Я вздохнула и огляделась по сторонам. Лодка сбавила ход и приближалась к какому-то острову немаленьких на первый взгляд размеров. Берег этого острова выглядел сплошной скалой. Если верить тому клочку бумажки, который я выучила наизусть, где-то в этих скалах был проход. Но подойти к этому проходу было почти невозможно — повсюду виднелись либо воронки водоворотов, либо буруны над верхушками подводных камней. Местами острые черные зубцы поднимались над водой. На одном из них была надета измятая куча металла, в которой при желании можно было распознать приличных размеров катер. Теперь понятно, для чего Карлайлу та бумажка: без нее он разве что сам утопнет, но вход в помеченную крестом бухту не найдет.
Наша лодка обогнула гряду камней, и тут меня ждал очередной неприятный сюрприз. За камнями, невидимые до сих пор, нас ждали еще две лодки, а в них в общей сложенности восемь головорезов, увешанных с ног до головы ружьями, пистолетами и абордажными тесаками. Может, конечно, это были и не тесаки, но железяки в ножнах выглядели внушительными, с локоть длиной, а то и больше. И шириной, по меньшей мере, с ладонь. Пиратская кодла увидела нас, оживилась, завела моторы и тихонько двинулась строго за нашей лодкой. Можно сказать, след в след.
Маршрут был сложным и весьма извилистым. Я не считала, но прежде, чем дойти до входа в бухту, мы сделали не меньше десятка поворотов, огибая скрытые под водой камни. Этакий морской лабиринт. Карлайл подошел к рулевому, и встал рядом с ним, держась за рамку ветрового стекла и отдавая ему короткие команды. Поза его выдавала немалое нервное напряжение, и, как я вскоре убедилась, нервничал он не впустую. Одна из следовавших за нами лодок повернула слишком небрежно, и вышла за границы безопасного прохода. Тут же невесть откуда взявшееся течение жестко мотнуло лодку, ударило волной в борт и стремительно потащило в сторону. Ничего не помогло: ни мотор, ревущий на предельных оборотах, ни весла, которыми кинулись грести эти не слишком умные люди. Моторку шмякнуло о скалу, после чего она в несколько секунд ушла под воду. Тех, кто смог остаться на плаву, потащило дальше в море, где уже нарезали круги черные треугольные плавники. Карлайлу оставалось лишь выругаться сквозь зубы. А оставшаяся лодка вдвойне тщательно стала копировать курс своего предводителя.
Пока лодка осторожно пробиралась мимо скал, я размышляла о себе и своих дальнейших действиях. Моего отказа Карлайл очевидно не примет. Учитывая мое безумное похищение, можно быть увереной: если я не пойду по доброй воле, меня потащат силком. Еще порция эфира, или просто удар рукояткой револьвера по темечку — и все. Нечего обольщаться: будь даже моя нога в порядке, в драке на кулачках я против американца не выстою и пары секунд. Сделать вид, что согласна и втихаря ловить момент, чтобы сбежать, тоже вряд ли выйдет. Не верю я, что моих способностей к лицедейству хватит для того, чтобы обмануть чертова ковбоя. Остается только попытаться сочинить несколько доводов, которые могут заставить его задуматься и если не отказаться от своих планов, то притормозить хоть на часик-другой. Может, за это время кто-нибудь придет меня спасать? Например, какой-нибудь принц на белой кляче? Ну, то есть, на белой яхте?
Долго ли, коротко ли, а мы все же дотелепались до входа в бухту. Несколько поворотов между отвесными гранитными стенами — и нам открылся красивейший пейзаж: голубая лагуна, зеленые пальмы, причал, неподалеку от него легкое бунгало... У причала покачивалась на привязи самодельная долбленая лодка с балансиром. Я такие видела в книге, на них аборигены с тихоокеанских островов плавали. Как же его называли? А, вспомнила: катамаран!
Место, безусловно, шикарное. Романтика так и хлещет во все стороны! Кстати сказать, в лагуне ни одной акулы не наблюдается. И это не может не радовать. Еще бы принц в черных лосинах и белой рубахе, со шпагой на боку, с черными кудрями над аристократическим лицом и ярким платком вместо пояса. Он быстренько перебьет бандитов, освободит прекрасную меня, и мы с ним...
