— Сейчас да, — любезно ответил офицер. — Но когда вера в Даждь-бога заявила о себе, это было общеизвестно — и широко обсуждалось. Не смею больше вас отвлекать от работы, месье Берг.
— Господин император, — нерешительно сказал Берг. — Эйн момент, если позволите... Проблема враждебного контингента на "Локи" гнетет вас, я понимаю, мы все понимаем. Но — мы не враждебны!
— Настолько не любите родину? — прищурился офицер.
— Мы любим! — пылко возразил мужчина. — Очень любим! Но в том-то и дело! Мы — не европейцы, господин император, и никогда ими не были! Мы все очень разные!
— Вы швейцарец...
— Я рутеник, — улыбнулся месье Берг. — И границы проходят не по странам. Но принцип вы уловили верно. Мы все жаждем независимости, каждый из нас. "Локи" под властью бунтовщиков поддерживает наши устремления. Мы все сами бунтовщики, очень глубоко внутри!
— Но не вы?
— А я — за единение всего человечества! — широко улыбнулся Берг. — Я же рутеник! И опять же "Локи" поддерживает меня в моих устремлениях! Так странно, так парадоксально, не находите? Жизнь на "Локи" вообще стала очень необычной, прекрасной как никогда! В космосе мало красок, если вы понимаете, о чем я. А тут — бунт, сумасшедший рейд, загадка "тринадцатого", полтысячи непознаваемых русских душ в непосредственной близи!
— "Тринадцатого" не существует, — усмехнулся офицер. — Полтыщи непознаваемых русских душ — иное дело, эти есть, и куда бы их непознаваемость засунуть, не представляю... Но я понял вас, месье Берг. Спокойного дежурства.
"Тринадцатого" не существует, строго напомнил он сам себе по дороге к каюте. "Тринадцатого" — не существует! Надеяться следует только на отчаянных десантников майора Быкова. На техников генерала Кожевникова — тоже можно, как и на самого генерала, хотя они чужие. Но они представляют себе служение России именно в виде войны против европейцев, а бунтовщики им эту войну предлагают в форме, избавленной от коррупции, продажности и предательств. На летные экипажи, вышедшие из страшного боя со Штерном, можно надеяться больше, чем на себя. На контрразведчика Михеева можно надеяться безоговорочно. На гордую птичку, пилота высшего класса, профессиональную разведчицу Лючию Овехуна можно и следует надеяться, потому что... потому что, вот почему. А "тринадцатого" не существует.
Она ждала его у входа в каюту. Строгая синяя форма, золотые лейтенантские погоны, черные кудри из-под пилотки. Туфельки на высоком каблуке. Лючия смотрела на него с непонятной надеждой и молчала, как будто не знала, с чего начать. Узкие ладони девушки нервно крутили пульт тактической карты. Понятно. Госпожа лейтенант пришла донести видение разведкой предстоящей операции.
Резко кольнуло сердце. Он поморщился и кивком предложил пройти внутрь. В лице девушки что-то дрогнуло, но она согласно опустила ресницы.
— О-ля-ля... — озадаченно сказала Клаудия, появившись из каюты. — А бедненькая фройнляйн горнична тоже тут ждать, уже в постель, уже раздета как никогда! Я не в своя время, не в свой очередь? Меня убивать больно или арестувать навсегда?
Между девушками мгновенно возникло напряжение, еще чуть-чуть, и заискрился бы воздух. Офицер отстраненно отметил, насколько же они разные. Лючия — как острый клинок, как мгновенный блеск лазера. А Клаудия — мягкая, гибкая игрушка, улыбчивая девочка. И кто опасней — тот еще вопрос...
— Garde-lui, iha de puta, — вдруг сказала Лючия.
— Si, hermana, — серьезно ответила Клаудия. — У твоего императора слабое сердце, или не видишь? Не приходи больше. Или приходи навсегда.
— У меня сильное сердце! — твердо сказал офицер.
Лючия виновато глянула на него, резко развернулась и ушла.
— И что это было? — пробормотал офицер.
