Выписка из неопубликованного учебника "Подлинная история магического мира XX века", автор неизвестен.
По жестокой иронии судьбы первым уроком нашего курса оказалась Трансфигурация. Бледно выглядевшие гриффиндорцы, закончив с обедом, на котором, кроме тыквенного сока, нечем было утолить жажду, поплелись к кабинету МакГонагалл.
— Добрый день, — безмятежно улыбнулась МакГонагалл, оглядев потрёпанные ряды своих подопечных. — Приступим.
— Тема нашего урока, — начала она занятие, — временная трансфигурация камня и дерева.
Взмахом палочки профессор сняла иллюзию с доски, где тут же появилось заранее подготовленное уравнение трансфигурации. Начинавшееся на одном краю доски, оно тянулось... тянулось...
— Как видите, — МакГонагалл провела рукой вдоль доски, — формула достаточно сложная для понимания. Но именно за счёт своих размеров, она даёт очень большие возможности.
Откуда-то с последних столов донёсся тихий горестный стон. Я мог поклясться, что профессор еле заметно улыбнулась.
— Вы спросите, зачем нужна трансфигурация с такой сложной формулой.
МакГонагалл небрежно выписала в воздухе какой-то символ. Один из лежавших на её столе булыжников превратился в простую чашку из глины. Новый символ — на стол упал короткий нож грубой ковки. Символ — сразу несколько камней превратились в шерстяной плед. Символ...
МакГонагалл завершила колдовство, лишь заполнив свой стол самыми разными предметами — от бытовых до необходимых для выживания в забытых Небесами уголках мира. Я несколько иначе взглянул на немолодую женщину. Лёгкость, с которой она вычерчивала символы для создания предметов, говорила о регулярной практике. Похоже, Минерва МакГонагалл в молодости изрядно путешествовала.
— А теперь, — профессор помедлила, — перед каждым из вас на столе лежит булыжник, лист пергамента, где написана трансфигурационная формула с оставленными пустыми местами и некоторые сведения, которые вам понадобятся, чтобы её заполнить. Надеюсь, к концу занятия каждый из вас поставит ко мне на стол чашу для воды.
Стенания донеслись уже с нескольких мест.
* * *
Ночные коридоры Хогвартса привлекали меня даже спустя несколько месяцев после того, как я впервые увидел старинный замок. Он не был настолько древним, как дворец Бога-Императора, казалось, хранивший воспоминания о первом потомке Бога, но и эти стены видели немало. Мне казалось, что только по ночам в коридорах по-настоящему спокойно и тихо, а воздух — как в мою первую ночь в парке — наполнен волшебством и какими-то тайнами.
Я устроился на подоконнике с видом на парк, где временами мерцали крошечные искорки-светлячки или же просто магические разряды, скопившиеся за день — издалека было не разобрать. В прохладном полумраке коридоров на удивление хорошо размышлялось.
Еле заметное движение на одной из дорожек парка заставило меня всмотреться внимательнее. От приоткрытых, несмотря на ночное время, кованых ворот внешней стены к замку неспешно шли четверо. Скатившись с подоконника, я набросил мантию-невидимку и под её прикрытием создал приглушающие звук шагов чары. Высунувшись наружу, я пронаблюдал, как четвёрка направилась к центральному входу в Хогвартс.
Спустя две минуты стремительного бега почти на пределе сил я выскользнул в большой зал, куда сходилось сразу несколько основных коридоров. Звук шагов раздавался из ближайшего коридора. Парой секунд позже оттуда вывернули четверо мужчин, одетых в толстые кожаные мантии с высокими воротниками, и директор Дамблдор. Я вжался в стену, постаравшись дышать через раз — в теории сильный волшебник вполне мог ощутить моё присутствие. Спасало то, что ночной Хогвартс полнился магией — странной, непохожей на дневное волшебство студентов, которая приглушала чувствительность сторожевых и поисковых чар.
— Надеюсь, вы не откажетесь от чашки чая, Ракшас, — преувеличенно любезно проговорил директор.