Что именно мы будем делать, я домечтать не успела: мои девичьи грезы были разрушены суровой реальностью. Наша лодка ткнулась в берег чуть поодаль от причала. Лодка с остальными бандитами причалила по другую сторону мостков. Четверка мордоворотов выскочила на песок и, быстро проверив хижину, рассыпалась по прибрежным зарослям. Вышел из лодки и Карлайл в сопровождении молчаливого рулевого. Прежде, чем удалиться, мой похититель повернулся ко мне и произнес:
— Не делайте глупостей, мисс Анна. Считайте, что судьба дала вам еще немного времени на размышления. Не тратьте его попусту.
С этими словами он шагнул было вперед, но был остановлен моим почти что воплем:
— Погодите, Джон!
Карлайл с недовольным видом обернулся.
— Вы что, собираетесь меня вот так здесь оставить?
— А что такого? Спешить нам некуда, мы все разведаем, и вернемся за вами.
— А почему бы не взять меня с собой?
— Ваша нога. Вы сильно замедлите передвижения группы.
— Пожалуй, — пришлось мне согласиться. — А вы уверены, что здесь нет ни дикарей, ни опасных хищников? Я со своей, как вы точно заметили, ногой даже убежать не смогу. И стрелять мне, кстати, нечем — вы не дали мне ни одного патрона.
Американский делец ненадолго задумался, потом кивнул рулевому:
— Останься с ней.
Тот скорчил недовольную рожу, но возражать своему начальству не посмел. Только угрюмо кивнул и, устроившись в тени пальмы, принялся пялиться на меня. Я же продолжала глядеть на своего похитителя.
— Что еще?
— Еда, питье и тень.
— Вода и сухпаек в рундуке, — он кивнул на люк на носу лодки. Потом кивнул на бунгало:
— Тень — там. Всё?
— Всё, — кивнула я в свою очередь, и Карлайл растворился среди покрывавшей берег буйной тропической растительности.
В указанном рундуке нашлось несколько литровых фляжек воды, что само по себе достаточно ценно. Одна из фляг была тут же прибрана к рукам. Кроме того, обнаружился немаленький запас армейских сухих пайков. К сожалению, все они оказались иностранными. К сожалению не потому, что буржуйские, а потому, что разобрать текст на упаковке я могла только частично, и то не на каждой. Пакеты с пайками были на вид разные, и я принялась доставать по одному и рассматривать, пытаясь прочесть написанное и выбрать себе обед повкуснее. Так я по очереди добыла канадский, французский и немецкий рационы и решила уже закончить с этим занятием, как увидела в глубине кладовочки еще какую-то, ранее не изученную упаковку.
Любопытство, как известно, губительно. Чтобы дотянуться до вожделенного пакета, пришлось залезть в рундук с головой, свесившись в люк практически по пояс. Но и тогда я смогла достать до упаковки с пайком лишь кончиками пальцев. Я пыхтела, стараясь зацепить нужный мне пакет, а он, как назло, раз за разом выскальзывал из пальцев. И тут на самом дне среди кучи пакетов я заметила хорошо знакомый красный пластмассовый цилиндрик с желтым латунным донышком. Как уж он попал в лодку и почему остался — дело десятое. Но мне он был нужен позарез, и я, едва ли не свалившись в люк, добралась до него и тут же запихала в карман. А потом... потом сильная рука ухватила меня за ремень и выдернула наружу. Я только успела схватить первый попавшийся под руку пакет. Между прочим, тот самый, который я так старательно и безуспешно выцарапывала.
Молчаливый бандит поставил меня на ноги и взмахом руки предложил прогуляться к дому. Под его подозрительным взглядом я накинула на плечо "саежку", нацепила на пояс флягу, подхватила свою добычу — четыре пакета заграничной еды, и зашагала по прибрежному песку.
