Частокол, обхватывающий территорию склада, заканчивался массивными деревянными воротами, которые на ночь запирали и спускали собак. Сейчас же, несмотря на позднее время, они были распахнуты настежь. Перед торговой конторой никого не было, но со двора пробивалось зарево факелов — там всё ещё работали.
Не останавливаясь, Анри повёл своего спутника прямо к дому сеньора Хакоба. На стук почти сразу же отозвался голос Фебе:
— Сейчас открою!
"Так и не взял домой прислугу, старый скряга!" — мысленно укорил Анри управляющего, прислушавшись.
За дверью послышались лёгкие шаги, заскрипел засов и в проёме показалась Фебе со свечой в руке. Увидев двух мужчин, выражение ожидания на её лице сменилось тревогой. "Похоже, Антонио тут ещё не появлялся", — глядя в освещённое чадящим пламенем дешёвой свечи лицо девушки, подумал Анри.
— Вы впустите нас в дом, сеньорита? — спросил он, одновременно раздумывая, как успокоить девушку. Вид Фебе невольно всколыхнул в памяти разговор с Антонио, и сочувствие проникло в его сердце.
— Сеньор Анри? — узнав голос гостя, дочь управляющего отступила, давая возможность нежданным гостям войти. — А кто с вами?
— Дон Себастьян. Доктор Антонио не появлялся, сеньорита Фебе? — снимая шляпу, как бы между прочим, спросил Анри.
— Нет, сеньор капитан, — ответил вместо дочери управляющий, появившийся из глубины коридора.
— Он жив? — выдохнула Фебе едва слышно.
— Мы оставили его на лесопилке сеньора Арройо позаботится о раненых. Я поручил одному из гарнизонных офицеров доставить доктора с выжившими в госпиталь. Вероятно, он остался там на ночь, — ответил Анри, и, повернувшись к сеньору Хакобу, продолжил: — Надо бы послать туда человека узнать, не надо ли чего доктору. И пусть захватит с собой съестного — думаю, оно не будет лишним. Да, с доктором должен быть старый индеец. Пусть гонец приведёт его сюда, — деловито добавил Анри, не дожидаясь приветствия.
— Да, сеньор капитан, прошу вас, проходите в гостиную. Я так рад вас видеть! — залебезил сеньор Хакоб. — И вас тоже, сеньор офицер! — кивнул он дону Себатьяну и, направив гостей в комнату, отправил дочь передать приказание сеньора одному из работников.
Из полумрака небольшой гостиной, освещённой медной масляной лампой, свисавшей с потолка на чугунной цепи, на путников дохнуло ароматом свежего хлеба, чеснока и горящего хлопкового масла. Чувство голода, притуплённое чашечкой чоколате, вновь дало о себе знать.
Рисунок 9. Бронзовая масляная лампа. XVII век.
https://a.radikal.ru/a04/1809/3e/012b78762589.jpg
— Прежде, чем перейдём к делам, я бы хотел узнать, найдётся ли в вашем уютном доме чем накормить двух голодных мужчин, сеньор Хакоб? — обратился Анри к входящему в комнату управляющему.
— Я могу предложить вам, сеньоры, хлеб, сыр, колбасы и вино. Однако, сеньор капитан, вы же знаете, что для меня всегда честь принимать вас, как гостя, в своём скромном жилище! — расплылся в улыбке старый марран. — Мы с Фебе как раз готовились отужинать и, если уважаемые сеньоры согласятся оказать нам такую честь и примут моё приглашение присоединиться, то они доставят мне и моей дочери великое удовольствие.
Анри и дон Себастьян, согласно правилам, вежливо отказались, на что управляющий с хитрой улыбкой, слыша, как заурчало в животах гостей от упоминания еды, предложил:
— Сеньоры, я бы хотел ускорить церемонию приглашения, поскольку я и сам голоден, а превосходный кастильский рис/160/ уже готов. Предлагаю считать все формальности этикета выполненными и просто перейти в трапезную.
