Правдивая история попаданки

Костер догорал, а путник, умостившийся на одеяле возле него, кажется задремал. Благородство в фэнтезийном мире? Не, не слышал.

— Ммм! Аааууу! — заголосила я, что с кляпом было весьма проблематично. Но этот недорыцарь все-таки подхватился — видать был приучен просыпаться от малейшего шороха в случае опасности.

— Чего размычалась, ведьма? — досадливо бросил он, поняв, что это не вражеское войско. Я застонала, закатывая глаза. Ну как я тебе отвечу, недалекий? Тот наконец просек, что лучше меня один раз выслушать, чем рулады целую ночь и вздохнув, вынул тряпку. Рот словно окаменел, губы — потрескались, язык — словно вата. Я бы и рада выругаться, да получается что-то нечленораздельное.

— Ты — сволочь. — наконец я смогла нормально говорить.

— Слушай, я пока добрый. До суда ты доживешь, обещаю, а вот в здравии ли — зависит от тебя, бесовка. — последнее слово он чуть ли не выплюнул.

— Я в туалет очень хочу. — выпалила я.

— Хоти.

— Но...

— А вот спорить не советую. Я тебя вырубить одним ударом могу.

— Почему-то ты еще этого не сделал!

— Поверь, я уже не далек от этого. Хоть и кодекс рыцарской чести запрещает поднимать руку на женщин, но ты же не женщина, а...

— Бесовское отродье. — закончили вместе мы. Я — саркастически, он — серьезно. Но это дорого мне стояло — щеку тут же обожгла ощутимая оплеуха. И хотя Черный Плащ бил не в полную силу, стало больно и обидно.

— Не смей лезть мне в голову. — прошипел молодой мужчина, неверно все интерпритировав. В одной из университетских дисциплин это бы назвалось коммуникативной неудачей.

— Да и не думала! Ты меня так уже несколько раз назвал, кретин! Такое и самый тупой запомнит. — из глаз брызнули злые слезы.

— Зато ты почти никогда не повторяешься, награждая меня все более приятными прозвищами. — мда, яду-то сколько в словах, королевская кобра позавидует.

— А на что ты рассчитывал? На благодарность из-за обвинения в ведьмовстве и вынужденной голодовки? Ты мне одеяло даже не удосужился предложить, рыцарь хренов! Не говоря уже о том, чтобы нормально выслушать! — начинающуюся истерику мужчина прекратил весьма быстро. После второй пощечины я заткнулась, глотая ртом воздух от такой наглости.

— Только дернешься. — предупредил он, развязывая руки. Ноги тоже развязал. Одну, правда. Другую обвязал, оставив свободный конец веревки у себя — метров шесть там должно быть. — Если через две минуты не придешь... Хотя, даже если убежишь, в этом лесу одной тебе не выжить. Не знаю, как ты вообще тут оказалась. Хотя, ты же ведьма — с тебя станется.

— Что за лес? — он как-то снисходительно улыбнулся, словно малявке... или сумасшедшей.

— Лес Забытых Теней.

— Мне это должно что-то сказать? — несмело поинтересовалась я. Мужчина только отмахнулся — мол, иди уже, с глаз долой. — Но я темноты боюсь. — честное слово, чувствую себя Мери Сью. Было бы смешно, если б не было все так печально.

— Где это видано, чтобы вы темноты боялись? Не пытайся меня обмануть. Иди, если хочешь.

— Давай, ты отвернешься, а я недалеко отойду? — жалобно спросила я, чувствуя что и хорошо отработанный взгляд котэ из Шрека не поможет.

— Чтобы ты меня околдовала? Мне надоела эта бессмыслица. — гаркнул недорыцарь, подступая, чтоб скрутить опять.

— Нет! Ладно, иду.

Выбора не было, и меня начало трясти уже когда я вышла за пределы освещаемого издыхающим костром круга. Луну то и дело закрывали тучи, уменьшая и без того мизерное количество света.

