— Я обязательно буду помнить о просьбе вашего превосходительства, но не могу сейчас ничего обещать, поскольку у меня нет никаких сведений ни о потерях, ни о призах.
— Да-да, конечно, сеньор Анри, я не сомневаюсь в вашем благородстве и честности, тем более что мне известно о четырёх пиратских кораблях, взятых вашими людьми на абордаж, но их будет, вне всяких сомнений, намного больше, ведь приватиров было двенадцать.
— Я вижу, ваше превосходительство хорошо информированы. Возможно, вашему превосходительству доложили и о моих потерях?
Губернатор грустно вздохнул:
— Увы, сеньор Анри, война никогда не уходит без своей добычи. В этот раз, насколько могли видеть с башни форта, она забрала один из ваших галеонов.
Анри почувствовал, как кровь прилилась к его голове вместе с нахлынувшим напряжением.
— Прошу ваше превосходительство сказать мне всё, что им известно.
Сеньор Альварес покачал головой:
— Сожалею, сеньор Анри, но это всё, что я знаю. Разве что ещё то, что этот корабль сгорел. Возможно, вас утешит то, что достоверно известно о гибели лишь одного вашего корабля. Последние сообщения из форта гласили, что на рейде их осталось четыре, если не считать приватиров, а двое, во главе с "Альбатросом", отправились в погоню за пиратами, которым удалось сбежать.
В салоне повисла тишина.
Да, война всегда выбирает свою дань, и кому, как не ему — торговцу, объявившему войну пиратству — было знать это? Но знать — не значит привыкнуть к потерям людей и кораблей. Печаль тяжело сдавила сердце.
Дав гостям время переварить услышанное, граф Альменара вновь заговорил:
— Поскольку я взял на себя обязательства по ремонту кораблей, мне будут необходимы сведения о причинённом ущербе. Могу я рассчитывать на то, что вы предоставите мне необходимые информации, сеньор Анри?
— Я доставлю их вашему превосходительству, как только сам получу их.
— Ну вот и славно! Кстати, я напишу дону Педро о полученных вами сведениях от пленных английских капитанов. Они, несомненно, успокоят его. Не трудно предположить, что именно известия о планируемом захвате Ямайки каким-то образом попавшие к нему и были причиной его желания подписать с вами фрахтовый договор.
— Возможно, ваше превосходительство правы. Во всяком случае это объясняло бы настоятельность и срочность, с которыми дон Педро вызывал меня в форт Кагуэй.
— Кстати, сеньор Анри, — вновь сменил тему губернатор, — завтра утром состоится открытый совет, на котором, помимо иного, будут прения по поводу выдачи энкомьенды. Я внесу предложение изменить лицензию на асьенду и передать её вам в счёт погашения долга, возникшего у города перед вами, но при условии, что вы займётесь на ней производством красителей и десятую часть произведённого будете отдавать городу на протяжении десяти лет. Вы согласитесь на такое, сеньор Анри, если кабильдо проголосует за моё предложение?
Недолго думая Анри кивнул:
— Великодушие вашего превосходительства не знает границ! Я с благодарностью принимаю предложение вашего превосходительства.
— Ну что же, тогда запись о результатах голосования доставят в вашу торговую контору, а в случае принятия положительного решения — в коем я не сомневаюсь — вам нужно будет посетить кабильдо для подписания соответствующего договора.
— Благодарю ваше превосходительство за благосклонное отношение к моей скромной особе, — склонил голову Анри.
— Вы заслужили его, друг мой, — улыбнулся губернатор, вставая.
Поднялись и гости, понимая, что аудиенция закончена.
— Я решил взять на себя долг почтить память тех, кто отдали жизни за Белиз и за всех нас и хочу заказать поминальную мессу по погибшим на следующий вторник. Полагаю, вы будете там, сеньоры? — губернатор обвёл глазами гостей.
