Странное ощущение. Иногда ей казалось, что это всего лишь хмель любви, заставляющий видеть и слышать то, чего нет. Но со временем Вильда поняла, что не ошибается. Возможно, все это существовало в Басте и раньше, но дистанция, которую он держал, не давала ей уловить тонкую эманацию скрытых в глубине его души чувств. Однако могло случиться и так, что это не она изменилась, а он, и у Вильды даже гипотеза имелась относительно причин случившейся с ее мужем перемены. Во всяком случае, еще недавно она полагала, что все дело в "уникальном жизненном опыте", выпавшем на долю Себастиана фон Шаунбурга, имея при этом в виду то, что философы вроде Ясперса, Шиллинга или Кьеркегора называют "пограничным состоянием".
"Перед лицом смерти..." — вспомнился ей пример, приведенный одним из этих философов.
"Или это у Ницше?"
Но как бы то ни было, теперь она была уже не настолько уверена в своей "теории", как несколько месяцев назад. Хотя, если откровенно, дело не в том, отчего так происходит, а в том, что на самом деле творится с Бастом, а с ним явно что-то было не ладно. И, хотя он успешно скрывал свои чувства от остальных, от нее — и, скорее всего, от Кайзерины, — Себастиан закрыться не мог. Женщины, тем более — влюбленные женщины, чрезвычайно чувствительны к некоторым нюансам. Так что хотел того Баст или нет, Вильда его глубоко запрятанную, странную и необъяснимую боль почувствовала. Что-то — как отголоски дальней грозы — прорывалось, несмотря на все барьеры и рогатки, что установил Себастиан фон Шаунбург на пути к своей душе. Что-что, а это он умел: быть, или вернее, казаться холодным логиком, чуждым излишней эмоциональности, столь любезной сентиментальным бюргерам.
"Но Баст не бюргер".
О, да, риттер фон Шаунбург никак не бюргер, но, разумеется, Вильда имела в виду нечто совсем иное.
Между тем автомобиль съехал с дороги и по узкой просеке — с осторожностью человека, идущего через болото — выехал на зеленую опушку, полого спускающуюся к самой воде. Между травой и медленной водой Хавеля виднелась узкая песчаная полоска.
— Здесь? — спросил Баст.
— Чудесно, — откликнулась Вильда, которой нравилась игра в галантность. Вот Кайзерина определенно не приняла бы игры. "Зачем спрашивать, если ты уже все решил?" — спросила бы Кейт. Но Вильда не Кейт...
— Спасибо, Ви, — улыбнулся Баст и заглушил двигатель.
Он опять понял ее с полуслова, а она? Могла ли она похвастаться таким же пониманием мужчины, которого любила?
"Я безумно влюблена", — произнесла она мысленно.
Однако фраза ей не понравилась. По смыслу, вроде бы, верно, а все равно — пошлость.
— Сюрприз? — улыбнулась она. — Пикник? Вдвоем? — подняла бровь, решительно позволяя себе то, чего еще ни разу не позволила. — Ты уезжаешь? Один? С Кайзериной?
— Как много вопросов, — притворно испугался Баст и, выйдя из машины, обошел ее спереди, чтобы открыть дверцу со стороны Вильды. — С какого начнем? — он распахнул дверцу и подал Вильде руку. — С первого или последнего? Или поговорим о нас?
— О нас?
Вот тут он ее действительно удивил. Разговор начистоту, имея в виду их "тройственный", с Кайзериной, союз, — последнее, что Вильда могла ожидать от своего мужа. Она даже и намекать на эту щекотливую тему не предполагала. Однако заговорил он...
— Я...
Но Баст не закончил фразы, сбился. Он! Сбился! Что?!
— Вероятно, — сказал Баст после секундной паузы. — Я должен сказать тебе то, что так ни разу и не сказал.
Сейчас его голос звучал ровно, но Вильда почувствовала "нерв", ощутила напряжение, охватившее ее мужа, увидела "игру чувств" в его глазах.
— Ты замечательная женщина, Ви, — сказал он. — Ты красавица и умница. И у тебя есть сердце, а не только... мозги.
"А что ты хотел сказать сначала?"
— Душа... — объяснил Баст то, что имел в виду, говоря о сердце. — В общем, я думаю, ты это знаешь, но я обязан все-таки сказать вслух. Я тебя люблю, Вильда.
"Господи! — успела подумать Вильда, вспыхивая от его слов, как сухой хворост от искры. — Как же трудно тебе даются самые простые слова?!"
Она качнулась к Басту, почувствовала объятия крепких рук и вкус его губ, и окончательно потеряла голову.
