Желание жить

"Верю".

Дверь открылась. Палач приглашающе взмахнул рукой и пропустил нас внутрь. Лекс тут же скрылся в тени.

Эльф сидел на том же стуле, куда его усадили стражи. Только сейчас от гордого "сына леса" осталось только сломленное существо. Особых физических повреждений на теле не было обнаружено, однако спрашивать палача о методах я не стал. У самого Шиальда в памяти есть столько способов, что... ладно, не буду об этом.

— Как тебя зовут? — начать я решил с простого вопроса.

— Илидан ше Сароут, — тусклым голосом ответил пленник.

— Твой статус?

— Я разведчик, — Лекс чуть выступил из тени и кивнул. Похоже, после меня им займутся всерьез.

— А теперь ответь на один вопрос: чего вы больше всего боитесь?

Палач с легким изумлением посмотрел на меня. В его понимании вопрос показался слишком несерьезным. Нечто из раздела философии.

Лекс знаком показал ему выйти, и пепельноволосый оборотень послушно покинул камеру.

В голубых глазах эльфа так же отразилось недоумение:

— Не знаю.

— Хорошо, спрошу по-другому, — я не собирался сдаваться. — Что вам больше всего дорого?

— Связь, — глухо ответил остроухий.

— Что за связь? — мне пришлось постараться, чтобы убрать из голоса заинтересованные нотки.

— Связь с природой.

— Поясни, — но эльф только качал головой на мое требование. Я беспомощно обернулся к Лексу. Тот указал на выход.

В темном коридоре он тихо произнес:

— Я понял, о чем он говорит. Больше можете не спрашивать. Для эльфов связь — это нечто само собой разумеющееся, так что толкового объяснения все равно не дождетесь.

— Но что это за связь? Она действительно существует?

— Точно не известно, но, думаю, это правда. Эльфы всегда хорошо понимали природу, а в особенности лес.

— Понятно, — я в задумчивости прикусил губу. Идея есть, но стоит ли ее воплощать? — Лекс, подожди здесь.

Мне не хотелось, чтобы кто-то еще присутствовал при этом. Вновь войдя в камеру, достал флейту и задумался. В данный момент, музыка — это только инструмент. Но действовать он должен только на эльфов.

Один кристалл с духом занял свое место на столе. Запись пошла.

Для начала я даже не задумывался, что именно играю. Мне было необходимо войти в такое состояние, когда музыка становилась видимой и ощутимой. Наконец, это удалось. Глаза сразу различили нежно-зеленую с тонкими сверкающими прожилками ауру сидящего передо мной подопытного. От этих прожилок тянулись сотни нитей и уходили куда-то далеко, возможно, в родной лес. По ним к остроухому поступала искрящаяся жизнью сила, подпитывающая и подбадривающая эльфа. Не знаю, для чего именно предназначена та или иная нить, но некоторые обрывались прямо в воздухе, становясь далее призрачными. Поскольку все эти образы — это чисто мое восприятие, основанное на ассоциациях, то позволю себе предположить, что призрачностью обозначаются временные каналы, уводящие в прошлое. Но пора действовать.

Звуки перестали звучать плавно и нежно. Теперь резкие, холодные нотки, соединившись с силой из источника, обрушились на эльфа, заставив последнего болезненно сморщиться. Но он не видел, что после воздействия звуковой волны прожилки потускнели и сместились. Тлетворное влияние перекинулось и на нити, которые, поменяв свое расположение, начали стремительно темнеть. Ясно виделось, что энергия, шедшая к эльфу, сменилась. Вместо жизнерадостных потоков на несчастного пленного обрушилась волна ужаса и безысходности, заглушая все другие чувства и начисто перекрывая ощущение единения с природой. С тем, что больше всего дорого лесному жителю. Аура приобрела грязно-зеленые, постепенно разрастающиеся, пятна.

Музыка смолкла, выполнив свою задачу. Дух прекратил запись.

