— Хорошо, — заулыбались мальчики.
— Тогда я думаю, что вы будете не против совместить наш разговор с небольшой прогулкой, — произнес подошедший к ним Альбус Дамблдор.
— Здравствуйте, профессор Дамблдор, — почтительно произнес Хагрид.
— Доброе утро, я с мальчиками прогуляюсь по Запретному Лесу, Рубеус.
— Да-да, конечно, а вы, эта, куда пойдете?
— Думаю, Гарри давно хотел показать друзьям одну интересную достопримечательность нашего леса, но у него все не было подходящей возможности. А вот теперь эта возможность появилась.
— А! — лесничий понимающе кивнул. Похоже, он знал, о чем идет речь. — Тогда ладно.
— Итак, — начал Дамблдор, когда он вместе с мальчиками вступил в Запретный Лес, — вчера я так и не приступил к главной части нашего разговора. Думаю, что теперь для этого самое подходящее место и время. В общем, как вчера обмолвился Джеральд, я начну издалека. Как вы знаете, маггловский фольклор содержит различные сказания о чудесах, давным-давно происходивших на тех или иных землях. Это связано с тем, что множество лет назад, когда маггловская наука не была так сильна, да и вообще находилась еще в начальной стадии своего развития, волшебники и обычные люди жили вместе, бок о бок.
— Я слышал такую теорию, — заметил Рон. — Или, вроде, даже где-то о ней читал.
— Похвально, что вас это интересует, мистер Уизли, но позвольте мне продолжить. Самым ярким примером удачного сосуществования двух, скажем так, цивилизаций, являлись Древний Египет, Древняя Греция, Римская Империя и другие древние государства. Магам в то время было очень просто занять достаточно высокое положение в обществе, хотя бы потому, что люди раньше были очень суеверны. Они считали, что каждое явление природы, их удача, да и весь мир зависят от благосклонности к ним богов. Я думаю, вы знаете, сколь обширен Греческий или Египетский Пантеон. Так вот, в древности, маги занимали место жрецов этих самых божеств, объясняя свои способности именно благосклонностью к ним того, кому они "служили". Собственно, это была придумка именно магов — дать определенной стихии или явлению свое божество. Удачная идея, не правда ли? Обычный человек не мог поступить в жреческую школу — там обучали только волшебников, "избранных богами". Так же как и на трон правителя не мог взойти посторонний — только член королевской семьи, который, чаще всего оказывался магом или же сквибом.
— Так вот почему жрецам и правителям раньше приписывали невероятную силу... — сказал Гарри.
Малфой же, успевший набить себе шишки на коленях, совершенно не знал, что ему делать: или сконцентрироваться на рассказе Дамблдора и через каждые два шага спотыкаться и падать, или же сосредоточить все свое внимание на покрытой многократно переплетенными корнями земле Запретного леса и тогда напрочь потерять нить разговора.
— Да и именно оттуда и пошло знаменитое право наследования, а так же система обучения юных волшебников, — продолжил директор. — С мнением жрецов всегда считались, им верили и именно к ним в первую очередь обращались простые люди: рассудить, помочь в трудной ситуации, излечить кого-либо из родственников. Со временем, положение жрецов в обществе укреплялось, и они даже временами могли диктовать свою волю правителю. Род же государей постепенно мельчал от постоянных внутрисемейных браков, все слабее становились наследники, все меньше среди них было магов, и чаще они вообще погибали от болезней. Поэтому каждый правитель пытался сосредоточить в своих руках максимум возможной власти. В том числе и судебную власть — возможность самолично разбирать тяжбы своих граждан. А тут уже было не столь важно, кто прав, а кто виноват, и очень часто решение государя было... скажем так, не совсем справедливым. Простым людям это преподносилось, как маленькая ошибка их благородного правителя, который так устал от государственных дел, что не учел каких-то незначительных фактов. Народ, на первых порах с этим мирившийся, стал роптать. Ну и, конечно, даже жреческий суд — иная крайность — иногда тоже бывал не прав, вынося тот или иной вердикт. Именно тогда, на государственном совете, было предложено отделить судебные дела от дел государственных и жреческих. Именно так и появилась самая первая Триада.
