Сама себе фея

— К ректору? — осведомился он, закрыв за собой дверь.

— Сначала к нам, — не согласился Ренмил, — составим письменное заявление по всей форме.

— А ты умеешь? — заинтересовался Грай.

Тот кивнул. Говорить больше было не о чем.

В гостиной боевиков Ренмил уселся за стол и быстро-быстро застрочил что-то на листе бумаги.

— Годится? — поставив последнюю точку, он подтолкнул свое творение Малко и Лертину.

Те склонились над листом. Пробежав глазами текст, Лертин потянул у Ренмила из руки стилус и своей подписью засвидетельствовал правдивость изложенного. За ним подписались все остальные.

Только Викис молча сидела в углу, не спеша присоединяться к борьбе за торжество справедливости. Собственно, ее свидетельство и не требовалось: она в этом конфликте была вроде как пострадавшей стороной. От собственной глупости пострадавшей. Вот кто тянул ее за язык? Чувствовала ведь, что не стоило задавать этот вопрос Хуплесу. И сама для себя решила, что будет держать в тайне все связанное с магией призыва. И так прокололась! Пусть и не сильно раскрылась, самую малость, но вызвала нежелательное внимание к себе, да еще чье?! Сама дала ему оружие в руки, сделала себя уязвимой. Пусть даже только для насмешки, но... Терпеть насмешки не хотелось. Больно и обидно.

Грай вызвался отнести письмо ректору. Хотели сперва пойти все вместе, но Викис наотрез отказалась, а оставлять ее в одиночестве ребята не захотели. Поэтому дождались возвращения Грая и пошли на ужин все вместе.

В компании боевиков никто не решался задирать Викис или подтрунивать над ней, но вот взгляды... взгляды были весьма красноречивы — насмешливые, снисходительные, порой даже презрительные — и деться от них было некуда.

Под этими взглядами Викис краснела, бледнела, давилась ужином и злилась на себя — за то, что не может отнестись к ним спокойно и равнодушно или, по крайней мере, не показывать столь явно, что они ее задевают.

Поэтому столовую она покидала стремительным шагом и едва успела закрыть за собой дверь комнаты, чтобы дать наконец волю слезам. Кейра влетела следом за ней, но остановилась на пороге и оглянулась через плечо. Взгляд ее, исполненный мольбы о помощи, был истолкован верно, и комната наполнилась первокурсниками боевого факультета.

Но Викис всего этого не видела, не слышала и не ощущала — она самозабвенно рыдала. Теперь это не были злые, бунтарские слезы, какие несколько месяцев назад пролились в королевском парке. В этот раз девушка оплакивала свое сиротство, свою оторванность от дома, от родного мира. Многое виделось ей отсюда совсем другим: и мама, оказывается, вовсе не отталкивала ее, просто чуточку преждевременно сочла свою девочку достаточно взрослой и требующей меньше внимания, и отчим вовсе не притеснял, хотя и был строг с ней, и.... Все это — в прошлом, в далеком и недоступном 'где-то', а может быть, и вовсе нигде. И никто не возьмет на руки, не прижмет к сердцу, не подует на ушибленную коленку, не скажет самые нужные слова, которые единственно могут утешить.

Когда Викис почувствовала сильные руки на своих плечах, она сжалась и затихла. Когда эти руки оторвали девушку от подушки, в которую она вцепилась, бережно подняли и усадили на чьи-то надежные колени, прижав к груди и ласково поглаживая по спине, она уткнулась носом в мужскую рубашку и всхлипнула в последний раз.

— Ну что ты, малышка, — утешительно бормотал ей в макушку Тернис, — ничего ведь страшного не случилось. Подумаешь...

— Домой хочу... — проскулила Викис ему в рубашку. — К маме.

Она понимала, насколько глупо и по-детски это звучит, но ничего не могла с собой поделать. У нее не хватало сил быть Викис, она хотела еще немножко — ну хоть разок! — побыть маминой Викушей.

