Прогрессоры Кн. 2 (Остриё клинка)

Быстрее здесь можно будет передвигаться только по воздуху. Но это произойдёт ещё очень нескоро. Нет, никаких летающих "этажерок" мы тут строить не планируем. Вообще никаких аппаратов тяжелее воздуха. Первыми тут поднимутся в воздух дирижабли. Но и об этом пока надо помалкивать. Как и о том, что автомобильная дорога нам, в основном, понадобится для строительства железной дороги, которая пойдёт параллельно.

Ой, что-то я размечталась. А мужчины и не заметили, что я отвлеклась. Всё их внимание исключительно к карте приковано. Надо и мне подойти, интерес продемонстрировать. Иначе это слишком подозрительно будет выглядеть. Хотя, откуда ему взяться, интересу этому, если сей чертёж из-под моей собственной руки вышел? Это ведь я его с орбитальных снимков перерисовывала, масштаб выправляла, и местность в разные цвета раскрашивала. Целую ночь потратила. И сейчас вынуждена с серьёзной миной выслушивать Стёпины россказни о двухлетней кропотливой работе его разведчиков-картографов.

Засиделись мы за обсуждениями планов по строительству дороги и развитию инфраструктуры Ядана до самого позднего вечера. Меня, кстати, это абсолютно не тревожило, так как выходить в море на ночь глядя мы не собирались. Моряки так устроены, что им в каждом порту хочется твёрдую землю ножками потоптать, в кабаке посидеть, да за аборигенками приударить. И лишать их подобных развлечений нипочём не следует. Стёпины гвардейцы более дисциплинированы, но им тоже хочется немножко расслабиться. Поэтому ночевать мы остались в Ашаме и в море вышли лишь на следующий день, когда Анд уже приближался к зениту.

А встреча со Змеёй произошла утром следующего дня. Как и в предыдущие разы, внезапно заполоскали и обвисли лишившиеся ветра паруса. Поверхность воды разгладилась. Корабли, пройдя по инерции совсем небольшое расстояние, замерли на месте. К этому времени бочки с ворванью уже были доставлены на бак и освобождены от обручей, а на верхних палубах барков было не протолкнуться. Исключением был лишь пустой бак "Свободного", где кроме меня находились только Стёпа и Линк. Часть команды оккупировала реи вплоть до вороньего гнезда на грот мачте. Большинство участников этого похода никогда раньше Змею не видели, но слышали о ней все. И посмотреть на неё хотелось всем без исключения.

Океанская вода здесь примерно на тридцатой широте выглядела изумрудно зелёной и была настолько прозрачной, что можно было разглядеть снующую в толще воды рыбную мелочь. В какой-то момент рыбы прыснули в стороны, и в глубине появилось медленно всплывающее к поверхности огромное тёмное тело.

Барк, это достаточно крупный корабль. Намного больше, чем бригантина. Но даже он казался маленьким по сравнению с гигантским разумным существом, всплывшим сейчас рядом с ним из океанских глубин. Водная гладь покорно расступилась, породив две небольшие пологие волны, одна из которых мягко приподняла корабли и бережно опустила их обратно. Тело Змеи выступало над поверхностью воды метра на четыре, а голова приподнялась немного выше, так чтобы наши глаза оказались примерно на одном уровне.

Стёпа с Линком сбросили в океан ворвань, Змея аккуратно проглотила её и вновь подняла голову. Наш безмолвный разговор продолжался всего одну минуту, но по информационной насыщенности соответствовал многочасовой беседе. Прямой обмен мыслями и образами может быть намного динамичнее, чем разговор, в котором используются слова. Кроме прочего я успела расспросить её об особенностях и перипетиях предстоящего нам маршрута, путях ветров и течений, характере и последствиях их взаимодействий. Закончив "разговор" Змея подняла голову на уровень клотика грот-мачты, медленно повернулась, встретившись глазами с каждым из шести с лишним сотен смотревших на неё людей, после чего грациозно ушла на глубину, не вызвав своим погружением не только всплеска, но даже малейшего волнения.

