Эльт Нерожденный (главы 1-17)

Иврису снился дом. Не дом герцога, в котором ему был предложен кров и стол, а полуразобранное здание лавки, которое давало ему приют на протяжении многих лет. Друзья, готовящие наваристый суп из кусков мяса и полукруг детей сидящих у очага. В полураскрытую дверь задувал сквозняк, шевеливший рваную занавеску, отделяющую выход на чердак от теплого зала. Шумно трещали мокроватые дрова в очаге. Одна из фигур, потянув за руку другую, вдруг обернулась. На чумазом лице сверкнула широкая улыбка. Иврис, — четко услышал мальчишка. Сон вдруг пропал, сменившись темнотой комнаты. Иврис лежал, часто дыша, и вытирал об одеяло вспотевшие руки. За окном медленно разрасталось рассветное зарево. Перевернувшись на бок, он унял колотящееся сердце. Свой сон он запомнил, и только обращение к нему по имени от одного из их воспитанников, ярче других моментов, засело в голове Ивриса. Сегодня поговорю с герцогом, — решил Иврис, — надо либо возвращаться обратно, либо тащить их сюда. Кроме того если он станет учеником герцога, то может удастся пристроить, как своих друзей так и более младших товарищей. Расставаться с друзьями Иврису не хотелось. Он очень остро переживал их отсутствие. Ему казалось, что у него отняли семью. Это показалось ему веским доводом при разговоре с герцогом. Сделав этот вывод, мальчик облегченно вздохнул и перевернулся спиной к окну. Веки вновь потяжелели, зовя новое приключение из детских снов.

Вардейн Вискоа матерился в голос, стоя посреди приемной ответственного секретаря Высокого Совета.

— Идиот, ты понимаешь, что вести, которые я доставил важны и секретны, — надрывался магистр, — что ни тебе, ни твоим посыльным, не то, что знать — думать о них не положено.

— Но позвольте, магистр, — стоял на своем упрямый секретарь, — я планирую запросы в Совет и будь вы хоть императором, я не могу вас впустить в зал совета.

— Щенок, — рявкнул магистр, выходя из себя, — тебе немало дозволено, но не ставь себя выше совета.

— Как вы смеете, — взвизгнул секретарь, хватаясь за церемониальный жезл.

Взмахнуть он им уже не успел. Магистр Вискоа, профессор теоретических построений магических изысканий и профессиональный штурмовой маг шевельнул руками. Заблокировав исходящий поток высокорезонансного конструкта, который следуя воле секретаря, должен был обернуться в огненную нить высокой температуры. Вардейн притянул к себе нападающего и отвесил ему шикарную плюху. Голова секретаря мотнулась и бессильно упала на грудь. В ярости магистр был страшен. Заледенелый взгляд оббежал зал приемной. Подвесив потерявшего сознание олуха на створку открытой двери, из-за которой уже слышался перестук башмаков стражи, магистр вздохнул. А вздохнув, решил все же пробиться по назначению и шагнул маленькой дверке ведущей к цели его нежданного путешествия. Дверца была прямым выходом в зал совета, так что магистр попал в него, минуя раззолоченный зал приемного покоя. Шагнув в большой круглый зал, магистр обвел взглядом пустые кресла. Двадцать одно кресло составляло правильный полукруг в центре которого и стоял магистр. Он стоял на квадратной плите, откуда тысячи раз совету жаловались и предлагали, грозили и увещевали. Плита, на которой стоял магистр, была истерта тысячами ног, однако не потеряла своего белого цвета. Вискоа стоял, быстро сплетая огромный конструкт срочного сбора совета. Его построение было известно всем магистрам. Правда, пользовались им очень не часто. Срочный сбор совета при использовании данного конструкта оставлял за советом право рассмотреть достойность вызова. Это притом, что совет очень не любил собираться по пустякам. Если вызов признавался недостойным внимания совета, то проситель мог потерять в ранге магического сообщества. А поскольку очередного ранга обычно добивались десятилетиями, то звук срочного сбора разносился по зданию совета в среднем раз в сто пятьдесят — двести лет. Спустя несколько долгих мгновений над магистром висел огромный иллюзорный колокол. Вардейн выдохнул, сбрасывая напряжение и протянув руку, дернул за канат соединенный с языком серебряного гиганта. Долгий, тяжелый и одновременно мягкий звук разорвал тишину зала. Заметался и вышел за его пределы. Его слышал каждый член совета. В любой точке империи. Конструкт колокола был тяжел для исполнения. Опираясь на течения силы, которые были привязаны к залу, он создавал двадцать один экстренный прокол. Совет собирался немедленно. Сразу за затухающим звоном по стенам зала заметались блики от открывшихся арок. Тревожные алые сполохи прыгали по стенам и исчезли только тогда, когда последний из членов совета прибыл по зову серебряного вестника.

