Так что весь остаток дня все мои островитяне кто мог — таскали камни.. Большие и острые. "Время собирать камни — время разбрасывать камни", вот оно и настало. Блин, это что, я книгу библейскую Эккелизиаст сейчас цитирую? Почему нет-то? Читал же когда-то.. Все верно там, "что было — то и будет".. Женщин конечно жалко, не их эта работа, но если кого-то сожрут земноводные монстры — будет жальче. Так что навались, бабоньки, а я подсоблю!
Только уж ближе к вечеру прерваться ненадолго пришлось — Стас порадовал.
— Вы случайно лодок не теряли недавно?
— А что такое? С какой целью интересуетесь?
— Да вот, понимаешь, зачистили мы тут сегодня одну бандгруппу, основа — румынские цыгане, ну и всякой швали к ним прибилось, стали трофеи смотреть, а там вроде как про вас написано.. Или еще какая-то группа нам с тобой неизвестная есть?
— Как тесен мир! Да наша она... была. Вот блин! Сбежали у нас с одного острова именно что румынские цыгане.. Наши рейдеры там им устроили 'веселую жизнь', побили пару раз и было за что — те наркотой банчить пытались, те и сдернули подальше.. Хотел было их у европейцев на кого-то поменять, видать не судьба уже, нам-то такое 'добро' даром не нужно, и сам внушение делал, и зам мой тамошний с ними сурово пообщался. Всех положили?
— Извини, но да.
— Знаешь, даже и не заплАчу по ним. Они хоть и со своими терминалами сдриснули, а раз вы их на ноль помножили — на 'родном' их острове может кто-то нормальный взамен них появится, без всяких криминальных генов в крови. Спасибо, кстати!!! Ну вот, опять я тебе 'должен'.. Будут у тебя какие лишние отморозки, каких самим убрать не с руки — присылай, алаверды сделаем. Лодку себе оставляй — ваша по праву.
Хоть что-то хорошее! Даже как-то и усталость меньше ощущаться стала. Поделился с народом. Из моих здешних тех только Фая и Виолетта знали. Фая только рукой махнула, не её это — камни таскать, а Фиалка улыбнулась — мешали говорит, вязались с разными непристойными предложениями, пока Ойвинд одному из них в глаз не засветил. Надо будет с тем норвегом встретиться как-то, наш человек!
Аннушка
Я сидела в комнатушке медпункта и тихо хренела. Очень хотелось выпить. Нет, не так: напиться, и потом пойти бить морды. Всем подряд, начиная со Смотрящих. Хоть они трижды инопланетяне и достигли всяческих там технологических высот, но загонять людей в такие условия, чтобы друг на друга кидались! Хотя, если уж быть честными, люди и сами по себе не прочь ближнего примучить. Что плохо лежит прибрать. А что лежит хорошо, тоже прибрать, предварительно хозяину в рог надавав. Читала я как-то историю древних времен, до распада Римской империи. Так там куда ни плюнь, всюду воюют. А для чего? Для того, чтобы у более богатого добро отнять и пропить-прогулять. Этих римлян хвалили — мол, они то сделали, это сделали. А они, если разобраться, те еще сволочи были. Кончаются, скажем, у патриция сестерции, не на что становится жрать в три горла и телок снимать, так он войско поднимает и объявляет войну. Придет со своими легионами к какому-нибудь городу побогаче, и требует сдаться. Если сдадутся, так он всех жителей сходу в рабство продает. А если рискнут сопротивляться, то сперва половину показательно убьет, а вторую — все равно в рабство. Нахапает патриций бабла и обратно в Рим, снова пить и гулять. А то, что тыщи людей нормально жили, хлеб растили, дома строили, планы планировали, а теперь товаром стали — ему это до фени. Да еще фразочку трескучую в свое оправдание задвинут. Как там было написано? А! Homo homini lupus est, что означает человек человеку волк. Ну или еще что-нибудь заумное для охмурения идиотов -лохторатов. Вот и эти, которые к нам приплыли, потомки, млин, ганзейских купцов. Попали сюда, в пустой новый мир, и первым делом давай смотреть, у кого бы что отобрать.