Все завороженно молчали до тех пор, пока паруса снова не затрепетали, наполняясь вернувшимся обратно ветром.

Темы для обсуждений хватило до нашего прихода в Роги поздним вечером. Выгрузку товаров и загрузку свежеиспечённого хлеба, фруктов и вина ночью решили не производить, поэтому, когда большая часть экипажей барков и гвардейцев была отпущена на берег, мы со Стёпой направились к Толику на "Форт Росс". Надо было обсудить с ним и Мораном полученную от Змеи информацию. После моего рассказа мы немножко посовещались и решили, что до экватора будем двигаться в прежнем порядке, а после его прохождения впереди пойдёт "Свободный". Дело в том, что Змея оперировала не километрами или морскими милями, а образами, которые я при всём желании не могла передать Толику или Морану. Поэтому принимать решения мне предстояло исключительно по месту и самостоятельно. А остальным следовало просто максимально точно повторять мои действия.

Раньше мы считали, что основная опасность нас подстерегает при огибании континента с юга, и заключается она в свирепствующих там штормах, вызванных взаимодействием океанских пассатов, с прибрежными муссонами. Это действительности соответствовало, но оказалось, что таких мест было два — второе располагалось на западной стороне континента почти сразу после северного тропика. Там сшибались лоб в лоб и уходили на запад тёплое течение, идущее с юга и холодное, движущееся ему навстречу с севера. И в обоих случаях основная опасность заключалась не в штормах, а в гигантских водоворотах, периодически возникающих в местах встречи поверхностных и противоположных им по направленности подводных течений.

Заодно, нам пришлось немножко подкорректировать свои планы по контактам с хлопководами. Предполагалось, что первую стоянку мы совершим после прохождения экватора, а вторую уже на Западном побережье, не доходя до экватора. Оказалось, что первое из мест, выбранных нами для стоянки, заведомо непригодно. По крайней мере, до тех пор, пока в роли основного движителя мы используем паруса. Летом ветры тут дуют только в одну сторону — к берегу. И прибой достаточно мощный. Выброситься на скалы, которые тут имеются в изобилии — легче лёгкого. Отыскать же, удобную для стоянки бухточку — весьма проблематично. А вот вырваться из неё обратно в океан — практически невероятно. Не ходят под парусами в левентик (против ветра). А вот на противоположной стороне материка всё обстоит с точностью до наоборот. И результирующая ветров летом направлена почти строго на север. Это значительно облегчает маневрирование у берега и позволяет без проблем добраться, до рекомендованной Змеёй бухты.

Следующий день был целиком и полностью посвящён погрузочно-разгрузочным операциям и торговле. В этот раз кроме вина и фруктов нам нужно было взять с собой большое количество питьевой воды — путь предстоял не близкий. На пару с Толиком мы это всё разрулили на удивление быстро. Так что выйти в море умудрились ещё до заката. От экватора нас отделяли чуть меньше двух тысяч морских миль.

