Правдивая история попаданки

— Хочу. Но у меня его нет.

— Именно. Так что никуда не выходи, еду я сейчас принесу.

— А нужду справлять как прикажешь — тоже тут?

— Ночной горшок под кроватью. — тоном Капитана Очевидности* сообщил упырь. Я схватилась за голову.

— Нет, это невозможно!

— Тебе продемонстрировать? Горшка никогда не видела, что ли? — давясь смехом, этот гад направился к кровати.

— Тут должен быть туалет на улице. — зашипела я.

— Так он и есть. — продолжал издеваться Иллар. — Но тебе не безопасно ходить туда-сюда в одиночку.

— Так я буду ходить 'туда-сюда' с тобой! В твоих же интересах спасти мою шкуру, ты этого не забыл? — разозлилась я. Последнее высказывание было прямо в точку. Вампир зло сверкнул глазами и, ничего не ответив, покинул комнату. Ну что же, дни вынужденного заточения можно провести и с пользой: отдохнуть, выспаться как следует, ибо я не знала, что еще ждет меня в этом мире, залечить натертые ноги, наконец. Я без сил рухнула на кровать, а когда через некоторое время в комнату постучали, еле разлепила глаза.

— Спасибо. — пробормотала я, принимая поднос с едой. Иллар не ответил. — Не дуйся.

— Я не дуюсь.

— Это был тяжелый день для нас обоих.

— Да. Ладно, я пойду. Отдыхай.

— Постой! — вампир обернулся у выхода, приподняв черную бровь. — Мне нужны бинты.

— Зачем? — не понял парень, заставляя меня сконфуженно пояснить.

— Для этого самого.

Минут через десять он вернулся, неся чистые полоски ткани. А вид такой, будто впервые лет в двенадцать кино для взрослых посмотрел. Да еще и в 3D.

— Спасибо. — смущение странным образом передалось воздушно-капельным путем. Пробормотав что-то вроде 'незачто', представитель мужского пола вида homo sapiens vampirikus поспешил ретироваться, захватив давно опустевший поднос. Жареное мясо с картошкой и кусок свежеиспеченного пирога были поистине расценены как деликатес. Еще бы, столько времени прожить без домашней еды. Надо будет потом поблагодарить хозяйку. Наверное, все-таки придется переговариваться через стенку, как в летних лагерях. Выстукивать всем известный ритм 'Эй, ты, пи

* * *

ас, выходи скорей на связь!', как это было раньше, я бы, конечно, не стала, но вдруг так захотелось попробовать...

С силой отогнав все воспоминания о детстве и родном мире, от которых хотелось разреветься, я принялась делать то, что делали еще до изобретения всяких там Олвейсов и Тампаксов. Как не крути, а жить моему поколению не в пример легче, чем было даже теперешним бабушкам. Вместо компьютеров, социальных сетей, mp3 плееров, плазменных телевизоров, множества косметики, одежды и средств гигиены они писали бумажные письма, работали в колхозе, смотрели черно-белое низкокачественное кино, имели не больше пяти нарядов и не могли позволить себе нормально поухаживать за собой. И обходились же люди без мобильников, машин, микроволновок, салонов красоты, интернета и супермаркетов. А все потому, что они и представить себе не могли о существовании оных. Соответственно, если бы я была здешним аборигеном, то меня бы ничуть не смущали нестиранная несколько дней одежда, повсеместная антисанитария, примитивность быта и даже тот злосчастный ночной горшок. Но весь прикол в том, что я ничуть не местный житель и я уже готова была на стены лезть от невозможности пообщаться с семьей, помыться по-людски, подстричь отросшую челку, посмотреть новости, даже теми прокладками воспользоваться, черт возьми! Еле стащив обувь (некий дальний родственник пыточного испанского сапога*), полюбовалась тремя прекраснейшими волдырями, подумала, что надо бы выпросить у Иллара что-то ранозаживляющее, но мысль действием сопроводиться уже не могла — как только моя голова снова коснулась подушки, я тут же уснула. На этот раз, похоже, действительно крепко. Иначе я бы непременно заметила, как вампир укрывал меня пледом.

