— Вы настоящий герой, сеньор капитан! Я уверена что именно поэтому Господь возложил на вас спасение города, — сказала девушка, когда коленопреклонённый мужчина слегка коснулся губами кончиков её пальцев.
— Как это должно быть отвратительно — обмазывать лицо грязью! — протягивая, по примеру сестры, руку для поцелуя, произнесла контесса Луиса.
— Ничто не может быть отвратительней смерти, дорогая, — назидательно ответила ей немолодая дуэнья, и также положила свои пальцы на облачённую в перчатку ладонь всё ещё стоящему на коленях Анри.
На этом церемония приветствия был окончена, и молодой человек отошёл в сторону дожидаться дона Себастьяна. Попивая поданный слугой в качестве густатио белый херес, он наблюдал, как представленный графине аристократ был благосклонно принят хозяйкой дома. Одарив его небольшим реверансом, графиня мило улыбнулась, протягивая руку.
— Как приятно встретить такого блистательного кабальеро в нашем захолустье, — проворковала она, лично принимая вазочку со сладостями. — Вы непременно должны чаще посещать нас, дон Себастьян!
— Мои обязанности не оставляют мне времени для визитов, графиня, — парировал аристократ и отправился целовать ручки дочерям и сестре графа Альменара.
Завершив церемонию поклонов и реверансов, Себастьян присоединился к другу.
— Похоже, вам удалось завоевать симпатии сеньоры Каталины, — потягивая сухое ароматное вино сказал ему Анри.
— Вы добиваетесь расположения графини, друг мой? — невозмутимо спросил аристократ, беря с подноса слуги пузатый нидерландский рёмер/186/ с хересом.
— Бог с вами, капитан! Мне вполне достаточно внимания её старшей дочери. Просто, если Судьбе будет угодно сблизить меня с семейством Феррер, то было бы неплохо узнать, чем я так неугоден сеньоре Каталине. Неужели всему виной моё плебейское происхождение? — попивая вино и наблюдая за тем, как графская чета приветствуют семейство Ревуэльта, парировал торговец.
— Неужели вы приняли близко к сердцу мои слова и решились присмотреться к контессе Исабель? — в голосе дона Себастьяна послышалось лёгкое удивление.
— Я всегда прислушиваюсь к мудрым советам, однако в этом случае мне почему-то кажется, что от моего решения мало что зависит, — ответил Анри и, допив вино, поставил кубок на поднос. Тоже самое сделал и Себастьян — к ним приближалась чета Ревуэльта.
— Позвольте представить вам мою жену, сеньоры, — обратился сразу к обоим комендант форта, — Люсия де Кастельви и Молине.
Немолодая невысокая женщина, зашуршав вишнёвым шёлком сделала лёгкий реверанс, изящно склонив черноволосую голову, покрытую узорчатой мантильей над украшенной перламутром резной пейнетой/187/.
Идальго Ревуэльта представил супруге сперва дона Себастьяна, а затем Анри.
— Так это вам, сеньор Верн, мы обязаны своими жизнями? — протягивая руку для поцелуя преклонившему колени и глядящему в пол мужчине, спросила сеньора Люсия.
— Я всего лишь орудие в руках божьих, ваша милость, — скромно ответил тот и едва коснулся губами кончиков пальцев сеньоры.
— А вы, оказывается, не только отважны и богаты, но ещё и скромны, сеньор Анри! — в приятном мягком голосе сеньоры де Ревуэльта появилось восхищение. — Надеюсь, вы всенепременно посетите нас завтра же, сеньоры, дабы во всех подробностях рассказать нам о том, как вы спасли Белиз!
— К моему величайшему сожалению, ваша милость, я на рассвете отбываю в новую экспедицию за сеньорой Паулой.
— Ах, бедняжка! Сколько ей всего пришлось пережить! — всплеснула руками дама. — Надеюсь, вы, с божьей помощью, вскоре вернёте её домой, сеньор Анри, — добавила она и семейная чета направилась поприветствовать алькальда с супругой, только что завершившим принимательную церемонию.
— Нет ли случайно дочери на выданье у сеньора Франсиско? — спросил дон Себастьян у Анри, когда они снова остались одни.
