Прогрессоры Кн. 2 (Остриё клинка)

И тут меня проняло. В принципе, я внутренне был готов к такому развитию событий, но не ожидал, что всё произойдёт настолько быстро. Любой мир инертен, а его ткань упруга и имеет определённую меру растяжимости. Все наши первые начинания растягивали её, выбирая слабину, но не являлись критичными. Впоследствии они могли достаточно легко нивелироваться. Неваляшка качнулась бы обратно и, слегка поколебавшись, вновь замерла в положении равновесия. А сейчас наши воздействия, по-видимому, достигли некого предела, точки бифуркации, после которой должно начаться коренное изменение окружающей действительности. Другими словами, в любой момент может произойти квантовый переход системы в новое состояние. Или не произойдёт.

Остриё клинка прогресса, которое олицетворяла сейчас наша пятёрка, до предела натянуло ткань местного бытия. Положение стало неустойчивым. И дальше возможны всего два варианта развития событий: либо ткань прорвётся, и всё лезвие целиком устремится в образовавшуюся прореху, либо клинок сломается.

В такие моменты надо быть чрезвычайно осторожным. Поэтому я сбавил напор. Не нужно сейчас переубеждать владетелей. Пусть считают эту затею блажью. Я даже не стал настаивать на введении специального налога. Попросил каждого помочь тем, чем он может, не особо себя обременяя. Мне сейчас нужно было очень большое количество камней для бутовой кладки. А ещё требовались люди.

Камни — это не деньги. Подумаешь, валяются грудами вокруг полей. Это что-то абсолютно ненужное. Да, необходимы усилия людей для того, чтобы их собрать и доставить по назначению. Только ведь не сами же владетели будут эти усилия прилагать. Не царское это дело. Просто спустят распоряжение вниз по команде. И людей, которых можно отправить на стройку имеется достаточно. Особенно в преддверии зимы. Пусть императрица развлекается.

Учёных прислать тоже согласились. Это ведь, по сути, бесполезные люди в хозяйстве. Пусть их императрица кормит.

Гервина и её министр финансов, уже настроившиеся на крупные денежные вливания в казну от налога на Университет, поглядывали на меня со смесью удивления и раздражения, но я стоически переносил высверки их глаз, твёрдо стоя на своём. Пока только камни и люди, а по весне — учёные.

Объясняться перед императрицей мне пришлось уже после окончания Совета, заключительная часть которого прошла в доброжелательной обстановке. Разумеется, я не стал ничего ей рассказывать про ткань мироздания, инертность человеческих масс и прочие понятия, являющиеся с точки зрения обычных людей околофилософской чепухой. Просто сказал, что у меня внезапно появилось предчувствие. Нельзя, мол, сейчас на этом настаивать, ни к чему хорошему это не приведёт. Мы и так получили главное из того, что нам требуется. А денег казначейство может и самостоятельно наштамповать. Золотого песка Толик в этот раз привёз больше пятидесяти тонн.

* * *

На Совет нам с Леной хода не было — дискриминация по гендерному признаку тут ещё та, так что пришлось нам довольствоваться женским и детским обществом. Малолетних детей, впрочем, владетели на званый обед не брали, поэтому детишки присутствовали только двух категорий: подростки и переростки. И если с первыми больших проблем не было — в крайнем случае, мамаша подзатыльника даст, и дитя сразу становится шёлковым, то со второй категорией всё обстояло совершенно иначе. Для них мамаши уже давно не являлись авторитетами, папаши в данный момент отсутствовали, а значит, великовозрастные дурни и дурынды были предоставлены сами себе.