— Куда идем мы с Пятачком...Большой-большой секрет...— бормотала я, но голос срывался и оттого узел страха где-то в районе живота затягивался все туже. Наскоро сделав свое дело, я прислушалась. А зря. Недалеко что-то зашуршало и я со сдавленным криком понеслась обратно, влетев в обьятия стоявшего наготове Черного Плаща. Верней, я так думала, что обьятия, а то оказался захват. К горлу тут же приставили нож.

— Что ты задумала? — прошипели над ухом.

— Испугалась.

— Хватит прикидываться!

— Почему ты мне не веришь?

— Я никому не верю. — выделил второе слово мужчина.

— Ну и... — я проглотила очередное ругательство, и уже через несколько минут оказалась связанной еще крепче, чем до этого. Одеяло мне бросили — спасибо хоть на этом. Я легла на один конец, с горем пополам укрывшись другим. С завязанными руками немного неудобно, знаете ли. Не на сырой земле спать — и то хорошо. Костер догорал и нещадно дымил в мою сторону, но я этого уже не замечала — спала.

Интересно, а почему никто не пишет о неидеальной стороне выдуманного мира? Характерный запах конского навоза и пота, муравьи, клещи, комары и прочие насекомые, опухлость лица с утра, запах изо рта и настойчивое желание пойти в душ — ну конечно, типичным героиням это вообще незнакомо!

На завтрак мне достался приличный кусок хлеба. Видно, желудочные рулады все-таки обеспокоили моего визави. До суда я же ему живой нужна, ага.

— Если будешь молчать, не засуну кляп.

— Хорошо, тогда можно три вопроса? — и не дожидаясь кивка, выпалила, пользуясь неожиданной добротой своего похитителя. — Как тебя зовут? Когда мы дойдем до ручейка или речки? И если я смогу тебе доказать, что я не ведьма, ты меня отпустишь?

Кстати, утро, помимо неприятных запахов и ощущений, принесло неожиданный всплеск позитива.

— Ведьме имя сказать — себе дороже. Дойдем, когда найдем. И вряд ли ты сможешь меня переубедить. — лаконично, однако. Я вздохнула, и меня вновь замутило. Ну не привыкла я к таким извращенческим способам путешествия!

— Можно я буду идти?

— Я сказал тебе заткнуться!

— Но меня тошнит!

Путник чертыхнулся, проклиная меня и 'весь мой чернокнижный род', но с лошади стащил, развязал ноги, зато верхние конечности спеленал не хуже за смирительную рубашку. Пока вышли к ручью, крохотному, но чистому, я успела миллион раз проклянуть все живое в этом долбанном мире. Фыркая, умылась ледяной водой, по возможности обмыла руки и ноги — одежду мочить не стала, ведь простыть в прохладном лесу — раз плюнуть. По коричневой воде, которая с меня стекала, поняла, что человеку со средневековым менталитетом посчитать меня чертовкой было вполне логично. Мой похититель поил коня, все еще держа меня на привязи, словно собаку.

— Кхм! — обернулся, и малость прифигел, но быстро сделал морду лица такой же непроницаемой, как обычно. Светло-серые глаза (а теперь, при свете дня, я их наконец-то разглядела) прищурились.

— Теперь хоть не такая страхолюдина.

— Спасибо за комплимент! — прорычала я, надеясь совсем на другую реакцию. — Может, это хоть что-то докажет?

— Только то, что ты задумала меня соблазнить. — серьезно ответил этот мудак. А я истерически засмеялась.

— Мама, роди меня обратно... И куда я попала? — вслух пожаловалась я.

— Пока еще никуда. А вот через пару дней — попадешь на костер.

— Почему ты так стремишься меня отправить на суд? Из-за идеологических соображений?

— Чего? — не понял он.

— Слепой веры в то, что ведьмы — вселенское зло.

— Не только. Мне за тебя заплатят. — вот наивная дура! Какое благородство, взаимовыручка и чувства?

— Продажная тварь!

Стоит ли упоминать, что после этих слов я оказалась снова на лошади и с заткнутым ртом? А еще я занялась обмозговыванием всей этой задн... ситуации, планом побега и мести. Итак.

1. Я не знаю, что ожидать от незнакомого мира.

2. Меня взяли в плен и собираются казнить через пару суток.