— Триада? — в один голос переспросили мальчики.
— Да. Трое магов, изначально не имевших принадлежности ни к свету, ни к тьме, призванные для того, чтобы справедливо решать судебные тяжбы. Это были трое самых уважаемых волшебников того времени, каждый из которых, в силу своего темперамента и магический силы, занявший определенное место. Эта система сохранилась и сейчас, где-то модернизируясь, а где-то остававшись такой же: обвинитель, защитник и беспристрастный судья, решающий кто прав, а кто виновен. До нашего времени дошло имя только судьи из первой Триады — это была слепая от рождения волшебница по имени Фемида. Она была очень мудрой женщиной, и ее авторитет среди магов и обычных людей был неоспорим. Так почему же именно три мага, а не два, четыре или, в конце концов, семь? Один — это верный способ ошибиться, два — крайности, из которых нужно выбирать, четыре и более — слишком много мнений, из которых сложно избрать единственно верное. Три — золотая середина, позволяющая взвесить факты и принять верное решение. В общем, идея Триады получила распространение и была признана очень удобной. Со временем же, ее стали использовать и в сражениях. Три мага — самостоятельная боевая единица, способная нанести порядочный урон противнику. Суть проблемы обнаружилась не сразу. Оказалось, что не всякие трое магов могут составить сплоченную команду, и не всякая Триада будет эффективна. Да и к тому же, если в "мирной", назовем это так, Триаде главенствующим был именно "судья", то в боевом варианте это должен был быть кто-то другой. Эти вопросы пытались разгадать многие ученые умы, но понять, и, что самое главное, просчитать, кто и когда составит Триаду, сумели только единицы. В последствии их стали называть "Знающими" или "Ведающими силу".
— Ну да, в "Черномагической Тактике" про Триады рассказывалось, — пожал плечами Малфой. — Про то, что это могут быть, например, мастер чар, мастер защитных заклинаний и мастер атакующих заклинаний. Неужели об этом было так трудно догадаться?
— Увы, мистер Малфой, но даже на изобретение той несложной комбинации способностей, которую вы назвали, потребовалось около двухсот лет. Магами Триады могли стать только уникальные волшебники с исключительным умом и силой воли, а такие, к сожалению, часто в те времена погибали по воле обстоятельств, так и не исполнив своего предназначения. К тому же, маги Триады должны быть сплочены между собой и, что самое главное, доверять друг другу. Триада Волшебников — это даже не сложение магии всех ее членов, а перемножение, выход некий качественно новый уровень управления своей силой. А быть настолько открытыми друг с другом и достичь такого полного взаимопонимания, согласитесь, в состоянии не каждый.
— Что верно, то верно, — пробормотал Гарри. — Такое редко встречается. Профессор, а сколько Триад может существовать в определенный период времени?
— Всего лишь одна.
— То есть как это? — Рон от удивления замер на месте. — А если таких магов... много?
— Сила будет дарована только тем, кто составляет действующую Триаду Магов. И перейти эта Сила к другим может только после смерти кого-то. Впрочем, я могу привести наглядный пример: допустим, существуют две триады, причем, маги из второй еще не подозревают о своем предназначении. И вот, происходит так, что один из магов первой Триады умирает. Предположим, это был волшебник со способностями к защитным чарам. Его Сила переходит к магу с такими же способностями из второй Триады. Умирает следующий — волшебник со способностью к атакующей магии. Опять же его Сила переходит к волшебнику с теми же способностями. И так, пока все трое волшебников второй Триады не получат свою Силу. Только после этого они могут объединить ее в единое целое и стать действующей Триадой. Светлой или Темной, как бы добавили ныне.