— Ну и горазда же ты спать! — гаркнули над ухом. В списке, помнится, был пункт о том, что 'ГГ обязательно несколько раз поливают холодной водой, чтобы разбудить', но хорошо, что у Арвидаса с Илларом хватило мозгов не проворачивать такое.

— Сколько же сейчас времени? — пробормотала я, продирая глаза.

— Почти полдень.

— И зачем ты меня разбудил в такую рань? — у парня, наверное, челюсть отвисла и клыки оттопырились, когда он услышал подобную ересь. На каникулах и в выходные утро у меня начиналось с пробуждением эдак в часиков одиннадцать-двенадцать. Хроническая сова — это приговор. В связи с тем, что бурная активность моего организма начиналась только вечером, я ложилась спать довольно поздно. И просыпалась, соответственно, тоже.

— Рань?

— Вообще-то тут темно, как в погребе. Так что для меня еще рассвет не наступил. — и отвернулась к стенке.

— А в душ ты, значит, не хочешь? — ехидно вопросил упыреныш. Изучил уже мои слабости, блин. Пришлось соскребать себя с кровати и босиком топать за довольным своим маневром клыкастым. Кстати, он проводил меня только до входной двери. Ну да, это в доме я могу напороться на желающих сварить из меня супчик... Стоп!

— Иллар! — истерично завопила я. — А то мясо, что ты вчера приносил, оно...

— Свежее.

— Да, но не человеческое, надеюсь? — выпалила я. Ответом был заливистый смех.

— Ты что, с ума сошла? Да, воображение что надо.

— Лучше бы ты мне еще бинтов принес. — хмуро буркнула я. У них до того странный мир, что и про зажаренную человечину подумать не грех.

После душа (бочка с краником на крыше маленькой постройки) я как заново родилась. Волосы и тело теперь пахли мылом с хвойным экстрактом, женские дела были не столь обильными, и солнышко ярко так светило... до того момента, пока меня опять затолкали в темную комнатушку. Сунув мне большое яблоко с пригоршней слив вместо позднего завтрака, Иллар зажег новую свечку и удалился. Пришел только к вечеру, за что был не очень приязненно встречен. А после обильного ужина и новых сапог с каким-то подобием носков, я готова была его затискать от радости. Но стушевалась и ограничилась простым 'спасибо'.

За четыре дня затворничества я через дверь перекинулась парой фраз с семейством, у которого мы с Илларом так бесцеремонно гостили, немного отьелась (готовила херриса Риан не в пример лучше тюремного повара, если таковой вообще имелся) и отоспалась. Еще я много думала (сама удивляюсь, ага). Так как эти дни проходили примерно по тому же сценарию, что и первый, времени на разговоры с самой собой мне выпадало предостаточно. От одиночества в голову лезла всякая чушь. От псевдо-суицидальных мыслишек (а псевдо— потому что я бы все равно добровольно с жизнью не смогла бы расстаться) до невероятного плана побега и порабощению всей Нирэнны. А еще я очень скучала по дому. Дошла до кондиции от мысли, что возможно, я все-таки сильно приложилась о рельсы, и сбрендила от мозговой травмы и никогда не смогу вернуться к нормальной жизни. Разрыдалась. И плевать, что типичные ГГ не столь плаксивы и у всех поголовно бронепробивные нервы. Хорошо хоть успела успокоиться до прихода Иллара. Тот конечно заметил красные глаза и распухший нос, но предпочел тактично (или малодушно?) не вмешиваться.

Это был последний день, проведенный у четы Герхард. Теперь я могла путешествовать с меньшим риском, красные дни календаря благополучно миновали. Вампир должен был зайти за мной с минуты на минуту, но его все не было. После часа расхаживаний по комнате я не выдержала и высунулась за дверь, прихватив небольшой огарок свечи. В коридоре было так же темно, как и всегда. И тихо.

