Право на месть

— Неудивительно, стихийная ведьма... её не удержишь против воли. Монахи не смогут учуять такой талант. Но делать что-то надо...

— Да что тут сделаешь, не уберечь девчонку, — горбун в сердцах стукнул по столешнице ладонью, — монахи жалости не знают. Ведьму казнят, родных под нож! Соседей, что вовремя не донесли, сгноят на каторге!

— Спокойно, мастер! Оми ещё мала, в таком возрасте дар не проявляется заметно... сколько ей лет? Пять? Два-три года ещё есть. Можно научить пользоваться даром, скрывать его так просто, что проще не бывает. Срочно ищем мне дом, Оми будет жить со мной как служанка и девочка на посылках.

— Даже самый бедный дом стоит десять золотых.

— Деньги будут, мастер, дай только до оружейника-гнома добраться.

— Чешуя? — мастер вопросительно поднял брови.

Брента остро взглянула в светлые, понимающие глаза. Мастер торопливо выставил вперёд длиннопалые ладони:

— Я ничего не говорил!

Брента устало опустилась на скамью рядом с лежащей девочкой. Потёрла ладонями лицо, руки скользнули на колени. Горбун выжидающе взглянул из-под густых бровей.

— Девочка должна попасть ко мне в услужение случайно, никак иначе! Значит, мне надо купить этот дом лично или на подставное лицо и успеть перехватить дом из-под рук прочих желающих, если они будут.

— Их не будет, дом стоит на плохом месте.

— А многие ли об этом знают? Нужные слухи пустить широко я уже не успеваю. И не могу рисковать будущей ведающей, ты это понимаешь? Её жизнь драгоценна.

Брента содрогнулась при мысли, что могло бы случиться с малышкой за недолгую жизнь, если бы её обнаружили: рабство, насилие, жестокая казнь... В последнем случае живые ведьмы завидовали погибшим. Это пять лет назад их сжигали, а теперь монахи умеют приводить "заблудших" в лоно истинной церкви. Долго и мучительно. Муки телесные — ничто перед муками чар, когда дар медленно и неуклонно сходит на нет, уходящая сила вынимает из женщины душу. Пустая оболочка бывшей ведающей живёт долго, бездумно выполняя простую работу. Они могут сутками носить воду в огромной бадье, вращать вороты опускаемых мостов, колеса мельниц, месить глину ногами, не знающими устали. Их продают и в бордели. Брента вогнала ногти в ладони, чтоб не застонать в голос.

Джером отшатнулся, из всех углов потянулись тёмные и серые языки, мгновенно окутавшие фигуру ведьмы непроницаемым для глаз коконом. Мастер поспешил закрыть глаза, а когда открыл, невозмутимая ведьма допивала каву из его чашки.

— Гномы в столице есть?

— Есть, как не быть. Кузницы их прямо за нашей слободой расположены.

— Охраняются?

Мастер кивнул.

— Кем?

— Гвардией гномов.

— Мне нужен умный оружейный мастер.

— Есть мастер Тром, мастер Огрио. Скорее Тром, этот жил здесь ещё в правление прапрадеда нынешнего императора.

— Ты их лично знаешь?

Джером покачал головой.

— Ладно. Девочка забудет обо мне, запомнил?

Мастер прикрыл веки, соглашаясь.

— Как подобраться к мастеру Рамли или другому оружейнику я придумаю уже сегодня. Ты знаешь короткую дорогу к фонтану Огненных Лилий? Жду тебя в конце дороги каждый день, как стемнеет, половину короткой стражи. Если дом продаётся, дай мне знать лично. Не вздумай присылать детей, вестников и вообще посторонних.

— Я понял. Ты можешь положиться на меня.

— И последнее. Ты отвечаешь за Оми своей головой. Ты понимаешь это?

Мастер коротко поклонился.