Переглянувшись, мужчины дружно кивнули и последовали за хозяином через анфиладу тускло освещённых масляными лампами комнат. Заведя гостей в небольшое помещение, сеньор Хакоб предложил им умыться над большой керамической миской и самолично поливал им руки водой из медного кувшина. Не успели гости утереться поданными сеньором Хакобом чистыми полотенцами, пахнувшими дешёвым местным мылом, как вернулась Фебе. Отец тут же засыпал её распоряжениями и повёл гостей в трапезную. Пока дочь сервировала крепко сбитый без вычурностей стол из местного красного дерева, управляющий, придав лицу выражение глубокой печали, обратился к гостям:
— К моему величайшему сожалению, сеньоры, сегодня я могу предложить вам весьма скромную трапезу — из-за этих подлых англичан, напавших на город, мы остались без свежего мяса и даже без даров моря, но, надеюсь, искусная стряпня моей дочери своим вкусом компенсирует бедность ужина.
— Ничего, сеньор Хакоб, завтра город снова будет жить нормально — лавки откроются, а рыбаки выйдут в море, — ответил Анри, наблюдая, как ловко Фебе расставляет тарелки с нарезанным сыром и сесиной/161/. Когда же появился кувшин с хересом, хозяин с поклоном пригласил гостей к столу, предоставив право на благодарственную молитву сеньору капитану.
11.
Ужин прошёл без разговоров: обсуждать дела во время еды было непринято, говорить о войне, бедствиях и других печальных событиях, не способствующих пищеварению, считалось дурным тоном, а на светские беседы и анекдоты ни у кого из присутствующих не было настроения. Кроме того, херес и сытная еда разморили уставших мужчин. Анри чувствовал, как ленивая сонливость начинает одолевать его и потому искренне обрадовался крепкому, почти несладкому чёрному кофе, поданному Фебе в завершение ужина. Ароматный и слегка терпкий напиток смыл опьянение и вернул мыслям быстроту. Заметно оживились и хозяин дома, и дон Себастьян.
Сеньор Хакоб, дождавшись, когда гости допьют кофе, поднялся и поблагодарив их за оказанную его дому честь, предложил перейти в гостиную. Поднявшись, сеньоры, рассыпаясь в похвалах кулинарному таланту сеньориты Фебе, выразили свою истинную благодарность за отличную еду и отправились за управляющим.
Забрав с обеденного стола подсвечник, сеньор Хакоб завёл гостей в соседнюю комнату и зажёг все четыре рожка висевшей с потолка большой бронзовой лампы. Язычки пламени запрыгали, вырывая из темноты заставленное мебелью пространство. Анри, давно не бывший в гостях у семейства Финеесес, осмотрелся в поисках новизны. Однако каменные стены до половины были покрыты всё теми же панелями красного дерева. Неподалёку от окна стоял его подарок — украшенное серебром бюро из местного палисандра. Напротив, под гобеленом со сценами охоты, был небольшой старенький диван, обтянутый красноватой в отблесках огня кожей и два подобных ему кресла. Единственной новой вещью было небольшое французское зеркало в скромной оправе, висевшее над консольным столиком недалеко от входа в комнату. Получив приглашение сесть, гости заняли диван, а хозяин, поставив потрескивающую и чадящую свечу на консольный столик, кряхтя развернул кресло так, дабы мог видеть гостей, сел и с ожиданием посмотрел на Анри.
— Завтра поутру сюда доставят пленных англичан. Освободите один из складов для их содержания, сеньор Хакоб. Они понадобятся мне для работ на каменоломне и на строительстве красочной и лесопилки. Среди них есть дворяне, тех надобно поместить отдельно.
Управляющий всплеснул руками и запричитал:
— Сеньор капитан, да куда же я дену брёвна, что всего лишь два дня назад закончили перемещать с городских складов? К тому же уже начали свозить трупы ваших солдат, погибших сегодня во время боя в крепости.
— Я уверен, что вы справитесь, сеньор Хакоб, — улыбнулся Анри, привыкший к умению управляющего преувеличивать сложности поставленной перед ним задачи. — Кроме того, есть у меня предчувствие, что именно этот лес губернатор и собирается использовать для ремонта моих кораблей.