— Такие вопросы надо задавать коммодору, капитан. Если кто и знает в лицо и поимённо всех сеньор и сеньорит нашего города, так это точно он, — ответил Эль Альмиранте и потянулся к слуге за новым кубком золотистого хереса.
05.
Гости прибывали согласно рангу — чем именитее, тем позднее. Вслед за сеньором Рикардо и его женой — невысокой грузной сеньорой Марией Фаге и Портокарреро, вошёл падре Игнасио. Последними прибыла чета де Карденас. Закончив церемонию приветствия, губернатор стал знакомить коррехидора с остальными присутствующими, которых тот, а прежде всего, его супруга, в силу своего недавнего прибытия, ещё не успели познать.
Впервые Анри увидел коррехидора утром во время суда, но только сейчас, когда он обменивался приветственными любезностями с семейством графа, сумел как следует рассмотреть его. Идальго Диего де Карденас и Гусман был немолод, невысок и хорошо упитан. Он постоянно пыхтел и утирал шёлковым белым платочком пот на мясистом красном лице. При этом его маленькие зоркие глазки остро буравили собеседника, а по тому, как изгибались пухлые губы, обрамлённые тонкими усиками и короткой бородкой, можно было догадаться, какое впечатление произвёл на сеньора Диего представляемый ему человек. Но как они застыли в надменном изгибе, когда губернатор представлял ему молодого торговца, Анри не видел, ибо, как и положено плебеям, не смеющим глазеть на благородное сословие, опустил голову. Но дон Себастьян отметил надменное выражение коррехидора, которое не изменилось и во время перечисления графом Альменара заслуг торговца перед Испанией. Лишь брови сеньора Диего слегка поползли вверх, когда сеньор Альварес сказал ему, что перед ними стоит тот самый "Карибский альмиранте", которого английские приватиры прозвали "Повелитель моря".
— Поскольку я прислан сюда заниматься делами индейцев, меня больше интересуют ваши отношения с майя и то, что вы знаете о них. Однако не будем сейчас о делах, сеньор Верн. Жду вас завтра в девять в своей резиденции, — заявил сеньор Диего тоном, не терпящим возражений.
Глядящий в пол "Карибский альмиранте" не увидел и то, как на мгновение сошлись брови губернатора. Но, слушая идальго де Карденас, он решил, что надо будет у дона Себастьяна расспросить, чем славны предки сеньора коррехидора. "Очень уж по-хозяйски себя ведёт этот надутый индюк!" — вдруг подумалось ему, однако, постаравшись придать голосу учтивости, Анри ответил:
— Прошу вашу светлость простить меня, но я не смогу явиться к ним завтра, поскольку по поручению его превосходительства сеньора губернатора с рассветом отбываю в экспедицию по реке Белиз.
Коррехидор недовольно поджал губы и обратился к графу Альменара:
— Разве нельзя эту экспедицию отложить на один день?
— Нет, сеньор Диего, — с сокрушённым видом ответил ему граф Альменара. — Это дело не терпит отлагательства, а из-за нападения на город мы и так день потеряли. Но я уверен, сеньор Диего, что по возвращению из экспедиции сеньор Анри непременно найдёт время для посещения вашей резиденции и подробно доложит обо всём, что ему известно о индейцах. А сейчас позвольте мне представить сеньорам вашу жену, — и уже не обращая внимание на бурчание коррехидора стал знакомить сеньору Инессу Хоакин де Падилья-Бобадилья и Пачеко сначала с доном Себастьяну, а затем с Анри.
Ещё издали, разглядывая молодую симпатичную хрупкую сеньору с печальными карими глазами на смуглом лице, Анри невольно подумал о том, как тяжела должна быть жизнь женщины со старым и, наверняка, нелюбимым мужем. "Ей ведь не больше двадцати!" — подумалось ему, когда, встав на колени, он слегка коснулся губами кончиков её тонких длинных пальцев. "Интересно, какой рок заставил эту красавицу выйти замуж за такого напыщенного старика?", — проникшись сочувствием к сеньоре де Карденас, спросил он сам себя, но ход его мыслей прервал дон Себастьян:
— Не изображайте свою жалость к сеньоре Инесс так явно, друг мой, — наклонившись к другу, шепнул капитан-лейтенант, когда пара отошла.
