— Хорошо, Гонсало, я прощу его, но он будет должен тебе мараведи за покровительство, — как можно серьёзнее ответил Анри, в душе удивляясь самому себе. "И когда же это я успел от своего капитан-лейтенанта нахвататься аристократических манер? — размышлял он, ожидая возвращения мальчишки. — Наверное, это его речь на суде возымела такое действие на меня. Надменность, похоже, заразительна, потому как бывает полезной. Однако надо мне всё же от неё излечиться, пока эти аристократические замашки меня опять перед судом не поставили". Вспомнив суд, он почувствовал, как вновь его лоб покрылся испариной. Вытащив из манжеты обшитый кружевами батистовый платочек, Анри промокнул пот и, поймав на себе взгляд стражника, подумал о том, что, пожалуй, не стоит отказываться от всех аристократических привычек.
— Граф ожидает вас, сеньор Верн, — с достоинством, положенным дворецкому, сказал появившейся в дверях слуга.
Из-за его спины прытко выскочил Гонсало и подбежал к Анри, протягивая руки:
— Вашу шляпу, сеньор!
Передав пареньку требуемое, Анри замешкался: дворецкий, всегда требовавший отложить оружие, в этот раз промолчал. Не раздумывая долго над этим, он отстегнул роперу и передал её одному из своих солдат, не забыв при этом отметить удивлённый взгляд стражника. "А ведь он действительно принял меня за дворянина", — внутренне усмехнулся торговец и направился следом за дворецким.
02.
Графа Альменара в его кабинете не было, но ждать под дверью долго не пришлось — он вышел из соседней комнаты в домашнем шёлковом халате, накинутом поверх белоснежной рубашки и приветливо улыбнулся:
— Надеюсь, сеньор Анри, вы пришли меня обрадовать. Полагаю, вы уже собрали информации о своих призах и потерях?
— Собрал, ваше превосходительство, — ответил он, кланяясь и опуская голову.
— Ну что же, пойдёмте в кабинет. Вы же, помнится мне, хотели взглянуть на мою карту полуострова, — с этими словами губернатор проследовал дальше в открытую слугой дверь. — Давайте начнём с главного, а карту вы сможете изучить и без моего присутствия, — предложил граф, усаживаясь в кресло и жестом приглашая гостя в другое.
— Как будет угодно вашему превосходительству, — сказал Анри, вынимая бумаги из манжеты. — Вот тут подробно изложено всё, что ваше превосходительство желали знать, — подал он доклады сеньору Альваресу.
Тот развернул листы и углубился в чтение. Спустя некоторое время он вновь посмотрел на Анри:
— И как же вы проявите свою щедрость городу, сеньор Анри?
— Я намерен даровать вашему превосходительству трёхмачтовый пинк и бригантину.
— Ооо, как это благородно с вашей стороны, друг мой, — улыбнулся губернатор, однако, видя ваши призы, я бы предпочёл фрегат вместо бригантины.
— Да простят меня ваше превосходительство, но вспомнилось мне, как говаривал мой отец, когда я воротил нос над подарком деда — дарёному коню в зубы не смотрят, — смиренно произнёс Анри, глядя в пол. Если ваше превосходительство позволят, я бы напомнил им про не так давно переданные вашему превосходительству идальго Фернандесом бриг и барк, за которые мне было заплачено лесом.
Граф хмыкнул. — Ваш отец был мудрым человеком, сеньор Анри. Ладно, скажите, друг мой, во сколько мне обойдётся ремонт этих дарёных "коней". В ваших докладах не указано состояние призов, — ответил он снисходительно.
— Эти корабли были взяты на абордаж, и они практически не повреждены боем.
— Ну вот и приятная новость. Вы не разочаровали меня, сеньор Анри, — в голосе графа появилась доброжелательность. — Да и расходы на ремонт ваших кораблей, похоже, будут не так велики, как я мнил ранее, — добавил он, вновь пробежав глазами полученные от торговца бумаги. — Что ж, я немедля отправлю людей за досками, которые согласно нашему прошлому уговору, были доставлены на ваш склад. Вы уже определились, когда отправляетесь искать сеньору Паулу?