За окном утихала буря. На раскладушках сопели Сара с помощницей. Для Михалыча нашелся надувной матрас, и он тоже срубился, только похрапывал время от времени. А мне никак сон не шел. Все про этого капитана думала и злилась. Честное слово, если бы он не подох самостоятельно, я бы его своей рукой пристрелила перед всеми подданными. Тот еще злыдень оказался. Хорошо еще, хватило ума с ним на аглицком гуторить. А то вытащили его немец с французом, санитарила австралиечка наша Сара, он и решил, что попал в европейское поселение. И мне со спокойной совестью выдал все свои секреты. По крайней мере, все, что успел. Всего-то с ним минут десять поговорить удалось, а потом он отключился и уже в сознание не приходил, так и отошел, скотина. Только вахтенный журнал от него остался. Вот сейчас лежит здесь, завернутый в простыню. А куда его сейчас денешь? Утром закопаем, а пока организовали морг у Сары под раскладушкой. Все умаялись, дрыхнут. А мне сон не идет, все думаю о том, что услышала.
Не первые мы, кого Смотрящие сюда, на эту планету закинули. Уже много народу здесь поперебывало. Последний раз они вообще разошлись — партии по сотне человек с хвостом понаслали, каждой группе свою крепость выдали. Казалось бы — стройся себе, да радуйся жизни. Сто человек — это только кажется, что много. А на самом деле — мизер. Это я сейчас отчетливо понимаю. Вот у меня сейчас под рукой, казалось бы, двадцать с лишком людей, силища! А вот хрен вам. Слишком много различных дел, и на каждое дело свой спец нужен. А спецов у меня — шиш да маленько. Главным образом, менеджеры да торгаши. Ничего не умеют, за всю жизнь тяжелее рюмки в руках ничего не держали. Понятное дело, научатся. Но когда? Сколько времени для этого понадобится? Да и будет ли у нас это время? На Михалыча с мужиками позавчера пытались наехать. Кто? Явно, не мирные жители. Значит, снова придут, будут нас на прочность пробовать. А могут и как тогда, на старом острове: выслать человека на разговор, и с другой стороны втихую подобраться с винтовками. Много ли нам надо? Человек пять перестрелять, остальные лапки кверху задерут и сами шеи под рабские ошейники подставят.
Но я не за это злюсь. А за то, что те люди, кого сюда сотней человек забросило, да со всеми удобствами, первым делом не пахать и строить начали, а искать по округе, где бы у кого чего можно отжать. Что за сволочной народ! А еще им повезло — у них в соседях русские оказались. С ними и закусились. Литовские и польские нацики, шведские реваншисты и прочая подобная шваль. Собрались вместе и давай планы строить, как лучше воевать. У них, млин, сто человек вместе с бабами и детьми, а они войнушку готовят! Да им объединяться срочно надо, а то через пару поколений выродятся все из-за кровосмешения! Так нет же, зудит в заднице у идиотов. Вот и послали кругосветную экспедицию, искать новых людей, пушечное мясо. Неважно кого — лишь бы так же, как и они, русских ненавидели. Только обломалась гадам вся малина. Об мой остров обломалась. Сколько их послали, я не знаю, но теперь двое осталось. Как ветер утихнет — пойду разговаривать. Пойду...
Как срубилась — не помню. А проснулась махом, как выключатель повернули. За окном уже светло. И дождь почти кончился. Ветра не слышно совсем, а по крыше ленивенько так постукивает. В предбаннике никого. Все разбежались по делам, одна я сурка изображаю. Не, это не по-нашему. Поднялась со скрипом — все тело затекло. Подхватила костыль, накинула плащик и двинула на улицу. К бывшему складу. Вроде, там должны быть спасенные уроды. О, а на том месте, где кораблик приткнулся, уже толпа народу. И егерь тоже там, руками машет. Я подошла поближе.
— Дед, что тут за кипешь?
— О, Аннушка! Доброе утро.
Вот же морда ехидная.
— Хорош стебаться! А то не погляжу на возрасть, да бороденку-то прорежу.
— Ладно, ладно, не буду больше.
