Шальной ветер

Стол располагался чуть в стороне от окна. И лицо Ферди было видно во всех подробностях. Регина, сначала остолбенело уставившаяся на Ферди, вроде спокойно взялась за вилку и начала есть салат, изредка взглядывая на парня, но так и не заговаривая с ним. Ферди же вообще не обращал на неё внимания. Внешне. Будто давал ей возможность привыкнуть к себе или просто всецело был поглощён тихой радостью видеть всех, а время от времени посматривать на окно, за которым были видны чёрные в закатном солнце стволы садовых деревьев.

Болтали, словно забыв обо всём, только Карей и Алекса. Карей в подробностях вспоминал вечернюю тренировку, а Алекса исподтишка вставляла реплики, будто предаваясь сладким воспоминаниям о том, как здорово играет Рэд. Время от времени Карей шутливо сердился: при чём тут какой-то Рэд? А девушка простодушно хлопала на него наивными глазами: а что, мол, такого, если расскажу о том, кто нравится мне?

Любопытство победило.

— А почему ещё и свечи? — спросила Алекса. — И почему времени вдвое больше, чем недавно? У тебя же всего несколько часов назад было всего десять минут!

— Пусть Карей объяснит, — усмехнулся Ферди. — Мы с ним уже обговорили это.

— Добранное время — это двухстороннее влияние, — сказал Карей. — Когда будущий огневик начинает чувствовать в себе дар огня, в нём сразу начинают воспитывать чувство самоконтроля. Оно интуитивно и есть у каждого. Только надо поймать его как ощущение. И чем больше занимаешься им, тем крепче становится это ощущение. Пока не будет автоматически уловимым. Ферди начал тренироваться, едва уловил возвращаемый самоконтроль. Сначала без сотворения огня. Просто тренировки на чувство. Теперь, когда он твёрдо знал про десять минут, он попробовал вызывать огонь и тушить его. Усилием воли и настроем на самоконтроль. Эти тренировки и привели к тому, что время самоконтроля начало увеличиваться быстрей. Теперь — Алекса. Курс лекций о развитии способностей в корпусе читают на втором году обучения. Вспоминай, ботанша, — улыбнулся Карей.

— Хм... То же, что у Ферди? — задумчиво спросила Алекса. — Чем больше и осознанней пользуюсь своей способностью, тем сильней она становится? Те же тренировки. Ты прав, Карей. С каждым сеансом я сама чувствую, что влияю на Ферди всё сильней, а он всё ощутимей усиливает личный самоконтроль. Теперь понятно, Ферди, откуда у тебя такой объём "светового" времени. Но... — Она смущённо засмеялась. — Это очень интересно! И здорово!

Ферди с сожалением оглянулся на окно, встал опустить систему занавесей. Теперь в комнате горели лишь три свечи.

Едва парень сел на место, встала Регина. Она уверенно обошла стол и, всё так же ни слова не говоря, уселась на колени Ферди, прислонившись к его плечу. Тот некоторое время безучастно смотрел на стол — пока девушка не положила руку на его плечо. После этого он тоже молча, с еле слышным вздохом обнял её за талию.

— Пора тушить, — с сожалением сказал Карей, словно не заметив странного перемещения Регины.

Он сосредоточенно смотрел на свечи, раз оглянулся на Ферди — тот кивнул, и свечи погасли. Алекса даже не поняла, кто из братьев потушил огонь. Все замолчали. Будто только слушали, как за плохо закрытым окном шелестит ветер и далеко-далеко гудит что-то неопределённое. И в этой кромешной тьме, наступившей сразу после тёплого сияния свечей, Алексе стало как-то тревожно. Она даже непроизвольно вздохнула, и тогда шевельнулся сидевший рядом Карей, нашёл её руку.

— Пора уходить, — сказал он. — Регина, пойдём. Провожу. А Алекса посидит с Ферди, поработает с ним.

Они ушли — не так уверенно, как Ферди, но Карей довёл-таки воздушницу до двери и через коридор. А его старший брат сел на привычную кушетку, сначала усадив на неё Алексу. Девушка посидела немного и спросила:

— Значит, ты занимаешься ещё и самостоятельно? И готов через неделю к длительной поездке?

