Право на месть

И открыл её.

Брента оцепенела. Перед ней, опровергая все утверждения ныне живущих летописцев и знатоков эльфийского оружия, лежали метательные ножи её побратима, неповторимого Орассэ, эльфа-отступника... семь хищных тончайших лезвий, каждое из которых покоится в только ему предназначенном ложе, лезвием вниз. Если друг и побратим расстался с клинками добровольно... а иное предположить невозможно, ибо клинки живы пока жив истинный хозяин... значит, Орассэ в столице?! Брента глубоко вздохнула, успокаивая сердце и открыла глаза на выдохе.

Медленно и торжественно, мысленно произнося все полагающиеся слова, она выложила на прилавок семёрку изысканно-хищных клинков, лишённых объёмных рукоятей, а когда эльфы снабжали рукоятями метательное оружие? Серебряный лист, выгравированный у основания лезвия, ослепительно засиял, стоило ей взять в руки последний клинок. Гном ухмыльнулся, он так и решил, что взъерошенная старуха обретёт эту семейку ножей, по всему было видно. За десять минувших лет, а как бы и не больше, клинки так и не избрали себе хозяина. Значит, теперь они обретут хозяйку, что тоже неплохо. И хотя жаль продавать такую редкость, за десять-то лет они изрядно подняли репутацию его лавки, но лучше продать от греха, любой эльф почует клинки ещё на въезде в столицу и реакцию ушастого на родовые клинки "в гнусной лавке" угадать нетрудно. Этими же ножичками любой остроухий выпотрошит гнома, так что ну их ...

... Брента брела вдоль каменных заборов улицы Роз в полном изнеможении, надежда на встречу с другом рухнула, о, Творец, десять лет! Стало быть, эльф продал их почти сразу после её "смерти" ... однако, клинки живы. За пазухой грелась плоская шкатулка с ножами, трость казалась естественным продолжением руки, а собственное тело ощущалось, как тяжелейший груз, который придётся нести сначала на плечах, потом тащить за спиной, а в конце пути волочь волоком.

Остаток пути она проделала в Тени и вывалилась из сумрака посреди собственной кухни, где и обрела брата Зо, застывшего в боевой стойке. Монашек весьма резво подхватил хозяйку дома, уложил на циновки, и быстро нажал пару точек на предплечьях. Эффект сказался довольно быстро, Брента медленно переместилась в сидячее положение, с благодарностью приняла чашку с кавой, вдохнула непередаваемый аромат и, окончательно пришла в разум.

* * *

... Глава Ковена так и не смог уснуть этой ночью. Невнятную тревогу он сам определял, как надоедливое насекомое, что зудело и зудело на краю сознания, не давая покоя ни днём, ни ночью. А уж сосредоточиться на повседневных делах его магичество даже не пытался. Ибо знал — бесполезно. Что-то такое произошло на церемонии обретения имени этим беловолосым мальчиком из семьи Хранителей равновесия. Его преосвященство так и не смог понять, что именно вызывает беспокойство, навязчивое, как зубная боль. И вот уже вторую стражу он ворочается в постели, не в силах забыться. Впрочем, можно воспользоваться бессонницей и подумать о многом. О чём? Ну, достаточно вспомнить, что обе следящие сети так и не активировались в покоях молодого принца, как и следящее заклинание, подвешенное на пажа хасунского щенка из последнего помёта царственной наложницы. Должно быть, их маги хорошо помнят хасунские поговорки, как там это звучит... "с другой стороны стены всегда есть ухо". Его преосвященство тихо рассмеялся, ну, ничего, есть и другая поговорка "у сильных людей есть желания, а у слабых — мечты". О чём мечтает королевский щенок хасунской породы, о славе разведчика? Мы поможем ему исполнить мечту, а пока...

