— Наруто-кун, ты уверен? — ласково спросила Мито-тян, коснувшись рукой его лица.
— Понимаешь, сестрёнка, я чувствую, как время убегает сквозь пальцы, — повторял Наруто свои аргументы. Пусть всё это она знала, но Наруто хотел убедить, прежде всего, себя. — Я стал сеннином, об этом знают считанные люди. Но это ненадолго. Скоро об этом проведает Орочимару, скоро об этом узнают Акацуки. Но я не беспокоюсь о них. Может что-то предпринять придурок в маске, Обито. Если он и Акацуки заодно, тогда это случится гораздо быстрее, чем мне хотелось бы. Тот странный черно-белый чувак, которого я видел в Долине Завершения, отлично умеет прятаться и шпионить. Его дзюцу, в отличие от Подземной Рыбьей Проекции, позволяет растворяться в земле. Я держал активным Глаз Кагуры, и пусть я тогда был очень плох с этим дзюцу, но охватывал честный десяток метров. Я перестал его чувствовать под землёй почти сразу. И если он бывает в Конохе, то Обито и тот Узумаки с Риннеганом узнают это тотчас. И они за мной придут.
— Значит сегодня?
— Да, сегодня. Я хотел дождаться Эро-сенсея, но мне неспокойно. Ты поможешь мне, сестрёнка?
— Конечно, Наруто-кун. Ты же мой дорогой младший братик. И пусть ты крут даже для Узумаки, но судьба мира — тяжкая ноша.
— Я люблю тебя, Мито-тян, — сказал Наруто и обнял её.
— Я тоже тебя люблю, малыш, — молодая девушка с мудрыми бездонными чёрными глазами обняла его в ответ и поцеловала во взъерошенную макушку.
— Ну что, надерём этому мудаку Учихе жопу? — оскалил зубы Наруто.
— Уж будь уверен! Ведь Узумаки круче чем Учихи! — в ответной улыбке было слишком много зубов и Наруто даже на секунду пожалел красноглазого засранца. Впрочем, чувство быстро прошло.
— Когда я скажу, возьми меня за руку! — напомнил Наруто, беззвучно и бездымно создав двух небольших клонов-кошек. Те вскочили ему на плечи, сложили задние лапы в позу лотоса, а передние лапки забавно подогнули. Сам Наруто опустился на пол в той же позе. Все трое синхронно закрыли глаза, а когда через минуту открыли, глаза с горизонтальными зрачками засветились золотом.
— Ты знаешь, Наруто-кун, эти пятна цвета шафрана вокруг глаз тебе очень идут, — засмеялась Мито-тян. — И ты прав, оранжевый — очень круто!
— Сейчас! — потребовал Наруто, улыбнувшись сестрёнке. Та взяла его за руку и замерла в ожидании.
Наруто создал ещё двух клонов, которые положили руки ему на плечи и начали передавать чакру Молнии и Ветра. И когда Наруто почувствовал, что время замедлило свой бег, он потянулся к пространству печати, к горячей и согревающей чакре своего партнёра.
— Курама, готовься, мы идём надирать жопу одному придурку! Пап, погнали!
— Давно пора!
— Сынок, я пошел!
И в этот момент Мито Узумаки, Наруто, две кошки на его плечах и два клона исчезли в беззвучном мерцании легендарного пространственно-временного дзюцу.
* * *
Чувствовать себя сторонним наблюдателем в собственном теле было необычно. Над головой Наруто возвышалась оранжевая громада Курамы. Отец не пропал из печати, он стоял и размеренно дышал, но Наруто почувствовал, как время снаружи сдвинулось и начало медленное движение.
Наруто не видел глазами, он не слышал ушами, не чувствовал запахов и имел тактильных ощущений. Он просто знал, что происходит снаружи, знал, что видит отец, знал, что его касаются клоны, текущая в теле чакра передавала знание и понимание происходящего. Наруто понял, почему Кураме так нравится выходить наружу, пусть даже в виде теневого клона — ведь наиболее близким к происходящему сейчас ощущением была техника передачи чакры.