3. Красавчик оказался алчным предателем, а не другом.

4. И вообще, мало что соответствует злополучному списку.

5. Но если все-таки следовать законам жанра, меня обязательно кто-то должен спасти, надо только надеяться.

6. А пока я в полнейшей жо... филейной части, без малейшего представления, как сбежать от мужика, вдвое сильней и опытней простой студентки, которая лошадей-то раз пять в своей жизни видала.

За такими мрачными мыслями я провела весь последующий день, стискивая зубы, но не прося о жалости. Лес не отличался от обычного нашего, разве что солнце не слишком пробивалось через густые кроны многовековых деревьев, а поэтому было немного темно. Вечером устроили привал. Мне снова развязали ноги, пустив на все четыре стороны. В пределах длины веревки, разумеется. Ну ничего, и за это унижение ты тоже ответишь...

Сомкнуть глаз я не могла. Мешали приставучие комары и невеселые мысли. Да и есть катастрофически хотелось. Краюха хлеба утром — вот и все, что мне перепало за этот день. Мужчина лежал спокойно, а я никак не могла устроиться возле дерева, к которому меня привязали. Ноу-хау, однако. И тут мне зажала рот чья-то мерзкая, вонючая рука. Рассудив, что у предполагаемого благородного спасителя руки должны быть по крайней мере чистыми, я не без брезгливости укусила ее, завопив. Черный Плащ вскочил на ноги, словно Джеки Чан в молодости, а на него уже набросились четыре тени. Пятая захотела со мной расквитаться за укус, а посему рывком освободив от веревок, повалила на землю. Отбрыкиваться долго я не могла, а уродливая небритая рожа типичного грабителя так и светилась похотью.

— Сейчас, сучка, я тебя научу послушанию! — зловеще пообещала рожа, блеснув половиной зубов. Другой у нее попросту не имелось.

— Поцелуй лошадь в зад! — я пнула его в причинное место, хоть это и не сильно помогло. За заднем фоне был слышен лязг мечей. Надеюсь, это недорыцарь все же победит. Он хоть не насильник. Тем временем грабитель слюнявил и кусал мою шею, раздвигая ногой колени. Ну же, хоть что-то сделай по законам жанра, спаси меня от изнасилования, что ли...

Где-то там, наверху, меня услышали, потому что вонючий грабитель захрипел и свалился с меня. Я судорожно подхватилась, впервые видя, как умирает человек. Было стремно, но отнюдь не так ужасно. Или может я не до конца осознавала, что произошло. Что там в списке? 'Первый же убитый героиней выделяет сильнейший яд, немедленно вызывающий рвотный рефлекс или глубокую истерику. Все последующие жертвы не вызывают никаких эмоций вообще.' Ну, знаете ли, у меня была двенадцатичасовая практика по подавлению сего рода рефлекса. Рвать теперь меня не будет, наверное, никогда в жизни. Да и поделом этим гадам.

Тем временем, держащийся за бок недорыцарь, победивший-таки бандюков, обыскивал оных на наличие оружия и денег. Денег не нашел, зато конфисковал парочку ножов, один арбалет и набор метательных звездочек. По пути затушил костер, закинул улов в седельные сумки.

— Залазь. Живо! — спорить не захотелось, и я кое-как забралась на черную конягу, на этот раз сев нормально, по-мужски. Мужчина с трудом последовал моему примеру, очутившись позади, и сжал бока лошади. Мы ехали до рассвета, пригибаясь, но все равно ветки подло хлестали по лицу. В какой-то момент я не почувствовала теплой груди позади и тут же услышала смачной шлепок. Оу, да мне и мстить не придется — вон как ему жизнь отомстила. Из резаной раны на боку, там где скреплялись полудоспехи (или как их там?), оставляя небольшой участок незащищенного тела, хлестала кровь, а сам мужчина распластался на земле без сознания. По такому раскладу, из него уже должна была вся кровь вытечь за четыре часа нашего путешествия. Но это же фэнтези! Я неловко сползла с коняги, привязав ее для верности, а потом пошарила в седельных сумках, но разозлилась и просто вывернула все содержимое на пол. В куче быстро нашлась моя родимая сумочка и потрепанный список. Что мы там имеем на этот счет?