Он размеренно дышал, загоняя сознание в состояние покоя и отстранённости от дневных забот ... он уже засыпал, когда вдруг с отчётливостью отражения в зеркале увидел полупрозрачное лицо с серебряными глазами. Озёра расплавленного металла смотрели прямо на него с холодным и отстранённым любопытством, а потом проклятая ведьма протянула к нему иссохшие руки. С криком, переполошившим половину стражи, его преосвященство сорвался с постели и осознал себя висящим на руках за балконом собственной опочивальни, на высоте полусотни локтей от плит внутреннего двора. И, разумеется, его преосвященство был нагим, ибо летом в одежде спать не привык, как и большинство жителей Империи.

Извернувшись и кое-как зацепившись голыми ногами за балясины перил, глава действующей церкви подтянулся на руках. Утвердившись на слегка трясущихся ногах под прицелом изумлённых глаз сбежавшейся охранной братии, он обвёл внимательным взглядом всех присутствующих при его триумфальном возвращении. Равнодушных глаз не было.

Сдержав вполне естественное желание вышибить мозги присутствующей в его опочивальне братии, ибо мозги им всё равно без надобности, его магичество выслал всех вон и рухнул в кресло, протестующе всхлипнувшее под его немалым весом. Его преосвященство давно не видел это узкое лицо в своих ночных кошмарах. Он также давно возблагодарил Творца за то, что погибшая двенадцать лет назад ведьма не тревожит более его разум. И вот теперь видение возвратилось, значит, отсроченное проклятие стихийной ведьмы догнало его преосвященство? И в довершение прочих неприятностей ему решительно не давало покоя пророчество Семерых. Личные кошмары главы Ковена казались сущими пустяками по сравнению со сведениями, содержащимися в свитке брата Унцо, так удачно избежавшего внимания главы церкви. Где прикажете искать некую деву, тёмную взором, и где во имя Творца искать её спасителя? Условия, сопутствующие исполнению пророчества, тоже отсутствуют, зато на двадцати страницах многоречиво описаны итоги споров могущественных магов о сущей ерунде.

Сколько глава Ковена помнил, каноны создания пророчеств предусматривали описания знамений, предшествующих самим пророчествам, а в свитке, любезно предоставленном ему сбежавшим монахом, описаний не было. Или же брат Унцо, будь он проклят, не пожелал перевести эти описания. Кстати, полного списка пророчества, пусть и на хасунском языке достать не удалось. Впрочем, с момента отдачи им приказов о розыске полного списка времени прошло мало. Так что армия монахов, отправленных на поиски в монастыри Империи и в хасунские обители, едва приступила к работе. Присовокупим сюда же время на перевод с исходного языка на имперский, согласование переводов, соединение текстов пророчества в единый документ... на всё перечисленное требуется немалое время, так что запасёмся терпением.

Решительно разрубив воздух ребром ладони, глава Решающих переоделся в костюм наёмника, рассовал по одежде зачарованные ножи и по примеру бывшего секретаря вогнал тоненький клинок в ножны, закреплённые меж лопаток. Оглядев в зеркале наложенную личину, одобрительно хмыкнул, погладил татуированный череп и решительно шагнул в телепорт.

Скромный домишко в небогатом квартале принял гостя, как всегда, без особой помпы, доверенное лицо — преданный магистру до печёнок монах (а существовали в этом мире и такие) предоставил в распоряжение гостя поздний ужин и осёдланную лошадь. После чего, осенив удаляющегося всадника оберегающим кругом, старательно запер ворота. Его преосвященство вознамерился посетить монастырь, где ранее настоятельствовал брат Унцо и выяснить, отчего вдруг не сработало сигнальное заклинание, а если сработало необычно, то кто именно попался в тенета ловчей сети. Разумеется, он не собирался отправляться на Север верхами, как раз к осени бы и добрался. Ему довелось бы и пожить близ болот, дожидаясь наступления зимы и замерзания всего, чего только можно, ибо плавать по болотам даже маги не научились. Нет-нет, оставим коня в хорошо замаскированном убежище под присмотром, а потом воспользуемся телепортом.