— Да, ваше превосходительство. Я намерен выплыть на рассвете.
— Хорошо. Чем быстрее вы вернётесь, тем лучше для всех, — поднимаясь, многозначительно сказал губернатор. — А сейчас можете любоваться моей картой, сколько вам заблагорассудится, затем Андрес проводит вас.
— Благодарю ваше превосходительство, — тоже поднимаясь, поклонился Анри. — Они очень любезны, — внезапно всплывшие слова капитан-лейтенанта о том, что кроме них двоих только губернатор знал всё о ходе экспедиции и, возможно, не только от самого Анри, вдруг сдавили горло. Дрогнувший голос молодого человека не остался незамеченным.
— Чем вы обеспокоены, друг мой? — участливо поинтересовался граф.
— От внимания вашего превосходительства ничто не способно ускользнуть. За последние несколько дней мне много чего пришлось пережить, но ничто так не всколыхнуло моё сердце, как донос, поставивший меня перед судом сегодня утром, — глухо ответил торговец, чувствуя, как обида накрывает его своим пологом.
— Святая Дева! Неужели вы всё ещё переживаете этот казус? — всплеснул руками сеньор Альварес. — Вы были оправданы, донос признан ложью, ваше честное имя таковым и осталось — наслаждайтесь торжеством справедливости и милостью божьей, друг мой!
Не смея поднять голову, Анри был лишён возможности посмотреть в лицо графу Альменара и потому ловил каждую интонацию его голоса. Произнесённое губернатором звучало искренне доброжелательно. "Он или невинен, как младенец, или же мастер притворства, — пронеслось в голове торговца. Что из этого правда, Господи?" — сомнения водоворотом закружили мысли, но голос прозвучал спокойно и уверенно:
— Я не могу не думать об этом, ваше превосходительство. И не только потому, что было покушение на мою честь и жизнь, а потому, что ненайденная змея может напасть вновь.
— Меня удивляет, сеньор Анри, что при своей успешности вы впервые сталкиваетесь с доносом. Начинайте привыкать к такому, друг мой! — граф по-отечески положил ему руку на плечо. — Чем богаче и славнее вы будете, тем острее будут направленные на вас удары.
— Мудрость вашего превосходительства делает их провидцем. Я последую совету вашего превосходительства, однако сейчас меня волнует то, что эта ядовитая змея прячется среди тех, кто ко мне близок. Не так уж много людей знало о моей встрече с касиком, — от нахлынувших эмоций Анри невольно сжал кулаки.
— Что вы хотите этим сказать, сеньор Анри? — — рука графа покинула плечо торговца, голос стал холоден, а брови полезли вверх, указывая крайнюю степень толи недоумения, толи недовольства.
— Я никогда не подвергал сомнению правдивость и искренность слов вашего превосходительства, как и не давал повода вашему превосходительству сомневаться в моей честности. Однако сегодняшнее утро наглядно показало, как мало надо для того, чтобы сделать героя негодяем. Когда я стоял на площади, слушая возмущение горожан тем, чего я не совершал, слова вашего превосходительства о том, как чреват может быть гнев сильных мира сего, проросли в моем сердце. Сегодня утром мне показалось, что ваше превосходительство долго думали, прежде чем признали обвинения беспочвенными и что лишь аргументы, приведённые идальго Фернандесом склонили ваше превосходительство на мою сторону, — Анри говорил тихо, не скрывая обиды.
Губернатор слушал, нахмурившись и ответил не сразу:
— Говорят, мудрость приходит с годами, но вас она уже посетила, друг мой. Заверяю вас, дорогой мой сеньор Анри, что ваш арест был для меня не меньшей неожиданностью, чем для вас. Симпатия, которую вызвала во мне ваша порядочность, преданность Испании, ум и отвага, совершенно искренняя. Но, как человек умный, вы ведь понимаете, что люди моего положения даже ради спасения тех, к кому они расположены, не будут рисковать своей репутацией. Без должных оснований я не мог поставиться за вас против таких тяжких обвинений, хотя и не сомневался в их лживости. Благодарите небеса за своих верных офицеров, сеньор Анри. Это они дали мне возможность спасти вас от петли.
