Через четверть часа деревья стали расступаться, и вскоре кавалькада, пройдя чуть более тысячи пасо, спустилась в небольшую зелёную долину.
На мгновение Хуан остановился, осматриваясь, но потом снова уверенно повёл отряд вперёд, то преодолевая казавшиеся безжизненными возвышенности, то вновь спускаясь в поросшим высокой зелёной травой и густым кустарником долины, минуя изредка встающие вдоль пути плотной стеной густые джунгли. Так преодолели ещё около тысячи пасо, оказавшись снова перед сейбовым лесом.
Глянув на блестевшие от пота лицо и торс старого майя, Анри потянул поводья, остановил лошадь и, повернувшись к остановившемуся дону Себастьяну, предложил дать людям время напиться. Соскочив с коня и отвязав анкерок, Анри напился сам и протянул бочонок Хуану. Тот принял воду с таким гордым видом, с каким, наверное, великие майяские императоры принимали дары от своих подданных. Видевшие эту сцену дон Себастьян и сеньор Антонио по-разному отреагировали: капитан-лейтенант нахмурился, а доктор хмыкнул. Анри, у которого напыщенный вид старого индейца вызвал улыбку, после реакции товарищей задумался, надо ли ему как-то комментировать ситуацию, но додумать не успел — майя, напившись, протянул ему анкерок, а когда Анри взяв бочонок, затыкал его, индеец церемониально наклонил голову, одновременно ударяя себя в грудь правой рукой, видимо, проявляя так свою глубочайшую благодарность. Молча приторочив анкерок на место, Анри вскочил в седло, и в тот же миг дон Себастьян дал команду отряду к отправлению.
Лес то становился гуще, то, наоборот, деревья расступались, давая возможность густевшим кустам подставиться солнцу, то исчезал совсем, лишь одинокими деревьями оживляя каменные возвышенности. Так проехали ещё почти две тысячи пасо. Когда до заката оставалось ещё не менее полутора часов, Хуан резко остановился в долине, не доходя и сорока пасо до зелёной стены джунглей, отпустил стремя и, указав на землю у своих ног, сказал:
— Здесь надо делать лагерь, сеньор, — и, вытащив засунутый за пояс нож, взятый им на кухне асьенды, пока Анри спешивался и давал распоряжения дону Себастьяну, тихо удалился в сторону леса и исчез в джунглях.
Анри как раз успел расседлать и стреножить жеребца, когда к нему подошёл дон Себастьян. Покосившись на доктора, безуспешно пытавшегося снять седло, капитан-лейтенант взял друга за локоть и отвёл подальше от чужих ушей:
— Если ваш краснокожий помощник вернётся с отрядом лучников, мы тут будем мишенями не хуже, чем люди сеньора Эухенио, — почти шёпотом высказал свои опасения Себастьян. — Если же у него всё же есть душа и он не предаст нас уж хотя бы из благодарности за ваше доброе к нему отношение, но и не вернётся, то как мы будем выбираться отсюда?
— Я верю, что он вернётся. Один, без охотников. Но если ваши опасения окажутся верными, то не волнуйтесь, я внимательно смотрел за солнцем — мы всё время шли ровно на запад. Я уверен, что найду дорогу назад.
Себастьян кивнул:
— Я верю в вашу удачу, Анри. И в руку Господа над вашей головой. Но караулы я расставил ближе к лесу.
— Надо бы за лейтенантом присматривать. Есть у меня на его счёт дурные предчувствия. Он слишком горяч, и я не исключаю возможности, что он может подбить своих людей отправиться в джунгли на поиски индейской деревни, — поглядывая на идальго Контрераса, говорившего с окружившими его солдатами, высказал свои мысли Анри.
— А вы за кого больше переживаете — за лейтенанта или за деревню? — с усмешкой спросил Себастьян.
— Вы бывали уже в таких джунглях, Себастьян? — Анри указал рукой в сторону недалёкой стены леса.
— Разве те, что мы уже прошли, были иные? — недоумённо спросил аристократ.
— А вы зайдите на три-четыре пасо и всё сразу поймёте! Без проводника я в такие не сунусь, Себастьян, а я не из трусливых — вы это знаете! — последовал возмущённый ответ.