Говорят, что природа отдыхает на детях гениев. Разумеется, это не так. С генами у них, как правило, всё в порядке, и задатки имеются. В земной истории есть много примеров, когда дети знаменитых родителей не только не оказались слабее, но и во многом превзошли их. Дело тут в другом. Эти дети изначально поставлены в другие условия, коренным образом отличающиеся от тех, в которых находятся их сверстники. Соответственно, у них иной круг общения и другие возможности. Это помогает сильным, но развращает слабых. Сильные и целеустремлённые, часто оказывающиеся цельными натурами, воспринимают полученную фору как дополнительную возможность для своего ускоренного развития, а не повод расслабиться. И стремительно лезут вверх по профессиональной или карьерной лестнице, прикладывая к этому значительные усилия. Такие люди обычно добиваются результата. К сожалению, в процентном отношении их не слишком много.

Слабые и не слишком умные поступают иначе. Они воспринимают свой стартовый бонус как нечто, принадлежащее им по праву рождения, категорически не понимая, что это вовсе не их собственная заслуга. С самого детства они считают себя особенными, стоящими намного выше всех остальных. Элитой, окружённой плебеями. Подобное самовосприятие в сочетании с вседозволенностью не только развращает, но и расслабляет. С годами дитятко приобретает огромный и абсолютно безосновательный апломб, по сути, являясь ничего из себя не представляющим ничтожеством.

Местные владетели и министры гениями не являлись, но, тем не менее, были личностями неординарными. В противном случае их уже давно съели бы. А вот детишки у них, мягко говоря, подкачали. Исключение составляли только дети Марча. Худенькая темноволосая Милта, ровесница и подружка императрицы, на первый взгляд выглядела ещё совсем девчонкой, но если бы кто-то взял на себя труд заглянуть в её серые, глубоко посаженные глаза, то смог бы разглядеть искорку вполне взрослой иронии, с которой она поглядывала на собравшихся в зале. Её брат Мит, был старше всего на три местных года, но благодаря квадратной спине и широким плечам профессионального гребца, казался совсем взрослым. После первого же внимательного взгляда на парня у меня создалось впечатление, что в здешней компании ему, мягко говоря, скучновато. И он с превеликим удовольствием занялся бы сейчас чем-нибудь полезным. Девицы, собравшиеся в зале, его не интересовали от слова вообще, пуще того, он их сторонился. И дело тут было явно не в нём, а в самих девицах. Слишком уж ясно в их поведении проглядывало желание срочно хоть кого-нибудь охомутать. Все четыре уже явно засиделись в девках, и сейчас так и зыркали по сторонам глуповатыми коровьими глазами.

Кроме Мита в зале имелось ещё шестеро парней, но все они, безусловно, относились к категории великовозрастных обалдуев. До предела раздутое самомнение и непоколебимая уверенность в собственной исключительности на фоне субтильного телосложения и невеликого ума представляли собой убойное сочетание. И это будущая местная элита?! Тяжёлый случай. Сейчас мальчики ещё не наигрались, их на шалости тянет, а что будет, когда немного подрастут? Новые Кены? А может быть даже Каты? Определённо, надо будет заняться их воспитанием.

Кроме уже описанного мной молодого поколения в зале находились ещё пятеро подростков: два мальчика и три девочки, а также одиннадцать взрослых женщин. И, разумеется, мы с Леной. Большинство из женщин были уже в годах. Две из них были бабушками, а восемь мамами, успевшими вырастить по несколько детей. Только Мата — жена Роя де Кунда, была лишь немного старше меня и ещё ни разу не рожала.

В зале играла негромкая музыка, но танцы явно не заладились. Бабушки в окружении нескольких матрон оккупировали кушетки и азартно обсуждали свежие сплетни. Оставшиеся женщины попарно пристроились возле окон, тихо о чём то перешёптываясь. Подростки напропалую хвастались своими похождениями, стараясь привлечь внимание девочек. Великовозрастные балбесы подтрунивали друг над другом, отпускали сальные шутки в сторону девиц, но над Митом и его сестрой смеяться не рисковали. Понимали, что можно нарваться на серьёзные неприятности. Сын Марча был моложе каждого из них, но неизмеримо сильнее физически и мог, не особенно напрягаясь, хорошенько отмутузить сразу нескольких. Периодически двое из парней приглашали на танец девушек и кружились с ними в медленном танце. Остальные в это время прохаживались по залу, откровенно скучая и не зная как убить время. Лена и Мата о чём-то беседовали с детьми Марча. Им точно не было скучно.