Анри глубоко вздохнул. Тяжёлые мысли одолевали его. Он хотел верить сеньору Альваресу. Очень хотел. Но слова дона Себастьяна, что только граф Альменара знал всё и что ему ничего не стоило сделать одного из солдат экспедиции шпионом, жгли сознание. "Но зачем? — спрашивал он сам себя, не находя ответа. Абсолютная ясность была лишь в одном — случись что — рассчитывать на помощь губернатора можно лишь в том случае, если это ему ничего не будет стоить. — Что ж, раз я не могу обнаружить причины, по которой графу было бы выгоднее избавиться от меня, чем иметь со мной дело, буду считать его непричастным", — решил для себя Анри и, понимая, что пауза затянулась, поблагодарив в душе сеньора Альвареса за терпение, спросил:
— Ваше превосходительство знают, кто стоит за всем этим?
— Увы, друг мой, — развёл граф руками. — Не будь в этом обвинении таких подробностей, о которых не мог знать никто из уважаемых горожан, я бы подумал на происки ваших конкурентов. Возможно, вам будет небезынтересно узнать, что выдать энкомьенду под строительство красочной меня убедил алькальд. Не так давно в Белиз из Севильи прибыл племянник сеньора Рикардо и именно его услуги по производству красок мне и были предложены. Кстати, мне показалось или наш алькальд действительно вас недолюбливает?
— От наблюдательности вашего превосходительства ничто не способно укрыться, — с лёгким поклоном ответил Анри.
— А что же послужило поводом для этого? — с нескрываемым любопытством спросил губернатор.
— Одному богу известно что тому виной. Каждый раз, когда мне приходилось иметь дело с его светлостью сеньором Рикардо, я всегда был предельно вежлив и никогда не скупился, отдавая часть призов на нужды города. Я чужд притворству, потому всегда прямолинеен. Возможно, зная меня и сеньора алькальда, ваше превосходительство смогут пояснить причину его неприязни к моей скромной особе? — с надеждой в голосе спросил молодой человек.
Граф снисходительно улыбнулся:
— Возможно, именно ваша скромность всему виной, — голос графа, доброжелательный и слегка ироничный, вдруг посерьёзнел: — Мы — государственные мужи — должны блюсти прежде всего достаток короля, а много ли возьмёшь в этих бедных, богом забытых краях? Другое дело в Лиме — слыхал я, что та благословенная земля настолько богата, что даже слуги сеньоров ходят, обвешанные золотом. Вы же, друг мой, даже здесь умудрились сколотить недурное состояние. Это ли не повод к неприязни, вызванной завистью менее успешного, да к тому же зрелого мужа благородной крови? Однажды мне самому пришлось как-то услышать сетования сеньора Рикардо на неблагосклонность Судьбы. Похоже, он в обиде на неё за то, что его заслуги в превращении поселения в город остались неоценёнными. Злые языки донесли до моих ушей что сеньор алькальд рассчитывал жить в губернаторском дворце, однако Совет Индий принял иное решение. Быть может, его неприязнь к вам следствие не только вашей успешности, но и моей благосклонности, — сеньор Альварес вновь придал голосу доброжелательность: — Вы проинформируете меня, сеньор Анри, если ваши поиски будут успешны? Вы ведь, полагаю, не отказались от мысли найти того, кто написал на вас пасквиль?
— Если Господь снизойдёт до моей просьбы и откроет мне имя негодяя, я непременно доложу вашему превосходительству, — поклонился торговец.
Губернатор кивнул и вышел, оставив Анри наедине с картой.
Когда судовладелец со своими солдатами оказался вновь на улице, солнце уже перевалило зенит. Знойное марево неоднозначно говорило о приближающемся времени сиесты. До торжественного обеда оставался почти час и потому Анри направился к дому Фернандо.
03.