— Не горячитесь, сеньор Анри, я поговорю с ним. Возможно, мы оба пойдём пройдёмся по лесу.
— Ну что же, идите, а я пока костром займусь, — успокоился Анри и отправился к доктору, всё ещё воевавшим с седлом.
Когда они с сеньором Антонио вернулись к месту, где оставили своих лошадей, неся в руках охапки ветвей и сухих пальмовых листьев, несколько костров уже горело. Солдаты сбили лошадей вместе, и по всему периметру лагеря были расставлены караулы.
Возясь с огнивом, Анри не сразу заметил подошедших дона Себастьяна и Хуана. В руках у обоих были охапки длинных тонких бамбуковых стволов.
— Гляньте-ка, адмирал, кого мы с лейтенантом встретили в лесу, — спокойным тихим голосом сообщил дон Себастьян.
Анри повернулся.
— Надо делать укрытие, ночью будет дождь, — сообщил индеец и, положив на землю стволы, принялся ножом разрыхлять землю.
Себастьян тоже бросил свою ношу и подсел к Анри, чтобы помочь тому разжечь костёр.
— Такого густого леса я ещё никогда не видел, — начал он свой рассказ. — Уже через пару шагов нам понадобились наши даги, чтобы прорубать себе путь, а воздух там такой густой, что им невозможно дышать!
— А где же вы нашли Хуана? — спросил Анри, подкинув в огонь веток, — надо бы ещё принести, чтобы до утра хватило, — добавил он, оглядываясь на индейца.
— Это он нас нашёл, — смущённо ответил Себастьян. — Боюсь, что там ни вы, ни даже герр Густав не смогли бы ориентироваться.
— Вот потому-то майя туда и ушли, — резонно подвёл черту Анри. — Даже если деревня отсюда и недалёко, пробиваться к ней нам бы пришлось очень долго. Да и лошадей тут пришлось бы оставить, а может, и на мясо пустить.
Глянув на сосредоточенного на своей работе индейца, капитан-лейтенант сокрушённо покачал головой:
— Да, вы правы, друг мой! Тут без обоза не обойтись, если что.
Анри хлопнул себя по коленям и поднялся:
— Пойду, поучусь укрытие для ночлега строить. Вдруг пригодится.
Хуан, похоже, уже добился нужной глубины ямки и, взяв обеими руками тонкий длинный ствол, стал сильными ударами вколачивать его в подготовленную землю. Предложившему свою помощь Анри он лишь кивнул, взял свой нож и начал делать на земле разметку, где следовало — как догадался Анри — копать ямки. Вскоре вырисовались три стороны квадрата длиной чуть больше двух пасо каждая. Но доделать свой квадрат Хуан не успел. К Анри подошли двое солдат, один из которых держал шляпу, полную очень ароматных жёлто-зелёных плодов, похожих на яблоки. Не успели солдаты похвастаться своей находкой, как индеец с жутким криком налетел на них и, сильным ударом обеих рук выбив плоды, стал ногами отшвыривать их в разные стороны.
Рисунок 4 Маленькие яблоки смерти манцинеллового дерева.
https://b.radikal.ru/b01/1809/8f/2050115ad003.jpg
— Ах ты... — кинулся на старика один из солдат, пришедший в себя от неожиданной выходки индейца раньше товарища, но саблю вытащить не успел — Анри встал между испанцем и индейцем и развёл их руками.
— Говори, почему ты это сделал, — обратился он к майя.
— Это плоды дерева смерти! Их нельзя есть, они убивают! Под этим деревом нельзя даже стоять, оно как сам бог смерти! — крича и размахивая руками, старый индеец пытался донести до Анри всю глубину опасности, таящейся в этих ароматных и таких аппетитных на вид фруктах. — Если твои люди ели эти плоды, то тебе остаётся лишь молиться всем вашим святым за их спасение, сеньор!
Испанцы, услышав это, притихли.
— Вы уже ели эти яблоки? — обратился Анри к солдатам, решившим угостить своего дуэнё найденными фруктами.