А я работала. Накануне у меня состоялся разговор с Гервиной, в процессе которого она попросила меня взять на себя негласный надзор за происходящим в зале. Её очень не хотелось, чтобы самое первое из организованных ей мероприятий привело к открытым конфликтам или дракам.

Своей службой в Корпусе Тайной полиции я не бравировала. Более того, никто из присутствующих о ней даже не подозревал. Для всех приглашённых я была герцогиней Предгорной — молоденькой женщиной, неизвестно откуда припёршейся в Галинию и умудрившейся каким-то образом пробиться в фаворитки королевы. Ранее мы с ними нигде не пересекались и сегодня они увидели меня впервые. Только мне это совершенно не мешало. Во-первых, королева вчера мне подробно рассказала о каждой из жён, приглашённых на Совет владетелей и министров. Поэтому во время представления я сопоставляла внешний вид женщины с её устной характеристикой. Во-вторых, мои природные эмпатические способности, позволяли мне в режиме реального времени отслеживать эмоциональный фон каждой из находившихся в зале женщин. Их мыслей, я, разумеется, прочитать не могла, но мне этого и не требовалось. Эмоциональный всплеск в сочетании с убийственным взглядом даёт вполне достаточное представление о намерениях. Пока мне достаточно было оказаться на пути потенциальной агрессорши и отвлечь её каким-нибудь неожиданным вопросом. Например, спросить, где находится туалет. Женщины умеют очень быстро переключаться. И всё бы закончилось, без каких бы то ни было эксцессов, если бы не скучающие балбесы.

Кто я для них? Молодая смазливая девушка с черными, как вороново крыло волосами до плеч. Вроде, жена какого-то герцога. Ну и что? Герцог не местный, со стороны. Да и молодой совсем, практически их ровесник. Где-то в предгорьях обитает. Кто его всерьёз будет воспринимать? Да и нет его тут. На Совет его зачем-то позвали. О том, что Игорь по совместительству ещё и тутошнюю Тайную полицию возглавляет, они ни малейшего представления не имеют. Не говорил им про это никто. А значит можно пошалить. Они же дети.

Не знаю, именно так они думали или немножко иначе, сейчас это не принципиально. Факт, что когда один из них подошёл ко мне и, немного смущаясь, попросил показать ему, где находится мужская комната, я ничего не заподозрила и сама вышла в коридор. Ещё подумала, глядя на его хитрую морду, что парень какой-то розыгрыш задумал. В этот момент он не чувствовал ко мне ни злости, ни какого-то особенного вожделения. Так, обычный набор эмоций, которые подросток испытывает, глядя на молодую красивую девушку. Он ведь на самом деле не думал, что совершает нечто такое, за что потом придётся отвечать.

А в коридоре сразу за поворотом меня ждали. Их было двое. Толстый и тонкий. Обоим лет по двадцать, если считать по земным меркам. Я попыталась остановиться, но получила сзади чувствительный толчок в плечо и угодила боком прямо в толстого, который проворно ухватил меня поперёк корпуса, придавив к телу обе руки, и сразу же немножко приподнял, чтобы мои ноги оторвались от пола. Тонкий оперативно зажал мне рот своей потной ладонью и плотно зафиксировал голову. Я трепыхнулась, попробовав совершить мах ногами, но они сразу же были перехвачены, подняты и плотно прижаты к груди третьего из парней. В результате моё тело приняло горизонтальное положение, да ещё и лицом вверх, и в таком виде меня потащили по коридору в сторону мужской комнаты. А вокруг как назло никого.

Я ещё пару раз дёрнулась, заставив заднего из парней мотнуться по коридору сначала в одну, а потом в другую сторону, и прекратила сопротивление, решив понапрасну не тратить силы. Не имея точки опоры мне было не справиться с тремя рыхлыми, но при этом достаточно крупными парнями. Вот если бы можно было освободить хоть одну руку или ногу...