— Я думал, ты сирота, — вклинился не слишком тактичный Грай. — А где твой дом?

— Далеко, — вздохнула Викис, — очень-очень далеко. Боюсь, я никогда не смогу туда вернуться.

— Брось, — подала голос Кейра, — ничто не может быть настолько далеко. Если у тебя не хватает денег, чтобы съездить домой на каникулы, ты только скажи, я помогу.

— Мы все поможем, — заявил Лертин.

— Не поможете. Нет таких денег... — Викис уже почти успокоилась. — Нет таких дорог, которые ведут к моему дому...

— Сплошные тайны и загадки, — хмыкнул Тернис у нее над головой.

— Ой, и кто бы говорил о тайнах! — Викис наконец оторвала голову от груди парня и с возмущением уставилась на него.

— Если ты о работе, то... — Тернис помедлил, потом вздохнул и продолжил: — Я мою посуду в таверне. Просто стеснялся признаваться.

— А что в этом такого? — удивилась Викис. — Я тоже целый год зарабатывала на пропитание мытьем посуды. Причем на пропитание в буквальном смысле: денег я за эту работу не получала, только еду и крышу над головой, — ага, и рабскую метку на ауре, но об этом говорить необязательно. — Нет недостойной работы, бывают недостойные люди, — пафосно подытожила Викис свое выступление и, сама не зная почему, добавила: — Только я думаю, что это не единственная твоя тайна.

Ответить Тернис не успел, потому что в этот момент заговорила Кейра. Выглядела она при этом странно — безжизненное лицо, взгляд в никуда, — и слова, которые она произносила звучали не менее удивительно:

— Откроются тайны... нежданной прибылью... Прибыль подарит надежду мнимую... Обернется надежда утратой и болью... Застонет земля под чужой рукою... Ложь воцарится на троне, но внемли: вернутся под руку хозяина земли... Помощь от братьев прими, не тяни, ветра доверие не обмани...

Кейра умолкла так же неожиданно и резко, как начала говорить, зажмурила глаза, потом распахнула их широко, испуганно, побледнела чуть не до синевы и выдавила хрипло:

— Опять.... брата... позовите, — и, зажав рот рукой, бросилась в ванную.

Из-за неплотно прикрытой двери было слышно, как ее рвет. Кто-то сорвался за Крейлом, братом Кейры, Викис даже не заметила, кто это был. Она зашла в ванную следом за соседкой, приобняла девушку за плечи, помогла умыться, а потом вывела и усадила на кровать.

Крейл влетел в комнату через несколько минут и кинулся к сестре:

— Опять? — спросил упавшим голосом.

Та только кивнула.

Крейл обвел глазами собравшихся. Тревога и мольба были в этом взгляде.

— Мы никому не скажем, — ответил за всех Лертин.

— Никому, — поддержал Тернис.

— Поклянитесь, — хрипло прошептал Крейл.

— Я готов принести клятву, — включился Ренмил.

— И мы, — не остались в стороне 'близнецы'

— Стойте! — вмешалась Викис. — Может, кто-нибудь объяснит мне, в чем дело?

Крейл ошарашенно уставился на девушку.

— Я объясню, — вздохнул Лертин, — просто странно, что ты не знаешь. Должно быть, ты дейтвительно из очень далеких краев. Дело в том, что Кейра пророчица. Она подданная Альетаны, а по законам этой страны те, у кого проявился пророческий дар, не имеют права учиться магии. Семья должна сообщить о пророке государственному чиновнику... Я ведь правильно понял, что это не впервые, но ваша семья никого извещать не стала? — Крейл кивнул, и Лертин продолжил. — После совершеннолетия пророк поступает в полное распоряжение короны... для развития дара. Вот только развитие это несколько своеобразное: человека начинают поить специальными составами, которые, во-первых, подтачивают разум, а во-вторых, вызывают привыкание. В итоге человек постоянно пребывает в сумеречном состоянии, зато пророчествует не от случая к случаю, а когда ему задают особые вопросы. Это не афишируется, но, тем не менее, тайной не является.