— Папа, у нас мало времени. Помни одно из главных правил Узумаки — по возможности противника нужно лишить преимущества. И даже если его дзюцу не зависит от Шарингана, сражаться слепой придурок уж точно будет хуже.
— Принято! — коротко сказал стоящий перед ним отец спокойным голосом.
Наруто подумал, что разговаривать с затылком отца очень странно, да и стоять, ничего не делая, он не мог. Джинчурики решил, что кто-кто, а Четвёртый Хокаге сам разберётся, что ему делать, а значит нужно попытаться заняться чем-то полезным.
— Курама, как думаешь, смогу ли я изнутри печати собирать энергию природы?
— Надо попробовать, правда если выйдет, это будет весьма неожиданно.
Наруто и демонический лис сели в позу лотоса и сложили перед собой руки. Почувствовав окружающую его тело силу, пронизывающую мироздание, Наруто на миг прервал неподвижность, чтобы широко улыбнуться.
* * *
Клон Наруто с собратом почувствовали, как мир на долю мгновения погас и пропал, а затем снова возник, явив зрению просторную пещеру. Кое-где вместо естественного камня были сложены грубые кирпичные стены. Огромные корни исполинского дерева змеились по своду и по стенам, а ствол рос вдалеке, пряча крону в вертикальной шахте.
Узумаки следил за обстановкой, краем глаза наблюдая как фигура босса, одержимого духом собственного отца, мигнула и размыто перенеслась на метр вперёд, к неказистому деревянному ложу, застеленному грязными смятыми простынями.
Обито Учиха был хорош. Несмотря на то, что он спал глубоким сном, чутьё опытного шиноби предупредило о грозящей беде. Он рывком распахнул глаза, которые даже успели сменить цвет с бездонно-чёрного на пылающий алый. Но невидимый глазу бросок рук Минато Намиказе завершился пустыми глазницами предателя. Обито попытался вскочить со своего ложа, но тут же привалился назад — вырвавшиеся из спины Мито-тян толстые цепи с острыми гарпунами на концах пригвоздили его конечности к лежанке.
Внезапно Наруто увидел шевеление черного плаща, свисающего с одного из корней. Он бросился вперёд и с силой, дарованной режимом отшельника, схватил за горло и впечатал в каменный пол то, что он сперва принял за костюм Обито, а на деле оказавшееся белым существом со странным спиральным узором, сходившемся на единственной пустующей глазнице.
Щупальца рамена, на этот раз заострённые и опасные, сорвались со спины второго Наруто, пронзив ещё одну белёсую фигуру, а сжатые в ладонях Разенганы ударили в две её копии, висящие на напоминающих пуповину корнях.
— Секретное дзюцу: Проклятая Мандала! — шепнул Наруто, складывая печати, и спирального придурка обволокла радужная плёнка перевёрнутой пирамиды.
Наруто оглянулся и увидел, что всё уже закончилось. Пришедший в себя босс складывал пальцы в печати Барана, вызывая дзюцу Глаза Кагуры, Мито-тян, не церемонясь, накладывала одна за другой подавляющие чакру печати в количестве, которое убило бы иного джонина, а второй клон с удивлением разглядывал так напоминающую руку Данзо белёсую субстанцию, которая заменяла этим шипастым и зубастым чувакам внутренности.
Золотые глаза босса обрели осмысленное выражение. Он повернул голову в сторону красноволосой девушки и сказал:
— Мито-тян, тебе тут кое-что может не понравиться.
— Тут и так всё отстойно, к тому же мы чуть не упустили придурка.
— Нет, я имею в виду, очень-очень не понравится. Пойдём.
Он увлёк сестрёнку за собой, к уходящему в вертикальный тоннель древесному стволу.
— Ты прав, мне это совершенно не нравится, — сказала Мито-тян, глядя на погруженное наполовину в ствол, в окружении множества растущих из дерева рук, деревянное тело с лицом Хаширамы Сенджу. — И вряд ли найдётся что-то, что бы мне не понравилось ещё больше.
Через десяток минут, когда они нашли лабораторию, в которой на огромном уходящем ввысь и вширь стеллаже располагались ряды и ряды педантично подписанных ёмкостей с плавающими в них глазными яблоками Шаринганов, Мито-тян задумчиво сказала:
— Похоже, я ошибалась. Это мне не нравится гораздо сильнее.
