Шальной ветер

Локоть парня, чуть не до боли втиснувший её руку в его бок, расслабился.

А Алекса мрачно, продолжая улыбаться, подумала: "Ведёт себя так, как будто у него родители — людоеды".

Несмотря на невесёлое настроение Карея, Алекса была очарована происходящим. Где ещё увидишь такие интерьеры, где современность непринуждённо вписана в архаику? И всё это было очень приятно разглядывать под негромкий оживлённый разговор присутствующих, под ненавязчивую музыку струнного оркестра, расположившегося в одном из углов залы. Алекса быстро освоилась, тем более Карей будто взял её под своё крылышко, ни на секунду не отпуская её от себя. А уж рядом с ним девушка чувствовала себя защищённой.

Из ниоткуда появился официант, и Карей снял с его подноса бокал.

— Держи.

— Спасибо. — Девушка взяла бокал, пригляделась к прозрачной жидкости и поняла, что это шампанское. — А ты?

— Мне нельзя. — Он наконец пусть и виновато, но улыбнулся.

Но Алексе стало любопытно.

— Из-за того что ты огневик? — А когда он кивнул, она пожала плечами. — Может, и мне тогда не пить? За компанию?

— Хотя бы попробуй. Говорят, наше вино — из лучших.

Она успела пригубить бокал, когда к ним подлетела хорошенькая девушка, в которой Алекса не сразу узнала кузину Карея — Маргот. Но узнала и сразу насторожилась и взглянула на парня. Карей словно закаменел, глядя на Маргот.

— Карей, тебя ищет мама! — Маргот очаровательно улыбнулась Алексе и весело сказала ей: — Я заберу вашего кавалера на минутку! Если не хотите скучать — загляните сюда, — она кивнула в сторону широкого, ярко освещённого коридора поблизости. — И вы неплохо проведёте время в компании достопочтенных предков Тиарнаков.

— Там портреты? — заинтересовалась девушка.

— Точно! — расхохоталась Маргот, чем привела Алексу в некоторое недоумение: вроде ничего такого смешного она не спросила.

Девушка подёргала рукой, пытаясь выпростать её из зажима руки Карея.

— Карей, — внезапно жёстко сказала Маргот. Будто напоминала о чём-то.

Парень опустил руку, но продолжал стоять на месте, не глядя на Алексу. Ничего не понимая, девушка смотрела, как Маргот буквально тянет и толкает его в сторону, где, как она сказала, ждёт его мать. Странно. Почему он так не хочет оставлять её, Алексу, в одиночестве? Да и какое тут одиночество, если она немного побродит, посмотрит картины, а потом и он вернётся?.. Оглядевшись, девушка поставила на приступок стены бокал с недопитым шампанским и с любопытством переступила порог коридора.

И всё тело пронзила странная сладкая судорога. Она замерла, внезапно отрезанная от шума за спиной. Прислушалась. Полное впечатление, что её позвали — и она должна бежать туда, где ждёт её счастье.

И будто в голове что-то раздвоилось. "Вот оно, — насторожённо сказала Алекса-наблюдатель. — Приворот активизировался. Будь осторожна!"

"Буду, — пообещала взволнованная радостным предчувствием Алекса-влюблённая. — Только ты мне не мешай. Мне так хочется насладиться..."

"Чем? Дурёха, — проворчала Алекса-наблюдатель. — Сама ещё не знаешь, что тебя ждёт, а уже прям таешь! Ещё раз: не торопись! Мало ли что там — впереди!"

Она шла по коридору, чувствуя, что идёт несколько комично, потому что две ипостаси заставляли тело то двигаться быстро, чуть не бегом, то останавливая и замедляя шаг. Коридор оказался длинным, а в конце сворачивал налево, и там тоже был коридор. В его начале Алекса остановилась, охваченная беспокойством. Дежавю. Она здесь уже была. Но в доме Тиарнаков она впервые. Может, это из-за того, что она очень внимательно изучала снимки внутренних помещений замка?

"Меня туда зовут", — неуверенно сообщила Алекса-влюблённая.

"Пойдём, — согласилась Алекса-наблюдатель. — Только осторожно".