Монастырь стоял на своём месте и выглядел до такой степени заброшенным и несчастным, что глава Ковена невольно погладил воротную створку, отметив, что следящей и ловчей сетей более не существует. Попытки отыскать признаки человеческого проникновения успехом не увенчались. В толстом слое пыли определялись только птичьи следы, зато в покоях настоятеля обнаружился свиток, не замеченный его преосвященством в прошлый визит. Брат Норт не стал садиться в настоятельское кресло, а насладился чтением стоя. Письмо содержало короткую записку, адресованную неведомому брату Эльгаси и предписывало "выдать подателю сего тот самый свиток, о котором шла речь много лет назад" — и всё, не считая золотой монеты, выпавшей из свитка.

Хмыкнув, его преосвященство направил коня на запад. Столица подождёт. В своё время он не озаботился здоровьем юного императора, правящего после смерти отца, непростительная ошибка... но исправимая. Её величество, венценосная Сарикэ в тягости, так что преемственность старинной династии обеспечена. Пока младенец вырастет, много воды утечёт... а это точно мальчик, уж ему ли не знать. Главное, устранить хасунское влияние на молодую императрицу, увы, эта нелёгкая задача не может быть решена в одно действие. Надлежит разработать целую систему последовательных мер, способных ненавязчиво и аккуратно отстранить от власти молодую регентшу при несовершеннолетнем императоре или поставить во главе страны своего регента, что представляется возможным... до некоторой степени. Власть ради власти ему не нужна! Но возникает в обозримом пространстве вопрос: а что нужно брату Норту от этой страны и этой жизни?

Его преосвященство тем и хорош для нынешней власти, что нисколько не претендует на роль советчика правящего императора, хотя и состоит в Совете аристократов под вторым номером. Он даже во дворце владык Империи бывает настолько редко, что и в парадном облачении его с трудом узнают стражники. В свиту императора он уж точно не рвётся.

Какой смысл лгать самому себе? Вот уже много лет давнее предсказание не отпускает душу его преосвященства: доколе стихийные рождаются в этом мире, тебе не будет покоя, род твой в лице твоём прервётся стараниями ведьмы с редким и противоречивым даром. Само предсказание заняло половину свитка и написал его трудолюбивый старик-прорицатель лично. Страшноватое получилось пророчество, это правда, но к каждой правде можно пристегнуть несколько вариантов развития событий. Дребезжащий старческий голос вслух огласил пророчество, и его магичество с трудом удержал разум на грани помешательства и всё смотрел, смотрел на древнего старца, в свою очередь взирающего на него блекло-голубыми глазами. Не было в этих глазах страха, а только понимание неизбежности предсказания, глубокая вера в истинность написанного и ещё... сострадание. Последнее просто добило брата Норта. Ему! Сострадали! И кто?

Разумеется, свиток господин Норт сохранил, и ещё долгое время ежедневно перечитывал чеканные фразы. Брату Норту следовало бы лучше владеть собой, но его преосвященство был молод тогда. Не сумев сдержаться, господин Норт опрометчиво укоротил предсказателя ровно на голову. Тогда он обезглавил далеко не базарного шарлатана, а великого Ликанэ, прославленного тем, что его пророчества сбывались всегда и везде. Очень жаль, что стремление к немедленному действию у брата Норта частенько опережало предусмотрительность в то благословенное время. Слабым утешением может служить тот факт, что в дальнейшем глава Ковена никогда не позволял себе поспешных решений. Так что нынче брат Норт может сколько угодно укоризненно качать головой и философствовать на тему "опыт — это расчёска, которую мы получаем после того, как облысели". Сделанного не вернёшь.