Эльф мгновение молчал, чуть приоткрыв рот, а затем издал леденящий душу полувополь-полувой. Этот звук я запомню до конца жизни. Столько нечеловеческой боли, тоски и страха прозвучало в нем, что я не выдержал и выбежал из камеры. Дальнейшее помнилось смутно. Барон что-то кричал, но в сознание не пробивался смысл его слов. Кажется, я до смерти напугал Кайру, когда с безумием в глазах промчался мимо.

Пришел в себя только в комнате. Слезы безостановочно бежали по щекам, губы дрожали, а пальцы так впились в диванную подушку, что прорвали достаточно прочную ткань.

— ...о..е ни..да...

— Что? — Барон ничего не понял из моей попытки сказать хоть что-нибудь. Я постарался справиться с собой и повторил:

— Больше никогда...

Кот замолчал и больше не трогал меня, только в мысли пробилось приятное ощущение поддержки и понимания.

Как отворилась дверь, я не слышал. Присутствие отца осознал только когда он сел рядом со мной, осторожно обнял сильными руками и прижал к груди. Родное тепло и детское чувство защищенности от всех кошмаров, вывело из прострации. Я приникнул к родителю и разрыдался. Отец укачивал меня, как ребенка и что-то шептал. К словам я не прислушивался, но голос, интонация постепенно успокаивали меня.

— Ну, ангелочек, успокойся, — король ласково убрал волосы с мокрого лица. Почему то, это детское обращение не вызывало неприязни. Наоборот, от него становилось теплее.

— Ты уже знаешь?.. — голос прервался, но отец понял вопрос.

— Да. Мне сообщили. Мальчик мой, если ты знал, что это тяжело, зачем взялся? Это изобретение спасет многих оборотней, но оно не стоит жизни моего сына, — теперь я видел в глазах отца страх. Он действительно испугался за меня.

— Я хотел помочь.

— Знаю.

Долгое время мы просидели молча. Слезы высохли, но ощущение мерзости на душе осталось. Голову раскалывала боль. Так часто бывает после пережитых потрясений. Отец осторожно перенес меня на кровать и укрыл одеялом.

— Тебе нужно поспать, — мягко сказал он и, придвинув кресло, устроился рядом. — И главное — не считай себя виноватым. Нам часто приходится действовать жестоко, иначе не выжить.

— А правителям, тем более, — горько усмехнулся я, опустив ресницы.

— Ты прав. Но на нас лежит ответственность за тех, кто доверился нам. В войне с эльфами, несмотря на новую тактику, погибло бы слишком много оборотней. Поверь, наше ослабление нам не простят. Либо люди нарушат договор, либо гномы. А тогда вновь бы пришлось воевать. Теперь есть надежда обойтись малой кровью, — я не ответил, переведя пустой взгляд на окно. — Знаешь, — тут отец позволил себе улыбнуться, — зато теперь я уверен, что это был действительно не ты, — он стянул с пальца перстень и пожил его на тумбочку.

После его слов, я практически сразу провалился в сон без сновидений.

Проснулся только наутро. Не открывая глаз, ощутил рядом Кайру.

"Ну, как ты?", — виновато спросил Барон. — "Извини меня".

"За что?".

"Это я настаивал на твоем действии", — голос кота был полон искреннего раскаянья.

"Я ведь не убил его. Нет. Жизнь эльфа вне опасности... если это можно назвать жизнью. Я его просто уничтожил, понимаешь? Эта связь с природой настолько плотно слилась с аурой, что стала ее неотъемлемой частью. И представь, насколько сильным оказалось влияние! Постоянный ужас, одиночество, тоска — они лучше прочего погубят душу, оставив пустую оболочку. И природа не сможет помочь, она просто не пробьется сквозь этот заслон. Это оружие может сравниться только с атомной бомбой. Настолько же жестокое и беспощадное".

"Не забывай, что кристалл Агаратти действовал на оборотней в том же ключе".

"Нет, Барон", — грустно ответил я на его слова. — "Агаратти уничтожал тело, но не душу. Тот эльф... Думаю, он никогда не сможет оправиться. Возможно, его сородичи и сумеют помочь, но скорее убьют из милосердия. По крайней мере, я предпочел бы именно смерть".