— Иллар? Херр и херриса Герхард? Есть тут кто-нибудь? — мне не пришлось даже голоса повышать. Вампиры, если бы они находились в доме, услышали бы. А так — ни ответа, ни привета. Тяжелая скрипучая дверь на удивление легко поддалась. Жмурясь на ярком солнце, я не верила своим глазам: во дворе лежало четыре трупа.

— Господи... — я склонилась над белым, словно бумага Илларом. У него и у всех были перерезаны горла, а ярко-красная кровь затопила небольшую лужайку перед некогда милым домом. Я ошалело вертела головой, не зная что делать. И тут мой мертвый провожатый схватил меня за руку...

— Да успокойся же ты! — прошипели над ухом, заламывая руки. Снова оказавшись в темноте, я уже мало что соображала, но продолжала вырываться.

— Ты умер! — пришлось поведать держащему меня 'трупу'.

— В твоих мечтах, разве что. Ну или снах.

— Сон, просто дурацкий кошмарный сон. — до меня вдруг дошло, что я, собственно, брыкаюсь в своей кровати, а Иллар, навалившийся на меня, вообще в одних штанах.

— Именно. Своим криком пол-деревни переполошила. Если не всю. — досадливо поморщился вампир, который все же старался не распространяться о наших персонах. Огласка ему была не нужна. А значит дело если не секретное, то достаточно важное. Стал бы он рисковать и вытаскивать меня с Осанны просто ради интереса? Нет, конечно. — Что хоть снилось?

Пришлось вкратце поведать о событиях кошмара. Во время рассказа я все пыталась подавить настойчивое желание коснуться Иллара, который в полумраке выглядел просто силуэтом, еще раз убедиться, что все хорошо и никто на самом деле не пострадал.

— ... И тогда ты меня схватил вот так! — я демонстративно сжала прохладное предплечье кровососа, но замешкалась, и прикосновение продлилось несколько дольше, чем требовалось. Парень тут же раскусил мою уловку с показательным захватом, обнял за плечи.

— Да живой, живой. Можешь еще пощупать. — я тут же вспыхнула.

— И не думала даже! — резкий поворот головы, его волосы, не собранные в привычную косу, тут же защекотали нос. До чиха.

— Ну вот, облапала, да еще и оплевала. — издевательски протянул упырина, но обнимашек не разжал.

— Волосы покороче стричь надо. — проворчала я из вредности, хотя мне наоборот они очень нравились.

— Вот только твоего мнения и ждал.

— Дождался. Бойтесь своих желаний. Они имеют свойство сбываться. — мрачно процитировала я. Вот как нельзя лучше подходит ко всей этой ситуации, в которую я умудрилась вляпаться. — А ты тут долго еще будешь неодетым сидеть?

Иллара тут же как ветром сдуло. Напомнив, что рассвет через два часа и чтоб я была готова к этому времени, он удалился. Странный, если честно. То вспыхивает при одном упоминании о женских днях, то без стеснения обнимает, сверкая голым торсом. Меня же на романтику в таких средневековых условиях ну совершенно не тянуло. Обняв подушку, как если бы это была последняя в мире банка Нутеллы, я сладко засопела, пообещав себе полежать всего десять минуточек. На рассвете меня поднял рык злого как черт парня. Как говорится, 'кто рано встает, тот будильник переводит и дальше спит'.

* * *

— До свидания. — сердечно попрощалась я с теми, в чьем доме жила, но увидела только перед отьездом. Старшим вампирам было на вид лет по сорок, а их дочка Вильма, чью комнату я, оказывается, занимала все это время, была чуть младше меня. Волосы херра Герхарда, уже затронутые сединой, были в полтора раза длинней илларовских. Ого, да тут длинные волосы у мужчин — привычное дело, оказывается. Или у вампиров только? Что-то люди, помнится, стриглись значительно короче. Как сальторские женщины, если судить по Вильме и ее матери. У обоих были каре до плеч. И я бы приняла их за обычных людей, если бы они натянуто не улыбнулись. В неровном свете трех свеч сверкнули белые клыки. Мы стояли посреди большой гостиной, в которой специально для меня поставили подсвечник. Они, правда, в одном конце, а мы с Илларом — в противоположном, у двери.