Этот коридор отличался от предыдущего тем, что портретов Тиарнаков здесь не было. Обычный коридор, если можно назвать обычным коридор, в котором на подставках стояли или огромные расписные вазы, или скульптуры.

"Ещё один, — совсем растерянно сказала Алекса-влюблённая. Наверное, она оказалась трусихой, потому что робко предложила: — Может, не ходить туда?"

"Прислушайся, — посоветовала Алекса-наблюдатель. — Если любовный приворот тебя больше не тянет, мы можем вернуться в тот коридор, с портретами".

"Тянет, но..."

Алекса застыла на месте, глядя на коридор без особых изысков. Он был всё так же ярко освещён, но казался бесконечным. Пожала плечами. Однажды это придётся сделать, хотя бы для того чтобы узнать, что происходит. И она шагнула вперёд. И подпрыгнула на месте от сухого стука за спиной.

Двери в этот коридор закрылись. Плотно. Не поверившая своим глаза, Алекса подошла к дверям и потрогала их. Потом толкнула. Закрыто. Заперто.

Обернулась к коридору. Снова пошла вперёд. "Если мне предлагают идти до конца, что ж, посмотрим, что меня там, в конце, ожидает".

Для храбрости девушка начала считать шаги. Остановилась.

"Я боюсь", — прошептала Алекса-влюблённая.

"Исчезни! — велела Алекса-наблюдатель. — Теперь мы вляпались. И ты не нужна".

И мысленно закрыла плетение любовного приворота — на том самом месте, где был выход для влюблённости. Теперь Алекса была той самой сильной и хладнокровной, какой ей приходилось быть по жизни.

Снова шаг вперёд. И снова застыла.

От конца коридора на неё летела тьма. Светильники наверху гасли один за другим. Алекса было рванула назад, но вспомнила, что двери коридора закрыты. Прижав руку к сердцу, девушка снова повернулась навстречу темноте и вскоре оказалась внутри неё. Внутри настолько густого мрака, что он съедал все чувственные ощущения физического тела. Эта тьма будто растворяла тело, заставляя то и дело притрагиваться пальцами к себе, проверяя, есть ли она на самом деле... И только сейчас Алекса поняла, что она видела сон об этом. Видела галерею с портретами. Коридор, который сворачивал и не один раз. И видела эту несущуюся на неё тьму.

Но для чего всё это?

Она попыталась шагнуть в сторону, чтобы нащупать стену и хоть так вернуть уверенность в ощущениях. Но, кажется, потеряла ориентиры, пока топталась на месте. И теперь стена оказалась очень далеко.

Но ведь если её заманили сюда, то не просто так? Кто-то же должен появиться, чтобы объяснить, что происходит. Или появиться, чтобы это самое происходящее начать? Не глупая же шутка это, в конце концов! Слишком уж злая... Или Алекса ещё не добралась до самого настоящего зла?

Внезапно она похолодела. Мрак задвигался, сгущаясь всё больше...

— Алекса...

Шёпот раздался чуть не над самой головой.

— Кто здесь? — звеняще от страха спросила девушка.

— Тот, кого ты ждала... Сейчас я возьму тебя за руку и поведу. Не бойся.

Тёплая рука и в самом деле быстро нашла её руку, и девушка растерянно поспешила, спотыкаясь, слепая в темноте, за человеком, тщетно пытаясь сообразить, не Карей ли это. Он казался высоким. Очень высоким. Как Карей.

— Сейчас ты повернёшься — и будет порог, — прошептали над головой. — Входи.

— Кто ты? Пока не скажешь — я не войду!

— Ты войдёшь... Ты же очень хочешь войти, Алекса. Ты же так хочешь быть со мной, моя девочка... Входи.

Если сначала реплика шелестела уговаривающими нотками, то последнее короткое слово прозвучало выстрелом-приказом, а следом Алексу дёрнули за руку так, что она чуть не упала. Что-то коротко грохнуло — что-то, что она, даже перепуганная, определила как хлопок закрывшейся двери.

— Отстань! Отстань от меня! Я не хочу! Не хочу входить!