— А откуда все это вообще пошло? Разделение на светлых, темных и все прочее? — спросил Рональд.
— Со времен средневековья и инквизиции, — вздохнул Альбус Дамблдор. — Именно тогда и пошло разделение на два мира: магический и обычный. Осталась и сама мысль о том, что есть маги Светлые, а есть Темные, как, соответственно, и сама магия. В то время перестали считать, что все зависит от того, с чьей точки зрения посмотреть на ситуацию, что нет абсолютных Добра и Зла, что без Тьмы нет Света и без Света нет Тьмы. Тогда очень многое изменилось. Это было время катастрофических потерь в знаниях, накопленных столетиями. Множество заклятий было утеряно, множество ритуалов стали запретными. И. что самое странное, практически перестали появляться маги Триады. А все эти условности внезапно приобрели под собой реальную основу и стали вещественны, как никогда.
Дамблдор замолчал.
— Что ж, профессор, а куда вы нас ведете? — спросил Драко, которому не давало покоя ощущение, что все это имеет к ним самое что ни на есть прямое отношение.
— К Сердцу Хогвартса, — ответил шедший чуть позади всех Гарри Поттер.
— Куда-куда? — переспросил Рон. — Замок-то, между прочим, остался во-он там.
— Рон, не идиотничай, пожалуйста, — Поттер стал на удивление серьезен.
Скоро лес вокруг начал редеть, и вокруг стремительно посветлело. Дамблдор продолжал молча идти. Несколько минут спустя четверо магов вышли на залитую мягким золотистым светом поляну. То, что вначале Рон и Драко так опрометчиво приняли за солнце, оказалось сиянием гигантского дуба в центре поляны. Огромные его корни стелились по земле поляны, доходя до окаймивших ее ровным кругом деревьев Запретного Леса. Могучие ветви уходили высоко в почему-то темное и звездное небо. Большие листья тихо шуршали. И их шепот складывался в какую-то грустную мелодию.
— Сейчас же утро! — удивленно воскликнул Малфой, страшно удивившись ни с того ни сего наполнившему его чувству спокойствия и уверенности.
— Здесь время течет по-другому, — коротко ответил Альбус. — Это Arbor Luminum — Древо Света.
Все трое слизеринцев мялись у края поляны в тени деревьев, не решаясь пройти дальше.
— Поттер, так ты здесь был? — тихо спросил Малфой-младший.
— Был. Но никогда на поляну не ступал — это же Древо Света, а я, все-таки, не такой уж и ревностный...
— Ему не важно кто вы, — прервал его директор Хогвартса. — Оно примет любого.
— Даже если придти сюда... ну, с дурными намереньями? Например, его выкорчевать? — переспросил Рон.
— Даже так. Но если кто-то придет сюда ради защиты и попросит помощи, он ее всегда получит, — задумчиво произнес Альбус. — Идем.
Четверо волшебников ступили на землю священного Древа Света.
— Я был примерно в вашем возрасте, — ни с того ни сего продолжил свой рассказ Дамблдор, глядя только на Древо, — когда мне и моему другу Нивеусу Пэришу сообщили необычайную новость: мы с ним являемся первыми за несколько сотен лет магами Триады. Причем, Триады Светлой. Я должен был, если сравнивать с изначальным вариантом Триады, стать Судьей, а он — защитником. Впрочем, мы с детства отличались от остальных — были гораздо умнее, сильнее своих сверстников, и нас за это не очень-то любили. Учились мы здесь, в Хогвартсе, на факультете Гриффиндор.
На этих словах нынешний директор школы Чародейства и Волшебства осторожно приложил ладонь к исполинскому лучащемуся светом дереву и прикрыл глаза.