Что может найтись в солдатском рационе? Разумеется, консервы. И, разумеется, холодные. Конечно, можно повозиться с жестяным хитро изрезанным квадратиком и сделать из него подставку. А потом на таблетке сухого спирта согреть еду и вскипятить воду для чая. Но зачем возиться, если в легкой хижине имеется специальное место для разведения огня, а рядом сложены дрова? Вот только золы слишком много. Наверное, ее ни разу не выгребали. А, может, это те самые инопланетяне как раз и сотворили: сразу домик и в нем заваленный золой очаг. Смогли же они закинуть к нам на остров целый склад с кучей полезных вещей! А чего стоит избушка с арсеналом? Так что с них вполне станется. Что делать — грязнули.
Я ухватила с полки над очагом грубую глиняную миску и доверху зачерпнула золы. И знаете что? В доме было сравнительно прохладно, а зола была ощутимо теплой. Да и мелкие угольки попались. Уже погасшие, но тем не менее. То есть, не иначе, как сегодня утром здесь горел огонь. А что это, в свою очередь, означает? Только то, что здесь, в бухте, есть как минимум один обитатель. А то, что люди Карлайла его не нашли, означает, что он либо с раннего утра ушел куда-то далеко, либо, что вероятнее, заранее увидел пришельцев и хорошо спрятался. А поскольку спрятался, можно сделать вывод, что у него нет хорошего оружия. А, может, и вовсе никакого оружия нет. Разве что нож. Вот только против огнестрела ножик не играет.
Размышляя обо всем этом, я вычистила золу из очага, накидала на каменный под несколько поленьев и, используя сухой спирт вместо растопки, разожгла огонь. Вывалила какой-то вкусно пахнущий мясной паштет из одного пакетика в глиняное подобие сковороды и поставила разогреваться. В подкопченую снизу глиняную кружку плеснула воды из фляги и тоже примостила посудину на огонь.
Через несколько минут по комнате пополз одуряющий аромат горячей еды. Бедный мой желудок, стараниями Карлайла вычищенный до последней крошки, отозвался глухим рычанием, а рот наполнился просто чудовищным количеством голодной слюны. Обжигая пальцы, я вытащила миску из очага, плюхнула на грубый деревянный стол и, ухватив пластмассовую ложку, принялась за еду.
Паштет исчез в один миг. Уже без спешки я вытащила из очага кружку воды, прихватив рукавом за ручку. Высыпала в горячую воду порошок растворимого кофе типа "три в одном", размешала и принялась смаковать галеты с клубничным джемом, запивая их этой бурдой. Закончила обедать и, сразу ощутив себя гораздо уверенней и спокойней, убрала со стола, сполоснула посуду, сложила в пакет недоеденный паек и принялась осуществлять следующий шаг своего только что состряпанного плана.
В жарком и влажном климате оружие требует ежедневного ухода, даже если из него не стреляли. Это прописную истину Снегурка успела вдолбить во всех, и в меня в том числе. Наверняка и мой охранник это знал, потому что когда я выложила на освобожденный стол свою "саежку" и принялась ее разбирать, он только глянул на меня и снова уставился куда-то в стену. А я достала из приклада ружья пенал с принадлежностями, да принялась за привычное дело — чистить и смазывать.
Я никуда не торопилась, даже принялась мурлыкать себе под нос что-то из отечественной попсы. А в доме, тем временем, витали аппетитные мясные запахи. Я-то уже получила к ним временный иммунитет, а вот Молчун — он с того момента, как я очнулась, не съел ни крошки. Сперва катером рулил, потом меня караулил. И сейчас его желудок рычал не меньше, чем еще недавно мой. В конце концов, мой сторож сдался: распотрошил еще один паек и принялся греть консервы на еще не погасших углях. А главное — он при этом, наконец-то, повернулся ко мне спиной. Этого мне и было нужно! Я тут же вытащила патрон из кармана и за полсекунды воткнула его в казенник ствола. А потом быстро собрала уже вычищенную и смазанную "саёжку", только вместо контрольного спуска поставила оружие на предохранитель. И уже спокойно, почти демонстративно, пристегнула к ружью пустой магазин.