— Спасибо, директор Дамблдор, — отрывисто произнёс его собеседник, лицо которого наполовину скрывал воротник. — Мистер... Дрейк не любит, когда его приказы выполняются медленнее, чем это возможно, а в воскресенье мы должны вернуться в Отдел.
— Хорошо, — кивнул Дамблдор. — Я не буду вас задерживать. Могу я чем-то помочь вам, кроме как открыть двери?
В последней фразе явственно прозвучал сарказм.
— Я не откажусь от усиления наших чар, — медленно произнёс ещё один спутник директора. — Внизу каждая капля силы на вес золота.
Воздух вздрогнул. Слабое сияние окутало директора и четвёрку волшебников. Я жадно ловил отблески пока недоступного мне волшебства. Дамблдор был силён, по праву нося звание Великого.
— Спасибо, директор Дамблдор, — церемонно поклонился лидер четвёрки.
Осторожно следуя за идущими впереди, я спускался всё ниже. Директор сворачивал во всё более и более тёмные коридоры, отклонившись от того направления, где скрывался вход в гостиную Слизерина, а также некоторые склады и лаборатории.
— Удачи вам, господа, — спокойно сказал он, когда коридор закончился залом с большой каменной плитой-алтарём на полу. Поверхность камня испещряло множество рун, символов, линий, сплетавшихся в невообразимую мешанину высшего заклинания.
Повинуясь движению рук директора, над камнем вспыхнуло зарево защитных чар.
— Завтра в то же время, директор, — в голосе лидера волшебников ощущалось напряжение.
Плита, треснув, раскололась пополам, и четверо магов тут же стремительно прыгнули вниз. Пахнуло дымом, какими-то мерзкими влажными ароматами, донёсся звук глухого взрыв. Щель захлопнулась.
Дамблдор, постояв несколько минут возле алтаря, медленно направился к выходу. Я быстро двинулся впереди него и не прогадал — по небрежному взмаху руки директора активировались защитные чары. Окажись я менее расторопным — остался бы в комнате до следующего открытия.
Снова оказавшись на своём подоконнике, я задумался. Мантия-невидимка с каждым разом всё больше интересовала меня — дезиллюминационные чары работали превосходно, но их легко можно было ощутить. Мантия же не давала того "шума" в магическом поле и потому была гораздо менее заметна. Стоило получше узнать, кто и когда создал её — у такого мастера нужно бы поучиться.
Спустившиеся на какой-то новый уровень подземелий Хогвартса волшебники тоже заслуживали внимания: мягкость походки, движения — всё это говорило о том, что это настоящие бойцы. Что они могли забыть в непосещаемом уголке замка... Этот факт отложился в глубине сознания вместе с именем "Дрейк".
* * *
Без десяти двенадцать я забрался на крышу дома, соседнего с тем местом, где я впервые встретился с Драко Малфоем. Зная странное чувство юмора Аластора Грюма, я мог предположить, что внизу окажется засада или хитрое проклятье. Простенькое рассеивающее внимание заклинание прикрывало меня от случайного взгляда.
Еле ощутимое присутствие чужака заставило меня резко перекатиться по крыше — Оглушающее ударило в черепицу.
— Превосходно! — рокочуще расхохотался Грюм, спрыгивая на мостовую.
Секундой спустя я присоединился к старому аврору на брусчатке. Искусственная нога Грюма выпустила кривые когти, противно скрежещущие по льду.
— Ощутил приближение врага, Поттер? — одобрительно прогудел Грюм.
Я заставил себя неуверенно пожать плечами и опустить взгляд.
— Наверное, я столько раз побывал в переделках, сэр, что научился ощущать проблемы, когда они возникают.
— Это превосходно, — испещрённая шрамами ладонь хлопнула меня по плечу. — Пошли, а то мои старые кости не любят этот мерзкий холод.
Следом за прихрамывающим аврором я пошёл к незнакомой мне двери под вывеской "Старый Борко". Намалёванная грубыми мазками картина на доске изображала хмурого, бородатого мужчину с пивной кружкой в руках.