* * *
Наруто лежал на небольшом диванчике в комнате отдыха Подразделения Пыток и Допросов. Он слышал, как в по коридорам носились встревоженные Анбу, как снаружи о чём-то спорили Мито-тян и бабуля, в комнату время от времени заглядывали головы шиноби в серых мундирах, они извинялись и исчезали, притворив за собой дверь.
Безумная ночь наконец-то завершилась. Наруто не знал что делать с этим деревом, которое состояло из той же древесины, что и белые клоны. Исполинский ствол не заканчивался кроной, его завершал гигантский цветок лотоса. И внутри этого цветка сидела огромная закованная в кандалы деревянная статуя с десятью глазами, вида которой Курама так испугался...
"Я не боюсь! Я просто не хочу вновь стать Десятихвостым!"
... от вида которой Курама впал в неистовство. Это оказалось тело древнего чудища, которого Рикудо Сеннин сначала запечатал внутри себя, а затем, будучи близким к завершению жизни, разделил чакру на девять частей, создав биджу. Тело Десятихвостого он уничтожил...
"Запечатал! Он ради этого создал Луну!"
И вот, каким-то образом, тело Джуби, его пустая оболочка очутилась в этой пещере. Сначала Наруто хотел его уничтожить, но Курама отговорил от попыток.
"Если не удалось отцу, то не помогут не только твои Разенганы с Ветром и Молнией, но и Бомба Биджу"
В очередной раз на выручку пришла Мито-тян, предложив поставить мощнейший из известных ей барьеров, который не только не пустит никого внутрь, но и не даст вообще обнаружить это место. И десятки Наруто бегали по всей пещере, расклеивая повсюду написанные сестрёнкой тэги со словом "Недоступно". Наруто создал множество клонов, которые методично запечатывали содержимое лаборатории, все эти сотни Шаринганов вместе с ёмкостями. С запечатыванием белых клонов (которые, к удивлению Наруто не погибли, а ещё шевелились), а также их спирального собрата из Проклятой Мандалы, помогла Мито-тян.
Напоследок Наруто ещё раз предоставил отцу тело, чтобы тот поставил в пещере фуин-шики — ведь когда-то сюда нужно будет вернуться. Его клоны подхватили предателя и они все вместе перенеслись в Коноху.
Поднятая с постели бабуля сначала была очень недовольна, а спеленанные корнями деревьев Анбу, охранявшие её дом, ощутимо приуныли. Но как только Наруто и Мито-тян объяснили, что же на самом деле происходит и кто этот человек с окровавленными глазницами и странной половиной лица, Хокаге как будто взорвалась. Освобождённые Анбу побежали за Иноичи Яманакой и Ибики Морино, бабуля послала ястреба Какаши-сенсею с требованием срочно возвращаться с миссии несмотря ни на что.
Извращённый Учёный в деревне тоже отсутствовал, поэтому Наруто воспользовался техникой призыва. Фукасаку-сенсей, услышав о происходящем, произвёл обратный призыв крёстного.
И вот, пока шиноби Отдела Пыток и Допросов готовили оборудование, Наруто урвал пару часов для сна.
Дверь в комнату отдыха в который раз распахнулась. На пороге стоял Иноичи Яманака.
— Только что прибыл Какаши, а мы готовы уже давно. Ты точно уверен, что хочешь участвовать?
Наруто мгновенно вскочил с дивана, широко зевнул и начал протирать кулаками глаза. Наконец, он твёрдо посмотрел на собеседника.
— Да, Иноичи-сан, я просто обязан. Этот человек убил моих родителей. Он уничтожил множество людей, которых клялся защищать, убил массу своих товарищей по оружию, а также членов своего клана. Папа говорил, что Обито раньше не был таким. Я должен знать, что должно случиться, чтобы лояльный шиноби Конохи стал настоящим монстром. Я должен знать, мог бы я стать таким, мог бы пойти по его стопам, стал бы я чудовищем многократно страшнее, тем, кого так боялись все взрослые нашей деревни?