— Мы с Нивеусом были хорошими друзьями и поддерживали друг друга в любой ситуации. Вместе с этой необычайной новостью нам сказали, что третий волшебник появится только через двадцать лет и нам нужно будет дождаться этого момента для получения всей Силы Триады. Нам строжайше запретили вмешиваться в ход событий и пытаться как-то приблизить этот срок, иначе, как сказал тот "Знающий" может свершиться нечто непоправимое...
— Мы слышали о том, что в события, предшествующие появлению Триады нельзя вмешиваться, — сказал Рон.
— Я и Нивеус поклялись терпеливо ждать. Юность, нетерпение, жажда действий, желание изменить весь мир, естественно, ему же на благо... мы не устояли. С истинно гриффиндорской горячностью мы атаковали эту проблему, и нашли ей решение: древний ритуал, способный изменить судьбу того еще не рожденного волшебника так, что Третьим станет не он, а один из наших сверстников. Мы знать не знали, к чему это приведет, но на свой страх и риск решили нарушить запрет. С этого все и началось. Ритуал не только не подействовал, но и отдалил срок появления Третьего мага на семьдесят лет! Тогда мы еще ничего не поняли, и нам только предстояло узнать, что ритуал не только не подействовал, но и отдалил появление Третьего Мага на семьдесят лет, и что мы собственноручно угробили свою же возможность стать Великими Светлыми Магами. После этого наши отношения с Нивеусом не заладились. Коль скоро "мозговым центром" был в нашей компании я, он во всем обвинил именно меня. Наша дружба стала распадаться. После окончания школы он куда-то исчез и больше пятидесяти лет мы с ним не виделись. Но я стал чувствовать в себе какие-то перемены. Менялись мои взгляды на жизнь, менялась моя сила. Даже окружавшие меня люди стали замечать, что со мной творится неладное. Мне посоветовали снова обратиться к "Знающему". Это был Фицджеральд Сорвин. От него я узнал, что происходит. Нивеус Пэриш перешел на Темную сторону и, словно камень на шее, тянул в тот же омут и меня. Маги Триады связаны между собой — на чьей стороне выступит один, там же будут и другие двое. Если один выберет Тьму, в нее за ним последуют и остальные. Или же наоборот — вернись хоть один к Свету, вся Триада изменится, как и он. Сорвин убедил меня в том, что мне не стоит показывать моей "смены приоритетов" и оставаться в глазах общества все тем же Альбусом Дамблдором, преданным своим лучшим другом, и, несмотря ни на какие невзгоды, остающимся светлым магом, примером для подражания. Произошедшие вскоре события заставили меня отвлечься от собственных проблем: родился тот, кто должен был быть Третьим магом теперь уж Темной Триады. Как я вскоре и убедился, мальчик изначально принадлежал тьме и судьба его, по нашей с моим бывшим другом вине, была ужасна. Но, помимо этого, в Англии объявился новый Темный Лорд.
— Грин-де-Вальд, — одновременно произнесли трое слизеринцев.
— Бывший ранее Нивеусом Пэришем и моим другом детства. Мне пришлось сразиться с ним и убить его. С той войны за мной закрепилось прозвище "Белый Генерал" за то, что я остался верен Свету, но никто не знал, что я давно уже от него отрекся. Вскоре, находившийся все семь лет под моим надзором, окончил школу и тот мальчик, в чьей участи мы с Нивеусом были повинны. Он тоже долго пропадал в дальних странах и тоже вернулся Темным Лордом, чтобы своим ненамеренными действиями изменить уже вашу судьбу, мальчики. Лорд Волан-де-Морт, в отличие от нас, не осознавая, что он делает, изменил существующую реальность так, что я был вынужден снова начать действовать. Лили и Джеймс Поттеры, двое их сыновей, появление новой Темной Триады, которая будет должна окончательно выбрать свою сторону, и Великая Война между магами — вот цена моей давней ошибки, — Дамблдор тяжело вздохнул и открыл глаза, отходя в сторону от Древа Света. — Я всего лишь обычный человек, который пытается исправить ошибки юности, но почему в это никто не верит?