— Здешний хозяин — мой должник, и не будет болтать лишнего, — произнёс Грюм, когда мы оказались в отдельном кабинете, не слишком чистом, со следами ножей на столешнице.
— Вы хотели меня видеть, мистер Грюм? — я решил начать разговор, не дожидаясь, пока принесут еду и напитки.
Аластор с минуту внимательно рассматривал меня, потирая подбородок.
— Вот что, парень, — решился он. — Ты уже получал письма от Сириуса?
— Да, — честно ответил я. — Он писал, что в Америке его тоже пытались достать наёмные убийцы.
— Он упоминал что-нибудь о том, что ему не видать помощи от авроров, пока он — разыскиваемый преступник? — с подозрением уточнил Аластор.
— Он сказал это почти слово в слово.
Грюм прошипел что-то себе под нос.
— Азкабан основательно попортил ему мозги. Заяви ты сейчас, что Блек невиновен — и Министерство вместе с Пожирателями тут же объявят тебя его сообщником. Фаджу не нужны лишние волнения, а ты, к тому же, мог бы присоединиться к Дамблдору и начать мутить воду. В его понимании мутить, разумеется. Пожиратели же закопают тебя из принципа, едва обыватели будут уверены, что ты пошёл по дурной дорожке.
— Что же вы предлагаете, мистер Грюм? — в лоб спросил я.
— Сиди тихо, — буркнул старый аврор. — Будь ты помладше и поглупее — я придумал бы тебе красивую сказочку, но сейчас говорю, как есть. Не лезь в это дело, учись, изучай боевую магию. Встречайся с девчонками и помни: пока что время ещё есть. У змеемордой твари есть деньги, но нет армии. За первые годы мира мы основательно повыбили тех, кто был на посылках в его пожирательской камарилье.
Принесли еду и напитки. Грюм дождался, пока хмурый хозяин расставит на столе стаканы, кувшины и тарелки, и только потом продолжил.
— Ближний круг змеемордого — кто не погиб в бою — все уцелели, и теперь будут вымаливать прощение. А значит — золото у него будет. Они займутся поисками людей, чтобы бросить их на Аврорат и остатки несогласных.
Аластор отхватил неожиданно крепкими белыми зубами кусок мяса от бифштекса и запил его каким-то соком.
— Что могу сделать я, мистер Грюм?
Аластор снова задумчиво посмотрел на меня.
— Дамблдор, насколько я его знаю, наверняка ждёт, что ты подтвердишь его слова о возрождении змеемордого.
Подумав, я решил, что Гарри Поттер должен был купиться.
— Но ведь так и есть, — оживленно выпалил я.
— Так и есть, — буркнул Грюм. — Но Фадж и лояльные змеемордому не позволят это признать.
— Но почему? — Гарри Поттер не должен был пока что этого понимать.
— Почему? — криво ухмыльнулся Аластор. — Министр магии боится. Поверить Дамблдору — значит разрушить уютный мирок, где всё благостно, и нет никаких угроз размеренной жизни.
— Значит, мне не стоит высовываться, — медленно произнёс я.
— Разумные слова, — кивнул Аластор. — Имей ты реальную власть, как Дамблдор, я бы ждал от тебя подтверждения его словам в прессе. Но сейчас ты не можешь помочь ему почти ничем, только замажешься в дерьме "высокой политики" так, что министр организует тебе первоклассную травлю, лишь бы не допустить паники.
— Мадам Амбридж? — задал я странный для Поттера вопрос, и Грюм зубасто ухмыльнулся.
— Именно она. Что, по-твоему, первый заместитель министра, уже успевшая зарекомендовать себя как крайне жестокая особа, делает в Хогвартсе на довольно низко, в сравнении с её должностью, оплачиваемом месте? Мадам Амбридж пошла бы в Хогвартс только с лёгкой руки министра Фаджа — наблюдать за происходящим в школе и не позволить Дамблдору влиять на учеников и на их родителей.