— Ужас какой! — Викис поежилась. — Крейл, а что бы ты сделал, если бы это случилось не в такой компании, а когда мы с Кейрой наедине?

— Я заставил бы тебя молчать.

И Викис вздрогнула от его тяжелого взгляда и от этих слов.

— Я принесу клятву, — ответила Викис, — не потому что испугалась твоей угрозы. Просто я считаю, что это неправильно и несправедливо, и не желаю такой участи ни своей подруге, ни кому-либо другому.

И в маленькой комнате школьного общежития прозвучали слова магической клятвы, замыкающей уста. Восемь раз подряд.

Уже засыпая, Викис подумала о том, что некоторые тайны должны оставаться тайнами — слишком уж они опасны, слишком уж много боли они содержат в себе...

* * *

Если бы почтенный ректор знал, что происходит в эти минуты в общежитии боевиков, он мог бы подумать, что одной тайной у первого курса стало меньше... Но для него тайна Кейры продолжала оставаться тайной. Магистр Менгис не опускался до того, чтобы шпионить за адептами, да и некогда ему было, поскольку как раз в это время он выговаривал магистру Хуплесу за недостойное поведение.

Магистр внимал ему молча, но сполохи в его карих глазах свидетельствовали о том, что Хуплес пребывает в ярости и убежден, что отповедь ректора он не заслужил.

— Вы все поняли, магистр? — спросил наконец утомленный ректор.

Он был хорошим управленцем, но терпеть не мог разборок с подчиненными.

— Я понял, — сквозь стиснутые зубы выдавил магистр Хуплес. — Разрешите идти?

— Идите.

Едва дождавшись, пока за Хуплесом закроется дверь, почтенный ректор резво кинулся к бару и налил себе... нет, на этот раз не вина, а кое-чего покрепче. Очень нуждался после такой неприятной беседы. После его прикоснулся к амулету связи, вызвал магистра Нолеро и поведал ему о неприятной ситуации. Кому-кому, а Ренсу обязательно надо было дать знать.

Магистр Хуплес тем временем, сердито чеканя шаг, топал в свои апартаменты. Впрочем, к тому моменту, когда магистр очутился в собственной гостиной, он уже успокоился и даже решил, что будет делать дальше, ибо картинка у него в голове сложилась однозначная. Она состояла всего из двух фрагментов: записи о происшествии, оставленной магистром Сапхой в журнале дежурств и сегодняшнего вопроса, который эта выскочка, протеже мерзавца Нолеро, задала на лекции. Магистр был горд, что сумел сделать выводы из столь скудных данных, и заранее радовался своей победе — не столько над малолетней адепткой, сколько над давним врагом. А всего-то и надо, что взять в руку амулет связи и передать полученную информацию в нужные руки. Что он и сделал.

Магистр не догадывался, что у этого разговора имелся незримый свидетель.

А Керкис... высший дух теперь не только мотал на ус. Он был готов действовать — и действовать решительно.

Глава 8. ПОДОЗРЕВАЕМАЯ

Никакая другая часть тела не вредит человеку больше его собственного языка.

...нам часто приходится выбирать: или чувствовать себя последним дураком, или уж быть им на самом деле

Утром Викис разбудил стук в дверь. Она подскочила, не открывая глаза, и, как была, в мятой пижаме, под недоуменным взглядом соседки поплелась открывать.

За дверью обнаружился дежурный по общежитию старшекурсник.

— Кром? — уточнил парень.

Викис согласно кивнула.

— Тебя вызывают в ректорат.

От удивления Викис окончательно проснулась:

— Что, прямо сейчас?

— Угу, — подтвердил парень, — я должен тебя проводить.