— Да.

— Тогда вот тебе ещё один браслет. Будем надеяться, что он поможет тебе вкупе с остальными.

— Спасибо. — Ферди сжал ей ладонь.

От него ощутимо веяло уверенностью и радостью, и Алекса, только было открывшая рот спросить не самое приятное для него: не остановит ли его в этом стремлении мать? — рот немедленно закрыла.

Спустя минуты он проводил её до конца коридора. Карея там не было. Чтобы лишний раз не маячить перед глазами матери, он притворялся, что до сих пор ждёт Алексу на улице, у машины. Так что девушка сама прошла следующие два коридора.

После сообщения Ферди, переданного его матери, мадам Тиарнак будто пропала. Впрочем, в её присутствии Алекса не нуждалась. Как и в её чае. Но сейчас, на пока ещё лёгкой волне тревоги, которая внезапно коснулась девушки среди всеобщей радости в комнате Ферди, Алексе вдруг изо всех сил захотелось, чтобы "традиция" была соблюдена и мадам встретила её в гостиной. Девушка поёжилась. Да что происходит-то?!

Желание, как ни странно, сбылось. Мадам, слегка улыбаясь, сидела в кресле, мило беседуя с какой-то дамой. При виде вышедшей из коридора Алексы мадам Тиарнак кивнула незнакомой даме, наверное извинившись, и встала навстречу Алексе.

— Милая Алекса! — защебетала она, словно и не было странной, ошеломительной встречи, когда девушка передала ей очень неожиданное послание от старшего сына. — Как дела у моего Ферди? — Она спросила это так радостно и в таком откровенном ожидании, словно ничего и не произошло ранее. Лишь глаза... Они словно жили сами по себе, отчего в них плескалось нечто холодное. — Есть ли какие-нибудь подвижки в его состоянии? Как он себя чувствует?

Девушка с трудом заставила себя чуть улыбнуться, чтобы скрыть изумление и лихорадочно продумать свой ответ. Нейтрально-дипломатический.

— Всё нормально. Мне кажется, он скоро будет в норме.

— Как я рада, Алекса! Я так счастлива, что ты появилась в моей жизни! — защебетала мадам Тиарнак, светски изящно касаясь пальчиками руки девушки.

Алекса вдруг ни с того ни с сего вспомнила свою первую встречу с этой женщиной — тогда, в ресторане, Карей, представляя Тиарнаков-старших, сказал небрежно: "Эти двое — мои родители". Сейчас эта сцена ярко высветилась перед глазами, и Алекса лишь теперь увидела главное: Карей мог в тот момент сказать всё, что ему угодно. Родители на него внимания вообще не обратили. Их интересовала только она, Алекса. Он это знал. Скорее всего, они даже не то что внимания не обратили — они даже не слышали, что он что-то сказал. Что он для них?..

— Мадам, к сожалению, сегодня я не могу остаться, — неловко сказала девушка.

— Да-да, конечно-конечно, — чуть рассеянно отозвалась мадам, не переставая радостно сверлить её жёстким, втыкающимся взглядом. — Я рада, что ты пришла сегодня. Наш водитель доставит тебя до дому. Об этом не беспокойся.

— Спасибо, мадам, — чуть склонив голову, поблагодарила Алекса, пряча удивление: разве её не ждали в этом доме после того, как она передала мадам Тиарнак слова её старшего сына? — До свидания.

— Да-да, милочка, до свидания, — так же рассеянно сказала мадам и, не дожидаясь её ухода, повернулась подойти к своей гостье.

Алекса не стала уточнять, что водителя Тиарнаков она, извинившись и перед ним, отпустит, что до дому её довезёт Карей. Карея вообще не следует упоминать в разговоре со старшей Тиарнак... Не спеша шагая к входной двери, девушка отчётливо чувствовала, как в спину вонзается острый взгляд двух человек. И взгляд этот казался ощутимо неприязненным. Девушка признавалась в душе, что для неприязни у мадам есть причины: она, Алекса, стала вестницей неприятностей. Неужели незнакомая дама — родственница Тиарнаков, если мадам поделилась с нею... А поделилась ли? Мадам, кажется, не из тех, кто рассказывает о своих бедах налево и направо. Скорее, отозвалась об Алексе не самым лучшим образом.