* * *

От Роги до экватора мы шли восемь суток. Почти всю дорогу корабли двигались против течения в полный бакштаг, постепенно сменяющийся на крутой. Чем ближе корабли подходили к экватору, тем быстрее слабел ветер, но одновременно уменьшалась и скорость течения. Последнюю сотню миль оно вообще не ощущалось. Теперь мы шли в галфвинд, так как направление ветра изменилось с северо-западного на западное. При этом его сила снизилась до одного балла по шкале Бофорта. Парило. Корабли двигались чудовищно медленно. Берег пропал из вида, и теперь мы ориентировались только по компасу. Оранжевый диск Анда находился почти в зените и припекал немилосердно. Температура в тридцать градусов по Цельсию — это совсем не много. Но не в случае стопроцентной влажности. Сейчас от малейшей нагрузки всё тело покрывалось липким потом. Наконец я почувствовал касание лёгкого ветерка сначала щекой, а потом и разгорячённым лбом. Моран переложил руль, приводясь к ветру, и махнул рукой Линку, корабль которого следовал за нами в кильватер. Всё экватор пройден, теперь впереди пойдёт "Свободный". Некоторое время мы шли в бейдевинд, удаляясь от вновь появившегося на горизонте берега. Дождавшись момента, когда ветер усилился до умеренного, "Свободный" привёлся к ветру до левентика, входя в поворот оверштаг. Для барка, имеющего в основном прямое парусное вооружение это сложный поворот, но Линк справился с ним безукоризненно. Сначала вынес на ветер косые паруса бизань мачты, потом перенёс через линию паруса грот-мачты, а вслед за этим, увалившись под ветер, перенёс и фок-мачтовые. Моран повторил его действия в той же последовательности. Вслед за ним в поворот вошли "Покоритель океана" Мартиса и "Морская Змея" Милна. Теперь нам предстояло двигаться вдоль южного берега материка, ни в коем случае не приближаясь к нему, но стараясь и не терять его из виду. Корабли шли в кильватер, постепенно спуская дополнительные паруса и беря рифы на штормовых. Дальше ветер будет крепнуть в лучшем случае до шторма. Но это произойдёт только завтра. А ближайшую ночь можно расслабиться и получать удовольствие от свежего ветра, уверенно несущего корабли через безграничный океанский простор. В западном направлении он действительно был бесконечен — хоть десять кругов вокруг шарика намотай, никакой другой земли кроме той, что сейчас проплывала по правому борту от нас, на пути не встретишь.

Прошли сутки, потом другие, третьи, а никакого шторма так и не началось. Ветер ещё в первый день окреп до свежего, да таким и остался. Корабли шли в галфвинд испытывая самую неудачную из возможных бортовую качку. Нам ещё повезло, что серьёзных волн не наблюдалось. Зыбь — это очень длинная волна — почти километр от одного гребня, до другого. За счёт этого высота у неё совсем маленькая, наверно, не более метра, а склоны чрезвычайно пологие. Вроде и качает, но амплитуда вполне терпимая. Четвёртый день также прошёл без происшествий, а на пятый, когда мы, по идее, уже прошли мимо продольной оси материка, барометр начал стремительно падать. Не дожидаясь усиления ветра на "Свободном" начали выполнять поворот фордевинд и спускать верхние паруса. Всё правильно, шторм идёт с юго-востока, и лучше заранее повернуться к нему кормой, чем делать это в условиях шквалистого ветра. Вот не зацепить бы нам берег по касательной при таком раскладе. Видимость то будет минимальной. Ладно, будем считать, что Лене виднее. Мы, а следом и экипажи двух остальных барков повторили её манёвр, и сейчас вся эскадра шла чётко на северо-запад.

Сначала потемнела вода, потом начало затягивать небо. Порыв ветра рванул паруса, заставив заскрипеть мачты. Отступил, а потом навалился ещё раз уже всерьёз. Барк зарылся носом и буквально прыгнул вперёд. По моим прикидкам сила ветра почти сразу превысила двадцать метров в секунду и продолжала возрастать. Волны, пока ещё небольшие, зло били в корму, шуршали вдоль бортов и убегали вперёд. Над головой, самую малость не касаясь топов мачт, стремительно пролетали тучи.

Видимость быстро ухудшалась. Идущий впереди "Свободный" пока был виден отчётливо, но лишь потому, что Моран сократил дистанцию до полутора кабельтовых. Вслед за нами примерно с такими же интервалами и небольшим сдвигом вправо неслись "Покоритель океана" и, едва видимая среди клочьев летящей по воздуху пены, "Морская Змея". Мы с Мораном уже давно привязались. Он к штурвалу, а я к бизани. Конечно, это было не рационально. Один из нас вполне мог бы всё это время находиться в каюте. Но вот не тянуло туда. Успели за прошедшие дни насидеться.