— Ваше превосходительство поступают как благородный человек! Я счёл бы за честь присоединиться к расходам на мессу! — ответил за себя и капитан-лейтенанта Анри. — Надеюсь, я успею вернуться к тому времени.
— А разве вас пустят в Храм Божий, сеньор Анри? — тихо и, как показалось Анри, скорбно, спросила подошедшая к отцу контесса Исабель.
— Что же за грех совершил я, ваша милость, из-за которого меня не пустят в храм отдать должное погибшим, среди которых многие служили мне?
— Разве вы не продали душу Нечистому, чтобы спасти город? — большие блестящие глаза дочери графа пристально смотрели на глядевшего в пол торговца.
От слов контессы наступило неловкое молчание. Гости переглянулись.
— Я не раздумывая отдал бы за Белиз жизнь, ваша милость, но моя душа принадлежит лишь мне и богу, — нарушил тишину Анри.
— Так значит, это были не вы, а дон Себастьян? — голос контессы заметно повеселел. Осознав это, она смущённо опустила переведённый на аристократа взгляд.
— А я разве похож на бездушного грешника, сеньорита Исабель? — с едва заметной холодностью спросил тот.
— Разве не печать греха затемнила ваше лицо, дон Себастьян? — искренне удивление окрасило голосок контессы.
Мужчины опять переглянулись и, вытащив из рукавов кружевные платочки стали вытирать ими свои лица.
— Сеньоры явились ко мне для доклада, покинув боевой корабль. Не желая заставлять меня ждать, они были так любезны, что не стали тратить время на придание себе подобающего кабальерос вида, а пришли как воины, — наконец-то опешивший сеньор Альварес нашёл, что сказать.
Дон Себастьян показал контессе испачканный копотью платок:
— Это пороховой дым, сеньорита. Ваш отец прав — мы пришли как воины, прямо с поля боя, коим для нас был "Победоносец". В своей нетерпеливости ваш отец не подумал о том, как мы будем выглядеть, если нам придётся предстать пред дамой, а сеньор Анри, дабы избежать конфликта со слишком настойчивым и не слишком любезным офицером, посланным за ним вашим отцом, принял решение не откладывать визит во дворец.
На лице контессы Исабель появилось выражение раскаяния. Она просительно сложила руки и тихо произнесла:
— Прошу вас, сеньоры, простите мне мою бестактность! Мне очень стыдно, что я хотя бы на мгновение смогла поверить, что такие благочестивые кабальерос способны на какие-либо сделки с врагом рода человеческого!
— Пусть ваша милость не печалятся. Будем считать этот разговор досадным недоумением. Полагаю, вашей милости сегодня пришлось пережить немало волнений, когда крепость штурмовали англичане, а приватиры пытались прорваться в город через ворота, — глядя на подол тёмно-зелёного платья девушки, сказал Анри.
— Позвольте узнать, контесса, кто навёл вас на мысль, что сеньор Анри или я способны на подобное преступление перед Господом? — вкрадчиво спросил дон Себастьян.
— Мне сказала об этом сеньорита Лаура, — ответила Исабель и виновато опустила очи.
— А где же эта старая... — губернатор, с губ которого чуть не слетело слово, способное заставить аристократа заступиться за даму, вовремя остановился, найдя ему безобидную замену — дева, — ...могла такое услышать? Не сама же она это придумала? — всё ещё на повышенных тонах закончил фразу окончательно пришедший в себя граф Альменара.
— Отец, как можете вы в таком тоне говорить о своей сестре! — возмутилась контесса.
— Однажды ты поймёшь, дитя моё, что Господь наделяет разными добродетелями не всех одинаково, но ты не ответила на мой вопрос, Исабель, — уже примирительно ответил губернатор. — Итак, я жду!
— Она слышала, как об этом говорил матушке идальго де Рокафулл.
— Похоже, этот петух скоро докукарекается, — наклонившись к Анри, пошептал капитан-лейтенант.