Все, теперь я не совсем безоружна. Вот только немедленно стрелять в своего охранника не стала. Все-таки, попытка у меня только одна. Промажу или недострелю — и все, туши свет. Да и соревноваться в скорострельности мне бы не хотелось. Не настолько уж я хороший стрелок, чтобы вот так, в открытую, соревноваться с профессионалами. Поэтому я согрела себе еще одну кружку воды, высыпала в нее очередной пакетик — оказалось, вполне приличный морс — и принялась ждать.
Сколько времени прошло с момента ухода ковбоя с командой я не знала. Комма на руке не было, а по солнцу я могла определиться только очень приблизительно: утро, вечер, полдень. Небесное светило уже ощутимо склонилось к западу, и было впору размышлять о перспективах ночевки. Но тут Молчун достал из кармана рацию, выслушал невнятные хрипы, донесшиеся из динамика, односложно ответил и взмахом руки отправил меня на выход. Я скидала недоеденный сухпай в карманы штанов и похромала наружу.
Все же моя нога зажила еще не до конца. Если сразу после высадки на берег я ходила сравнительно бодро, то сейчас дырка в бедре весьма ощутимо давала о себе знать. Я хромала все сильней, ковыляла все медленней, а за спиной явственно слышала недовольное сопение Молчуна. Не знаю, как далеко я смогла бы дойти, но мне сегодня повезло, уже второй раз за день. Когда я выходила к морю сполоснуть посуду, то среди густой травы мне удалось разглядеть пусть и корявую, но вполне крепкую на вид палку. Хиленькой жестяной пластинкой, так и не ставшей таганком, я очистила с будущего посоха полусгнившую кору, влажной салфеткой из все того же сухпая протерла древесину и измазанные руки. И все это время мой конвоир молча сидел рядом и даже не пошевелился, чтобы помочь. Мог ведь хотя бы нож дать, но предпочел наблюдать за моими мучениями. Ну не козёл ли?
С палкой в руках идти было намного легче, чем без нее. Я даже представила себя этакой бабой-ягой с клюкой наперевес. Представила и тихонечко хихикнула. Собственно, я сейчас именно на эту бабку и походила: грязная, непричесанная с костяной ногой. И клюка — вот она, налицо, одна штука, все согласно инвентарной описи. Впрочем, желание смеяться быстро кончилось вместе с лесом. Полоска зарослей вдоль берега бухты была ну совсем маленькой. Метров пятьсот-шестьсот в ширину. А потом начинались серые отвесные скалы. В этих скалах был узкий проход, а в проходе была каменная лестница. И путь мой шел по этой лестнице вверх. Так-то оно бы ничего, взбежать по ступенькам несложно. Угу, если бы не нога. Я и по лесу шла не слишком уверенно, а сейчас... Но вариантов не было, и я шагнула вперед.
Мы поднимались вверх по лестнице, я и мой караульный Молчун. Шли без спешки — спешить я не могла физически. Думаю, карлайловский мужик мог при желании просто закинуть меня на плечо и в минуту оказаться наверху, но он предпочел сложности. А мне тем более спешить было некуда. Несколько раз проход поворачивал вправо-влево. И в этих местах Молчун останавливал меня и с пистолетом наизготовку проверял, нет ли за поворотом злых врагов. Врагов за поворотом ожидаемо не оказывалось, ни злых, ни добрых. Потом меня пропускали вперед, и мы снова тащились наверх в прежнем порядке. Вот только при всех своих маневрах конвоир оставался ко мне хотя бы вполоборота, так что шансов расправиться с ним одним внезапным ударом у меня так и не появлялось.
"Саежка" висела у меня на плече и периодически сползала. Я поправляла ремень, но этого хватало не слишком надолго. В какой-то момент Молчун решил, видимо, сделать доброе дело — забрать мою ружбайку. Но я так дернула ее к себе, что чуть не свалилась, когда нечаяно всем весом навалилась на больную ногу. Я внутренне взвыла от резкой боли и скрипнула зубами, охранник фыркнул, отпустил ружье, и мы двинулись дальше.
