Эльт Нерожденный (главы 1-17)

Пролог

Для всех жителей земель Приады, появление на свет белый детишек сопровождалось затаенным ожиданием... Ожиданием долгожданного потомства и удачи судьбы... чаще всего измученной женщине говорили не: сын или дочь, а маг или не маг. Впрочем, последнее слышали большинство из рожениц и не сильно уж молили судьбу о послании дитятка со столь затратным, со стороны родителей, даром. Ведь рождение такого отпрыска — означало огромные расходы на его обучение или в сотни раз меньшие на отсечение этого дара судьбы в младенчестве, что тоже стоило не мало. Приходилось ехать в города из деревень, а если это происходило в городе идти на поклон к здешним маготворцам и под презрительным взглядом униженно просить достойных "законопатить" чадо, что б худо после не было... Вырастить такого ребенка, с достойным его дару образованием, могли лишь обеспеченные дворяне и зажиточные торговцы. Остальное население обзаводившись "такой" проблемой, униженно просили "взад все вернуть" и "конопатым сделать". Отчего на коже бывших магов, иногда возникали неравномерные цветные рисунки, если с течением времени изнутри начинала прорываться обузданная в свое время сила.

Незапечатанные же от рождения маги, кои появлялись в домах знати и купечества, обучались теории до десяти зим. После отправляясь на обучение в крепости Маготворцев. А если не успеть к сроку наступления двенадцатой зимы, то сила начинала прокладывать себе дорогу на волю. Через тело будущего мага. Это приводило к появлению вольного элемента магии и смерти "порвавшегося" носителя.

Впрочем, "незапечатанные" попадались еще в некоторых случаях. Бывало, что в глухих деревнях или на приграничных выселках у деревенских старшин не было амулета-различителя, что долго звенел при рождении маготворца. Заведено было так. Детей к двенадцатой зиме отсылали подальше от поселения и смотрели за ними с месяц другой. Они жили в одиночку, в лесах или степях, а может и болотах. Если сила незапечатанных прорывалась, то при проявлении магического духа в материальном мире он оказывался вдалеке от деревень и прочих селений. К тому же, посланные следить за мальцами охотники, при появлении такого опасного существа на территории их ответственности, сразу же отходили от места второго рождения. А поникший староста посылал весточку ближайшему посту маготворцев, откуда вскоре приезжал "усмиритель духов" и кляня на всех наречиях дурней и дур, что дитя не осматривали, с затаенной тоской в глазах отправлялся к указанному месту. Был и еще один способ появления на свет неучтенных младней со способностями к маготворческому ремеслу. Только вот проблем этот способ доставлял гораздо больше, нежели отправление на глухую окраину империи или поход в глухие дебри ее лесов. Способ этот кляли все жители больших имперских городов. Маготворцы активно прочесывали городские окраины и трущобы в поисках неимущих и нищих рожениц с грудными младенцами. Нищенкам даже выплачивалась компенсация, если приходилось проводить ритуал. Промахи и недоделки все же случались. Расплачивались за них опять жители окраин или трущоб за городскими стенами. Хотя неприятностей градодержцам тоже перепадало. Самый громкий случай произошел почти пять столетий назад. После него и ввел в действие свой знаменитый закон Киядан "Печатник". Император обязал маготворцев "следить за младнями в окраинах городских и за стенами оных". В тот раз, на окраине города внутри первой крепостной стены вырвался посреди площади в базарный день дикий элемент. Результатом стал разнесенный рынок на площади и прилегавший к нему один из пяти жилых треугольников-кварталов. Все бы ничего, но эльт обеспечил еще и почти четыре сотни трупов. Подоспевшие маготворцы в течении четверти дня гоняли разбушевавшееся существо, час назад проявившееся в этом мире. Самой же большой проблемой был размер элемента, позволявший судить о силе заключавшейся в погибшем недоросле. Высокий Совет маготворцев пытался кусать свои локти от упущенной возможности обучить и привязать к себе такой экземпляр рода людского. Высшие чины из Стражей пытались покусать самих маготворцев, свалив на них вину за разрушение рынка и жилого квартала. Наконец, уставший слушать всяческие оправдания и обвинения, император рявкнул на всех оптом и издал указ. Обязавший маготворцев обеспечить амулетами-разлечителями стражу. Стражам, что б не очень веселились, наказал прочесывать трущобы на предмет рожениц с младнями. Если ребенок обладал даром — отправку их до маготворцев.