— Мы были рады помочь. — мягко ответила херриса. — Еда на дорогу уже в седельных сумках.

— Счастливого пути. — не так радушно, как его жена, произнес мужчина и коротко толи кивнул, толи неглубоко поклонился. Явно не мне. Выходили из дому мы молча, семейство провожать нас не собиралось, да и нужды не было.

— Снова коня угробить хочешь? — в этот раз гнедой жеребец нетерпеливо бил копытом во дворе.

— Нам уже не надо опасаться погони и будет возможность сменить лошадь. Осталось всего три дня пути. — отрезал упырь.

— И потом меня высмокчут на жертвенном алтаре? — фиолетовые глаза в упор посмотрели на меня. Ну да, мне же было не все равно, умирать или нет. Даже если это всего лишь бред душевнобольного.

— Запрыгивай. — прорычал парень.

— А не то...? — не одни же мужики тут имеют право злиться.

— Как хочешь. — повторилась история с первой нашей встречи. Меня втащили в седло за шкирку. Зеленая туника подозрительно затрещала, но я на это ничего не сказала. Начался обоюдный бойкот. И зарабатывание очередной порции синяков на вторые девяносто.

Как и обещал вампир, в дороге мы пробыли три дня. Ночевали в похожих красно-белых деревнях, но уже не в столь роскошных условиях. Вот что значит не по вражеской земле ехать. Ночевки в лесу завершились, началась эра хозяйственных построек. Да и то скорей потому, что Иллар не хотел снова постоянно проверять, не сьели ли меня еще. А так хозяева — дома, а мы в отдельном помещении. Не довелось переночевать только в хлеву — кровососы оказались куда гуманней людей и к животным селить путников не пробовали. А зверушек они держали в основном из-за крови, но и мясо, как и всю человеческую еду, тоже употребляли. Она им не позволяла выживать, но в случае кровяного голода они могли продержаться на нашей пище до трех недель. Взрослому же вампиру требовалось не меньше полулитра крови ежедневно. И людской, желательно. Она притягивала упырей покруче магнита. Животными питались в основном селяне, вот поэтому Иллар остерегался, как бы деревенские жители не соблазнились на мою кровушку. Все как всегда — небогатые не пировали, а привилегированное общество наслаждалось деликатесами — моими соотечественниками. От одной мысли об этом я содрогалась и с аборигенами практически не контактировала, лишь видела издалека. Вопросы с ночевками и едой решал упырь, а я не вмешивалась. Зачем забивать голову лишними проблемами, если одно пребывание в чужом мире — одна большая катастрофа.

— Иллар! Помоги!!!

В этот момент я поняла, что не опасалась вампиров в серьез. В момент, когда меня исподтишка ударили, повалили на землю. И раздерли шею в кровь.

* * *

Прижимая к шее окровавленный платок, я бездумно уставилась на бурлящую внизу воду. Крутой берег речки был довольно высоким — до трех метров. Мини-каньон прямо. 'Может, прыгнуть? Поставить точку в этой нелепой истории...'

— Не вздумай. — рядом, точно в такой же позе — свесив ноги в пропасть — уселся парень. У меня действительно было такое решительное выражение морды лица? Или он так, на всякий случай? Тут и одного неповоротливого движения хватит.

— Ну да, тебя же по головке не погладят. — грустно фыркнула я.

— Я бы вытащил, не сомневайся. Мокнуть просто не хочу, вот и предупреждаю.

— О своей шкуре печешься, значит? — полувопросительно вздохнула я. Хотелось разочарованно, а вышло совсем бесцветно.

— Конечно, только о своей. — согласился Иллар. Пододвинулся, чуть развернул к себе. Обнял... Снова. — Поплачь, покричи, что ли... — уткнулся подбородком в мою макушку.