Едва я об этом подумала, как чуть не подпрыгнула.
— Анна, что с вами? — тут же вскинулся ирландец.
— Томас, вы ведь говорили, что вчера эти — я мотнула головой в сторону горы — застрелили вашего спятившего приятеля.
— Ну да, а что...
— Тогда сегодня утром пришлют кого-то ему на замену.
-Дела-а-а... — протянул Донован и, наморщив лоб, замолчал. А я продолжила излагать:
— Там, внизу, стоят две моторные лодки и в них немало запасов. Опять же ваш дом, ваши вещи... Сами понимаете, это в наших условиях немалая ценность и, к тому же, реальная возможность выбраться отсюда к людям. И...
Я не успела закончить свою речь.
— Нет.
Сказано было твердо. Так, что даже возможность спора исключалась на корню. Но я все же попыталась:
— Томас...
— Анна, — меня аж проморозило от его тона, — я никогда не позволю себе прятаться от врагов за спиной женщины.
Он помолчал и уже более мягко продолжил:
— Анна, я понимаю ваше бейспокойство. Понимаю и то, что вы предлагаете мне спуститься и встретить новичка, а вы останетесь здесь и будете меня прикрывать. Я понимаю и причину вашего предложения: вы просто не сможете за разумное время спуститься вниз, пообщаться с пополнением и вернуться обратно. Более того, я совершенно не уверены, что вы сможете самостоятельно одолеть этот подъем. Так?
Я кивнула. Да уж, попадание в десятку.
— Но вы не вполне верно оцениваете ситуацию, не понимаете, что, оставаясь здесь, практически обрекаете себя на плен, а то и на смерть. Поглядите вокруг — площадка почти ровная, на ней нет ни серьезных ям, ни камней, могущих послужить укрытиями. Единственное место, которое может послужить защитой — верхние ступени лестницы. И будьте уверены, ваши противники это прекрасно понимают. После вашего первого выстрела, а то и не дожидаясь его, они рассредоточатся. Пусть даже вы первым выстрелом убьете одного из них. Трое из оставшихся прижмут вас огнем, не давая высунуться, а четвертый зайдет сбоку или сзади — как ему будет удобно — и без особых хлопот убьет вас либо захватит — в зависимости от того, что ему будет нужно.
Да... об этом я не думала. Совсем.
— А если мы будем вдвоем?
— Примерно то же самое. Мы ведь будем вынуждены сидеть в одном месте, без возможности сменить позицию. И винтовка у нас лишь одна, иначе мы первым залпом могли бы выбить сразу двоих, и тогда у нас были бы хоть какие-то шансы.
— А подстрелить одного и потом сбежать?
— Как вы это себе представляете? Лестница на всем своем протяжении прекрасно просматривается сверху. Нас просто перестреляют, как в тире.
Я мысленно почесала репку, и вынуждена была согласиться:
— Хорошо, Томас, я признаю вашу правоту. И... простите, если я вас в чем-то обидела. Поверьте, я этого не хотела. Но если все так скверно, что же нам делать?
— Спускаться к лагуне. Там лес, там укрытия, можно, при необходимости, и побегать, и пострелять. И начальная позиция у нас будет намного лучше. Враг в узком каменном пенале, мы — хорошо замаскированные, каждый на своей позиции. Ну и фактор внезапности будет на нашей стороне. При удаче, можно первыми же выстрелами положить троих-четверых. Да и с оставшимися будет проще.
— То есть, нам как можно быстрее надо оказаться внизу?
— Именно.
— Тогда чего же мы ждем?
Я лежала, удобно устроившиь на все тех же пальмовых листьях рядом с ведущим наверх проходом. Не совсем уж напротив, чуть сбоку, метрах так в двадцати. Передо мной на таком же листе лежала моя "беретта", полностью заряженная и даже с патроном в стволе. Ну и запасная обойма рядом. Откуда дровишки? Да все из тех же трофеев.
