Анри посмотрел на дона Себастьяна, взглядом предлагая ему роль докладчика, но тот замотал головой, предоставляя это право своему работодателю и другу. И тогда, набрав полную грудь воздуха, как перед прыжком в воду, Анри стал излагать события последних четырёх дней. Когда он дошёл до разговора с касиком, в открытую дверь вошли двое слуг. Пока один раздавал сеньорам изящные чашки французского фарфора на не менее изящных блюдцах, наполненные ароматным горячим напитком, второй зажигал свечи в стоящих на консольных столиках канделябрах.
Отражённые зеркалами мерцающие язычки пламени добавили салону изысканности и очарования, а густой щедро сдобренный специями чоколате услаждал обоняние своим специфическим ароматом, усиленным ванилью и кориандром. Непривычно сладкий, но не утративший лёгкого горького оттенка с примесью солёной нотки и с разливающимся огнём от жгучего красного перца, он возбуждал и придавал сил.
— Надеюсь, сеньоры, вам понравилось улучшение индейского напитка, придуманное моим поваром. Хотя мне кажется, добавление сахара сделало его более женским, — проговорил долго молчавший губернатор, когда слуги, собрав опустевшие чашки, покинули салон, закрыв за собой дверь.
Анри, пробовавший "настоящий" чоколате впервые в Алтун-Ха, когда индейцы сварили напиток по старинному тайному рецепту на день памяти предков, тем не менее оценил мягкий вкус, существенно отличавшийся от оригинала, и воздал должное мастерству повара. Дон Себастьян же лишь выразил свою благодарность щедрости графа, дипломатично умолчав о том, что всем способам приготовления чоколате он предпочитает кофе.
После обмена любезностями Анри продолжил свой рассказ. Как только он поведал о заключённом с касиком договоре, граф Альменара остановил доклад и глубоко задумался. Долгое время тишину нарушало лишь потрескивание свечей. Анри, понимая, что именно сейчас решается не только судьба индейцев из Балам-Ха, но и его собственная, ибо он поручился за выполнение данных обещаний своей честью и самой жизнью, не смея смотреть на дворянина, прислушивался к дыханию губернатора, стараясь отгадать его эмоции. Зато дон Себастьян, откинувшись на спинку дивана, внимательно следил за освещённым слегка колеблющимися пламенями четырёх свечей лицом сеньора Альвареса. Оно было сосредоточено серьёзным. Наконец, граф нарушил молчание:
— Вы уверены, сеньор Анри, что майя отдадут вам и женщин, и колдуна?
— Думаю, ваше превосходительство, я сумел убедить касика, что война майя с Испанией для них будет намного губительней, чем для нас. Они не воины и готовы принести эту жертву за возможность вернуться к мирной жизни.
— Однако, как я понял из вашего рассказа, этот колдун много значит для племени, а выкупить его они уже вряд ли смогут. Мне доложили о результатах допроса пленных приватиров, посему я думаю, что пиратский лагерь в дельте Сибун уже не существует, — задумчиво проговорил губернатор. — Вне всяких сомнений, индейский колдун будет казнён, особенно, если падре Игнасио прознает, что доставленный вами пленник — богохульник. Я хотел бы знать, как его смерть повлияет на дальнейшие действия краснокожих.
Теперь задумался Анри.
— Насколько я знаю, ваше превосходительство, в отдалённых больших поселениях у майя есть не только колдуны, но и целители. Ранее кто есть кто определял жрец, нынче же, за неимением оных, в большинстве селений лишь колдуны, коим майя приписывают способности общаться с миром духов, способны найти себе преемника. Вот и получилось, что в деревнях не осталось целителей, а лишь одни колдуны. Взяв на себя обязанности жрецов в определении времени посева и места для новых полей, они вынуждены теперь заниматься и обязанностями целителей. Лишив племя колдуна, мы лишаем их будущего, если, конечно, этот злополучный колдун не успел найти и обучить преемника.
Взглянув на дона Себастьяна, словно пытаясь с его лица прочесть, какой эффект его слова имели на губернатора, Анри продолжил:
— Однако при заключении договора ни я, ни касик не могли знать, как быстро начнут разворачиваться события. Если они не смогут выкупить жизнь своего колдуна — это воля небес, моей вины в том нет.
— Что, если мы предложим им жизнь колдуна в обмен на патрулирование побережья? Они могли бы предупреждать нас о новых пиратских лагерях, особенно если к этому благородному делу подговорят и другие племена? — оживился губернатор.
— Полагаю, ваше превосходительство планирует возложить на меня обязанность убедительно передать майя это предложение?
В голосе Анри промелькнул едва заметный сарказм, однако губернатор его заметил и парировал с лёгкой усмешкой:
— А разве вы не добровольно изъявили желание попытать счастья на поле дипломатии? — и уже серьёзно добавил: — Вы убедили меня, сеньор Анри, что живые майя нам полезнее мёртвых. Однако пока что всё, что я высказал — это лишь игра мысли. Но я готов к ней вернуться сразу же после того, как передам сеньоре Пауле её сына и увижу майяского колдуна в кандалах. А сейчас, до того, как вы начнёте описывать мне бой "Победоносца" с английскими кораблями, я хочу знать, когда и как вы намерены отправиться искать миссию на реке Белиз.
Анри вздохнул:
— Я надеялся найти её на карте вашего превосходительства.
— Я предоставлю вам свою карту для изучения, сеньор Анри, но, увы, ничего похожего на ней нет. До сего времени никто ещё не разведал эту реку дальше того места, где из неё истекает Ревущий поток.
— Ну что же, тогда мне придётся пройти её на лодках, взяв с собой моего навигатора. Надеюсь, он заполнит часть белых пятен на карте вашего превосходительства. Я оставлю за собой завтрашний день на собственные дела и приложу все усилия, чтобы послезавтра утром всё было готово к отправке. Как в самый поздний срок, если не вмешаются ещё какие-нибудь непредвиденные обстоятельства, мы отчалим в среду.
— Надеюсь, вы понимаете, что в сложившихся обстоятельствах я не в силах как-либо помочь вам? — сеньор Альварес придал голосу лёгкий налёт вины.
— Да, ваше превосходительство, понимаю и потому буду всецело рассчитывать на собственные силы.
Губернатор удовлетворённо кивнул:
— Я искренне рад, что могу на вас положиться в таком богоугодном деле! Да, кстати, — сеньор Альварес сменил тон с довольного на озабоченный, — лейтенант Контрерас до сих пор не явился ко мне с докладом. Он жив? Вам что-либо известно о его судьбе, дон Себастьян?
Капитан-лейтенант, мельком взглянул на друга и глядя прямо в глаза графа, ответил:
— Только Господь может знать всё, граф, мне же известно лишь то, что сегодня утром, когда я видел идальго в последний раз, он был жив, но тяжело болен.
— Болен? Чем? — заметно забеспокоился губернатор.
Дон Себастьян взглядом вернул право ответа Анри.
— Наш корабельный доктор, сопровождавший экспедицию, предполагает, что это чёрная рвота, — вдруг с отяжелевшим сердцем ответил Анри, ожидая, что сейчас ему придётся объяснять способы передачи заболевания и то, откуда ему это известно.
— Что? — даже в оранжево-красном пламени свечей лицо губернатора заметно покраснело.
Взявшись рукой за сердце, сеньор Альварес откинулся на спинку кресла, закатив глаза, чем вызвал обеспокоенность за своё здоровье у гостей:
— Ваше превосходительство в порядке? — участливо спросил Анри, привстав с дивана, готовый звать на помощь.
Губернатор глубоко вздохнул, махнул рукой и выровнялся:
— Сидите, сеньор Анри. Похоже, Господь посылает нам новое испытание. Сколько больных вы привезли в город?
— Ни единого, ваше превосходительство.
От неожиданности губернатор наклонился к Анри, словно хотел лучше слышать.
— Неужели вы бросили дворянина умирать в джунглях? — в его голосе было неподдельное удивление.
— Нет, ваше превосходительство. И идальго, и других больных мы доставили в монастырь святого Бонавентуры, а для того, чтобы предотвратить дальнейшее распространение лихорадки, мы воспользовались способом, предложенным майяским проводником, и по примеру индейцев покрыли лица глиной.
— То есть, вы хотите сказать, что маски, которые повергли в бегство приватиров, были на самом деле призваны отгонять чёрную рвоту? — к удивлению в голосе сеньора Альвареса присоединилось восхищение.
— Да, ваше превосходительство. Будучи в монастыре, мы не имели ни малейшего понятия о нападении на город и наши действия были направлены лишь на защиту от кровопийц, которые и разносят эту болезнь.
— Воистину неисповедимы пути Господни! — всплеснул руками губернатор и несколько раз перекрестился.
Вытащив из пышной кружевной манжеты рукава роскошный батистовый платочек, граф Альменара промокнул им выступившие слёзы и, покряхтев, завертелся в кресле. Устроившись поудобнее, сказал, обращаясь к Анри:
— Ну что же, полагаю, эту тему мы можем пока закрыть. Теперь я жду вашего рассказа о славной победе Карибского альмиранте над английской эскадрой.
Впервые услышав из уст графа Альменара прозвище, данное ему обитателями Тиерра Фирме, Анри смутился. Вкратце он поведал губернатору о проигранной английским сорокачетырёхпушечным фрегатом "Винсби" артиллерийской дуэли, затем о победе над сорокавосьмипушечным фрегатом "Лев" и закончил свой доклад удачным залпом умелых испанских канониров, приведшим к сдаче, а затем и к гибели пятидесятидвухпушечного линейного корабля "Ньюбери" и его пиратского вице-адмирала Мингса. Не забыв при этом передать и узнанное при допросах английских капитанов, поинтересовался судьбой добравшихся на берег под белым флагом части экипажа английского флагмана. Узнав, что пленные были доставлены в форт, Анри предъявил претензии на офицеров, любезно согласившись при этом всех остальных, сдавшихся в плен его солдатам на суше, оставить в распоряжение губернатора.
— ...В заключении я бы хотел информировать ваше превосходительство, что моя армада вряд ли сможет отправиться на Ямайку в ближайшее время, — развёл руками Анри. — К сожалению, с абсолютной уверенностью я могу говорить лишь о не поврежденности двух моих фрегатов и брига, не успевших покинуть доки. "Победоносец" и призовой фрегат, который я намерен оставить себе, нуждаются в ремонте. Полагаю, в ремонте будут нуждаться и два галеона из Победоносной армады, участвовавшие в бое за форт. В настоящий момент мне совершенно ничего неизвестно о Птичьей армаде, но я видел её флагман в бою и не сомневаюсь, что в нём приняли участие всё её корабли, — в голосе Анри появилась твёрдость, заставившая губернатора напрячься. — Посему полагаю, что мой визит к дону Педро откладывается на неопределённое время, тем более что мне более нечего ему предложить — древесина мне понадобится самому на ремонт кораблей, а камень, как я полагаю, будет необходим городу для восстановления крепости и форта.
Губернатор кивнул и задумался, поглаживая рукой подбородок. Его раздумья прервал лёгкий стук в дверь.
— Войдите! — недовольный тем, что его побеспокоили, крикнул он, не оборачиваясь.
Тяжёлая дверь бесшумно отворилась, и в салон вошла контесса Исабель.
09.
Обернувшись на шорох шёлка, граф, кряхтя, встал и обратился к приветственно поднявшимся мужчинам:
— Позвольте представить вам мою старшую дочь, сеньоры — контесса Исабель.
Не сговариваясь, мужчины, не признавшись, что уже имели честь познакомиться с сеньоритой, отвесили ей лёгкие поклоны, а сеньорита, в свою очередь промолчавшая о встрече в соборе, сделала грациозный реверанс и, когда отец представил ей дона Себастьяна, протянула ему для поцелуя свою изящную ручку. Слегка коснувшись губами кончиков пальцев девушки, аристократ отступил, пропуская вперёд Анри.
— Однако, сеньор Анри, мне кажется, вы должны быть уже знакомы с моей дочерью, — усмехнувшись, сеньор Альварес.
Анри смутился и почувствовал, что краснеет. В памяти всплыла картина сидящей на полу девушки, потирающей ушибленный дверью лоб. Надеясь, что его смущение в танцующем пламени свечей осталось незамеченным, он ответил, стараясь справится с внезапно нахлынувшим волнением:
— Я имел честь удостоится рассказа вашего превосходительства о её милости контессе Исабель на пиру в честь дня рождения её милости контессы Луисы.
— А у вас отличная память, сеньор Анри, — снова усмехнулся граф Альменара.
— Хорошая память — необходимый атрибут успешного торговца, ваше превосходительство, — стараясь придать голосу безмятежность, ответил Анри, чувствуя горячую волну, пробежавшую по его телу.
— Вы не представляли нас, отец. Иначе бы сеньор торговец узнал меня, встретив на литургии в среду, — нежный голосок Исабель прозвучал наигранно обиженным, тем не менее она благосклонно кивнула склонившему голову мужчине. Её слова и взгляд, брошенный при этом на аристократа, недвусмысленно намекали на то, что и мужчинам не следует упоминать подробности недавней встречи на литургии и особенно последовавший разговор. После того, как встав на одно колено молодой человек церемониально поцеловал край платья контессы, граф снова сел, жестом приглашая гостей сделать то же самое.
— Исабель, полагаю, нечто очень важное заставило тебя отрывать меня от дел, — сменил тему разговора граф. — Ну же, я слушаю тебя!
— Матушка начинает сердиться, что вы запаздываете к ужину, отец. Вот я и вызвалась сама поторопить вас, — положив руку отцу на плечо, проворковала контесса.
— Я приду, как только закончу, — строго сказал губернатор и похлопал дочь по руке, — иди, не задерживай меня.
— Ну уж нет! — вдруг решительно возразила сеньорита Исабель. — Без вас я не вернусь, отец. Я лучше сяду вон там, — она указала на второе кресло, стоящее с другой стороны игрального столика, — и подожду. Вы же знаете матушку! — сменив тон на примирительно-просящий, закончила свою речь сеньорита и, не дожидаясь ответа, зашуршав юбками, уселась в кресло.
Губернатор приподнялся, видимо, желая возразить, но, взглянув на замерших мужчин, лишь махнул рукой и, снова устроившись поудобнее, обратился к Анри:
— На чём мы закончили, сеньор Анри, когда нас прервала моя дочь?
Анри, немного подумав, ответил:
— Я излагал вашему превосходительству свои доводы, почему я не могу выполнить настоятельной рекомендации дона Педро.
— Ах да, это... "Богоматерь Розария" до сих пор не вернулась из форта Кагуэй. Надеюсь, на своём пути галеон не встретил англичан, и в ближайшие дни я получу ответ от генерал-капитана Ямайки. Затем я вновь напишу ему о вашей неоценимой заслуге в обороне города и что как только состояние ваших кораблей позволит вам выйти в море, вы немедля отправитесь к нему, — губернатор добродушно улыбнулся и, доверительно наклонившись к Анри, продолжил: — Не стоит пробуждать неприязнь к себе у таких людей, как дон Педро. Проявляйте свою дипломатичность не только с индейцами, друг мой, — сеньор Альварес снова улыбнулся и, заняв прежнее положение, продолжил: — Пока вы будете заниматься возвращением в Белиз похищенных испанок, я займусь ускоренным ремонтом ваших кораблей. Полагаю, это то наименьшее, чем город может отблагодарить вас за своё спасение, сеньор Анри. Кстати, наш пинк в таком плачевном состоянии, что его придётся разбирать. В связи с этим я бы хотел выразить надежду на то, что вы проявите щедрость и ради усиления обороны Белиза передадите мне один или даже два боеспособных корабля из пиратских призов.