Было правда и такое когда стражи не успевали в месячный срок обнаружить и доставить куда следует ребенка и роженицу. В этом случае роженицей заверялась бумага где она отдавала своё дитя на воспитание императорским домом. Нищенкам даже была положена небольшая награда за "вовремя предотвращенное появление напасти". Из детей, сданных в имперские приютские дома, после обучения, которое заканчивалось к их двадцати зимам, как правило, выходили, либо на службу империи, либо в наемники. Правда в наемники шли в основном неудачники которым не посчастливилось сдать нормативы императорских проверок. Этих разбирали вербовщики, из свободных отрядов клявшие армейцев за снятие всех сливок. Остальных ждали границы империи и расширяющие поселения или работа в армейских частях. В случае же проявления в императорском доме одним из воспитуемых маготворческих способностей их отсылали в окружную магическую школу. Там, до двенадцати зим, опытные наставники пытались развернуть искру силы во внутрь а не наружу. Наставники старались не допустить появления магического элемента или эльта, как укорочено называли их сами маготворцы. Дать империи еще одного маготворца. Выходцам из данных заведений была уготована лишь одна стезя. Они должны были служить на пользу империи без всяческих отсевов. Ибо императоры, совсем не глупые люди, понимали важность удержания маготворцев в жесткой узде долга перед империей. Иначе, как почти во всем остальном мире можно было бы начинать пожинать урожай раскола маготворческого сообщества на всяческие ордена. Следствием которых становились тайные книгохранилища в которых обучали только своих адептов. А так же злобствование одного ордена на другой по таким малейшим поводам, как оттоптанный хвост любимой кошки магистра одного из орденов на ежегодном празднестве чего либо. Так что стража выполняла свои розыскные способности на редкость дотошно. Только вот огрехи бывают везде и всегда...

Часть первая

Глава 1

Прищурившись от яркого утреннего света, бьющего сквозь щель старой деревянной решетки, за рыночной площадью следили три пары решительных глаз. В заборе, отделявшим городские окраины от рыночной площади, расшаталась доска. Это выяснили вчера. И теперь трое голодных оборванцев из трущоб пытались заприметить все возможности для того, что бы вернутся с добычей с этой по истине царской поляны.

— Макус, ты, наверное, пытаешься втиснуть в эту щель всю голову вслед за носом,— пропыхтел полноватого из-за широкой кости друга Кхойста.

Вслед за этим послышалось настойчивое сопение и толчок в плечо:

— Ну, чо ты расселся тут, как стража у врат, не сдвинешь.

— А ты ему мзду сунь, может и пропустит — съехидничал третий участник этой компании.