— Ещё нет, альмиранте. Мы хотели показать их вам и взять ещё людей, чтобы собрать всё. Их там много, — бледный от мысли о том, что он чудом избежал жуткой смерти, вытирая выступивший пот, ответил пехотинец.
— Надо предупредить остальных, — обратился Анри к дону Себастьяну, — где вы нашли это дерево? — это уже снова было к солдатам.
— Там, — неопределённо махнул рукой один из них.
— Ладно, я займусь этим, — сказал дон Себастьян и повернулся к индейцу: — Что ты можешь ещё рассказать про это дерево?
— Я знаю от своего деда, что первые испанцы, испытав на себе его силу, назвали его "манцинелла де ла муэртэ".
— Маленькое яблоко смерти, — повторил за ним сеньор Антонио. — А как оно убивает? — поинтересовался доктор у старого майя.
— Внутри тебя всё начнёт гореть, причиняя страшную боль. Это уже от одного плода, но если их будет много, то эта боль закончится твоей смертью. Ты начнёшь истекать кровью отовсюду. Но, если на тебя попадёт сок с листьев этого дерева бога смерти, даже если его смоет дождь, ты покроешься ранами, разъедающими твою плоть. Все краснокожие знают про это дерево. Мои предки смазывали его соком наконечники копий и стрел, если хотели, чтобы испанцы умирали долго и в жестоких муках. Даже дым от костра, в котором горит хотя бы одна его ветвь, убивает/120/!
Дослушав сказанное, дон Себастьян махнул рукой пехотинцам, и они вместе отправились к большому костру, вокруг которого устраивались на ночлег солдаты. Громкая команда "Всем ко мне!" полетела над биваком.
— А лошадей оно тоже убивает? — спросил доктор, указывая рукой на свою кобылу, подобравшую с земли одно из этих плодов.
Увидев это, Хуан кинулся к лошади, схватил её за морду и попытался разжать ей зубы. Подоспевший сеньор Антонио, обернув руку плащом, стал выгребать из её глотки зеленоватую массу.
Анри кинулся поднимать раскиданные "яблоки смерти" и закидывать их в сторону джунглей в надежде, что уже никому — ни человеку, ни животному — не захочется испробовать эти соблазнительные, но такие опасные плоды.
Когда вернулся Себастьян, Анри и Антонио были заняты копанием ямок, а Хуан вбивал в них бамбуковые стволы. Не говоря ни слова, капитан-лейтенант вытащил из-за спины свою дагу и присоединился к друзьям.
Солнце ещё не закатилось, когда над костром появился навес из пальмовых листьев, а рядом с ним вырос маленький домик. Между вбитыми кольями индеец искусно переплёл лианы, создавая пол, устланный пальмовыми листьями и возвышавшийся над землёй на две ладони. Менее плотно, лишь для того, чтобы удерживались листья, Хуан натянул гибкие ветви лиан между столбами из бамбука, создавая стены. Так же было сделано и сверху — для крыши. Вот только листьев туда пришлось всем носить намного больше, чем для пола. Зато в таком укрытии можно было вполне уютно переночевать вчетвером, не боясь тропического ливня. Когда скрывшееся за густым лесом солнце позволило тьме поглотить все окружающее пространство, трое друзей и старый индеец поужинали колбасой с чесноком и сухарями и, глядя на ярко пылающие языки пламени костра, прикрытого от потоков воды навесом, прислушиваясь к шороху тропического ливня и далёким раскатам грома, лакомились принесёнными Хуаном из леса сладкими плодами папайи.
Ночь прошла спокойно. Но лишь те, кто успел поставить хотя бы небольшой навес над костром, выглядели более-менее отдохнувшими. Да и понятно — выспишься ли с головой на седле, укутавшись плащом и натянув на голову широкополую шляпу под проливным тропическим дождём?! Промокшие насквозь солдаты подсаживались к сохранившим костёр товарищам сушить вещи.
07.
С первым лучом солнца, разорвавшим тучи, Хуан разбудил Анри, дёрнув его за ногу.
— Я ухожу в деревню, сеньор. К заходу солнца я вернусь и сообщу тебе решение касика.
— Подожди, я пойду с тобой! — Анри, моментально проснувшись, стараясь не разбудить друзей, выполз из хижины.