— Помни, мастер. Возьми это. Надень на шею, вот так! Если случится непоправимое, хватай девочку и рви цепочку. Это телепорт на Север, почти в столицу Северной Марки за две лиги к северу. Не потеряй сам амулет, он приведет вас в безопасное убежище. Там есть некоторый запас денег, мои книги, немного одежды. Часть чешуи я отдаю тебе сейчас, пригодится. Держи её при себе или в таком месте, где достать можно быстро.

Брента потянулась к госпоже Сумрак и мастер, затаив дыхание, смотрел, как сложенная лодочкой ладонь наполняется сверкающей чешуёй...

— Деньги есть у тебя, мастер?

— Есть три сотни золотых.

— Понимаю, на чёрный день. Давай сюда, госпожа сохранит твоё золото. Жаль, чешую она долго хранить не может, всё магическое истлевает в тени.

Джером метнулся в соседнюю комнату, вытряс зачарованный тайник. Даже тени сомнений не было в его душе, госпожа ведьма знает, что делает. Вернувшись в лавку, вновь поразился зрелищу истаивающего в воздухе кошеля с золотом.

Брента потянулась в тень, извлекла нечто вроде клочка тумана сизого цвета, поднесла на ладони к лицу мастера:

— Закрой глаза, мастер,— после чего сильно дунула на ладонь, туман стремительно всосался в волосы старика.

— Всё, открывай глаза. Теперь запоминай: как только понадобятся деньги, ступаешь ногой в любую тень, мысленно просишь госпожу Сумрак о помощи, заранее сложи лодочкой левую ладонь, три-четыре золотых госпожа вернет сразу же.

— Не беспокойся, Брента. Сделаю, что смогу.

— Прости, мастер, но твоя жизнь отныне не принадлежит тебе.

— Я не ропщу. Да разве то было жизнью... мучиться каждую секунду от боли. Думаю, ты поймешь, бесполезность жизни переносить ещё труднее, чем боль от увечья.

Брента в ответ обняла мастера. Джером слегка поклонился и ушёл выбирать новый наряд для ведьмы.

— Давай одежду. Ещё мне нужен кувшин воды, полотенце. И сандалии подбери.

Не оглядываясь, Джером кивнул в знак понимания.

Приведя себя в порядок, Брента подхватила суму, ссыпала в кошель оставшееся серебро.

— Девочка проснётся через полстражи. Вот тебе сушёный многоцвет, запарить в глиняном сосуде на две стражи, смочить тряпочку и держать на глазах по вечерам подольше. Позже я займусь её глазами. Пока что надо снять воспаление. Есть у тебя крепкое вино? Это подойдёт, будешь окунать в него руки, прежде чем положишь ей компресс на глаза. Это важно. Отмоешь девчонку до скрипа, оденешь в чистое, на солнце ей бывать нельзя пока я не разрешу. Прощай, мастер. Я оставляю мангуста для неё, его зовут Варум. Лучше охранника не найти, он чует магию, яды, да и много ещё разного видит и слышит.

— До встречи. Всё будет хорошо.

Глава Ковена магов, его преосвященство архиепископ, глава церкви Творца-Вседержителя, глава ордена Решающих, второй советник молодого короля Тарриэлиана, в миру Нортенновшан тен Ноор, а в монашестве брат Норт, был не слишком доволен начавшимся днём — как обычно. Его секретарь, смиренный брат Зо, мог бы заметить, что случаи, когда его магичество был чем-либо доволен, можно пересчитать по пальцам одной руки. А уж увидеть на лице его преосвященства улыбку — такое можно показывать в императорском музее восковых фигур, предварительно убрав подальше все острые и колющие предметы. Очень уж людоедская улыбка была у главы новой церкви. Да, новой, а вы что хотели? Чтобы культ нового божества вдруг стал основным и единственным за десять лет?

Брат Зо вздохнул с лёгкой грустью, это невозможно, увы. Как хорошо, что он сам провёл эти годы в пустынной местности на западе Северной Марки, но как же это плохо, ведь он был лишен возможности пользоваться библиотекой ордена.