— Много ли будет пленных? — сменив тон на деловой, поинтересовался марран.
— Очень много, более пяти сотен, а то и все шесть. Но вот сколько среди них дворян... — Анри обернулся к дону Себастьяну, передавая ему слово.
— Одиннадцать. Надобно учесть и то, что среди пленных есть раненые.
Сеньор Хакоб снова схватился руками за голову, но что за плач должен был последовать в этот раз гости так и не узнали — в дверь постучали.
— Уже иду! — крикнула откуда-то Фебе, и её быстрые шаги зашуршали кожаными туфельками по каменному полу.
Все невольно замерли, прислушиваясь и инстинктивно вглядываясь в зияющий темнотой дверной проём, ведущий в гостевую комнату.
Заскрипел кованный дверной засов, послышался звук открываемой двери, и до застывших в ожидании мужчин донёсся радостный голос Фебе:
— Сеньор Антонио!
— Я тоже рад видеть вас, сеньорита. Надеюсь, за время моего отсутствия ваш отец не отдал мою комнату иному постояльцу? — долетел в гостиную баритон доктора.
— Фебе, веди сеньора доктора сюда, — взглянув на гостей, крикнул дочери сеньор Хакоб.
Когда мужчины, после приветствий снова расселись, Анри, глядя в уставшее лицо Антонио, для которого сеньор Хакоб перенёс второе кресло, спросил:
— У вас есть представление о количестве раненых?
— Приблизительное. По подсчётам сестёр-концепционисток/162/ их более семисот и из них около сотни тяжёлых, из которых едва половина доживёт до утра. Госпиталь переполнен, хирурги не успевают оперировать. Кроме того поступило сообщение о тяжёлом ранении коменданта крепости сеньора Доминго и военного инженера сеньора Луиджи. Управляющий госпиталем доктор Хулиан Морено попросил меня посетить сеньора коменданта для оказания ему необходимой помощи, а сам отправился к сеньору инженеру.
— Наших много? — тихо спросил дон Себастьян, когда Антонио умолк.
— Много, — кивнул доктор.
— Значит, вы пришли сюда прямо из дома сеньора Доминго? — задумчиво спросил Анри. — Как он? Жить будет?
— Всё в руках Всевышнего. Я лишь сделал, что мог — вытащил пулю и обработал раны. К счастью, ранения не смертельны, так что будем надеяться, что сильный организм идальго Муньоса справится с ними. Закончив в доме сеньора коменданта, я вернулся в госпиталь, полагая, что могу ещё понадобиться там. Как раз привезли раненых с "Победоносца". Они не нуждались в моей помощи — сеньоры Адриан и Мариано отлично поработали, но пока я их осматривал, я узнал о вашей победе над тремя английскими кораблями, сеньор Анри. При этом мне доложили, что меня разыскивает слуга и, полагая, что наши моряки были последними ранеными за сегодня, я отправился сюда. Встретить вас тут, сеньоры, была для меня приятная неожиданность.
— Полагаю, вы сегодня тоже славно потрудились и нуждаетесь в сытном ужине и отдыхе. Не смею вас больше задерживать, сеньор Антонио, разве что последним вопросом — где вы оставили Хуана? — поинтересовался Анри, вставая. За ним последовали и остальные.
— Его арестовали солдаты губернатора, как только мы въехали в город, — тяжело вздохнув, ответил доктор. — Я требовал отпустить майя, говоря им, что этот старик — ваш слуга, но тщетно. Полагаю, сейчас он в местной темнице.
— Надеюсь, вы правы, друг мой, — сухо ответил Анри, и все заметили, как застыло его лицо.
Доктор виновато опустил голову. Наступившую тишину нарушало лишь громкий треск быстро догорающей свечи.
— Я не виню вас, сеньор Антонио, — нарочито спокойно сказал Эль Альмиранте. — Идите, сеньорита Фебе наверняка уже накрыла для вас стол. Увидимся завтра вечером у Сандро, если, конечно, вы захотите сопроводить меня и в походе за сеньорами с асьенды.