— Ето... ето быль жизнь, господин эмперёр, — вздохнула Клаудия и подтолкнула его к дверям. — Я в етом... не врачуха, вот. Я — вино принесть, смеяться звонко, постель стелить, еще шахмат играть как никто...
Но она оказалась врачом, и неплохим. Деловито порылась в аварийном наборе, он и не знал даже, что такой имеется в каюте, растворила в бокале воды шипучую гадость, добавила туда пару капель однозначно ядовитого вида, силой влила смесь в глотку — и полегчало. Только пол повело вбок, как при скачке гравитации. Удивительно, что удалось сесть в кресло, а не мимо.
— Дурачок! — выговаривала девушка. — Что творишь? Умрешь — меня господин комендант разорвет! Твоя госпожа пилот... в космос меня выкинет! Голой!
— Не буду, — согласился он непослушными губами. — Ты... не беспокойся. Я просто устал... немного.
Клаудия странно скривилась, всплеснула руками и потащила его в постель. Это оказалось неожиданно приятным, когда вокруг хлопочет симпатичная девушка. Если б она его не раздевала, было б вообще хорошо. Он же не больной, в самом-то деле, может и сам раздеться... попозже.
— Маленький мальчик что делает на война? Слабое сердце, нерв — никакой! Для нежный мальчик есть сервис-групп, есть агроимперия космофлота — очень хороший мест агроимперия для нежный мальчик! Ты не убийца, маленький эмперёр! Ты — цветы растить, кормить рыбок! Или ошибнулась глупенькая фройнляйн?
— Я не убийца, — покорно согласился он.
Непонятно, чего намешала ему шустрая горничная, но он чувствовал расслабленность и непривычную безмятежность. И еще ему хотелось говорить, как будто попал под удар допросной химии.
— Ах вот ето как! — совсем рассердилась Клаудия. — Понимать, что не убийца, и что творить? Стрелок-истребляльщик, есчо бунтовщик немалый — ето как так совмесчается?
— Клаудия! — невольно улыбнулся он. — Не издевайся над языком!
— Не издевайтесь над малоумненький девочка! — сердито огрызнулась она. — Флот не место для добрячок! Что вы тут делать, сами понимать?
— А ты? — полюбопытствовал офицер.
— А я выслуживаю элит-пансион! — гордо сообщила она. — Служба в "Локи" — год за три, вилла в агроимперии, безлимит на карте пан-эро... ай!
Девушка взмахнула руками и неловко шлепнулась к нему на кровать.
Офицер поморщился и дотянулся до шлема:
— Пилотажная смена, что у вас?
— Ничего,— донесся ленивый голос пилота. — А у вас?
— А у меня Клаудия по кровати летает! — сердито сообщил офицер.
— А... ну да. Да пусть летает. Коррекция курса, и внутреннюю гравитационную установку переключили на экспериментальный режим, ну и совпало. Не нравится, как летает, выгони. Лючия летает лучше, она пилот. Кэп, твоих поправок только на одну коррекцию! Чтоб с начала первой вахты явился в пост и посмотрел, куда и чего дальше, понял?
— Понял, — прошептал офицер и прикрыл глаза.
По закрытым векам тут же медленно закружились силовые линии глубокого космоса и замерцали искорки приводных маяков. Космос все явственней пел для него свою песню. Так скоро можно и от устройства Буревого отказаться, того самого, которого не существует даже теоретически...
— ... Так что ищет на война мой эмперёр? — прорвался к нему любопытный голос Клаудии.
— Мир ищу, Клаудия, — пробормотал он. — Я хочу остановить войну. А снаружи космофлота это сделать невозможно, только изнутри.
— Лишать себя работа, выслуга, пансион? — поразилась девушка. — Почему?
— Потому что русские войну не любят. Мы очень мирный народ, Клаудия. Космос и без войны забирает слишком много жизней, ему надо противостоять сообща...
— Это русские — мирные? А кто на Земле захватил полмира? У вас конфликты по всей границе! Вот великая Дойчлянд — мирная! У моей родины конфликтов нет!
— Ваша великая Дойчлянд — всего с пару наших областей, — улыбнулся офицер. — Увеличьте территорию до нашей, и получите те же конфликты по всей границе. По границам европейской империи войн тоже хватает.