— Я сам разберусь с этим, сеньоры! — стараясь придать голосу строгость, сказал граф Альменара, услышавший не такой уж и тихий шёпот дона Себастьяна. — А завтра ваш день! Завтра мы будем праздновать разгром англичан, сеньор Анри. По этому поводу я приглашаю вас и дона Себастьяна на торжественный обед.
Анри вежливо поклонился и, согласно этикету, не скупясь на благодарности, отказался. Его примеру последовал и дон Себастьян.
— В этот раз я не приму вашего отказа, сеньоры! — настаивал губернатор.
Анри не горел желанием вновь оказаться среди приглашённых к графскому столу. Ему не хотелось опять испытывать на себе надменность графини и выслушивать язвительные намёки на его плебейское происхождение, если сеньора Каталина вообще снисходительно замечала присутствие Анри. Не менее неприятно ему было и невозможность взглянуть в лицо собеседника, если таковой у него за графским столом, не считая самого графа, оказывался. Он искренне надеялся, что отказом на повторном приглашении будет завершён ритуал и третьего не последует. Но оно последовало и отказаться в третий раз было равносильно оскорблению, поэтому Анри лишь поклонился и с благодарностью пообещал прибыть во дворец к двум часам. Пока приглашающую церемонию завершал дон Себастьян, Анри, ненароком взглянув на контессу заметил, как засияли глаза девушки. "Ну, по крайней мере, на этом обеде будет хоть кто-то, кому моё присутствие действительно принесёт радость", — успокоил он себя и, когда граф распрощался с гостями, вместе с доном Себастьяном покинул салон.
10.
Оказавшись на улице, Себастьян тронул друга за руку:
— Мне показалось, или вы на самом деле не хотели принять приглашение губернатора на обед?
— Нет, Себастьян, вам не показалось. Кстати, вы ведь впервые удостоились такой чести? — голос Анри был тих и печален.
— Впервые. К тому же я уверен, что удостоился этого приглашения лишь потому, что был сейчас с вами, друг мой. Но почему вы вместо того, чтобы радоваться проявлениям приязни графа Альменара, печалитесь?
Анри грустно усмехнулся:
— Не стоит тратить слов, Себастьян. Завтра вы сами всё поймёте. Пойдёмте лучше поищем место, где нас накормят сегодня. Думаю, сеньор Хакоб будет искренне рад нас видеть, а его дочь — неплохая кухарка. Я даже подумывал, что, если я когда-нибудь всё же поставлю себе дом в Белизе, то обязательно предложу Фебе вести в нём хозяйство.
— Что-то мне подсказывает, что к тому моменту, когда вы решитесь поставить себе в Белизе дом, сеньорита Фебе уже давно будет сеньорой и у неё будут совсем другие заботы, — усмехнулся в ответ Себастьян и дружески хлопнул друга по плечу. — Скажите, Анри, зачем вам красочная? Будь вами, я бы стремился получить лесопилку.
— Я и стремлюсь, Себастьян. Но наш король не так щедро раздаёт эти земли. Вот и приходится каждый кусок, полученный в аренду или собственность, использовать с умом, — Анри лукаво улыбнулся.
В тусклом свете уличного фонаря, слабо освещавшего угол главной городской площади чадящими и воняющими жировыми свечами, аристократ заметил, как блеснули глаза торговца.
Рисунок 8 Уличные фонари. XVII век.
https://c.radikal.ru/c43/1809/d0/46dc705815c8.jpg
— Там, где красочная, без проблем поместится и лесопилка, — продолжал Анри. Кроме того, не забывайте, что я прежде всего торговец, а красители нынче в хорошей цене, так что даже если я буду отдавать десять процентов красителя городу, я всё равно смогу получать неплохую прибыль. Вы ведь понимаете, что содержание армад стоит немалых денег? К тому же согласно испанским законам владеть военными кораблями может только его величество король. Пока у меня был фрахтовый договор, я мог обходить этот закон, да и согласно нашему соглашению с сеньором Диего — ныне покойным генерал-капитаном Кубы, мне не надо было делиться с ним призами, но сейчас мне придётся или подписывать новый с доном Педро, один Господь знает на каких условиях, или же брать каперскую лицензию у нашего губернатора.