Когда я с помощью Донована и трости спустилась вниз, меня попытались увести подальше, чтобы я отсиживалась в каком-то безопасном месте. А лучше всего, погрузилась бы в моторку и отвалила к противоположному берегу бухты. Но не на ту напали! Нет, я не горю желанием повоевать. И с удовольствием обошлась бы без пострелушек, адреналина и прочих подобных радостей жизни. Но уйти и оставить хорошего человека драться за меня одному против пятерых — фигушки. Да меня совесть потом напрочь загрызет! А мне еще пожить хочется.
В общем, я по праву слабого пола немного поскандалила и получила в качестве награды пистолет моего покойного конвоира. Незнакомый, угловатый, с пластмассовой рукоятью, я таких раньше и не видела. Я взяла его в руку, примерилась, попыталась прицелиться. Вроде, и неплохо, но, все же, моя "беретта" мне в руку ложится лучше. Вот только бы патронов к ней раздобыть...
Я принялась рассматривать выданный мне трофей, невольно копируя действия Лерки, которая не раз при мне разбиралась с новым оружием. Отыскала флажок предохранителя, клеймо USP сбоку, защелку магазина. Выкинула на ладонь плоскую железяку, забитую латунными цилиндриками с круглым красным носиком. А ведь патроны на вид точно такие же, как и у моей "беретты"!
Маркировка, как некогда объясняла девица Валерия, на донце гильзы. Выщелкнуть из магазина патрон — дело одной секунды. И — да, вот оно: мелким, но четко различимым шрифтом оттиснуто "9mm LUGER". Точно, мои!
— Томас! — окликнула я своего напарника, отвлекая его от изучения винтаря.
— Да, мисс? — точас отозвался он.
— Вот, возьмите, — я протянула назад выданное мне оружие.
— А как же вы?
— А у меня есть свой. Вы только поглядите — нет ли у вас среди добычи пистолетных патронов?
Донован закопался в трофейный рюкзак и спустя полминуты протянул мне увесистую картонную коробочку с заветной надписью: "9 mm Luger. 50 rounds". Вот круто! Мне этого на три обоймы хватит!
Я обрадовалась, сгребла выданное и принялась набивать магазины к своей "беретте", оба — основной и запасной. Зарядила пистолет, передернула затвор, досылая патрон в ствол, поставила оружие на предохранитель и запихала в магазин еще один патрончик. Все, теперь я вооружена и очень опасна, хотя со своей "саежкой" и магазином-другим картечи чувствовала бы себя намного спокойней.
Ожидание — это пытка. Я, конечно, умею ждать при необходимости, но не люблю. А сейчас — приходится. Вот уже второй час мы с Томасом лежим каждый на своем месте и ждем. Солнце уже поднялось довольно высоко, и стало жарковато. Оружие приготовлено, заряжено, проверено и перепроверено, и отложено в сторону. И поговорить-то нельзя: вдруг враг услышит! Или еще того хуже: увлечемся, отвлечемся и упустим момент, дадим бандитам выскочить из тесного каменного мешка на простор. Вот тогда нам придется несладко. Так что лучше уж помолчим.
Время тянулось бесконечно долго. Да еще поглядеть негде — интеркомма на руке нет, солнце в небе тоже не видно, деревья закрывают. Вокруг мухи жужжат, хорошо еще, что не кусают, а просто на нервы действуют. Потихоньку начал накатывать голод. Я уже потянулась было к карману, в котором лежала заначка вяленой рыбы, но тут из прохода послышалось: "God dem!" и спустя полсекунды звук удара по мягкому и сдавленное шипение. Я не разобрала все слова, но там точно было "Shut up" и "Fucken shit". Хвала попугаю, английские ругательства мне теперь тоже известны.
В следующую секунду пистолет уже был в руках, предохранитель снят, локти уперты в землю перед собой, осталось только нажать на спуск. Я приготовилась стрелять, выбросила из головы все мысли, скромные и не слишком, и тут где-то позади раздался звонкий женский голосок:
— Oh, Madame!
И потом бешеная скороговорка на французском. Не иначе, новая компаньонка для ирландца вместо убитого бандитами. Вот же дура! Нашла, когда лезть знакомиться! Наверняка крашеная блондинка. Да она мне сейчас всю позицию засветит!