Это было странно: уж до ректората первокурсница точно может дойти, нигде не заблудившись. Но спорить девушка не стала:

— Тогда подожди, я должна умыться и одеться.

Парень вздохнул и привалился к стенке, приготовившись к долгому ожиданию. Викис аккуратно прикрыла дверь комнаты, пожала плечами в ответ на невысказанное удивление соседки и отправилась в ванную — умываться и одеваться, как и было заявлено.

Однако в ванной ее уже поджидал озабоченный Керкис:

— Слушай меня внимательно, Викис. На тебя донесли, что ты баловалась магией призыва.

— Которой не бывает? — скептически уточнила девушка.

— Вот именно. Вернее, которая бывает не для всех, — Керкис был серьезен, — а к тем, кто балуется этим искусством без дозволения, являются дознаватели, и даже руководство школы не может им воспрепятствовать. И как раз они сегодня и явились по твою душу. И если выяснится, что это не оговор, одной неосторожной ученице грозит блокировка магии... на всю оставшуюся жизнь....

— Но почему?! — возмутилась Викис.

— Почему — это я тебе потом объясню, когда время будет. А вот что тебе делать сейчас?

— Буду все отрицать! — заявила девушка.

— А если тебя правдолюбом напоят? — ехидно скривился дух.

— Имеют право? — испугалась Викис.

— В таких случаях — да.

— Ох... И как же быть? — Я могу предложить тебе один выход, но боюсь, он тебе не понравится.

— Какой же? — пробулькала Викис, отплевываясь от зубной пасты.

— Я могу войти в тебя и взять твое тело под контроль. Тогда даже под правдолюбом не проболтаешься.

Викис поперхнулась, откашлялась и застыла в задумчивости. С одной стороны, наставники предупреждали ее, что не стоит настолько доверять духу, даже привязавшемуся, чтобы пускать его в свое тело, ибо ни один дух не откажется пожить во плоти. Конечно, навсегда он тело не займет, но даже короткий период может доставить проблемы и стоить репутации. С другой стороны, это действительно выход. И решать надо было быстро.

— Ладно. Я согласна, — Викис как в воду с обрыва сиганула.

— Хорошо. Я соединюсь с тобой сейчас, и на беседу с дознавателями мы отправимся вместе. Если ты затруднишься с ответом на какой-нибудь вопрос, я могу подсказывать. А если они применят правдолюб, то ты просто уступишь мне место, и я сам буду отвечать на вопросы, а ты просто слушать.

— И никто ничего не поймет?

— Кто не знает — ни за что не догадается, — ухмыльнулся этот котяра и, воспользовавшись разрешением, прильнул ко рту девушки, словно в страстном поцелуе, и... исчез, обдав Викис холодом снаружи и изнутри.

— Ох, — только и смогла выдать ошеломленная адептка.

'Вот тебе и ох, — чуть слышно промурчал Керкис у нее в голове, — у тебя забавные мысли, детка...'

— Не смей, — прошипела Викис, — лезть в мои мысли!

'Ничего не могу поделать, — отозвался дух, — они сами в меня лезут'

Спорить и возмущаться было некогда, поэтому Викис только вздохнула укоризненно и принялась одеваться.

Старшекурсник, судя по его реакции, был удивлен тому, как быстро она собралась.

Вопреки ожиданиям, Викис привели не в сам ректорат, а в комнату по соседству, о существовании которой адептка даже не подозревала. Там, за широким столом, ее ждали два незнакомых господина и ректор, который ютился в уголке и выглядел чрезвычайно мрачным.

— Садитесь, адептка Кром, — ей указали на стул по другую сторону стлола.

Но не успела Викис присесть, как дверь вновь распахнулась и на пороге появились весьма недовольные магистры Лернис и Нолеро.

— По какому праву?.. — начал один из незнакомцев.

— По праву наставников, — мило улыбнулась Майрита. — В отсутствие которых вам не дозволено допрашивать несовершеннолетнюю адептку, — закончил за нее Ренс.