Но время, к сожалению, лечит такие внезапные "недуги" слишком быстро. Прошло сколько-то упоительных минут "вне себя", быть может, полчаса, но никак не больше, а она уже могла дышать и слышать, и видела вещи такими, как они есть.
— Как думаешь, вода холодная? — спросила она, поднимаясь с травы.
— Не знаю, — покачал головой Баст, он улыбался и смотрел на нее с нескрываемым восхищением.
— Баст! — рассмеялась Вильда, взмахивая руками. — Не смотри на меня так! Я не гравюра Вёлфля!
На самом деле она наверняка была много лучше всего того, что могли изобразить Вёльфль или Вегенер. Там ведь всего лишь гравюры, штрихи на бумаге, а здесь живая красивая женщина в ... Ну, в общем, после приступа бурной страсти она осталась в одних чулках. Черт знает, как это у него получалось, но порой она не успевала даже сообразить, что Баст ее раздевает, а одежда — вот она, — разбросана по всей комнате. А может быть, дело было вовсе не в нем, а в ней, в том, что с ней происходило, когда Баст ее обнимал?
— Я не гравюра Вёлфля! — сказала она, смеясь.
— О, да! — серьезно кивнул Баст. — Ты много лучше!
* * *
— Ну, — сказал Баст, когда она выбралась из воды, обтерлась заботливо припасенным им махровым полотенцем, оделась и устроилась по другую сторону "накрытого" мужем "стола", так сказать, лицом к лицу.
— Ну, — сказал он, разливая белое вино по стаканам. — Характер наших с тобой отношений мы уже выяснили, не правда ли?
— Так, — чинно кивнула Вильда, принимая стакан из рук Баста. — Все так, мой рыцарь, к тому же мы с вами являемся супругами перед лицом господа и государства...
— Аминь! — усмехнулся Баст.
— Прости! — вскрикнула она, чувствуя, как лицо заливает краска.
— За что? — удивился Баст. — Ты права. И я хотел бы расставить все точки над "i".
— Расставляй, — согласилась Вильда и отпила немного вина, чтобы успокоиться.
— Кайзерина останется с нами столько, сколько пожелает сама, — твердо сказал он и посмотрел Вильде в глаза. — Считай, что это конкубинат. То есть, с точки зрения римского права Кейт, разумеется, не конкубина, но ты же знаешь, она на твое место и не претендует. Формально она замужем, и такое положение Кайзерину вполне устраивает. Вопрос, устраивает ли тебя?
Вот это был вопрос так вопрос. И что она должна была ответить?
"Вероятно, правду".
А правда, оказывается, была — ох, как — непроста! Совсем не проста, сложна, запутана и скрыта под множеством неправд, полуправд, четвертьправд... Но ответ, как ни странно, пришел сам собой.
— Устраивает, — ответила Вильда, но не удержалась и добавила:
— Ты ведь это хотел услышать?
— Не совсем, — покачал он головой и достал, наконец, сигарету.
А то Вильда даже удивляться начала: такой напряженный разговор, да еще после близости, а он все еще не закурил!
— Я хочу знать твое мнение, — объяснил Баст. — Твое, а не мое, как оно тебе видится.
Вильда помолчала мгновение, снова обдумывая данный уже ею ответ, но, как и прежде, не нашла в нем ошибки или притворства.
— Это мое мнение, — подтвердила она и протянула руку за сигаретой.
Баст посмотрел на ее руку, усмехнулся и, склонив голову, поцеловал чуть вздрогнувшие от прикосновения его губ пальцы. Лишь после этого, он вложил в них дымящуюся сигарету.
— Тогда переходим к следующему вопросу, — он спокойно пронаблюдал за тем, как Вильда затягивается, покачал головой и взял из оставшегося открытым портсигара еще одну сигарету. — Ты ошиблась, мы не прощаемся. Ты едешь со мной. Кайзерина тоже едет, но в поездке будет сама по себе. Во всяком случае, ты можешь и даже должна обмениваться с ней колкостями, ревновать меня к ней и вообще ко всем бабам вокруг, например, к Виктории Фар...
— Постой! — искренне удивилась Вильда. — "Танго в Париже" тоже едет? Куда мы едем?
— Не все сразу! — остановил поток вопросов Баст. — И вот, к слову, ответ на еще один твой прежний вопрос, Ви. Пикник? Да, пикник, — кивнул он, как бы подтверждая сказанное. — Зачем? Затем, чтобы поговорить о разных сложностях нашего бытия. Такой ответ тебя удовлетворит?