Коммодор нетерпеливо ожидал визита Анри. Едва тот показался во внутреннем дворике, как великан тут же вышел на балкон и, прогремев: "Ну наконец-то!" — стремительно бросился навстречу, перепрыгивая ступени.
Приветственно хлопнув друга по плечу, идальго приказал слуге отвести солдат на кухню и подать в кабинет вина, со словами: "Пошли, адмирал, расскажешь мне что это было," — направился к лестнице. "Словно флагманский корабль, прокладывающий курс эскадре", — глядя на широкую спину коммодора, подумал Анри. Внезапно то чувство незащищённости, рождённое беседой с губернатором, отступило. "А ведь Господь и впрямь держит надо мной свою охранную руку и расставляет ею на моём пути таких людей, как Фернандо и Себастьян!" — вдруг осознал Анри и перекрестился.
Усевшись в предложенное кресло и попивая токайское, он, по настоянию коммодора, изложил последовательность событий, предшествующих появлению Фернандо на площади.
— Что ты теперь делать намерен? — спросил идальго, нахмурившись. — Знаешь, кто донос написал?
— Нет, — покачал головой Анри. — Я уже успел поломать себе голову над этим вопросом, да не один. Но тщетно.
— По моим соображениям лишь обида великая на тебя могла бы кого из пехотинцев на такое сподвигнуть, другим резона нет. Но вот чем ты мог бедолагу обидеть? — коммодор задумчиво подпёр полусогнутыми пальцами гладко выбритый подбородок. — Ну, будь я на твоём месте, я бы среди солдат, что в экспедиции были, искал доносителя меж теми, чью девку я "оседлал". Но за тобой я таких дел на замечал. Или я чего-то не знаю? — закончив размышлять вслух Фернандо испытующе посмотрел на Анри.
— Не таскался я за чужими девками, — отмахнулся тот. — Однако, слова твои не лишены смысла. Может, и вправду кто на меня обиду имеет?
— Ты уже надумал, когда за сеньорами пойдёшь? Может, я тут своим пехотинцам шепну пару слов, и, если ты тут тех, что с тобой к индейцам ходили, оставишь, они поспрашивают осторожно в тавернах? Пиво и вино умеют людям языки развязывать, — отхлебнув из кубка, предложил коммодор.
— Отчего же не порасспрашивать, — задумался Анри. — Может, и узнают чего. Я завтра утром на фрегатах к устью реки пойду, а сегодня вечером в трактире для новой экспедиции людей выбирать буду. Кто в прошлой был в этот раз не возьму, так что поручи тем из твоих солдат, кто умеет язык за зубами держать, чтобы спрашивать начали. Я этого доносителя дону Себастьяну разыскать поручил, так что всё, что разузнают, пусть ему докладывают, — Анри поймал взгляд Фернандо, — не найти мне покоя, пока я имя этой крысы знать не буду! А ведь я, грешным делом, на губернатора подумал!
— Да не враг он себе и не дурак, чтобы от тебя избавляться, да ещё и таким образом! — ударил себя по колену коммодор. — Хотя, — потянул он, задумавшись, но тут же качнул головой: нет, не стал бы он этого делать! Признай он тебя виновным и конфискуй флот — повесит и себе, и кабильдо обузу на шею — ведь тогда те корабли, что в городе останутся, на деньги казны содержать придётся, а остальные зелёный флаг поднимут. А я первый буду, кто людей на штурм тюрьмы поведёт.
— А потом что — открытое море и судьба изгоев? — грустно усмехнулся Анри. — А ведь у тебя семья, Фернандо!
— Семье положено быть там, где её глава. Ежели капитанская каюта "Альбатроса" станет моим единственным домом — придётся и Селии с детьми привыкать к морской жизни. А вот нарушить обет дружбы — это обеспечить себе место в аду вернее, чем если плавать под зелёным флагом. Тем более, что, зная тебя, мы бы вряд ли грабежами занялись. Думаю, ты, скорее всего, примкнул к кому-нибудь. На Гранаде тебя бы с радостью приняли. К тому же ты ведь наполовину француз. Или я не прав? — идальго вновь хлопнул себя ладонью по колену и посмотрел на друга.