— Нет, сеньор! Ты сильно задержишь меня. К тому же я не знаю, как примут тебя в деревне.
— И далеко ты пойдёшь?
— Если я уйду прямо сейчас, то буду в деревне раньше, чем солнце будет над головой, — едва слышно сказал индеец, взглянув на спавших дона Себастьяна и доктора Антонио.
— Ну что же, иди! Я верю тебе, Хуан и буду ждать обратно с касиком сегодня вечером, — так же тихо ответил Анри.
— Я уверен, что вождь не будет говорить с тобой в лагере солдат. Ты должен быть один.
— А разве вождь придёт один? — не без сарказма, но всё так же тихо спросил Анри.
Старик некоторое время внимательно смотрел в лицо собеседника, прежде чем ответить. Его голос прозвучал столь же тихо и степенно, как и прежние:
— Думаю, касик не будет один. Но он не будет говорить с тобой, сеньор, в присутствии солдат. Если ты хочешь добиться его доверия, ты должен быть один.
Анри кивнул и оглядел окрестности, непроизвольно подыскивая подходящее место.
— Иди туда, — махнул рукой Хуан в сторону джунглей, обрамляющих лагерь с севера. — Иди вдоль леса. С той стороны есть такое же открытое место, как и это. Оно рядом, но солдаты там тебя не увидят, а ты их.
— Хорошо, что ещё я должен сделать? — сменил тон на деловой Анри.
— Ждать, — ответил индеец и, развернувшись, быстро скрылся в густых зарослях.
— Я не отпущу вас туда одного! — услышал Анри за своей спиной голос Себастьяна.
— Ну, раз вы всё слышали, мне не придётся объяснять, куда и зачем я собираюсь. Я сразу скажу вам, почему вы останетесь в лагере, капитан, — ответил Анри, разворачиваясь.
— Что случилось? — раздался сонный голос доктора, — разбуженный разговором, он сел и непонимающе посматривал то на одного, то на другого.
— Наш адмирал собирается углубиться в джунгли, чтобы там один на один встретиться с касиком индейцев, напавших на асьенду сеньора Еухенио! — голос аристократа был, как всегда, тихий, но с явными нотками недовольства.
— Если он так решил, вам не переубедить его, дон Себастьян, — резонно заметил сеньор Антонио.
— Прислушайтесь к знающему человеку и лучше проследите за тем, чтобы люди не разбредались. Я вернусь на закате, — поставил точку в разговоре Анри и стал приторачивать к седлу свои мешки.
Себастьян вылез из укрытия и принялся молча помогать другу. И лишь когда тот поставил ногу в стремя, проговорил:
— Вы так и не сказали мне, адмирал, почему я должен оставаться в лагере.
Анри вскочил в седло и обернулся:
— Потому что пока вы командуете этим отрядом, капитан, я могу быть совершенно уверенным в том, что ни единый человек не сдвинется с места до моего возвращения.
Аристократ кивнул:
— Да, адмирал. Мы будем здесь до тех пор, пока вы не вернётесь, даже если нам придётся есть лошадей!
Анри, сдерживая застоявшегося коня, ответил:
— Я уверен, что до этого не дойдёт, — и, слегка коснувшись шпорами боков жеребца, направил его рысью в сторону леса.
Обогнув джунгли, мысом разделившие две прогалины, Анри окинул взглядом открытое пространство. Почти в середине прогалины росла большая одинокая сейба. Решив, что лучшего места для привала не найти, пришпорил коня и уже через пару мгновений, соскочив с седла, привязал его к дереву и отправился в джунгли за бамбуком для постройки укрытия.
Когда солнце легло на джунгли, словно апельсин, упавший на зелёную траву, под сейбой уже стоял небольшой навес, крытый пальмовыми и банановыми листьями, а под его частью, выходящей за пределы помоста, языки пламени лениво облизывали ветки растущего повсюду на прогалине невысокого кустарника, тонкие стволы нескольких молодых деревьев и большую охапку листьев. Сизый дым, клубясь, окутывал мужчину, разгоняя чёрные облака несносных кровопийц и, поднимаясь вверх, обтекал навес и растворялся в багровеющем небе.