Как бы пригодился в давней борьбе и интригах старый Ликанэ, а уж трудиться на благо рода тен Ноор его бы уговорили, есть необходимые средства для убеждения несогласных. А тогда, пятнадцать лет назад, в те давние времена опрометчивых решений его преосвященство всего лишь уложил обезглавленное тело в мешок и незаметно вывез за пределы Империи, благо, приехал к старцу без свиты. Там, на берегу обширного болота он вспорол живот мертвецу, дабы газы кишечника не позволили всплыть трупу, набил утробу покойника камнями и благополучно утопил на зыбком месте. Затем брат Норт ударил окрест заклинанием, убивающим всё живое на расстоянии полулиги и поспешно покинул Хасун...

А спустя трёхлетие "неистовый Норт" начал кровавый поход против стихийных, повинуясь неутолённой ненависти к детям стихий. Ненависть взирала его глазами на разоряемые школы стихийных, отдавала его устами безжалостные приказы, пытала стихийных, вырывая признания ценой невыносимых страданий. Теперь, спустя двенадцать лет, он не мог отделаться от ощущения, что все предпринятые меры были напрасны, что схваченные стихийные забиты, замучены и сожжены напрасно. И что гораздо лучше было бы не идти против стихий, а подчинить их руками самих волшебников. Впрочем, он мог и ошибаться, сомнения свойственны всем мыслящим, да и непогрешимость никогда не входила в число его достоинств. Зато у главы церкви много верных адептов, ну, или относительно верных. К одному из них его преосвященство торопился с визитом в личине немолодого наёмника, ибо давно собирался навестить старого друга и бывшего соратника.

* * *

Брента предостерегающе подняла руку, останавливая брата Зо:

— Всё в порядке, друзья, сейчас...

Брат Зо опустился на циновку, чернокожий уселся в "кресло", приняв весьма вольную позу. Ожидание не затянулось, что и не удивительно, стихийные лечат себя гораздо быстрее, чем прочих людей. Или нелюдей.

Убедившись, что Брента пришла в себя, брат Зо виновато произнёс:

— Я должен покинуть вас, господа, две седмицы занимает дорога из столицы до монастыря Вайн-Тай.

Брента понимающе кивнула, Бен-Асатур насупился, но промолчал.

— Думаю, мы найдём чем заняться в твоё отсутствие. Скажем, посетим так поспешно покинутую нами библиотеку. Бен-Асатуру будет полезно рассмотреть структуру заклинаний поближе, как и то странное заклинание, повисшее под куполом. Госпожа Сумрак не откажет мне в покровительстве, я надеюсь.

— Я уверен, Госпожа скроет вас обоих. Прощаюсь.

Брента поклонилась в ответ и, когда подняла голову, подушка напротив опустела.

— Можем отправиться сию минуту, — чернокожий привстал с "кресла".

— Я готова, только заглянем в таверну перекусить, не возражаешь?

Призрак согласно наклонил голову, увенчанную узлом волос, и втянулся в перстень привязки, и Брента кивнула сама себе, ещё раз подтвердив ту истину, что эльфы знают толк в привязке душ, особенно душ врагов. А уж сложность проявившегося в кольце заклинания ей представилась и вовсе запредельной.

... Таверна "Золотой бык" встретила их негромким гулом голосов. Брента хмыкнула, ещё бы! Кто тут осмелится буянить или горланить дурацкие песни, мешая посетителям наслаждаться жареными креветками? С момента открытия таверны двадцать лет назад, как гласят городские легенды, только одна драка тут и случилась, после которой три эльфа стали друзьями навек, достойный хозяин Ламар обрёл свою знаменитую повариху, матушку Авву, а моряки с хасунской трёхмачтовой фалакки потеряли восемнадцать зубов на четверых. Причём, на счёт эльфов, как гласят те же легенды, записано всего два зуба, за остальные в ответе достойный Ламар. Толкователи упомянутых легенд так и не пришли к общему мнению, сколько именно ударов понадобилось уважаемому хозяину для такого подвига.