Анри опустил голову и почувствовал, что краснеет.
— Женщины рождены для того, чтобы служить своим мужьям. И если Господь послал им жестокосердного грубияна или же немощного старца, у него были на то основания, — назидательно продолжил аристократ.
К великому облегчению Анри слово взял граф Альменара и Себастьяну, даже если он и планировал продолжать свою поучительную проповедь, пришлось замолчать.
Предложив всем поднять кубки, губернатор начал свою речь, возблагодарив Господа Иисуса Христа, его Пречистую Матерь непорочную Деву Марию и Святого Франциска, бдящих над славным городом Белизом и защищающих его руками отважных воинов, коих сеньор Альварес и призвал восславить в лице человека, собравшего под своё начало и самолично поведшего героев в бой и на суше, и на море. При этих словах он подошёл к искренне смутившемуся молодому торговцу и дружески приобняв его за плечи правой рукой, вывел в центр залы.
— Вива сеньор Верн! Вива Эль Альмиранте! — крикнул сеньор Альварес и, отсалютовав кубком, выпил его до дна.
— Виват! Виват! Виват! — подхватили присутствующие — кто искренне, кто нет — и подняли свои кубки в честь единственного среди них человека неблагородного происхождения, но не уступающего дворянам ни в чести, ни в доблести.
Отдав должное спасителям города, губернатор пригласил всех к столу. Гости проследовали за главой семьи в трапезную, где слуги стали их рассаживать. Граф с графиней разместились супротив друг друга по центру длинного стола, покрытого белоснежным ажурным узором поверх расшитой золотом дамастовой скатерти. По правую и левую руку от сеньора Альвареса, согласно статусу, усадили мужчин, а дам по сторонам от сеньоры Каталины.
Место Анри оказалось крайним слева от губернатора, рядом с ним оказался идальго Ревуэльта. Когда все гости были усажены на своих местах, граф Альменара прочитал проникновенную молитву, благодарящую Господа за щедроты земли старой и Новой Испаний, слуги подали миски с лимонной водой для омовения рук, а затем стали носить угощения и наливать напитки.
За светскими беседами, перемежающимися поднятием кубков и сменой блюд, Анри ел и пил, не поднимая головы и отвечая на обращения сеньора Франсиско или же его супруги, сидевшей напротив мужа, особо не вникая в смысл сказанного. Количество выпитого алкоголя, разливаясь по телу, навевало приятную истому и замедляло мысли.
Напротив торговца оказалась младшая дочь графа — четырнадцатилетняя сеньорита Луиса. Ещё наблюдая за представлением дона Себастьяна контессам, Анри успел рассмотреть младшую контессу. "Как же она похожа на свою мать!", — тогда подумалось ему и тут же прилетела мысль что тот, кто получит её в жёны, должен быть очень виновен перед Господом.
Скучающая юная контесса, на которую чета Ревуэльта обращала внимания лишь отвечая на её редкие вопросы, стала пристально рассматривать молодого альмиранте. Анри буквально ощущал на себе её буравящие взгляды, но посмотреть в ответ не посмел. Сеньорита Луиса, которой понравилось смущать торговца, восприняла это как игру: время от времени с заинтересованным видом она что-то спрашивала Анри, а когда он говорил, делала скучающий вид и обращалась с какими-то требованиями к слуге, словно вместо молодого мужчины было пустое место. Когда торговец стал отвечать краткими однообразными фразами, игра перестала забавлять контессу, и она сфокусировала своё внимание на чете Ревуэльта. К превеликому удовольствию Анри, контесса перестала обращаться непосредственно к нему. Изредка сеньорита Луиса выдавала нечто глубокомысленное и тогда все, кроме торговца, или мило улыбались, или же делали умные лица и молча кивали. Когда после четвёртого хода в трапезной появились музыканты, торговец испытал облегчение — разговоры практически прекратились. Гости стали поглощать пищу, обильно запивая её вином и наслаждаясь музыкой. Реагируя время от времени на довольно скабрёзные, не смотря на присутствие дам, шутки коменданта форта, Анри не раз пожалел, что застольный этикет забросил дона Себастьяна на другой конец стола. Зная, что супротив капитан-лейтенанта посадили сестру губернатора, сеньориту Лауру, он мысленно посочувствовал другу, но, услышав очередное высказывание контессы Луисы, подумал, что, возможно, аристократу повезло больше, чем ему.