А голосок все ближе, и в нем уже ясно слышны негодующие нотки: как же так, ее всю такую игнорируют! Потом уже практически надо мной и требовательно так: мол, немедренно бросай все и отвечай, когда тебя такая краля спрашивает. Но тут, наконец, высунулся первый из бандитов. Выглянул осторожно и снова спрятался. Я лежу, молчу, про себя трехэтажными матюками идиотку-француженку обкладываю. Томас тоже себя не обнаруживает. А это недоразумение женского рода встало передо мной руки в боки, и пытается что-то требовать. И тут из прохода рванули двое, и оба в мою сторону. А у меня перед глазами французская женская нога в модельных туфлях на каблуке, и ствол пистолета за малым в эту ногу не упирается. А у меня счет на секунды, и на кону, между прочим, моя жизнь, дорогая мне как память о родителях. И я со всей дури долбанула рукоятью пистолета по этой ноге. Девка завизжала и отпрыгнула в сторону. А я увидела первого из бандитов буквально в пяти метрах от себя.
Думать было уже некогда. Бах! Бах! Бах! Промахнуться было невозможно, все три пули попали в цель. Бежавший на меня мужик с дробовиком наперевес захрипел и кулем рухнул на землю. И тут же: Бах! Бах! — два пистолетных выстрела хлопнули один за другим, классическая двоечка. Это уже Томас не сплоховал, и второй бандит без промедления последовал за первым. Вроде бы, неплохое начало — сразу двоих сминусовали, но тут одна тупая п... парижанка все испортила. Вместо того, чтобы при первом же выстреле упасть на землю, притвориться ветошью и не отсвечивать, она с визгом понеслась куда глаза глядят. И глядели они, как назло, в совсем неподходящую сторону. Тетка кинулась вдоль скалы, мимо прохода. И через секунду уже трепыхалась в руках гадского ковбоя. А тот, прикрывшись нежным телом, почти что навскидку бабахнул из своего длинноствольного кольта как раз в ту сторону, где прятался ирландец. Я услышала лишь сдавленный вскрик и шорох листьев и, не дожидаясь выстрела в свою сторону, быстренько перекатилась на запасную позицию.
Меня душила злость. Ведь все было так хорошо задумано! И все пошло прахом из-за одной собаки женского рода.
— Мисс Анна! — подал тем временем голос Карлайл. — Бросайте оружие и выходите, иначе я убью эту женщину. У вас есть пять минут!
Нет, мозги у американца работают не так уж и хорошо. Я бы эту бабу сейчас и сама придушила с большим удовольствием. А меняться на нее — ну нафиг, я только рада буду, если он решит забрать ее с собой вместо меня. А до той, кажется, что-то начало доходить. Теперь она уже не визжала, а истерически рыдала и вопила:
— Madame, sauvez-moi!
Спасти ее просит. А я получше прицелилась, на выдохе, как учили, задержала дыхание и пальнула. Карлайл, конечно, хорошо прикрылся, но разницу в росте никуда не деть. И над кудрявой блондинистой (надо же, угадала!) головкой вполне различимо торчала ковбойская шляпа со всем своим дерьмовым содержимым.
Бах! Пронзительный женский визг — аж в двадцати метрах уши заложило. И под ноги француженке упал шикарный мужчина. Правда, не с той стороны. Иностранная дама тоже резко замолчала. И, кажется, упала в обморок. Фу-у-ух, вроде, обошлось. Ладно, с этой позже разберемся. А что с Томом? Это сейчас гораздо важнее!
Дареная тросточка лежала как раз под рукой. Я убрала "беретту" в кобуру, запасную обойму в карман и на максимальной скорости похромала туда, где должен был лежать ирландец. Идти напрямик через лес, через все кусты и буреломы не хотелось, и я двинулась пусть и кружным путем, зато по гораздо более ровной поверхности. Но не успела я сделать хотя бы десяток шагов, как откуда-то сверху прогремел выстрел и землю под ногами рванула пуля.