— Мы слушаем тебя, магистр, — обратился к нему абсолютно седой старик занявший единственное кресло с высокой спинкой. Вардейн оббежал взглядом зал и склонил голову в приветствии.

— Уважаемый совет, — Вардейн разогнулся и уперся взглядом в старика, — в зоне моей ответственности обнаружен и приведен к ученической присяге природный маг.

В зале совета воцарилась мертвая тишина.

— Насколько достоверна информация, — прозвучало слева от Вардейна.

— Я сам обследовал мальчика господа, — выдохнул Вискоа, — на первичном проколе, сфера силы выдала результат в шестьдесят три точки подключения.

Зал зашумел как лес попавший под бурю. Члены совета переговаривались в полный голос.

— Тихо, — поднял руку старик, — ты позволишь нам увидеть брат?

— Да, Великий, — склонил голову Вардейн.

— Садись на мое кресло Вискоа, — выдохнул старец — и постарайся расслабиться. Высокий маг Хатрисс, разменявший недавно восьмую сотню лет, легко поднялся с кресла. Вардейн рухнул на твердое сидение и честно постарался расслабится. Однако, напряжение не покидавшее его со входа в приемную совета не покинуло его.

— Дайте ему выпить, — скомандовал Хатрисс.

Вардейну сунули под нос бокал с водой. Вода оказалась почти ледяной, с легким сладковатым привкусом. Напряжение как то сразу покинуло его и он расслабился в кресле. Легкое касание ко лбу и магистр погрузился в полудрему, однако все слышал и кое-что даже видел. В течение получаса Вардейн вновь полностью пережил весь процесс наложения сферы. Видение оборвалось так же резко, как и началось. Вардейн почувствовал, как с первым движением тела начала раскалываться голова. Боль накатывала волнами, от затылка ко лбу. Это была плата за сознательное вторжение в зоны глубокой памяти.

— Совет скажет свое слово завтра магистр Вискоа, — вновь послышался голос Хатрисса, — а вы побудете моим гостем. Доставьте магистра в мои покои господа — обернулся к кому то высокий маг. А вы пока поспите, голубчик, — вновь обратил на Вардейна свое внимание Хатрисс, — оно так легче будет.

Сухая старческая ладонь мелькнула перед глазами, посылая магистра в глубокий сон.

Глава 6

Утро следующего дня началось с недоумения. Магистр Вискоа пытался понять, где же он все-таки находится. Перед глазами был потолок, изукрашенный фресками. Такого потолка не было ни у одного из многочисленных друзей магистра. Пару ударов сердца Вардейн мучительно вспоминал, где он есть и по какой причине настолько сильно болит голова. В теле чувствовалась слабость.

— Проснулись, — ударом грома прозвучал смутно знакомый голос.

В поле зрения возникло, обрамленное седыми локонами, лицо. И тут же нахлынули воспоминания. Вчерашний день, в подробностях, встал перед глазами магистра. Грост с Таллоком. Иврис. Секретарь, заброшенный на дверь. И наконец, Высокий Совет.

— Доброго утра, архимаг Хатрисс, — ответил Вардейн.