"Ты ведь не знаешь точно, как действует кристалл", — возразил Барон. — "Думаю восстановить нормальную связь вполне реально. Эльфы славятся своими целителями. Провозятся долго, но наверняка сумеют найти решение. Стоит только убрать чужеродное вмешательство с ауры, как природа излечит душу. Практически все каналы подвластны влиянию магов".

"Почему практически?".

"Не забывай, что некоторые, как ты решил, уходят назад в прошлое. Их изменить эльфам не удастся. Так что напоминание о пережитом ужасе останется. Возможно это и к лучшему".

"Не знаю...".

Чтобы не продолжать разговор, открыл глаза. Кайра радостно вскрикнула и кинулась меня обнимать.

— Ну и напугал же ты всех, — призналась она. — Как ты?

— Более ли менее, — потянувшись, я встал и натянул первую попавшуюся в гардеробе одежду. — Где все?

— Отец, Крис и Лекс в кабинете. Ждут тебя.

— Идем, — в последний момент схватил с тумбочки перстень с красным камнем и надел на палец. — Что, так сильно испугались?

Я знал, что никогда не забуду произошедшее, но постарался отвлечься, или хотя бы немного отстраниться от ужасной картины, поэтому торопился в кабинет. Деловые разговоры могут помочь лучше всего.

— Да уж, — сестра покачала головой, едва поспевая за мной. — Я когда увидела тебя, вся заледенела. Вид был, скажем, несколько сумасшедшим, а когда, следом за тобой промчался Лекс, уже совсем не понимала, что происходит.

— Я уже в порядке.

"Ты лучше это себе скажи", — хмыкнул Барон. Кайра так же скептически посмотрела на меня.

В кабинет я вошел, сохраняя спокойный вид. В глазах заседавших вспыхнула радость и облегчение. Крис порывался что-то сказать, но легкое прикосновение Лекса остановило его.

"Что за черт? Неужели все было так ужасно? Я же всего денек поспал...".

"Не день, а три", — вздохнул Барон.

"Погоди, но ведь это невозможно! Физиология оборотней просто не допускает такой длительный сон!", — если сказанное котом правда (в чем я в принципе не сомневаюсь), то теперь ясен страх родных.

"Извини, это моя работа", — печально сказал компьютер. — "Тебе нужна была разрядка. Сон — лучшее лекарство. Я контролировал твое сознание и, когда ты готов был вернуться в реальность, разбудил тебя".

"Гм, раньше ты не мог влиять на меня".

"Пришлось научиться".

— Проходите, садитесь, — отец ласково улыбнулся, понаблюдал, как мы с сестрой устроились на мягких креслах, а затем посерьезнел. — Легард передал, что они практически достигли нужного места. Неран со своими уже готовы. А сейчас нужно решить, использовать кристалл или нет, — я вздрогнул, но больше ничем не выдал своего состояния. Остальные же тактично промолчали. — Шиальд, ты можешь запретить...

— Зачем? — нейтральным тоном произнес я. — Пользуйтесь. Тем более что это действительно очень поможет нам.

Переспрашивать никто не стал. Разговор перешел на другую тему: ехать ли отцу на фронт или нет. Если ответ отрицательный, то кому? Крис настаивал на своей персоне, Лекс предпочел, чтобы поехал король, мотивируя это тем, что возможен договор, тогда присутствие монарха только ускорит события и не даст эльфам оправиться от удара. В итоге спор зашел в тупик. Кайра, не выносившая продолжительных дебатов, мрачно посоветовала убраться из дворца всем желающим, а остальных оставить в покое. И вообще, у нее эксперимент не закончен, так что вынуждена покинуть приятное мужское общество.

Я отправился с ней. Дальнейшие вопросы решат самостоятельно. Моя работа закончена. Для победы в войне делал все что мог.

"И не мог", — поддержал кот. — "Отдохни. Скоро все решится".