Девушку схватили за плечи — и она поняла, что человек, который втащил её в эту тоже абсолютно тёмную комнату, её видит отчётливо, в отличие от неё — совершенно слепой в темноте.

— Не бойся, — торопливо шептал человек. — Ничего не бойся.

Его руки, только что бывшие на её плечах, быстро съехали к её бёдрам, а затем, помешкав, вернулись наверх и быстро погладили её грудь, отчего Алекса снова рванула от невидимки. Она попыталась махать руками, чтобы кулачишками отбиться от этого человека, — руки ей перехватили в жёсткий и болезненный захват.

— Если не отпустишь, я буду кричать!

— Что ты, девочка, что ты... Тебе понравится быть со мной, — сбивчиво зашептал невидимка, — ты же просто обязана быть со мной. Ты полюбишь меня, и я...

Алекса завизжала во всю силу своих лёгких:

— Отпусти-и!!

И замычала, когда огромная по ощущениям ладонь заткнула ей рот. Слёзы брызнули сами по себе. Она трепыхалась и дёргалась, прижатая сильными руками к жёсткому телу, и яростно мечтала дотянуться ногами в туфлях хоть до какой-нибудь части этого жуткого невидимки, чтобы лягнуть её.

Снова короткий стук.

— Ферди, отпусти её!

Невидимка замер.

Алекса некоторое время по инерции мычала и билась в его руках, железных и неумолимых. Но затихла, когда узнала голос. Карей!

— Её обещали мне! — прорычал невидимка над головой Алексы. — Уходи!

— Отпусти её, Ферди, и мы уйдём!

Невидимка хрипло выпалил короткую фразу, полную грязных слов. И застыл в ожидании. А Алекса всё ждала, что Карей вот-вот включит свет...

— Ферди, — монотонно сказал Карей. — Отпусти её.

— А то что? — рыкнул невидимка.

Алекса уже плакала, не переставая: он скрутил ей руки назад и держал так больно!

— А то я включу свет, — тихо сказал Карей.

Наступила тишина, в которой Алекса слышала только свои всхлипы и плачущее мычание под ладонью невидимки. А потом от неожиданности, что он ничего не делает, она начала успокаиваться и услышала его тяжёлое дыхание.

— Ты... не сделаешь этого, — пробормотали над головой Алексы, но уверенности в голосе не было.

— Сделаю.

— Она моя единственная надежда...

— Знаю. Но всё можно сделать иначе.

— Это слишком долго.

— Ты просидел здесь столько времени. Перетерпишь ещё немного.

— Я устал терпеть.

— Брат, отпусти её.

Железные пальцы на руках Алексы обмякли. Девушка уже не висела — смогла встать на ноги и почувствовала, что невидимка отошёл за её спиной. Будто дикий зверь в своё логово. Теперь она снова очутилась в полной темноте, растворяющей её тело.

— Карей... — всхлипывая, позвала она.

— Не бойся. Я сейчас подойду. Только говори что-нибудь, чтобы я знал, где ты.

— Я не хочу оставаться здесь, Карей. Ты увезёшь меня домой?

Ладонь скользнула по её плечу. Она схватилась за него и шагнула ближе.

— Держись за меня. Я выведу.

Они вышли из комнаты. Карей шёл уверенно, а девушка, всё ещё всхлипывающая, чуть не бежала за ним. Один тёмный коридор. Второй. Когда они очутились на пороге третьего, светлого, — галереи, Алекса вытерла слёзы и остановилась. Прерывистым от плача голосом выговорила, глядя на хмурого Карея:

— Рассказывай!

— Это мой брат. Ферди. Он сгорел в одной из игр. Он не может появляться на свету — вспыхивает сразу.

— Что значит — сгорел?

— Это значит, он совсем утратил свойство контролировать свой огонь.

— А при чём тут я?

— Ты сама того не знаешь, но у тебя есть способность возвращать свойство контроля над личным огнём. Сначала я убедился в этом на себе. Потом ты подтвердила это на том парне — Рэде. Тебе было достаточно взглянуть на него, чтобы он перестал вспыхивать бесконтрольно.

— Любовный приворот, приглашение сюда... Почему вы просто не сказали, что я могу помочь ему?