— Не надо мерить мою родину вашими областями! Это оскорбительно! Это унижает великая Дойчлянд!
Офицер дотянулся и погладил сердитую девушку по голове.
— Мы действительно хотим мира, — прошептал он. — Не мешай нам, Клаудия. Ну ты же умная. Мне будет больно, если тебя убьют. Получится, не могу уберечь даже тех, кого люблю. Останься живой...
— Любовь — пфех! — пренебрежительно отозвалась Клаудия. — Нету! Секс есть, любовь нет. Вот, я приходить ночь, вся загадочна, ароматна, еще гибка и послушна. Ты приятно, я приятно. А любовь — нет.
Офицер посмотрел на нее ясным взглядом.
— Ты в сердце моем, Клаудия, la hermana de mi korason...
И закрыл глаза. Убойная доза химии все же переборола запредельное возбуждение организма. Клаудия сочувственно погладила его по щеке. Не выдержала, наклонилась и поцеловала. Потом поднялась и деловито отправилась по служебным коридорам к центру корабля. Там, внутри защищенного сектора русской разведки, находились генераторы экранов Фридмана, туда не попасть, там строгая испанка. Но рядом с сектором разведчиков — пункт дальней связи. Как и везде, узкоспециальные функции в нем исполняли техники-европейцы, в большинстве своем друзья Клаудии, а то и негласные подчиненные. А дежурил на пункте всего один русский связист. Один связист — небольшая преграда для хорошо подготовленной разведчицы, когда требуется передать срочное сообщение Седьмому флоту, разве не так?
Она остановилась недалеко от цели. Здесь следовало открыть ремонтный люк и обойти заблокированный вход на пункт связи по техкоммуникациям, где с той стороны техники как бы случайно забыли зафиксировать замки. Здесь начинались настоящие опасности. Если хождение по коридорам корабля еще как-то можно было объяснить в случае чего, то проникновение в коммуникации — уже никак. Коммуникационный проход — приговор.
Клаудия нерешительно постояла перед люком. Достала универсальный ключ. Вспомнила беспомощную улыбку юного "товарища императора".
— Да будь бы проклят! — прошептала она. — Любви нет, hermano!
Спрятала ключ, развернулась и побрела по коридору прочь.
— Правильный выбор, Клаудия Розенталь! — гулко произнесло чудовище, выступая из ниши.
Девушка вздрогнула и остановилась.
— А говорят, русские — разгильдяи, — жалко улыбнулась она. — А вы очень даже нет... Тако ж что ж... ошиблась фройнляйн. Стреляйте.
Десантник в экзоскелете поднял оружие — и опустил. Щелкнула защитная сфера.
— И вовсе нет между нами любви! — сердито сказал майор Быков.
— Пусть стреляет господин майор, — вздохнула Клаудия. — Заслужила.
— Если б здесь оказалась не ты, убил бы на месте! Я тебе что сказал делать? Заботиться об императоре! Вот иди и...
Девушка подшагнула, приподнялась на цыпочки, поцеловала возмущенного здоровяка в нос и стремительно убежала.
— Вот зараза! — только и сказал десантник.
Может, читатель ничего особенного не замечает в описываемых событиях. Может, в тридцатом веке человечность — норма. Хочется в это верить. Но во времена создания летописи нормой было вражескую разведчицу застрелить на месте, перед тем запытав до полусмерти. Нормой было держать потенциально враждебный контингент в складах отработанных расходников, чтоб они там сохли от радиации. Нормой было раболепие и услужливость перед начальством.
В моей летописи — шаги новой веры.
Шаги от зверя — к человеку.
К будущему, в котором ты, мой читатель, живешь.
Вот в это я и верю. Не в бога же верить.
— У меня для вас небольшое поручение.
Старшина оторвался от изучения непонятного устройства на стенде и буркнул:
— Для нас всех?
— Еще не разобрался, — нехорошо усмехнулся товарищ император. — Значит, для вас всех.
— А мы думали, вы в навигаторском посту дремлете! — непочтительно встрял в разговор стрелок.
— Или хотя бы согласовываете со своей особой службой атаку на Клондайк, — флегматично добавил пилот. — На предмет, чтоб оне подогнали пару маток в поддержку.