— Пожалуй, — кивнула в ответ Вильда, начиная понимать, что все гораздо сложнее, чем она подумала вначале. Гораздо, гораздо сложнее...
"эber, mein Gott!"
— Тогда, давай поговорим вот о чем, — предложил Баст, внимательно наблюдая за ее реакцией. То есть, Вильда только сейчас, воскликнув мысленно, "эber, mein Gott!", поняла, как на нее смотрит муж.
В его взгляде чудилось такое... Все та же непонятная и необъяснимая боль, и в то же время... холодное внимание прицеливающегося стрелка. Не охотника, потому что без азарта, но зато с жестокой решимостью...
— Тогда, давай поговорим вот о чем, — сказал Баст. — Вопрос в том, насколько я могу тебе доверять?
— В чем доверять? — опешила Вильда.
То есть, она вроде бы чего-то в этом роде сейчас и ожидала, и все равно, вопрос застал ее неготовой.
— Во всем, — улыбнулся Баст. Вот только улыбка у него вышла невеселая. Неправильная улыбка.
— Я дала тебе повод сомневаться?! — вспыхнула она.
— Пока нет, — отрицательно мотнул головой он. — Но и я не дал тебе повода встать перед выбором.
— Так дай! — почти зло предложила рассерженная на мужа Вильда.
— О том и речь, — спокойно, словно не заметив ее реакции, кивнул Баст. — Мы никогда не обсуждали с тобой мою службу или мои политические взгляды...
— Но когда ты уезжал в Амстердам... Ты помнишь? — вот Вильда их прощание помнила очень хорошо, но, возможно, он...
— Помню.
— Я готова была ехать с тобой в эмиграцию, — с кислой миной и с настоящей оскоминой на зубах призналась Вильда. — И это притом, что ты тогда... — она покраснела, как девчонка, впервые заговорившая о половой близости.
— Вот как...
И это все, что он мог ей сказать?!
"Hurensohn!"
— Мне очень важно, чтобы ты доверяла мне... — продолжил он после короткой паузы. — Моя служба и мои обстоятельства таковы, что я не всегда могу тебе сказать, что происходит на самом деле, и почему. Не могу сказать, не могу объяснить, но если ты со мной...
— То должна доверять тебе и не делать глупостей, — сказала она то, что хотел, по-видимому, сказать он.
— Да, — с явным облегчением согласился Себастиан. — И вот еще что. Никому нельзя доверять. Мне можно. Кейт можно. Райку, Виктории... Больше никому. Ни родным, ни друзьям, ни товарищам по партии...
— Я не состою в вашей партии.
— Предать может любой, — закончил мысль Баст, сделав вид, что не заметил ее реплики.
— Сложные обязательства, — сказала Вильда, нахмурив лоб, — но исполнимые, — улыбнулась она. — Потому что... я тебе этого тоже не говорила... Не получалось как-то... Но... В общем, я люблю тебя Себастиан фон Шаунбург! И не обнимай меня! — закричала она, вскакивая с травы и вытягивая перед собой руки в жесте защиты. — А то опять придется панталоны из-под Мерседеса вытаскивать...
Хайфа — Уфа
Ноябрь 2010 - Ноябрь 2012
Курсивом выделены отмечены события Альтернативной Истории.
английская винтовка.
В международном праве: лицо не входящее в состав вооруженных сил воюющего государства, а также лицо, хотя и входящее в состав вооруженных сил, но не принимающее непосредственного участия в военных действиях (напр., медицинский персонал).
Герда Таро Gerda Taro, настоящее имя Gerda Pohorylle, 1910-1937, - немецкий фотограф-антифашист. Первая женщина-военный фотожурналист.
Ежедневная (вечерняя) парижская газета, издававшаяся под эгидой ФКП
В Ваффен-СС и полицейских структурах оберфюреры СС на всех видах формы, кроме партийной, носили погоны оберста (нем. Oberst, полковник) также, как и штандартенфюреры СС, но, вопреки распространенному заблуждению, это звание не могло быть условно сопоставлено воинскому званию полковник. В действительности это звание было промежуточным между званиями старших офицеров и генералов, и теоретически отвечало должности командира бригады СС. В личном общении штандартенфюреров СС другие военнослужащие и служащие полиции как правило именовали "полковниками", в то время как оберфюреров — исключительно по званию СС.
Боевая подпольная организация правых сионистов, действовавшая в Палестине с 1931 по 1948 год.
Кутяков, И.С. (1897 - 1938) - военачальник времён Гражданской войны, командир 25-й (Чапаевской) стрелковой дивизии. Комкор. В реальной истории - погиб в ходе репрессий. Во сне Ольги - дожил минимум до 1944 года.