Едва входная дверь закрылась, девушка быстро спустилась по ступеням крыльца. Водитель и впрямь ожидал её. Алекса подбежала к нему и предупредила, что не нуждается в его помощи. После чего быстро обошла его машину и чуть не бегом направилась к машине Карея, стоящей неподалёку.

— Карей, прости за любопытство... — запыхавшись, она свалилась рядом с ним на сиденье. — Кто эта дама, которую занимает разговором твоя мама? Того же роста, что и твоя мама, глаза такие длинноватые... Ну, миндалевидные, и брови такие же...

— А... Это её кузина, — отозвался Карей, выводя машину на дорогу за воротами поместья. — Время от времени приезжает поболтать. Она не маг, зато сплетница. Злющая тётка. Ферди её побаивается.

У Алексы от сердца отлегло. Но тревога осталась.

— Карей, объясни одну вещь... Ферди взрослый, но не может откровенно высказать вашей маме свои желания и мысли. Ты — готов выполнить все пожелания родителей и подчиниться любому их приказу. И я... Когда Феди попросил меня передать вашей маме, что не хочет поступать в аспирантуру, я легко согласилась, думая, что это легко. Но когда я предстала перед нею... У меня чуть горло не зажало... Почему?

— Харизма, — сказал Карей, ничуть не удивлённый. — Из чего она складывается — знаешь? Знаешь. Из уверенности-неуверенности в себе и самооценки, завышенной, адекватной и заниженной. Что человек о себе думает и знает, чем он занимается и как к этому относится, — это и есть харизма. То, что интуитивно чувствует любой человек. А если человек ещё и магией занимается, то харизма ощущается на раз. И она воздействует на любого человека, чувствительного к интуитивному. Ты постоянно забываешь, что моя мать — не просто прорицатель. Она — моделирующая реальность. Она очень самоуверенный человек, потому что еле сдерживает себя не изменять реальность каждый раз под себя, если неблагоприятные обстоятельства создают хоть какую-то преграду. Поэтому разговаривать с нею откровенно и свободно — тяжело. Она агрессивна. На любое "нет" тут же начинает обдумывать, как отомстить сменой реальности. Отвечать адекватно она не умеет... Это уже из области общения.

И замолчал. А Алекса мгновенно вспомнила, как по её желанию Карея чуть не отправили из города, легко закрыв глаза, что пропадают два с небольшим месяца до конца выпускного курса, а уж тем более будет сорвана его карьера баскетболиста. Собравшись с силами, она сказала:

— А ты бы и в самом деле подчинился тогда? Когда твоя мама сказала, что ушлёт тебя в провинцию?

— Нет, конечно, — сказал Карей. — Я бы ушёл из университета, сделал вид, что меня нет в городе, но остался бы в доме.

— Не понимаю, — пожала плечами Алекса, сразу вспомнив, что Карей, вообще-то, сумел обойти её требование не появляться перед ней в доме Тиарнаков.

— Ферди без меня не выживет. Каким бы слабодушным он ни был бы, он мой брат. И я всегда буду стараться помогать ему во всём. Особенно, если придётся защищать его от родителей. — Он безрадостно усмехнулся. — Почему ты спрашиваешь? Что-то почувствовала? Или до сих пор беспокоит, что ты передала нашей матери слова Ферди?

— Не знаю, — зябко пожала плечами Алекса. — Тревога какая-то. Скорее всего, иррациональная, но... до мурашек по коже.

Молча они доехали до дома Коллумов, но остановил машину Карей чуть раньше.

— Почему? — удивилась Алекса.

— Там встретят твои младшие, — сказал Карей и вдруг засмеялся. — Я уже перенял твою привычку так говорить! А мне бы хотелось посидеть с тобой немного, поговорить.