— Иврис в ухо хочешь? — тут же отозвался Кхойст. Он не был острым на язык и оттого быстрым на тумаки и затрещины. Иврис, как всегда, отозвался коротким ехидным смешком и посмотрел в теплые карие глаза своего друга. Пробурчав, что Иврис точно когда-нибудь лишится своего длинного языка, Кхойст отодвинул Макуса от щели и принялся изучать обстановку. Высчитывая доски от здания пряной лавки, что бы точно определить, которая из них расшаталась, Кхойст смешно двигал губами. На площадь выходили десятка два лавок и пара заведений увеселительного толка, где столовались заезжие и местные торговцы вместе с покупателями или праздными зеваками из знати да приезжих. На самой же площади, представлявшей из себя правильный пятиугольник, было десять больших и пять малых рядов торговцев. Они расходились от пятиугольного же пятачка в центре площади, обычно занятого циркачами или глашатаями. Посчитав, что получаса достаточно для того, что бы сосчитать интервал движения стражи у участка их проникновения, друзья двинулись к заветной доске. Иврис продолжал считать время, отмеривая шесть раз по сто ударов сердца и еще сорок. Именно с такой частотой стража проходила мимо нужного им места. Путь занял половину ожидаемого времени, так что до прихода стражи было еще порядком времени и друзья, недолго думая, отодвинув доску, быстро вылетели на площадь. Остановив качающуюся доску беспризорники придали ей как можно более схожее с былым положение. Как только она заняла подобающее положение друзья, с восхищением озираясь, двинулись вглубь рядов. Там уже давным-давно ходили покупатели а на полках был разложен товар. Из-за прилавков стоял гомон. Люди азартно торговались. Крики завывал, у дверей лавок, надежно скрадывали тихий шепоток, которым и обменивалась удачно пробравшаяся на рынок троица.

— Пора думать, чего брать будем и смотреть стражу на выходе, — сообщил товарищам Иврис.

— Надо стырить побольше мяса и хлеба, — громко облизался Макус.

— Не пачкай ноги слюнями, — зашипел на него Иврис, да и Кхойст дал несильную затрещину, что б не мечтал, когда не стоит.

— Ну че вы сразу, — запричитал Макус уже нацелившийся на лавку с булочным столом.

— Че мы, че мы, думать надо а не хватать у дракона из пасти зубы, — буркнул Иврис. — Ты хоть подумал о том, что хлеб подвезут попозжа, как народу набежит, а щас у лавки народа как у тебя денег в кармане.

— Тебя поймают и в лучшем случае высекут, — обличил горячность товарища Кхойст.

Губы у Макуса сразу сложились в обиженную гузку и он, вздернув нос, отвернулся от друзей.

— Ну, разбегаемся и встречаемся у акробатов, где трактир со свиной вывеской, через два удара колокола, когда народ с верхней части города повалит, — выразил общие мысли Иврис. Облазив за назначенное время площадь, Иврис усмотрел как минимум два места, где можно было, поживится. Развернувшись, он заспешил к месту встречи с друзьями. Пристроившись к ехавшей впереди него телеге, мальчишка стянул у невнимательного возницы два дерюжных мешка, по-видимому, оставшиеся от проданной свеклы. Сунув добычу под локоть Иврис шагнул в сторону затерявшись в толпе. Свернув пару раз и пройдя мимо десятка прилавков он вышел как раз к Свиному углу. Под вывеской, насупившись, сидел Кхойст и перебирал в руке камешки, выбитые из мостовой. Сделав приглашающие движение рукой, он указал Иврису на камень рядом с ним.

— Где носит нашего ловкорукого дурноголового друга, — вежливо поинтересовался Иврис усаживаясь на нагретую солнцем брусчатку площади.

— Наше ловкорукое сокровище, как всегда зависло у акробатов и теперь его оттуда только стражей выгнать можно, — пробурчал Кхойст.

— Значит, ждем, когда в колокол прозвонят, это обычно приводит его в чувство, — вздохнул Иврис и протянул один из мешков другу. — Это было несложно, — пояснил он в ответ на удивленный взгляд друга. Обычно всю свою добычу они уносили в руках.

— Угу, — ухнул Кхойст и развернулся к другу, — а как ты собираешься проталкивать в щель забора набитый мешок.

— Во-первых, не до конца набитый, а во-вторых мешки можно и перебросить, — мечтательно улыбнулся Иврис.

— То есть перебрасывать придется мне? — уточнил раскусивший друга Кхойст.

— Ну, я обычно разбрасываюсь только мыслями, — блеснул зубастой улыбкой Иврис.

— Пройдоха, — со вздохом резюмировал Кхойст.