Карей отвернулся. Потом повернул голову, но на Алексу не смотрел.

— Родители вычислили: если ты проведёшь с ним всего одну ночь, он сразу обретёт свойство контроля за своим огнём. Алекса, — он всё-таки заглянул в её глаза. — Он столько врачей прошёл и всяких комиссий! Столько целителей — и никто не сумел помочь! Он три года живёт в темноте! Три года!

— А мне плевать! — крикнула она. — Мне плевать, если он ведёт себя, как животное! Меня никто ни о чём не спросил! Ненавижу! Ненавижу всех Тиарнаков!

И бросилась по галерее. Выскочила в залу, на ходу поправляя смятое платье и не обращая внимания на изумлённые взгляды гостей, между которыми бежала.

Она выбралась на крыльцо, ошеломлённо огляделась. Если сейчас Карей, которого она теперь воспринимала только как предателя, появится следом за нею, она его попробует убить... Что же делать?! Как добраться до дома?!

Сунула руку в карман. Мобильный на месте.

— Папа! — На её отчаянный крик оглянулись все, кто в это время был на крыльце, но она уже не обращала внимания ни на кого. — Папа!

— Алекса, я здесь, у ворот! Добежишь?

Она услышала его встревоженный голос как лучшую музыку на свете! И побежала с крыльца по дороге к далёким воротам, где на машине ждал её отец.

9

Машина стояла на другой стороне дороги. Отец придерживал дверцу к заднему сиденью, а оттуда выглядывала мать и махала рукой. Алекса влетела в машину, отец торопливо хлопнул дверцей и бросился к своему месту, словно тоже боялся погони.

Уткнувшись лицом в плечо матери, Алекса обняла её и снова заплакала. Мама молчала, только бережно прижимала её к себе и время от времени гладила по голове. Машину потряхивало на поворотах, но девушка чувствовала себя защищённой в маленьком помещении на колёсах, закрытом и, самое важное, с двумя главными людьми в своей жизни, которым можно довериться, даже не помышляя о том, что они могут предать. Поэтому и подняла голову раньше, чем доехали до дома. Только маминой руки не выпустила — держалась крепко, как в детстве. Мама посмотрела ей в лицо и вынула из бардачка салфетки. Алекса хотела было вытащить салфетки из её пальцев, но мама покачала головой и сама принялась вытирать и промокать ей глаза. Девушка покорно подчинялась её рукам, сначала чувствуя пустоту. А потом, с постепенно нарастающей болью в мышцах, стали появляться мысли о странном.

Надо будет в первую очередь залечить все синяки, которое оставило на ней то страшное чудовище, трусливо уползшее в своё мрачное логово после слов Карея о том, что он включит свет. Знать бы раньше, что оно боится света. Алекса бы попробовала вызвать огонёк на пальцах: как универсальная ведьма, она училась этому ещё на втором курсе. Она представила: вот этот урод скручивает её, не давая возможности сбежать. Вот он пытается обездвижить её, но пальцы-то свободны. Вот она щёлкает пальцами одновременно с проговариваемым про себя заклинанием. Вот вспыхивает огонёк... Вот... Она крепче вцепилась в мамину руку. Вспомнила, как было с Рэдом на баскетбольной площадке, вспомнила его, мокрого от воды, которой тушили на нём огонь... Пламя объяло бы чудовище одновременно со всех сторон. Нет, не так. Огонь вспыхнул на нём сразу по всему телу... Человек вспыхнул бы... И она, Алекса, стала бы убийцей.

Не думать! Не думать об этом!

Её затрясло от ужаса, а перед глазами всё металась и кричала от боли человеческая фигура, почему-то поразительно напоминающая Карея, — фигура, плохо различимая в пожирающем её огне. Девушка пыталась закрывать глаза, пыталась сидеть с неподвижно открытыми... Чёрная фигура, болезненно мыча, умирала в яростном огне...

— Мама... — Голос дрогнул, и Алекса сжала руку матери. — Поговори со мной до дома. Пожалуйста. Хоть о чём... — "Лишь бы не думать, не вспоминать..."