— Я не могу планировать атаку! — рассердился офицер. — Мы не пройдем в европейский сектор, если не обнулим на "Локи" маячки!
Экипаж кисло переглянулся.
— Это — небольшое поручение? — хмуро уточнил старшина.
— А что, нет?
И офицер насмешливо уставился на экипаж.
— Выдрать две тысячи неизвлекаемых устройств? — тут же возбудился стрелок. — А фазированные решетки спилить не надо?!
— Не знаю, вам решать, — пожал плечами офицер. — Если технология обнуления маячков требует сноса антенных полей — пилите.
— А если нам, к примеру, мешает купол лазерной батареи? — полюбопытствовал стрелок.
— Да за ради Даждь-бога. Ремонтники из сервис-групп готовы залить любую дыру, я их уже предупредил.
— Вот именно о ремонтниках мы и думаем, — серьезно сказал старшина. — Лазят везде. Куда ни сунешься — ремонтники. А ремонтники — не нужны. Вообще не нужны помощники.
— А что тогда нужно? — озадачился офицер.
— Чтоб весь личный состав "Локи" спал, пока мы работаем, и вы в первую очередь, — честно сказал старшина.
— Потому что мы жить еще хочем! — вмешался стрелок. — Очень!
— Понимаю... — офицер покачался с пяток на носки и усмехнулся. — Значит, действительно небольшое поручение, если можете своими силами.
— Мы... — начал потихоньку заводиться обычно сдержанный пилот. — Мы — можем! Мы... Даждь-бога андрогинные отродия вашу мать... мы-то можем! А как вы потом разгребать будете?!
— Сергей! — оборвал его старшина. — Да пусть разгребают.
Пилот осекся, подумал немного — и гадко ухмыльнулся. Офицеру это страшно не понравилось.
— Вы точно можете обнулить маячки? — подозрительно уточнил он.
— Можем! Не извольте беспокоиться!
— А как это будет выглядеть технически?
Экипаж ответил ему честными широкими улыбками.
— Ну зачем вам это? — укоризненно сказал старшина. — Руководите бунтом — ну и руководите дальше. Вам еще последнюю коррекцию проводить, и с Лючией не помирились...
— Старшина.
— Ну я старшина, — вздохнул Буревой. — Ну и что вы можете сказать о предназначении данного устройства, глядя на него с высоты вашего начальственного положения и высшего военно-технического образования?
Офицер в затруднении уставился на несуразицу, закрепленную на стенде.
— Сфера... с лапками, — пробормотал он. — Без подводок — значит, на автономном питании... и со встроенными мозгами... вот.
— Ну вот и поговорили, — пожал плечами старшина.
— Наглецы. Но я вас понял. Действуйте, и будь что будет.
Офицер вежливо козырнул и покинул экспериментальные мастерские.
— Понял он! — сердито пристукнул по стенду стрелок. — Командир, нам с ним вообще нельзя общаться, он информацию даже из нашего молчания тянет, точно говорю! Вот что он опять про нас понял?
— Важно не то, что он понял о нас, а то, что мы ничего не поняли о нем, — задумчиво сказал старшина. — Офицер особой службы империи...
— Ну, с тем большим удовольствием устроим ему заподлянку! — желчно заметил пилот. — Чего ждем-то? Взяли и потащили!
— Куда потащили?
— Да без разницы! Подальше от нас! А то будем нам... сфера с ножками!
"Товарищ император" издалека понаблюдал, как они тащат куда-то громоздкое устройство, пожал плечами и отправился решать чертову прорву ежесменных проблем и недоразумений — а в пестром коллективе их случалось удручающе много. Его, конечно, грызло любопытство, но что он мог сделать? Экипаж не просто так секретничал. Они действительно хотели жить, и им действительно грозил пыточный столик в случае раскрытия. Так что загадка, каким способом они станут извлекать неизвлекаемые по определению устройства, пусть таковой и останется. Гораздо больше его волновало, чего именно пообещал для разгребания пилот. Понятно, что проблем, но каких именно проблем, и сумеет ли справиться с ними заурядный "товарищ император"?