Зато теперь... он ласково огладил переплёт книги воспоминаний придворного лекаря владыки эльфов, доблестного Таринаго из рода Беседующих С Небом. Именно в этой книге он прочёл интересные вещи, например "... невозможно лишить стихийного мага силы навсегда, придёт день, когда плотина разума рухнет, и освободившаяся сила пожрёт виновного".

Его магичество отмахнулся от этих слов, а напрасно. Даже неофиту понятно, что блокировка силы стихийных магов — это не более, чем плотина, воздвигнутая разумом одного мага для силы разума другого. Брат Зо поспешил донести до слуха архиепископа эту мысль и что же? Недолго думая, его магичество озвучил своё решение — непосильные труды смиренного брата Зо в библиотеке плохо сказываются на его душевном здоровье. И, пожалуй, следует отлучить означенного брата Зо от чтения бесполезных шарлатанских книжонок и передать библиотеку брату Фонию, уж он-то не станет ломать голову над неподобающими мыслями древнего перворождённого.

Брат Зо смирился с решением патрона, с сожалением покинув заветный уголок библиотеки, но теперешний хранитель знаний, добрый брат Фоний, потихоньку снабжает его чтивом, не особенно вникая в содержание книг. Жалеет неудачливого собрата, надо полагать. Добрая душа у старика Фония, всё-таки восемьдесят лет служения храму Единого Творца. А что касается Творца-Вседержителя... кто-нибудь просветит несведущего брата Зо, почему у Вседержителя три лика? Женское начало, мужское, а ещё какое? Кто там третьим-то считается? Дух? Дух чего? Или кого? Утверждается, что дух самого Творца-Вседержителя. А кому мешал Единый Творец?

Короткий звук гонга прервал размышления секретаря, его преосвященство изволил покинуть свои покои. Брат Зо глубоко вздохнул, сложил руки в замок перед грудью и преклонил колени пред священным ликом Вседержителя, адресуя молитву Единому:

— Верую, благой отец, истинно верую, до сих пор дерзаю верить в Творца, единого для всего мира и принадлежащих этому миру существ. Вразуми своего сына, прости его за недопустимые мысли и за осуждение братьев по вере. Укажи верную дорогу, пошли пытливых спутников, помоги воспитать старательных учеников.

Его магичество остановился на пороге кабинета. Поморщился... знакомая до боли картина, секретарь погружен в молитву, наверное, опять беспокоит Творца просьбами. Вот только которого из двух? Епископ снова поморщился, не нравится ему временами этот монашек, вообразивший себя совестью, если не человечества, то уж лучшей части монашества, несомненно! Но боец он превосходный, за что и держим в секретарях. И, если уж быть честным с самим собой, то это не единственная причина, архиепископ хмыкнул.

Этого секретаря ему представил первый советник короля, старая лиса с затупившимися клыками, и теперь его магичество повсюду сопровождает эта серая тень. Но надо отдать ему должное, работать он умеет, бумаги в порядке, книги рассортированы по темам, содержанию и датам изготовления. Справки он готовит быстро, цепко схватывает суть вопроса, владеет основами точных наук. И вообще секретаря можно считать гением в части планирования дня его преосвященства. К тому же брат Зо никогда и ничего не забывает, владеет пятью живыми языками и двумя мёртвым. Его знанию этикета может позавидовать принц крови. Лояльность брата-секретаря и его способность хранить доверенные тайны неоднократно проверены главой церкви. Его лучшие агенты не нашли ничего подозрительного, ибо никаких связей с внешним миром монашек не имел, с родственниками не встречался, секретных документов не копировал, сведений не разглашал. Но отчего же так неприятен ему этот человечек?

Монашек отдал земной поклон лику Творца, обернулся... да, облик его преосвященства способен впечатлить любого... Лицо словно вырублено топором, провалы глаз затенены капюшоном дорогого пурпурного облачения, крупные руки сложены в замок на животе и перевиты чётками из чёрного янтаря. Говорят, в молодости его преосвященство был не только любим женщинами, но и ловок с оружием. Он тренируется и сейчас, впрочем, как и все его монахи-воины... и такой рост не всяким одеянием скроешь.