— Тяжёлые раны лечатся тугой повязкой и отваром трав. — прочитала я вслух. — Ну что ж, отлично. Какой хозяйственный мужчинка, даже своеобразную аптечку с собой таскаешь! — похвалила я бессознательное тело. Самым тяжелым было раздеть до пояса боди и перетолкать его на одеяло. Интересно, а кубики он специально накачал, для понта? Я не удержалась и потрогала рельеф, а Черный Плащ застонал. Ладно, пора бы уже и раной заняться, я же главная героиня, как ни как. Крови я не боялась. И не понимала тех кисейных барышень, которым плохеет от ее вида. Интересно, они каждый день при месячных в обморок падают, или своя и из причинного места — уже не то? Как бы там ни было, рану сшивать я не рискнула, да и не умела. Обошлась какой-то мазью из запасов аборигена и повязкой. Через пару дней все равно как новенький будет. Потом связала его, чтоб проучить, когда проснется, и занялась собой.

Первым делом поела, так как терпеть сил уже не было. Нашелся хлеб, вяленое мясо, сыр сомнительной свежести, одна пустая фляга, во второй — самогон. Где наша не пропадала? Я глотнула исключительно из любви к науке. Горло обожгло, но мне захотелось еще чуточку. И еще капельку. Мир вокруг заиграл новыми красками, настроение поднялось, захотелось смеяться и я закружилась по поляне. Потом упала и, икнув, разревелась.

— Пить... — послышалось со стороны тела.

— А когда я тебя жрать просила, ты что мне ответил? — размазывая по щекам слезы ответила я, став над ним. Серые глаза на миг наполнились ужасом, а потом — ненавистью. Он дернулся, но не тут-то было: я связала его крепко, даже бантик сверху не поленилась сделать. Подарочек, блин. — Ага, фигу с маслом тебе. И не дергайся, рана и так кровоточит. — мрачно добавила я, замечая, что белая повязка уже насквозь пропиталась кровью. Потом сжалилась, и сунула ему самогона. Мужчина сделал пару жадных глотков, закашлялся. — Зато инфекцию убьет. — снова икнула я, повторяя не раз слышанные от бабушки слова. Эх, бабушка, мама, папа, Ирка, одногруппники и весь цивилизованный мир, как же мне вас не хватает...

Вскоре путник опять забылся беспокойным сном, а я поплелась разбирать кучу вещей, по-прежнему валяющихся на земле. Две запасных рубахи из какого-то серого и грубоватого сукна, одни штаны, небольшое полотенце, мыло, еще одно одеяло, отобранное оружие, кремень и кресало, мешочек с монетами с изображением короля, как я поняла, и какой-то свиток с закорючинами. Написано по-старославянски, это я понимаю, но разобрать не могу. Ладно, не суть важно. В моей сумочке оказались куда полезней вещи (для девушки, конечно) — расческа, тушь, пудреница с зеркальцем, ручка с карандашом, учебник по литературе (толстый, для разжигания костра сойдет), ненужные уже мобильник с кошельком, пара резинок, таблетка обезбаливающего на случай неприятных ощущений во время красных дней календаря и ключи. Знала бы, что попаданкой стану, взяла бы походной рюкзак с палаткой, спальником, шампунем, порошком, увлажняющим кремом, джинсами, курткой, и самое главное — спреем от насекомых! Эх, блага цивилизации...

Надо было найти хоть какой-то водоем. Пить хотелось, да и помыться тоже не мешало бы. Я позаимствовала чистые вещи и мыло у путника и отправилась на поиски воды. Нашла, когда уже готова была взвыть — лесное озерцо так и манило окунуться.

— Эй, водяной? — неуверенно протянула я, чувствуя себя идиоткой, но прочитавшая с полсотни романов, в котором попаданка купается, а ее на дно тащит водяная нечисть. Спасает ГГ ее герой-любовник или друг, а у меня пока ни того, ни того не наблюдалось.

— Звала, девонька? — пронесся над водой голос.