Над площадью поплыл долгий звон первого удара. Ну а со вторым перед друзьями плюхнулся и запыхавшийся от быстрого бега третий беспризорник.

Пока сознательные горожане азартно торговались с купцами и лавочниками, кидаясь шапками об пол да выхватывая из рук у друга предметы торга, друзья ловили момент. Как только оба спорщика отворачивались, друзья сваливали товар с края прилавка прямо в открытый мешок, тут же растворяясь в глазеющей на товары толпе. Макус умудрился стащить, прямо с грудного лотка разносчика, два леденца чуть не попавшись под возвратное движение руки. Хвастанье добычей было прервано тяжким подзатыльником Кхойста.

— Олух, — прошипел Иврис на ухо пострадавшему, показав тонким пальцем на начавшие набирать вес и объем мешки, — ты хочешь испортить охоту из-за сладостей.

Осознав, что из-за своей выходки могли остаться голодным не только он с друзьями, но и малышня, оставленная в их нехитром убежище, Макус проглотил возмущения. Хлопнув по плечу, взглядом изучающего брусчатку друга, Иврис показал на прилавок свиной лавки, где уже раскладывали свежий товар.

— Берем пару и пора на выход, — выдохнул Кхойст.

— Только не голову как весной, — съязвил Иврис, отчего покраснел Кхойст и засопел Макус.

— Лучше уж копыта, — Иврис уклонился от затрещины.

— Хорош уже, пора, — махнул рукой Макус.

Подойдя к прилавку, Кхойст поставил мешок на землю так, что бы его открытая горловина смотрела к прилавку и показал Макусу на интересующий их кусок. Иврис заслонил собою друзей. Он принялся перекладывать с места на место копыта у края прилавка отвлекая внимание торгаша. Пока торговец общался с очередной кухаркой и нервно поглядывал на Ивриса, друзья успели уронить в мешок не только заинтересовавший их кусок мяса, но и два поменьше. Торговец понял, чем пахнет появление этих детишек только тогда, когда след двух воришек простыл за поворотом в лавочный контур площади. Отходя от прилавка Иврис почувствовал, как на плечо ему опустилась широкая рука раздельщика туш, а перед ним появился хозяин прилавка.

— Ну что, сын отродья, попался, — потер руки торговец, — выворачивай мешок.

Попытка Ивриса сбросить тяжелую руку с плеча закончилась лишь усилением хватки.

— Крыса помойная — прошипел ему в затылок гулкий бас детины — не дергайся.

— Угу а то стражу кликнем, — раздвинул губы в щербатой улыбке торговец.

— Зовите, — равнодушно буркнул Иврис, чем немало смутил задержавших его людей.

— Мешок выворачивай, — напомнил ему торговец.

— Сначала стража, потом мешок, -дернулся в руках детины Иврис прекрасно знавший особенности рынка.

Торговец скрипнул зубами и мотнул головой в сторону прохода между прилавками ряда. Прикинув, чем может кончится это затаскивание, Иврис рванулся из рук раздельщика и вскочил на прилавок мясной лавки. Проходящий по соседнему ряду патруль мигом обнаружил эту выходку и раздвинув торговцев двинулся сквозь ряд к столь наглому покупателю. Торговец с громилой мясником, а так же десяток покупателей слышавших завязку действия теперь с интересом ожидали ее развязки. И тут удача соизволила улыбнуться Иврису качнувшемуся на прилавке торговца. Взмахнув руками что бы восстановить равновесие, он отправил в путь по дуге свой мешок. Верзила мясник, посчитав видимо это за подарок судьбы, перехватил летящую дерюгу и дернул. Ссыпавшись с прилавка, Иврис угодил прямо под ноги подходящей из межрядового прохода страже.

— Ну, — одутловатое лицо старшего из тройки стражей исказила гримаса.

Торговец тут же залебезил перед стражей, пытаясь выставить Ивриса чуть ли не вором столетия, который унес весь товар с прилавка. Иврис встал на ноги.