— Так что случилось-то?
— Да понимаешь, полезли мужики вниз трофеи искать, и нашли в трюме еще двоих, мужика и девку. Живые, но без сознания. Сейчас будем поднимать.
— А что ж они не вылезли наверх-то?
— Да тут понимаешь, какое дело... заперты они были, причем снаружи. Ну а как свистопляска вся эта закрутилась, о них просто забыли. Считай, чудом выжили.
Я и без того на этих сволочей злая была, а Михалыч еще бензинчику плеснул. Так что к этим гаврикам я не пошла: сперва успокоиться надо, а то ведь действительно пристрелю в сердцах, и рука не дрогнет. Вот и Сара с помощницей прибежала. Как раз первого достали — парня. Молодой, можно даже за красивого посчитать. Морда опухла — видать, били от души. По виду — прибалт. Планшета на руке нет, значит из пришлых. Интересно, что он такого натворил, что его свои вот так оприходовали? Интересно, куда его складывать будут. В домике-то лишнего места нет. Хотя... в 'палаты' можно еще по раскладушке поставить. Скорее всего, Сара сейчас этим и занималась. По ее команде двое мужичков подхватили носилки со спасенным и потащили в медпункт. Ждать девку я не стала: вдалеке, у леса, показалась темная точка. Сто пудов — Снегурка с вьетнамцем несутся. Пойду-ка навстречу.
Я дохромала до свежевскопанных грядок. Пипец! Все, что копали два дня, было размыто. На месте будущего огорода стояло грязное болота, с которого в сторону моря стекал длинный черный язык. Таким макаром, мы никогда ничего не вырастим. Все посадки будут уничтожаться ливнями прежде, чем семена успеют проклюнуться. А что взойдет, будет частично смыто, частично сдуто. Черт! Столько сил потрачено, и все впустую. Глядя на меня, прибежал Билл. Наш реднек глянул на остатки своего огорода и зарядил в небо речь минут на пять. На своем, на американском. Слова были все больше незнакомые. Я разобрала только 'асс', 'фак' и 'мазер'. Ну и еще несколько артиклей. Надо будет взять у него пару уроков. Только проследить, чтобы Полиглот не подслушивал.
Тут подкатила наша бравая сержантка. Слезла с квадрика и, тщетно стараясь унять дрожь, попыталась что-то сказать. Ничего у нее, конечно, не получилось.
— Сержант Олсен!
Она вытянулась по стойке 'смирно'. Рефлексы — великая сила.
— Приказываю выпить полстакана водки, переодеться в сухое и поесть горячей пищи.
Она кинула ладонь к кепке, попыталась что-то сказать, но у нее даже 'есть, мэм', не вышло. Как она за руль-то умудрялась держаться!
— Бегом марш!
Девка умчалась, а передо мной остался пацан. То есть, я уже знала, что ему не пятнадцать, но все равно. А состояние у него такое же, как у Олсен.
— Товарищ Фам, приказ слышал?
Он кивнул.
— Выполняй!
Он убежал следом за Снегуркой, а я поглядела ему вслед. Все-таки мелкие они, эти азиаты. Я и сама невелика в перьях, а тут взрослый мужик, а меня пониже. И пожиже с виду. А девка симпатичная. Таких бы где-нибудь добыть с полдюжины. Не обязательно вьетнамцев. Каких-нибудь китаянок, таечек в маечках. И проблему спермотоксикоза у мужиков решу, да и на трудовом фронте облегчение настанет. По слухам, трудолюбивые они все. Особенно, что касается монотонной однообразной работы.
Ну вот, все убежали, а квадр остался. Даже не заглушенный. А ведь я когда-то пробовала на подобном кататься. Рискнуть, что ли? Правда, под больную ногу педаль... Ну да ладно, попытка — не пытка. Я взгромоздилась в седло, примостила костыль, выжала сцепление, даже передачу включить получилось. Стала помалу прибавлять газ и — о чудо — поехала! Махнула Биллу, чтобы садился сзади и вернулась в поселок. Там суета, народ носится туда-сюда, как в 'асс' настеганный. Мастырят на берегу какую-то конструкцию типа крановой стрелы. Видимо, собираются поднимать наверх все, что удастся собрать. Михалыч с Аджиткой — главные начальники, только руками машут — туда, сюда. И Архип с ними, прорабом. Я вытащила из толпы егеря, объяснила ситуацию и отправила на добычу алкоголя. Аджитке поручила проверить и заправить квадр. Впрочем, он тут же все переложил на Архипа. А что, полезный в хозяйстве мужичок, и руки не из 'асса'. В общем, нараздавала указаний и двинулась к медикам.