— Я никогда не задумывался, на каких основаниях вы владеете армадами, — покачал головой Себастьян. — Да и над тем, где вы берёте деньги на их содержание и ремонт — тоже.
— Правильно, зачем вам это? — развёл руками Анри. — У вас другие обязанности. Об этом думаю я и сеньор Хакоб.
— Какие последствия для вас будут, если вы не подпишете новый фрахтовый договор с доном Педро, кроме того, что он отберёт у вас вашу плантацию на Ямайке? — озаботился проблемами друга Себастьян.
Анри неопределённо пожал плечами:
— Убытки будут — это бесспорно, к тому же мне придётся купить каперскую лицензию в Белизе, а это значит, что не менее двадцати процентов призов я буду вынужден отдавать губернатору.
— А если её купить на Кубе или Эспаньоле?
Анри грустно улыбнулся:
— Хотите, Себастьян, я открою вам тайну, почему я держусь за бедный Белиз вместо того, чтобы уйти в Гавану, например, или Санто-Доминго?
Аристократ кивнул,
— В Гаване слишком много торговцев, к тому же новый генерал-капитан Кубы, с которым я до сих пор незнаком, явно не нуждается в моей помощи по защите города. Что же касается остальных, с кем мне до сих пор приходилось иметь дело, сеньор Альварес наименее жаден.
— Возможно, это потому, что Белиз вам обязан более, чем любой другой город Тиерра Фирме и островов.
Анри покачал головой:
— Моя армада спасала от осады Санто-Доминго и Сан-Хуан, не позволила Мингсу войти в Маракайбо, но самый выгодный фрахтовый договор мне был предложен в Гаване, когда сеньор Диего отчаянно нуждался в моих кораблях. И несмотря на то, что защита моей армады нужна и Картахене и Порламару не менее, а, возможно, даже и более чем Белизу, самые лучшие условия для моего торгового склада мне предложили лишь в тут. Я торговец, Себастьян, я умею считать деньги. Потому я не делаю себе иллюзий по поводу доброго отношения ко мне вначале нашего алькальда — сеньора Рикардо, а нынче и сеньора Альвареса. Это не симпатия, это — выгода. Взаимная выгода.
Аристократ покачал головой:
— Думаю, вы ошибаетесь в своей оценке губернатора. Он явно к вам благоволит. Возможно, в его отношении к вам есть и корысть — хотя я и не понимаю, какая. Я вижу лишь, что граф — человек умный, стало быть, своего не упустит, но что он испытывает к вам симпатию — это безусловно, Анри!
— Вы знаете, Себастьян, что по закону двух Индий губернаторам не позволено ни владеть землёй, ни брать её в энкомьенду?
— Как дворянин, я изучал этикет и владение шпагой, а как младший сын — монастырский устав. Меня не готовили к управлению колониями, — в тихом и обычно бесстрастном голосе друга мелькнула нотка высокомерия.
Анри понимающе кивнул и продолжил:
— Думаю, не стоит далее рассуждать о возможностях губернаторов приумножить свой доход. Лично я голоден и хочу выпить. Вы идёте со мной, Себастьян?
— Разве не мой долг сопровождать вас, сеньор Анри? — голос капитан-лейтенанта был серьёзен, но в глазах блеснули озорные искорки.
— Тогда не отставайте, капитан! — сказал Анри и уверенно шагнул в сторону кромешной тьмы.
До главного склада было не близко. Друзья шли молча, плечом к плечу. Хотя горбатая Луна, ненадолго раздвигая тучи, поглядывала вниз, освещая дорогу, большую часть пути пришлось идти в темноте тропической ночи. Однако Анри уверенно шёл вперёд, лишь изредка поглядывая на небо, словно прокладывал курс по немногочисленным звёздам, стоически пробивающимся в дыры между тучами на медленно тяжелеющем небе.