Но держали меня крепко. Сейчас я отчётливо чувствовала их вожделение. Это уже были не шутки и даже не похищение. Меня собирались банально изнасиловать. А судя по тому, насколько уверенно и согласованно эта троица действовала, было понятно, что для них это не впервой.

С трудом протиснувшись в туалет (я снова пару раз крутнулась), они закрыли изнутри на задвижку глухую тяжёлую дверь, и втроём буквально припёрли меня к стене, чтобы окончательно обездвижить. После этого тонкий (буду и дальше его так называть) сказал, что если я пообещаю не кричать, то он уберёт руку с моего рта. И предложил кивнуть, если согласна. Разумеется, я кивнула, насколько это было возможно при фиксированной голове. Дурно пахнущая ладонь убралась с моих губ, но тут же оказалась возле груди и принялась нетерпеливо расстёгивать лиф платья.

— Сейчас, детка, — сладострастно прошептал толстяк, перехватывая меня поудобнее, — мы с тобой позабавимся и, если будешь послушной, никому об этом не расскажем. Муж ничего не узнает. Я доступно объяснил?

— Доступно. Теперь слушайте меня. Если вы, мальчики, немедленно меня отпустите, я буду считать всё это неудачной шуткой, и ваши мамочки с папочками ни о чём не узнают. В противном случае пеняйте на себя.

— Ха. Она ещё и угрожает, — глумливо ухмыляясь, заявил тот, что удерживал мои ноги, и начал неторопливо, явно получая удовольствие от процесса, собирать платье в складки, медленно задирая его к пояснице. При этом давление на заголившиеся ноги ослабло, и у меня появилась некоторая свобода для манёвра.

— Я никогда и никому не угрожаю, — ответила я вмиг посуровевшим голосом. — Это было предупреждение.

Резко согнув ноги в коленях, я, по мере возможности (пока коленки не вжались в живот толстяка), подтянула их к груди и опёрлась туфлями о стену. Потом резко разогнулась, на манер туго свёрнутой пружины, и отбросила всю троицу к противоположной стене. Заодно и блокировку на секунду сняла. Чтобы всех троих ещё и ментально приложить. Тонкий и тот, который думал, что держит мои ноги, а фактически занимался вместо этого под платьем всяким непотребством, отлетели в стороны как кегли. А толстяк впечатался спиной в противоположную стену и разжал руки. Нет, на пол я не упала. Извернулась в воздухе по-кошачьи и приземлилась на ноги. Первым делом я хлопнула ладонями по ушам (это очень больно) тому из парней, который сначала обманом выманил меня в коридор, а потом держал за ноги. Затем, крутнувшись на месте, ткнула тонкого в солнечное сплетение собранными в щепоть пальцами. Без выплеска силы. Убивать я его не собиралась. Парень согнулся в поясе, судорожно пытаясь втянуть в себя хоть немного воздуха. И повернулась к толстяку. Тот всё еще стоял, опираясь спиной о стену и глядя на меня выпученными от страха глазами. Я бесцеремонно ухватила парня за шиворот и мокнула его лицом в унитаз. Да, фаянсовые унитазы — это первое, что мы установили во дворце после возвращения в него Гервины Первой. Потом дёрнула за цепочку, спуская воду из расположенного под самым потолком сливного бачка, и несильно стукнула носком туфли по приветственно торчавшему вверх копчику. В унитазе захлюпало.

Подойдя к двери, я сильным рывком распахнула её, предварительно отодвинув задвижку, выглянула в коридор и пронзительно свистнула. Через минуту набежавшие со всех сторон агенты Тайной полиции уже паковали неудавшихся насильников. А я привела платье в порядок, поправила перед зеркалом причёску и вернулась в зал. Моего недолгого отсутствия никто кроме Лены не заметил.