— Это мой долг, ведь, насколько я помню, одна из женщин была больна, — ответил доктор и, распрощавшись, вышел из комнаты.
Уточнив сеньору Хакобу распоряжения по поводу пленных и приказав не тянуть с выплатой пособий семьям погибших, Анри порадовал его сообщением о том, что за ремонт кораблей платить не придётся. Затем приказал все торговые корабли, вернувшиеся в Белиз, отправлять в Гавану и Веракрус вербовать людей для восполнения потерь на кораблях и будущей энкомьенды и в конце поинтересовался, какой сюрприз оставил ему капрал Грегорио Ромеро.
— О, этот огромный человек прибыл вчера вечером с двумя телегами камня и одним индейцем. Что именно вы считаете сюрпризом, сеньор капитан? — заулыбался управляющий.
— Камень — это хорошо, а вот индеец — это уже интересно. Камень послезавтра предложите губернатору, когда пойдёте обсуждать с ним мою долю в оплате поминальной мессы. Да поторгуйтесь хорошенько, тем более, что денег он всё равно не даст, будет требовать в долг, — Анри посмотрел на прикивывавшего сеньора Хакоба и не сдержал улыбки, видя, как тот довольно потирает руки в предвкушении будущего торга. "Да, несладко будет губернатору! Не удивлюсь, если ему придётся пообещать за камень цену изумрудов!" — позлорадствовал Анри, понимая, что обещанные графом Альменара деньги он получит нескоро. — А где индеец?
— Я поручил рабочим приглядывать за ним. Должно быть, они закрыли краснокожего в своём бараке. Желаете его видеть, сеньор капитан?
— Да.
— Фебе! — закричал управляющий, открыв дверь в тёмный коридор.
— Не надо, сеньор Хакоб, не беспокойте дочь. Отведите меня туда сами, — остановил его Анри.
Лицо старика выразило огромное неудовольствие, но возразить своему сеньору он не посмел и лишь приказал явившейся на зов дочери зажечь фонарь.
Когда из дома вышла небольшая процессия во главе с сеньором Хакобом, освещавшим путь тусклым светом фонаря, ворота уже были заперты, а повсюду царила тишина. Анри огляделся, ожидая, что из темноты к ним кинутся выпущенные охранником псы, но вместо трёх огромных алано/163/ к свету бесшумно приблизился его пеон Серхио, вот уже третий год отрабатывающий долг ночным сторожем.
— Не волнуйтесь, сеньор Анри, — просипел он, — сеньорита Фебе предупредила меня, что вы тут, так что собак я не выпускал,
— Хорошо, Серхио. Приготовь для меня факел и жди у ворот, — ответил Анри и подумал, что обязательно возьмёт к себе Фебе экономкой, как только построит дом.
12.
Добравшись до барака, где жили батраки, управляющий требовательно застучал в запертые двери. Спустя некоторое время за ними послышались шаркающие шаги и раздался низкий недовольный мужской голос:
— Кого это принесло?
— Открывай, бездельник! — грозно ответил управляющий.
Скрипнула щеколда и дверь распахнулась. На пороге показался полуголый взъерошенный детина в грязных штанах с масляной лампой в руке.
— Где индеец? — морщась от запаха немытого тела, спросил сеньор Хакоб.
— Там, — махнул рукой батрак вглубь помещения и отступил, пропуская сеньоров внутрь.
— Где "там"? — недовольно забурчал управляющий. — А ну, показывай, где!
Детина тяжело вздохнул и пошёл вперёд между длинным рядом лавок возле сколоченного из нетёсаных досок стола и прикрытых мешковиной кучами соломы, заменявших работникам постели. Разбуженные батраки, поднявшись, молча наблюдали за происходившим. Тяжёлый застоявшийся воздух был наполнен запахами чеснока и вонью привыкших мыться лишь перед посещением воскресной проповеди людей. Сеньор Хакоб, видимо, не часто тут бывавший, прикрывал нос пышной манжетой рукава рубашки. В отличие от него привыкшие к корабельной жизни с присущей ей "ароматами" Анри и дон Себастьян лишь морщились.