— Уверен, что нет, — сказал Яманака, положив руку Наруто на плечо. — Моя принцесса, пусть и выглядит легкомысленной, всё-таки Яманака и вполне разбирается в людях. Она не выбрала бы парня, который мог стать бы монстром.
— Э-хе-хе! — на лицо Наруто наползла лукавая улыбка. — Даже того, кто бродил с руками в карманах и только и делал, что мечтал убить собственного брата?
— Ладно-ладно, пойдём! — Иноичи Яманака улыбнулся в ответ.
* * *
Если какой-то день Наруто и назвал бы худшим в своей жизни, то теперь это не были дни его провалов на экзаменах в Академии, не была дата его рождения, и не день смерти Хаку. Теперь Узумаки с полной определённостью мог сказать — этот день случился сегодня, когда он погрузился в душу человека, бывшего когда-то Обито Учихой, шиноби Конохагакуре. В Обито было столько мерзости, что Данзо и Орочимару показались бы вполне неплохими людьми, свернувшими не туда, а Итачи Учиха — замечательным парнем и душой компании.
В знакомом зале заседаний Совета висела гробовая тишина. Наруто глядел на Какаши-сенсея, чей вид выдавал сломленного человека, и в его душе даже на долю секунды шевельнулось сочувствие. Но это чувство пропало, едва появившись. К учителю у Наруто и до того было не самое хорошее отношение, а осознание того, что он был непосредственно причастен к смерти папы и мамы как самого Наруто, так и родителей дорогих его людей, Ируки и Куренай, заставляло крепко стискивать зубы, чтобы не наделать глупостей. Какаши-сенсей чувствовал настроение, и его единственный глаз избегал встречи со взглядом джинчурики.
Бабуля сидела и быстро просматривала свиток с протоколом допроса, Эро-сенсей пребывал в глубокой задумчивости, Иноичи-сан откинулся на стуле и сидел с закрытыми глазами. Дедуля Хирузен задумчиво прикусывал чубук своей погашенной трубки, а двое других советников хранили молчание. Лицо Мито-тян была сама безмятежность.
— Мы многое узнали, — нарушил тишину Наруто. — и теперь нам предстоит решить что делать дальше. Что делать мне, я знаю, но мне нужна будет помощь. Времени у нас нет совершенно.
— Что ты имеешь в виду, Наруто-кун? — оторвалась от свитка бабуля.
— Две, вернее три вещи. Акацуки. Гражданская война в Киригакуре. Орочимару.
— Мы пока что ничего не можем с этим сделать, — подал голос Эро-сенсей.
— Нет, мы можем сделать всё! Из-за двух мразей, один из которых не мог смириться со своей смертью, а второй предал всё, что ему когда-то было дорого, всех людей, которые ему доверяли и любили, множество хороших людей мертво, они умирают каждый день, пока мы медлим!
— И что ты предлагаешь? — тихо спросила бабуля.
— Действовать! Мы не можем терять ни дня. Бабуля, мне нужны копии свитков допроса, мне нужен способ вывести человека из глубокого гендзюцу инициированного Шаринганом, мне нужен кто-то, кто пошёл бы со мной. Я, Наруто Узумаки, не могу оставаться здесь и считать, что ничего не произошло.
— Риск слишком велик! — впервые подал голос Какаши-сенсей. — Ты не готов к таким миссиям.
— Это не вам решать, сенсей! — зло бросил Наруто. — Эро-сенсей, мне нужен ключ от моей печати. Похоже именно я, именно мы с моим биджу, должны ликвидировать последствия всех ошибок, допущенных предшественниками.
— Ты не получишь ключ, Наруто, — мягко сказал Эро-сенсей. — Это слишком опасно.
— Более чем охотящиеся за мной девять шиноби S-класса? Более, чем ваш бывший ученик с глазами бога? Более, чем гуляющая на свободе Воля Мадары Учихи, готовящая воскрешение человека, единственным соперником которому был Первый Хокаге? Сенсей, я у вас ничего не прошу. Я, сын Минато Намиказе, требую вернуть своё наследство. То, что родители так опрометчиво доверили моему крёстному отцу, человеку, которого я впервые увидел на четырнадцатом году жизни.