На развилке коридора, мы с Кайрой разошлись. Я заглянул в комнату, подхватил чистый холст, кисти и краски и отправился на крышу. Туда, где была нарисована моя первая в этом мире картина.

Собрав треногу, я положил на каменный бортик все ненужные сейчас вещи. Немного подумав, решил вытащить из поясной сумки переговорники, а то мало ли что. Вместе с пирамидками на свет показался второй кристалл. Повертев его в руках, устроил рядом с собой и немного полюбовался на сверкающие грани. Затем подготовил палитру и раскрыл краски.

Плавно водя кистью, передавал на полотно спокойную безмятежность неба. Глядя на лазурный свод, чуть разбавленный перьями облаков, я успокаивался. Барон что-то умиротворенно мурлыкал, накачав меня силой под завязку.

— Как прекрасен этот мир, посмотри, — разобралось среди мягких звуков.

— Запиши альбом, — тихо фыркнул я. Порой кота тянуло на лиричность. Вот и сейчас, допев, он принялся декламировать стихи, когда-то прочитанные мной и благополучно забытые:

Я спросил у свободного ветра,

Что мне сделать, чтоб быть молодым?

Мне ответил играющий ветер:

"Будь воздушным, как ветер, как дым".

Я спросил у могучего моря,

В чем великий завет бытия.

Мне ответило звучное море:

"Будь всегда полнозвучным, как я!".

Я спросил у высокого солнца,

Как мне вспыхнуть светлее зари.

Ничего не ответило солнце,

Но душа услыхала: "Гори!".

[К. Бальмонт].

Это стихотворение почему-то приподняло настроение. Тихо напевая последние строчки, я рисовал солнечные лучи, падающие на город и на хрупкую фигурку, стоящую у полотна с кистью в руках. И тот я, на картине, так же благодарно подставлял лицо и купался в теплом свете ласковой звезды, как и настоящий.

Сила не рвалась наружу. Только изредка всплескивалась и оседала на рисунке. Было легко и хорошо, словно все заботы остались там, внизу.

На солнце набежало облачко, погрузив город в тень. Нахмурившись, я с вздохом отложил кисть и вытер руки. Сейчас продолжать не буду. Вот когда яркий слепящий шар вновь покажется, тогда и примемся за творчество.

"А раньше ты не бросал картины на полпути", — отметил Барон, прекратив свой сольный концерт.

"Для этого рисунка нужно особое настроение", — пояснил я, спускаясь по темной лестнице и запихивая переговорники обратно. Кристалл оставил в руке, изредка подбрасывая в воздух. Как только светлое небо скрылось с глаз, мрачные раздумья вновь посетили меня. А еще наивно считал, что муки совести мне неизвестны. Вот и получи, распишись. Забавно, но по многочисленным наблюдениям могу сказать, что люди, отрицающие наличие у себя такой вещи, как совесть, зачастую как раз и имеют ее. Это так привычно — казаться хуже, чем есть. Только непонятно.

"Решил пофилософствовать?", — лениво протянул кот. — "Могу подискутировать".

"Не надо. Лучше почитай мне еще стихи".

Барон послушался и его красивый, глубокий голос с едва заметным мурлыканьем начал тихо произносить давно забытые строчки из любимых сонетов. Некоторые я повторял за ним, бездумно слоняясь по пустым коридорам, некоторые рассказывал сам, подхватывая на ходу. Дуэтом была исполнена старая баллада о любви, с подключением музыкального сопровождения. Следом прозвучали и другие песни, всплывающие в голове благодаря стараниям кота.

Внезапно раздался мелодичный перезвон, прервав нас. Я с ошеломлением оглядывался по сторонам, пока не сообразил опустить взор вниз. Кристалл в руке был яркого синего цвета. Получается, что все это время он прилежно записывал "альбом"?

— Опа! — только и сказал Барон. — Ты смотри-ка. Если раскрутим, то станем звездами!

— А знаешь, это идея, — задумался я. — Нет, звезд нам не надо, а вот заинтересовать народ новыми произведениями и дать отдохнуть от войны — это дело. Разрядка необходима.