Я покачал головой.
— Но директор Дамблдор не...
— Он уже попробовал, — мрачно проговорил Грюм. — И в результате изрядно рассорился с министром магии. Сейчас Дамблдор больше озабочен тем, как бы удержаться на посту председателя Международной конфедерации волшебников и главы Визенгамота.
— Значит, мне лучше не высовываться, — пробормотал я.
— Я не слишком верю во все эти пророчества, — Грюм говорил медленно и внушительно. — Эта заумь только вредит правильному аврору. Но если в него верят другие — это повод выкопать яму у них на пути. Твой отец, не в обиду будет ему сказано, поступил глупо, положившись на чары Фиделиуса и Дамблдора. Глупо, но его глупость спасла в итоге множество жизней, когда в коттедж, охраняемый не десятком сильных авроров, а одним заклинанием Доверия, пришёл Риддл.
— Вы решили обучать меня? — уточнил я. — Именно это вы имеете в виду под выкапыванием ямы?
— Молодец, — усмехнулся Грюм. — Понимаешь с полуслова. Я не зря подарил вам троим свои книги. Девочка и слизеринец хороши, но меня они не интересуют. А тебя стоит подготовить получше. Может быть, тебе действительно доведётся встретиться на узкой дорожке с змеемордой тварью.
— Что от меня требуется? — я с довольной улыбкой взглянул на Аластора.
— Для начала — отработать в пустом классе все заклинания и связки из моей книги, — Аластор хитро улыбнулся. — Это потребует от тебя ещё минимум полгода... Смотря насколько усердно ты будешь тренироваться. А вот летом мы найдём способ встретиться.
— А если я разберусь с книгой быстрее?
Аластор некоторое время молчал.
— Если ты это сделаешь, я буду только рад, — наконец хмыкнул он. — Нет смысла выдавать наши совместные дела только ради того, чтобы я сам обучал тебя этим заклинаниям. Раз уж ты сумел победить в турнире, пусть и при паршивом уровне преподавания Защиты в Хогвартсе — значит, в книге ты разберёшься сам.
— А что насчёт Сириуса Блека? — вернул я разговор в интересующее меня русло.
— Я попробую поговорить с Амелией Боунс, — тщательно подбирая слова, ответил Аластор. — Возможно, нам удастся что-то сделать. Но партия Пожирателей слишком крепко держит министра за жабры. Нужно что-то поистине выдающееся, чтобы убедить его в невиновности Блека. Для начала потребен хотя бы живой Питер Питтегрю. А его у нас нет. Или же какой-то хороший компромат на министра и его ближайшее окружение.
Я оценил откровенность старого аврора. Со мной он поделился многими вещами, которых слышать обычному подростку не стоило ни при каких обстоятельствах.
— Мистер Грюм, — задал я последний вопрос на сегодня. — А почему вы называете Вольдеморта змеемордым?
— Хороший вопрос, Поттер, — хрипло расхохотался аврор. — Обыватели просто боятся произносить его имя. В годы Первой войны, пока в Отделе тайн ещё оставались Пожиратели, они сумели изменить систему надзорных заклинаний на территорию Англии, которая отслеживала раньше применение магии. Если змеемордого называли по имени — он мог ощущать, где это происходило. Так отыскали дом семьи МакКиннонов, скрытый под защитными чарами. После войны эту добавку к чарам Надзора благополучно устранили, но привычка осталась: зачем давать лишние сведения врагу, если можно обойтись без этого?
* * *
Вечер этого дня я встретил уже в магической части Сохо, обосновавшись в одном из кабачков, где за побитыми жизнью столами нередко играли в кости.
Игра была мне неинтересна, но она давала шанс узнать кое-что полезное.
— Ваш ход, господин, — мой соперник, тщедушный мужчина с рябым лицом, сделал приглашающий жест.
Я быстро опрокинул стаканчик, выбрасывая на стол кости. Со стуком прокатившись по деревянному столу, они замерли. "Два" и "шесть".