Брат Зо привычно опускается на колено, походя под благословение:

— Приветствую господина.

Движением руки его магичество повелел встать монаху, кивком головы отослал прочь. Капюшон скользнул на плечи, открывая бритую голову с плотно прижатыми к черепу ушами.

Норту тен Ноор есть о чём подумать. Его величество, молодой император, неожиданно выразил пожелание и настоятельную просьбу прекратить охоту на ведьм в бывшем королевстве, ныне Империи. Каждый придворный, а уж тем более второй советник императора, обязан понимать — если император говорит "лягушка", подданные начинают прыгать и квакать. Поэтому господин Норт знает цену императорским просьбам. "Мы и супруга наша желаем остановить смуту и предотвратить очередную гражданскую войну в нашем королевстве".

В том, что это желание возникло стараниями его юной супруги, глава Ковена не усомнился, ибо императрица происходила из древнего хасунского рода Хранителей Равновесия. Уж кто-кто, а Хранители наслышаны о законе равновесия этого мира: жизнеспособны только посредственности. у врага самой популярной мишенью будет тот, кто числит себя самой яркой деталью пейзажа, а середнячки выживут, ибо не постесняются зарыться в навоз, если потребуется.

Разумеется, он озвучил эту мысль, выраженную более куртуазно, в присутствии их величеств и вот тут... юная императрица взглянула ему в лицо раскосыми глазами. Разумеется, в поединке взглядов победила венценосная СарИкэ, кто бы усомнился. Глава Ковена позволил себе отступить перед её величеством, но последовавшая за поединком взглядов отповедь его ощутимо задела.

Слово чести, когда её величество Сарикэ обронила ту фразу, заморозившую двор, брату Норту показалось, что вместо косых хасунских глаз на него смотрят два проклятых провала, именуемых серыми глазами той самой ведьмы из его ночных кошмаров.

В ответ он позволил себе усомниться в праве женщины, пусть и императрицы, рассуждать о подобных материях. Император нехорошо прищурился, но не сказал ничего, поскольку на его локоть легла затянутая в лимонную перчатку узкая ладонь жены. Но глава церкви не обманывался, его величество ничего не забудет.

И в самое сердце поразила главу Ковена жалость, явственно отразившаяся во взоре повелительницы. Она его пожалела! Его! Глава церкви скрипнул зубами, если бы только это! В покоях венценосной Сарикэ не работает его подслушивающая сеть! Как это возможно? При дворе супруги повелителя нет ни одного мага. Ни одного! Сам проверял. Во всех покоях насторожены поисковые чары, заклинание усиленного слуха не повреждено, опять же сам проверял. Это сложное заклинание работает и сейчас, ему слышно, как переминается с ноги на ногу охранник у дверей приёмной императрицы. А вот далее этих дверей заклинание слепо и глухо. Почему?

Это было бы возможно в одном случае. Однако её величество не была стихийной волшебницей, это достоверно известно. Магия Хасуна — это большей частью магия преобразований и конструирования, скажем, превратить белое в чёрное, камень в песок. Хасунские маги оперируют только материальными предметами, а магией духа и природы владеют в полной мере эльфы. А моими стараниями теперь только эльфы. Архиепископ осклабился, верхняя губа приподнялась, бедного брата Зо точно хватит удар, стоит ему увидеть эту улыбку его преосвященства, а как корёжило несчастного монашка во время последней казни ведьмы три года назад...

Вот кто бы объяснил архиепископу, как две разных личности могут сочетаться в одном человеке. Брат Зо не всегда был тишайшим монахом, первую половину жизни он успешно убивал себе подобных, специализируясь на магах. Зато теперь его зримо передёргивало от зрелища казней еретиков. Но в тот раз брат Зо смотрел не отрываясь, ибо он впервые видел казнь ведьмы. Девушку не лишат жизни, ведь братья ордена Решающих не банальные убийцы. Родных ведьмы убирают другие, некие негодяи вырезают всю семью, преступников так и не смогут найти... в очередной раз.