— Доброго, доброго, магистр, — старец уселся на стул, поставленный при кровати, — как самочувствие.

— Благодарю, — Вардейн попытался сесть по удобнее.

— Создание вестника, дело очень не легкое Вискоа, — архимаг склонил голову набок, — а вы выполнили его не только быстро, но и качественно.

— Рад слышать, — магистр, наконец, устроился в сидячем положении и теперь изучал собеседника.

Лицо архимага, исчерченное морщинами, казалось выточенным из, чуть желтоватой, старой кости. Морщинки обрамляли глаза и скулы Великого маготворца. Прямой нос, узкие губы. Самой запоминающейся частью этого лица были глаза. Ничуть не выцветшие от времени, они цепко схватывали собеседника тяжелой, серой сталью.

— Созыв совета назначен на полдень, — архимаг откинулся на спинку стула, — как вы считаете, магистр, сможет ли ваш бывший ученик вырастить природного?

— Я верю в своих учеников, — не кривя душой ответил ему Вардейн.

— Однако же я слышу в вашем голосе сомнение, — поднял бровь Хатрисс, — чем же оно вызвано.

— Я сомневаюсь не в преподавательском таланте моего ученика, — озвучил свои колебания магистр, — а в его воспитательском подходе. Он без сомнений сможет привить ученику долг перед империей.

— И все же? — продолжал наседать на Вардейна архимаг.

— Я боюсь той бесшабашности, что до сих пор гуляет в голове Гроста, — выдавил наконец магистр.

— Других сомнений у вас не возникает? — после минутного размышления спросил Хатрисс.

— Нет, пожалуй, — Вардейн подтянул ноги, — Грост всегда был примером в учебе и прилежании для своих сокурсников.

— А так же примером для подражания во всяческих пакостях, — послышался голос из двери, скрипнувшей за спиной архимага, — на последних курсах паршивец любил дополнять конструкты преподавателей невинными свойствами. Например, дико пахнущий перегаром покойник на практике мертвой-живой материи или живая посуда в столовой, на День Академии. Я уже молчу про выпускной. Даже в твою бытность учеником Вискоа, вам было далеко до вашего ученика.

— Рад вас слышать, Ректор Эльян, — слабо улыбнулся Вардейн, — неужели мой чайник с хейном хуже, чем тарелки Гроста.

Чайник ходил по рукам академии почти два года после выпуска Вардейна. Тридцать с лишним лет назад, у одного из студентов дико болела голова, праздник накануне выдался слишком бурным. Страдая тяжким похмельем, Вардейн получил задание сотворить "безмерную" емкость. В качестве исходного ингредиента был выдан высокий стакан и чайник с водой. У кого то из студентов по случаю оказалась фляга с хейном. Результат практики был представлен профессору — стакан исправно производил воду. Ограничением были края стакана. Профессор осмотрев измятую форму академика и опухшее с перепоя лицо все же поставил зачет. Вместе со студентом из лаборатории исчез чайник. Поскольку вне лабораторий работать с большим количеством энергии воспрещалось, Вардейн просто воспользовался случаем. С тех пор чайник превратился в главного снабженца курса. Прекрасный напиток пили, чуть ли не ведрами. В один прекрасный день двери всех лабораторий одновременно перестали пропускать учеников, страдающих похмельем. А на площади светился новый указ ректората. Преподаватели с довольными усмешками провожали взглядом опухшие лица студентов. Подействовало. Никто, конечно, не отказался от удовольствия принять на грудь стаканчик другой или чайничек на компанию, но ходьба с ведрами по ночным коридорам исчезла. Сам чайник всплыл спустя несколько лет по чистой случайности. Его просто забыли в столовой. После сего события по территории академии бродили хмурые старшекурсники и наблюдали за веселыми и слегка импульсивными преподавателями. В итоге, чайничек обрел свое место в кабинете ректора. Где стоял скорее как памятник хорошо выполненной практике, нежели напоминание об академическом разгуле. Хотя гости бывавшие в кабинете ректора неизменно хвалили угощение.

— Глупо спорить, это же ваш ученик, — хмыкнул ректор, — кстати, я бы хотел ознакомиться с его новыми изысканиями. Да и Архивариус жаловался на некоторые вынесенные экземпляры.

— Я передам ему вашу просьбу о встрече, думаю, он не откажет, — приподнявшись, наклонил голову Вардейн, обдумывая это завуалированное предложение о встречи, — что касается его работ, которые он мне показывал, то там есть несколько интересных идей. Не буду скрывать я бы в них поковырялся. Очень уж заманчивые результаты обещаны.

Если Гроста поставят на преподавательскую должность, то он сможет более плотно контролировать ученика, — мелькнуло в голове магистра, — к тому же, преподавание даст ему довольно обширный опыт в воспитании.

— Интересные идеи это всегда хорошо, — ректор поискал взглядом еще один стул.

Стул нашелся в другом конце комнаты, но под взглядом магистра быстро перебрался поближе. Поправив полы длинной мантии, ректор устроился на жестком сидении.

— Выкладывайте, — опять откинулся на подушку Вардейн.

— Простите? — оторопел Хатрисс.

— Ваша интуиция вам не изменила, — улыбнулся ректор, — в связи с малым преподавательским опытом мастера Роррена, мы считаем необходимым расширить личный преподавательский состав в обучении этого ученика.

— Вы считаете, что Грост Роррен не справится с преподаванием? — прикрыл глаза Вардейн.

— Нет, мы опасаемся, что такого ученика мастер Роррен просто не выучит до конца, — ответил магистру Хатрисс.

— Мы предлагаем подключить еще несколько преподавателей, — архимаг достал из появившегося подле него портала поднос с графином сока и несколькими бокалами.

— Садитесь магистр, — сказал ректор, слушая журчание сока наполнявшего стаканы.

Вардейн сел на кровати. Приняв из рук архимага стаканы, маготворцы пригубили сок.

— Обучением мальчика, помимо мастера Роррена, будут заниматься еще пять преподавателей, — сказал архимаг, наливая очередную порцию сока.

— Скольких из них я знаю? — Вардейн сделал круговое движение бокалом, взбалтывая содержимое.

— Вы знаете всех, — ответил ректор, протягивая опустевший стакан архимагу.

— Это вы сами, я, милорд ректор, один подающий большие надежды целитель — перечислял архимаг, наполняя стакан ректора, — и одна небезызвестная вам особа.

— Это какая же, — насторожился Вискоа, чувствуя как интерес сменяется неуверенностью.

— Некая Киена'и Анни'ар, род я думаю, вы знаете, — архимаг наблюдал, как меняется лицо магистра.

По лицу магистра Вардейна Вискоа можно было подумать, что кто-то заставил его съесть целый лимон или сразу два. Его глаза метались с одного собеседника на другого.

— Вы это серьезно? — жалобно спросил магистр, — почему она то?

— Абсолютно, — заверил его архимаг, — потому что боевой маг высшей категории и единственная доступная сейчас.

— Вот мы и решили загрузить ее работой, — продолжил за архимага ректор, — а то, как мотаться по границам так она магистр, а как знания передавать так в кусты.

Вардейн сглотнул, эта дамочка вела у него практику в четвертом штурмовом легионе. Там он отдавал часть своего долга империи после обучения в академии. А поскольку молодой мастер собирался возвратиться в академию, то он проводил всяческие теоретические изыскания. Но, вот беда. Какая же это изыскание, если теория остается неподтвержденной практикой. За время своей службы мастер Вискоа получил всего три взыскания. Первое, за неумышленное спаивание маготворческого контингента легиона, путем создания неслужебных артефактов (опробованы новые чайники, взамен оставленного в академии, один подарен начальнику легиона). Второе, за неумышленное разрушение захватываемого форта во время проведения окружных учений (новая форма конструктов дестабилизации материи, как основа для защиты степени магистра). И наконец, третье, умышленное обращение к прямому начальнику с предложением неуставных отношений в пьяном виде.