Когда восьмым ходом подали десерт, некоторые дамы встали со своих мест и стали перемещаться на мужскую половину. Как истинные кабальерос, мужчины вынуждены были уступать им свои места, оставаясь стоять за спинкой кресла, пока дама не надумала вернуться. Поглощая свою порцию великолепного пирога, Анри гадал придётся ли и ему уступить своё место и кому из дам. Однако место пришлось уступать идальго Ревуэльта, когда к ним подошла старшая дочь губернатора и заговорила с Эль Альмиранте:
— Вам понравился пирог, сеньор Анри? — зазвенел её милый голосок и сеньору Франсиско пришлось встать, чтобы уступить сеньорите Исабель место.
— Он великолепен, и ваша милость многое теряют, отказавшись от него, — поднявшись, ответил молодой человек и почувствовал, как горячая волна накрыла его с головой, заставив сердце забиться быстрее.
— Не волнуйтесь обо мне, сеньор альмиранте, — улыбнулась девушка и, заставив его снова сесть, продолжила: — Этот пирог бывает на нашем столе довольно часто. Как старшая дочь хозяйки этого дома я обязана поинтересоваться у вас, как у гостя, ради которого затеяно это торжество, понравилось ли вам угощение и не докучала ли вам своими разговорами моя младшая сестра, — тон контессы был серьёзен, вид важен, но глаза озорно сверкнули, и сеньорита поспешила опустить взгляд, не переставая при этом искоса поглядывать то на Анри, то на сестру.
— Кухарь их превосходительства настоящий мастер, ваша милость, а их милость контесса Луиса сущий ангел! — как можно более серьёзно ответил Анри. Искоса поглядывая на контессу Исабель, он заметил, какой острый взгляд метнула она в сестру и укорил себя: "Зачем же я дразню влюблённую девушку, как последний негодяй? Похоже, я пьян сильнее, чем полагал. Скорее бы конец — чашка крепкого кофе мне бы сейчас не помешала.". Словно угадав его мысли, контесса Исабель, вдруг отбросив наигранность, тихо сказала, глядя на Анри:
— Сейчас подадут кофе и ужин закончится, а рано утром вы отправитесь спасать мать сеньора Алехандро в дикие и опасные места. Отец приготовил для вас подарок, сеньор Анри, но я бы тоже хотела дать вам кое-что, — договорив, девушка вытащила из манжеты шнурок, сплетённый из жёлтых, белых и красных шёлковых нитей, на котором был завешен небольшой золотой медальон. — Это мощи Святого Антония Падуанского, покровителя путешествующих. Его хранила сеньорита Лаура, но я выпросила его у неё для вас, сеньор Анри. Ваша жизнь полна опасных странствий, потому эта реликвия вам нужнее, чем моей тётушке. Прошу вас, примите её от меня как дар за спасение. Отец говорил, что в этот раз пираты не собирались уходить, получив выкуп. Стало быть, вы не просто спасли город, вы спасли и жизни его жителей, а значит и мою.
Анри, понимавший, насколько ценный подарок ему дают, хоть и был тронут до глубины души, хотел вежливо отказаться, но, взглянув на лицо Исабель, не посмел. В её глазах была такая мольба, что растопила бы и камень. Сердце мужчины дрогнуло. Он молча протянул ладонь и контесса опустила на неё медальон. В этот момент Анри показалось, что вокруг стало так тихо, что он слышит биение собственного сердца. Молодой человек был уверен, что взоры всех присутствующих устремлены на него и контессу Исабель. Поддавшись внутреннему порыву, Анри, зажав подарок в кулак и приложив его к сердцу, сполз со стула на колени перед девушкой и со словами искренней благодарности поцеловал край её платья. В этот момент Исабель, заметив, что на них все смотрят, смутилась.
