остальные зажал в мой кулачок и, довольно миролюбиво улыбнулся.
— Постоялый двор направо, вдоль по улице. Но лучше, попросись на ночлег к кому-нибудь из местных. Целее будешь...
Я вертела головой в разные стороны, осматривая высоченные дома, крыши которых уходили ввысь, теряясь из вида. Таких, правда, было немного. В основном же застроен город, носящий звучное имя Сарпина, был неброскими двухэтажными особняками. В большинстве своем выложены они были из светлого, почти белого камня. Неширокие улочки, вымощенные небольшими округлыми камнями, были почти безлюдными. Изредка встречались запоздалые путники, спешащие на поиски ночлега. Пару раз на пути попались женщины с продуктовыми корзинами в руках. Они с любопытством разглядывали меня, доброжелательно улыбаясь. Вдоль тротуаров перед домами красовались небольшие ухоженные цветники. Для начала лета вид у них был весьма приличный. Частенько встречались безвременники различных окрасок, желтели полянки нарциссов, краснели тюльпаны. У одного, особенно пышно цветущего садика, я остановилась, любуясь красотой незнакомых мне растений. Невысокие кусты, усыпанные розовыми и пурпурными цветами, привлекали не только видом, но тонким медовым ароматом. Я повисла на заборе, рассматривая природную красоту, и не заметила, что за моими, не слишком приличными действиями наблюдает хозяйка дома.
— Ух, ты! — воскликнула я, не в силах сдержать эмоций.
— Нравится!
Я вздрогнула, и чуть было не свалилась с забора. По ступеням высокого крыльца к калитке спускалась пожилая, но привлекательная ещё женщина в белоснежной блузке и таком же, белоснежном, круто накрахмаленном переднике. Длинная черная юбка эффектно скрывала полноту женской фигуры, придавая ей привлекательность.
— Простите, я залюбовалась вашими цветами. — Как можно вежливей сказала я. — Очень красивые!
— Благодарю. — Весело ответила женщина, подходя ближе. Она окинула меня добродушным взглядом и мягко улыбнулась. — А ты, я вижу, не местная.
"Интересно, это моей одежде видно или по поведению" — мелькнуло в голове.
— Да, — кивнула я в ответ. — Я здесь только на ночь. Ой! — взглянула на последний лучик солнца, исчезнувший за крышей дома, и забеспокоилась. — Не подскажете, у кого можно снять комнату, ну, или угол, на ночь.
— Деточка! — Мягкий голос женщины нравился мне. Успокаивал. — Тебе негде ночевать? Можешь остаться у меня.
— В самом деле? — я искренне обрадовалась, что удалось так быстро определиться с ночлегом. — Только, — покраснела до корней волос. — у меня денег маловато... — хозяйка засмеялась, заправляя густую прядь белесых волос под кружевной чепец.
— Да зачем мне твои деньги, малышка. Поболтаем с тобой перед сном, посплетничаем, мне радость. А то, знаешь, как одиноко бывает вечерами, когда словечком перекинуться не с кем. — Женщина открыла калитку и впустила меня.
Домик оказался чистеньким и ухоженным. Небольшие светлые комнатки обставлены небогато, но со вкусом. Одним словом, никакой вычурности. Все самое необходимое. Хозяйка провела меня по узенькой лестнице на второй этаж и распахнула дверь крайней комнаты.
— Вот здесь тебе будет удобно. Комната моей дочурки. Выскочила замуж, бестолковая, и уехала в соседнюю провинцию. А я вот одна осталась горевать. Как звать-то тебя, деточка?
На миг я замерла. На языке вертелось привычное "Нора", но раз уж я покинула приют и собираюсь начать новую жизнь, то и имя должно стать соответствующим. Так как там бишь меня зовут?
— Оксаринг... — дальше я сбилась и решила не продолжать.
— Оксинья, значит. — Кивнула головой женщина и потащила меня внутрь. — Можно -Окси — коротко и красиво.
— Хорошо. — Согласилась я, удивляясь, как мне самой в голову не пришло сократить неудобное длиннющее имя до предельно короткого.
— Располагайся, пока. Я быстренько что-нибудь на ужин соображу. Умывальня внизу. Хочешь освежиться? — я, молча, кивнула. От напоминания о воде настроение тут же улучшилось.
— Пошли, покажу дорогу...
Я с удовольствием воспользовалась умывальней. Просторная комната мне понравилась. Огромное окно, занавешенное вышитой шторкой, не скрадывало уличного света. Дополнительным освещением служили две пары плафонов, свисающие с потолка. Интересно, как они устроены? Наверное, фосфорические. Я слышала о таких от Лари. Такие использовали для освещения дворцов и домов в городах империи. У окна на резном табурете красовался огромный расписной таз и кувшин с водой. Но совсем не это привлекло мое внимание. В центре я увидела большую деревянную бадью, до половины наполненную водой.
— Можно мне окунуться? — крикнула я, не в силах сдержать желание.
— Конечно, деточка, услышала я в ответ. — Только, боюсь, вода холодная.
Вот это меня как раз не беспокоило. Появилась возможность опробовать подарок Париса. После нашей ночевки в лесу я ни разу не выбиралась к реке, и сильно истосковалась по водной стихии. Представлю, что купаюсь в реке... Достала камень— огонь и опустила в воду. Он держался на поверхности, плавно покачиваясь на незаметных волнах. Любопытно, как он будет действовать? Я оперлась руками о край бадьи и стала наблюдать. Скоро камешек стал поворачиваться кругом, изменяя цвет. Из темно-серого он стал прозрачным, как слеза. Маленькие пузырьки расходились в разные стороны, набирая скорость. Коснулась его и тут же отдернула руку. Горячий!
Пока я снимала пыльную одежду, вода стала теплой. Камень пришлось ухватить платком и выбросить на пол. Он тут же потускнел и охладел. Молодец Парис, отличный подарок. Жаль, что я не смогла попрощаться. Кто знает, возможно, мы больше никогда не увидимся...