Рефлексы — наше все. Мозги еще не до конца сообразили, что и откуда прилетело, а тело уже метнулось в сторону, под прикрытие деревьев. Плевать на больную ногу, на неизбежные синяки и царапины, которые после таких кульбитов наверняка появятся; наплевать на сырой мох. Главное — уйти из-под огня, а то вторая пуля точно не промажет. Это я не так давно на собственной шкуре испытала. Как спецназ — красиво прыгнуть, перекатиться и встать на ноги — так я не умею. Зато я могу отскочить в сторону, упасть на четыре кости и с максимальной скоростью рвануть в кусты. Для такого аллюра нога не помеха.
Вовремя! Только я дернулась в сторону, как совсем рядом тоненько свистнуло. Еще одна пуля. Хорошо, что здесь, на островах, автоматы-пулеметы большая редкость. Да и самозарядных винтовок я не видала. А другие — там пока затвор передернешь, пока заново прицелишься — секунды три как минимум пройдет. А если целиться потщательней, то и больше. Эти три секунды меня и спасли. Я уже вовсю чесала по лесу, все также, на четвереньках, а сверху бабахнуло еще пару раз, как раз по тем самым кустам. И точно стреляли, гады — несколько сбитых пулями веток тому доказательство.
Выстрелы затихли, я остановилась, переводя дыхание, но тут бабахнуло еще — на этот раз снизу, примерно оттуда, где должен был лежать Том. И через пару секунд внизу, под ограждающей лес скалой что-то тяжело шмякнулось. Что происходит? Я пресекла начавшуюся было панику, достала "беретту", пожурила себя за посеянную при бегстве трость и потихоньку принялась пробираться на звук последнего выстрела.
Ирландец сидел, прислонившись спиной к здоровенному стволу и пытался бинтовать себе ногу. Точнее, верхнюю заднюю часть бедра.
— Томас, что с тобой?
— Пустяки, — поморщился он, — царапина.
— Каждая царапина должна быть надлежащим образом обработана, — процитировала я Сару, — особенно в этом климате. Что у тебя в аптечке кроме бинта?
— Да... ничего.
— Ни йода, ни пластыря, ни дезинфицирующих салфеток?
— Нет.
— А в трофеях?
— Это как раз в трофеях. У меня и вовсе ничего не было. Ну сама подумай — всего полтора килограмма в сутки. Откуда тут взять аптечку? Да еще и Джейка подкармливать было надо...
— Том, ты меня удивляешь. Вроде, умный человек, бывалый. И с парусами управляться умеешь, и опыт военный у тебя есть — сразу видно. И наверняка приходилось по джунглям бегать, выживать и прочее. А такие простые вещи себе организовать не смог.
— Хочешь сказать, ты смогла?
— Да у меня уже через неделю было ружье, и я из него тигра убила!
Ну да, приврала маленько. А кто бы не приврал на моем месте? Но мой ирландец поверил.
— А ты где всему научилась?
— Дома, во дворе.
У Донована глаза стали как у той собаки из сказки про огниво, с чайные блюдца.
— У вас во дворе были перестрелки?
— Нет, у нас только медведь на балалайке играл, мы его все по очереди водкой поили. Да еще звездочку ему на ушанке чистили, чтобы КГБ не придирался.
Чайные блюдца — это ерунда. Мельничные колеса — вот это да! Правда, долго я не выдержала, расхохоталась. А он, кажется, немного обиделся.
— Том, не дуйся, это всего лишь глупая шутка. Давай я тебя хоть как-то перевяжу, да схожу жмуриков поглядеть. Может, у них там есть нормальная аптечка. Ну или хотя бы зеленка.
Парень, вроде, оказался отходчивым. Он тут же застеснялся, даже запунцовел, и лицо его по цвету почти слилось с бородой.
— Это не самое приличное место, — сообщил он, отчаянно смущаясь. — У нас не принято демонстрировать подобное девушкам.
— Я сейчас не девушка, я врач! — отрезала я.
Донован вздохнул и с несчастным видом улегся на пузо, представив на мое обозрение боевую отметину.
— Смотрите, доктор, — сказал он.