А ветер, между тем, усилился до одиннадцатибального, перейдя в категорию жестокого шторма. Обычно волнение моря разгоняется медленно. Но сейчас, спустя буквально пару часов после начала шторма, высота волн уже превышала десять метров, а расстояние между гребнями было существенно больше двухсот. Не ураган, пока ещё, но верные девять баллов. Почему ветер одиннадцать баллов, а океан девять? А так уж шкала Бофорта устроена. От штиля и до умеренного ветра включительно баллы ветра и моря совпадают. Но уже при свежем ветре, море начинает отставать на один балл. При жестоком шторме, который установился сейчас, разница составляет уже два балла, а при урагане — три. Таким образом, максимально сильным ветром считается двенадцатибальный, а максимальное волнение, вне зависимости от того, шторм это или ураган — девятибальным.

Ураганный ветер — это более тридцати трёх метров в секунду (свыше 117 км/ч). На Земле имеется пять категорий ураганов, различающихся по скорости ветра и разрушениям, к которым они приводят. Первой категории соответствует обычный ураган, ущерб от которого минимален. Максимум, на что он способен — сорвать с якорей корабли и повыбрасывать их на берег. Ну, крыши там с домов ободрать, или ещё что-нибудь. При этом скорость ветра составляет от ста двадцати до ста пятидесяти километров в час. А вот пятая категория — это катастрофа. Выдираются с корнем все деревья, разрушаются капитальные здания. Времянки просто сдувает. В этом случае скорость ветра превышает двести пятьдесят километров в час. Думаю, что тут на Андане возможны и более сильные ураганы, способные утопить практически любой корабль. Хорошо ещё, что они тут бывают не часто, и практически никогда летом.

А сейчас нас трепал заурядный тропический шторм. Жестокий, конечно. Но именно шторм, а не ураган. Вдали от берега он для океанского корабля не слишком опасен. Но сейчас мы рисковали. Берег был где-то по правому борту. И если нас вынесет прямо на него, развернуть корабль на таком ветру почти не реально. И галсами против такого ветра не пойдёшь. Остаётся надеяться, что за последние пять часов шторм унёс нас достаточно далеко на запад.

Глянув в очередной раз на "Свободный" я заметил, что он берёт круче к ветру, отворачивая влево, к западу. Немного, всего на два румба. Больше, кстати, не перенося паруса и не получится. Неужели по курсу земля?!

— Приводись к ветру! — крикнул я Морану, но он и сам уже поворачивал штурвал.

Я до рези в глазах вглядывался в мельтешение брызг впереди по курсу, но видел только вздымающиеся пенные гребни десятиметровых волн. Вот одна из них накатила на нас с кормы, вскидывая её вверх, я, наконец, увидел причину изменения курса, и волосы на моей голове начали приподниматься.

Раньше мне никогда не приходилось всерьёз чего-нибудь пугаться. Я не боялся, когда очнулся голым в глубокой яме с решёткой над головой и связанными за спиной руками — знал, что и из такого положения обязательно выкручусь. Мне не было страшно в рукопашной схватке с пиратами — я понимал, что, по большому счёту, они мне не противники. Даже шторм меня не пугал, так как наш корабль имел вполне достаточную мореходность, а его экипаж — выучку. А сейчас я реально испугался. Потому, что это было не просто страшно или ужасно. Передо мной наяву предстал оживший ночной кошмар. Нечто абсолютно невозможное, невероятное, чего просто не может быть в природе.

Впереди не было берега. Там вообще ничего не было. "Свободный" успел сместиться влево, и сейчас боком сползал с той волны, что катилась впереди нашей. Волна как волна — слева от барка. А справа от него волны не было вообще. Вместо неё в океанской поверхности наблюдался провал, обрывавшийся вниз на чудовищную глубину. По крайней мере, я не видел в этот момент не только дна, но даже противоположного края этого провала, скрытого плотной взвесью из водных брызг и клочьев пены.