Тех двоих, что вытащили ночью, оставила напоследок. Сперва нужно понять, что делать с больными. Да и про Олсен с Линем разузнать у Сары: что им грозит, не нужно ли каких лекарств добыть. Да и с ними самими поговорить надо, когда они в норму придут. Пока я тащилась до нужного домика, дверь медпункта открылась и оттуда вышел вьетнамец Фам, уже сухой и нетрезвый, с повисшей на шее сестренкой. Увидев меня, он остановился, опустил на землю Линь, и они оба церемонно мне поклонились. Так неловко стало, что все слова растеряла. И пока я лихорадочно придумывала, что бы такое сказать, Фам меня опередил:
— Я, Фам Шень, торжественно заявляю, что буду верен и предан Ее Величеству, Королеве Анне, Ее Наследникам и Преемникам, и что я буду искренне соблюдать данные ею законы и добросовестно выполнять порученные мне обязанности.
Потом тот же текст произнесла и сестрица. Едва закончив, они снова поклонились и встали, явно ожидая от меня ответной речи. Черт! Я Михалыча с его приколами пристрелю! Нет, я сделаю хуже: лишу его доступа к вину. На месяц. Видать, все, попала я окончательно и бесповоротно. Теперь уже от титула и должности хрен отделаюсь. Ничего, я этому вредному деду отомщу — назначу его герцогом. Герцог Михалыч: звучит? Он у меня еще попрыгает, попляшет. Но надо, в конце концов людям что-то ответить.
— Я принимаю ваши клятвы. Шень, ты уже поел?
— Нет, госпожа.
Я поморщилась:
— Давайте без титулов. Сами видите — не то время, не то место.
— Хорошо, мисс Анна.
— Линь, ты уже знаешь, где кухня? Отведи его к Дзетте и накорми. Через час я вас найду.
В медпункте было тесно. Меж коек можно было пробраться только боком. Заход в палаты я оставила напоследок, а сейчас, как только Сара закончила пытать уколами Снегурку, сама взяла ее в оборот. Она, как и вьетнамец, успела хлопнуть соточку и переодеться и уже восстановила способности к членораздельной речи. Ну а порубать можно и через десять минут, ничего с ней не произойдет.
— Грай, что с вами произошло? Где вы с Шенем были всю ночь?
— В ущелье, мисс Анна.
— А почему не в доме? Там же, вроде, дом был!
— Из-за зверя.
— Что, такой большой и страшный?
— Да, мисс. Он встал у самого начала прохода и пытался дотянуться до нас лапой.
— Но у тебя же был автомат!
— От него, как оказалось, мало толку. Я расстреляла все патроны, но монстр издох только к утру. А пока он был жив, приближаться к нему было очень опасно. И очень страшно. И вернуться уже было невозможно — нас бы унесло ветром.
Да уж, та еще история. А я-то думала, что она в тепле, в сухоте, да еще и с мужичком... А она всю ночь под дождем провела, да еще рядом с монстром. Ну а утром, как все стихло, сил перелезть через дохлую тушу уже не было. Да и нужды в этом не стало.
— Что, этот зверь был такой большой?
— Да. Когти — по двадцать пять сантиметров.
Ого! У самого крупного медведя, я слышала, вдвое меньше.
— Ты молодец, Грай. Иди, поешь, отдохни, а после мы с тобой туда скатаемся. Посмотрим, что за домик, и что там такого ценного внутри, что его так тщательно охраняли. Снегурка убежала на завтрак, а я двинулась на обход. Сара кемарила на стульчике у дверей. Услышав мой костыль, она встрепенулась, подскочила.