— В твоей машине есть один недостаток, — скептически сказала Алекса. — Не будь её — мы бы гуляли и болтали. А приходится постоянно её учитывать. Но могу предложить свой вариант "посидеть немного", как ты выразился. Как насчёт спуститься в мою любимую беседку?

— А нас не заметят? — опасливо спросил парень. — По дороге к ней?

Девушка взглянула на часы.

— Нет. Наши все уже дома, а фонари пока не горят. Да и погода не располагает выходить из тёплого дома. Можно пройти спокойно.

— Тогда я оставлю машину у маркета, и мы пойдём.

Уже в каменной беседке-гроте Алекса спросила:

— А что бы ты сделал, если б не нашёл меня? Я про Ферди. О твоей помощи ему.

— Ну... Я бы не хотел уехать из города сейчас, но в старом поместье по окончании учёбы пожил бы. Оно небольшое, но там довольно места, чтобы прятаться, когда все надоедают. Я бы закончил университет и увёз бы туда, в поместье, Ферди. Может, это бзик, но... Мне всегда казалось, если брат не будет жить в одном доме с матерью, он и сам начнёт восстанавливать самоконтроль личного огня... Не будь ты так хорошо знакома с моей семьёй, я бы не сказал этого, — признался он. — Но, раз уж мы здесь вдвоём, Алекса, может, поговорим о другом, а не о наших семейных проблемах?

— Поговорим, — решительно сказала девушка. — Мы ведь с тобой друг друга почти не знаем. Чем ты увлекаешься, кроме баскетбола?

Каменная скамья для Карея явно была маловата. Он придвинулся ближе к девушке и обнял её за талию. Алекса только улыбнулась и положила голову ему на плечо. Тревога постепенно растворялась в тепле, которым ощутимо веяло от парня.

— Я одно время учился рисовать — мне нравилось. Нашёл уроки в сети и старался придерживаться расписания, пока баскетбол рисованию дорогу не перешёл. Немного пытался заниматься музыкой, но из этого ничего не вышло — хотелось учиться серьёзно, но застрял на сольфеджио. Люблю смотреть кино и пробовал писать отзывы в комментариях. Особенно на боевики. Ну и сейчас тем же занимаюсь время от времени. А ты? Есть что-нибудь, чем любишь заниматься в свободное время?

— Браслеты, — сказала Алекса. — Когда нас впервые начали учить плести магические браслеты, это мне показалось таким интересным, что я себе и младшим чего только ни наплела. Младшие после меня фенечками увлеклись. Сколько проволоки по всему дому валялось! Зато какие они себе украшения наделали! Пробовала заниматься по стопам папы садовым дизайном. Эту беседку я буду оформлять сама. Как только внизу, в самом овраге, растает снег. Здесь и клумбы будут, и отделочные газонные ряды цветов. Вот посмотришь, что у меня здесь будет твориться через месяца два-три.

— Посмотрю, — серьёзно пообещал Карей.

Они посидели ещё немного, пока совсем не смерклось, и лишь потом Алекса проводила Карея до калитки. Дорожки под ногами почти не было видно, несмотря на уличные фонари. Оглянувшись на машину у маркета, парень вздохнул:

— Зато у машины есть одно неоспоримое достоинство. В ней можно целоваться сколько угодно и не думать, что кто-то захочет прервать наш поцелуй..

Алекса засмеялась, а потом любовно провела по его щеке ладонью и сама потянулась поцеловать его. Он откликнулся сразу — жадно приник к девушке, не обращая внимания на редких прохожих вокруг. И мягкость его сухих горячих губ Алекса приняла, как нечаянный дар небес. Его поцелуй обладал одним поразительным свойством: он легко заставлял забывать, где они, почему они здесь... Эйфория, вздымающая к счастливой высоте и заставляющая вздрагивать от судорожных объятий, заставляющая искать его губы, едва он пытался оторваться от её рта, заставляющая возражать без слов, возмущённым стоном, из-за чего он снова впивался в её губы, закончилась не скоро.

Наконец они застыли, не отрываясь друг от друга — лоб ко лбу, тяжело и прерывисто дыша и утомлённо улыбаясь. От шёпота Карея — дрожь по телу: