Ярослав встал и протянул жене руку — пошли, морячка...
За ужином супруги привычно беседовали о том, у кого как прошёл день, но, когда Агата рассказала о задуманной Анри тактике, разговор постепенно перешла на историю испанских колоний.
— Знаешь, Яро, а ведь, похоже, что именно в этой битве англичане захватили Белиз и, несмотря на неоднократные попытки испанцев вернуть его, прочно тут обосновались, но только в 1786 году между Англией и Испанией была подписана конвенция, согласно которой испанцы разрешили англичанам селиться на этих землях на определённых условиях. В 1840 году англичане стали называть эту территорию Британским Гондурасом, а в 1862 году Британия официально объявила его своей колонией. А для того, чтобы притязания Лондона были обоснованы, переписала истинную историю Белиза. Попытки они делали уже в XVIII веке, но окончательная версия появилась накануне официального объявления Белиза, ставшего уже Британским Гондурасом, колонией. Вот тогда и появилась наиболее распространённая сейчас версия, что первое поселение на берегу реки Белиз основали английские пираты в 1638 году.
— А ты знаешь правду, потому что нашла её в памяти Анри, — сделал вывод Ярослав.
— А вот и не угадал! — торжествующе посмотрела на него Агата. — Когда мне надо было найти подтверждение тому, что я пережила настоящий перенос сознания, а не страдаю шизофренией, искала информации в интернете обо всём, что там узнавала. И находила! А для пущей убедительности проверяла её в разных источниках. То, что я тебе рассказываю, есть и на русском, и на испанском, — женщина улыбнулась и налила себе кофе. — Это и понятно, что каждая страна пытается показать себя в лучшем свете, но наиболее предвзятыми, а кое-где и откровенно лживыми, были британские источники. Знаешь, а ведь после всех этих своих исканий я даже на испанцев стала смотреть иначе. Раньше я видела в них лишь религиозных фанатиков, погубивших цивилизации Мезоамерики, но сейчас я уже знаю, что это неправда! Правда намного сложнее и многогранное, чем нам её подают. Например, об уничтожении испанцами индейцев Мексики и Юкатана специально сильно утрировано стало вдруг "вспоминаться" англичанами в девятнадцатом веке, чтобы отвлечь внимание общественности от настоящего геноцида индейцев Северной Америки, который они сами проводили. Испанцы, в отличие от англичан, не ставили своей целью уничтожение местного населения. Им нужны были не просто земли, но и рабочие руки, а папе римскому срочно понадобились новые католики. Шёл раскол в католической церкви, Европа становилась протестантской...
— Да уж, как англосаксы переписывают историю мы и сейчас видим, — покачал головой Ярослав. — Кстати, если Анри победит в этом бою и отстоит Белиз, думаешь, история изменится?
— Думаю, я её уже изменила, когда внушила Анри информацию о том, как передаётся жёлтая лихорадка. Без этого знания он или бы остался в джунглях по настоянию доктора, или же, с большой правдоподобностью, погиб в бою с сильно превосходящими его отряд пиратами у ворот города, не обмазавшись глиной, — с виноватым видом, погладив ладонью стол, словно стирая старую карту, ответила Агата.
— И что теперь? Проявится ли это как-то в нашем настоящем? — наблюдая за женой, спросил Ярослав.
— Не знаю, Яро. Ну, во-первых, пока не так уж сильно изменилась история — ведь мы же не знаем, как закончится бой Анри с англичанами. Вдруг он не победит? А во-вторых, я уверена, что то, что уже случилось, изменить нельзя. Если допустить что теории, утверждавшие, что прошлое, настоящее и будущее существует одновременно, а Вселенная состоит из огромного количества измерений, то вполне возможно, что, когда возникают причинно-следственные аномалии, создаётся новое измерение.
— Значит, сейчас существует, как минимум, два Анри Верна в двух разных измерениях? — задумался Ярослав.
— Кто знает? Может, и два. А, может, и больше. Вряд ли человечество когда-нибудь разгадает все тайны Мироздания.
— Как-то уж очень пессимистично это прозвучало. Не похоже на тебя. Неужели ты со всем смирилась и не пытаешься выяснить, как попала в сознание этого Анри? — усмехнулся Ярослав.
— Не смирилась. Я не перестаю об этом думать, но пока что у меня нет ни единой маломальской теории, похожей на научную, — вздохнула Агата и принялась убирать со стола.
— Ну, и что ты планируешь дальше делать?
— Мыть посуду, — усмехнулась женщина.
— Агата, ну ты же понимаешь, что я не об этом! — обиделся Ярослав. — Кстати, как ты умудряешься наблюдать за событиями в семнадцатом веке, говорить со мной и при этом что-то делать?
— Я научилась переключать концентрацию внимания на то, что в данную минуту для меня более важно. Хотя иногда это стоит много сил, особенно когда надо сосредоточится на пациенте, а у Анри какой-то очередной напряжённый момент.
— А что там у него сейчас? — с нескрываемым любопытством спросил Ярослав, и уставился на жену, наблюдая за тем, как она на мгновение замерла, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя.
— Сейчас он готовится стрелять по английскому фрегату "Лев".
— А о чём он сейчас думает? Он верит в свою победу? — со всё больше нарастающим любопытством допытывался Ярослав.
— Да. Он даже решил заставить англичан сдать корабль, — вытирая чашку, ответила Агата.
— Поразительно! Но у меня в голове не укладывается — как ты это всё же видишь? — помогая жене с посудой, не успокаивался Ярослав.
— Как на мониторе. Он словно разделён вертикальной линией и в каждой его части бежит иной фильм. Со звуком. Мне как-то удалось добиться того, что в том фильме, на который я не хочу концентрироваться, звук немного приглушается. Видимо, мозг сам по себе начинает приспосабливаться к поступающим потокам информации, выделяя всегда лишь один из них, — не задумываясь, ответила Агата.
— Даже не знаю — завидовать тебе или сочувствовать, — покачал головой мужчина. Хотя, наверное, всё же завидовать. Вот если бы я мог вот так видеть прошлое, да ещё и выбирать, в кого залезть... — мечтательно задумался Ярослав.
— Я не выбирала, — пожала плечами Агата.
— Ну, раз уж так случилось, надо же это как-то использовать. Может, ты через него передашь какие-нибудь открытия, ускорившее развитие человечества? — воодушевлённо предложил Ярослав.
— Не думаю, чтобы в эпоху инквизиции можно было бы их осуществить, особенно когда ты неспособен объяснить, откуда ты это знаешь. Анри и так мучился, не понимая, как он узнал то, что до девятнадцатого века никто так и не узнает. Хотя есть у меня задумка как улучшить гигиену на корабле. Кстати, Яро, вот ты, например, знаешь, что в средние века люди в Европе мылись гораздо чаще, чем во второй половине семнадцатого века?
Ярослав, вспомнив экскурсию с семьёй в средневековый замок Красная Лгота, в котором, несмотря на то, что в восемнадцатом веке он был существенно перестроен, не было ни единого туалета, а всё отхожее, что собиралось в горшки, выливалось в озеро, окружавшее замок и служившее, мимо иного, источником питьевой воды, недоверчиво покачал головой:
— Что-то мне подсказывает, что мытьё должно было стать ну очень редким явлением.
Агата рассмеялась:
— Ну да, про то, что во дворце Людовика XIV справляли нужду все там, где она их застала, я читала ещё в детстве. Но, оказывается, не всё так просто. Люди знали о гигиене не только в Древнем Риме. Представь себе, по всей Европе было огромное количество купален и бань. Они служили не только для мытья, но и для забав с банщицами. Например, в Фуэро Сепульведы/165/ предписывалось кто и когда должен ходить в баню. В колониях потом функции бань и купален выполняли бордели. Однако в XVII веке английские учёные вдруг заявили о великом открытии — что купание вредит здоровью, и многие бани стали закрываться по всей Европе. Но, знаешь, что странно, — Агата лукаво улыбнулась, — это открытие странным образом совпало с полным истреблением лесов на Британских островах. Я была немало удивлена, узнав, что знаменитый Шервудский лес был вновь высажен по приказу Кромвеля. Вот я и думаю — уж не недостаток дровишек побудил британских учёных таким образом успокоить народ, не желающий мыться в холодной воде, но не способный её согреть из-за недостатка дров?
— Очень логичный вывод, — улыбнулся Ярослав. — И как ты хочешь опровергнуть британских учёных?
— Видимо, придётся к этому подключать доктора Антонио. Он же просил Анри делиться с ним новыми "откровениями", — вздохнула Агата. — Понимаешь, сам-то Анри и его "голубокровные" друзья за собой следят, да и простые солдаты и моряки, когда они на берегу, посещают местные бордели. Вот только одежду свою они отдают стирать не так часто, потому что дорого, да и не у всех есть сменное бельё. Оказывается, одежда в то время и в Европе была не дешёвым удовольствием! Так что беда даже не в том, что на корабле уже на следующий день запах немытых тел начинает доминировать над всеми остальными, а в том, что вши и блохи переносят весьма солидный список опасных инфекционных заболеваний. Думаю, если Анри во сне получит от какого-нибудь святого лекцию о том, что именно эти паразиты разносят, кроме иного, чуму и тиф, а потом поделится этим с Антонио, они найдут способ повысить гигиену на корабле.
Ярослав задумался.
— Идея хорошая, но как они будут бороться с блохами, например? Ну, вши, наверное, можно элиминовать, сбрив всем волосы. А вот для борьбы с блохами, думаю, без специальных инсектицидов не обойтись.
— Я ещё не думала над этим, но уверена — и в то время можно будет найти что-то подходящее, — уверенно кивнула Агата и вдруг вздрогнула.
— Что случилось? — спохватился Ярослав.
— Только что с английского корабля стреляли в Анри, но, к счастью, промахнулись.
Ярослав покачал головой:
— Солнце моё, ты так себя до инфаркта доведёшь! Нельзя так близко воспринимать проблемы того, кто давно уже умер. Его давно уже нет, Агата. То, что ты видишь — это лишь отголоски прошлого.
— Это для тебя он "отголоски прошлого", а для меня он живой! — возмутилась женщина. — Но в одном ты прав — мне надо лучше следить за своими эмоциями. Я не хочу передавать Анри свой страх, хотя, когда он его почувствовал, тут же подавил и в себе, и во мне.
— Ладно, пошли спать — поздно уже. Я завтра должен быть на работе к половине восьмого, да и у тебя ведь приём с утра.
— Да, с девяти. Но ты иди спать, Яро, а я дождусь, чем закончится бой и приду, — поцеловав мужа, Агата мягко подтолкнула его к выходу из кухни. Тот тяжело вздохнул:
— Хочешь, я посижу с тобой, а ты будешь рассказывать, что там происходит?
— Я не знаю, как долго это ещё продлится, но обещаю, что утром расскажу тебе всё самое интересное, чем бы оно не закончилось, — женщина ласково провела ладошкой по щеке мужа.
— Хорошо. Только не пей слишком много кофе.
— Не буду, — пообещала Агата и снова поцеловала мужа. — Спокойной ночи!
14.
Анри пришлось довольно долго ждать под дверью у дома Фернандо. Всё это время его не оставляла мысль вернуться к тюрьме. Он ещё обдумывал варианты наиболее убедительного разговора с охранниками, когда за дверью послышался шорох. Взвизгнула задвижка, открылось смотровое окошко, и чьи-то глаза пытливо уставились на позднего визитёра, пытаясь в свете фонаря разглядеть его лицо.
— С тех пор, как вы видели меня в последний раз, я ничуть не изменился! — решил ускорить процесс опознания Анри.
Услышав знакомый голос, слуга отпрянул от окошка, и оно закрылось. Зато тут же заскрипели дверные засовы.
— Входите, сеньор, — услужливо распахнул дверь Эмилио.
— Идальго дома? — поинтересовался Анри, идя за пожилым слугой в свою комнату.
— Нет, сеньор. Как вчера вечером ушёл, так до сих пор и не вернулся, — с нескрываемой печалью ответил слуга.
— А что сеньора Селия?
— Сеньора только к ужину вернулась из собора и сразу после трапезы ушла спать.
— Ну что же, я последую её примеру после того, как умоюсь. Вы ведь найдёте для меня немного тёплой воды, Эмилио? — спросил Анри слугу, пока тот зажигал свечи в его комнате.
— Да, сеньор, но вам придётся немного подождать. Желаете пока поужинать? Могу донести вам хлеб, сыр и колбасы, — заботливо предложил слуга.
— Нет, я сыт. Всё, чего я сейчас желаю — это смыть с себя пороховую копоть и завалиться спасть в чистую уютную постель.
Эмилио понимающе кивнул:
— Хорошо, сеньор. Я скоро вернусь, — и вышел.
В ожидании тёплой воды Анри разделся и, вынимая из своего сундука чистое бельё, заметил бревиарий, подаренный контессой Исабель. Взяв его в руки, он невольно вспомнил, как вспыхнули радостью глаза девушки, когда она услышала его согласие принять приглашение графа Альменара на торжественный обед. Следом пришла мысль о том, что он обещал дочери губернатора откровенно рассказать о своих чувствах к ней. "Как сказать влюблённой девушке, что она нелюбима? — задумался Анри и почувствовал, как жалость, словно поток морской воды в пробоину, хлынула в его душу. — Господи, будь к ней милосердным! Или вложи любовь в моё сердце или не допусти этого разговора!" — вознёс он молитву к невидимому богу, подняв вверх глаза и прижав к груди молитвенник.
Вымывшись, Анри отдал слуге грязную одежду и, вложив ему в руку песо, попросил доставить вещи прачке и позаботится о том, чтобы потом их отправили на "Победоносец". Когда за Эмилио закрылась дверь, Анри опустился на колени перед серебряным Иисусом, распятым на кресте из эбенового дерева, и, завершив вечернюю молитву, поблагодарил сына божьего за чудесное спасение города и с чувством исполненного долга задул свечу. Сладостно растянувшись на тонкой льняной простыне, он прикрылся атласным покрывалом и почти мгновенно уснул крепким сном праведника.
* * *
Проснувшись, по обыкновению, с первыми лучами солнца, Анри неспешно оделся, завершив облачение роскошным камзолом и бархатными туфлями с серебряными пряжками. Вместо бережно уложенной в сундук сабли нацепил на перевязь дорогую толедскую роперу и, покрутив в руках простреленную шляпу, насадил её на голову и вышел в коридор. С противоположного конца доносились рыдания сеньоры Селии. Обеспокоенный услышанным, он направился в кабинет Фернандо, откуда через незакрытую дверь и был слышен плач.
Заглянув вовнутрь, Анри увидел подёргивающиеся в такт всхлипываниям плечи женщины, уткнувшийся в широкую грудь мужа. Обхватив руками шею супруга, простоволосая и босая, лишь в длинной белой рубахе, она показалась Анри спустившимся на землю скорбящим ангелом. Фернандо стоял посреди комнаты с перевязанной головой и молча гладил жену по длинным русым волосам. На повязке, отложном воротнике, камзоле и пышных манжетах рубашки проступала бурыми пятнами кровь.
Повернувшись на звук шагов, он увидел стоящего в дверях друга и со словами: "Ну всё, хватит!" — отстранил от себя жену, взяв её за плечи. Сеньора Селия, тут же перестала плакать и обернулась. Увидев Анри, она смутилась и быстро покинула кабинет, закрывая заплаканное лицо руками. Фернандо же, раскрыв объятья, шагнул навстречу другу:
