Право на месть

Она заняла одинокий "хозяйский" столик на две персоны справа от стойки, и спустя короткое время обрела рыбный пирог, фруктовый десерт, горшочек с хасунским черепашьим супом и хозяина таверны.

— Мне опять сгрузили целую телегу продуктов, я всё подсчитал, госпожа. Да и возницу я узнал. Как скажи, ночной гильдии благовониями у меня пахнет, госпожа.

— Давай договоримся, уважаемый Ламар, о следующем: во-первых, я не госпожа, во-вторых, ты больше не будешь мне докладывать о поставках на твою кухню, в-третьих, я тоже знаю откуда этот возница. Видишь ли, теневой глава кое-что задолжал моему роду и теперь пытается загладить проступок похвальной щедростью. И четвёртое: ну куда мне столько продуктов? Если тебе их некуда девать, отдай в детский приют при храме Творца-Вседержителя. Договорились?

Ламар озадаченно кивнул, но вопросов задавать не стал, ибо достаточно прожил, чтобы уразуметь простейшую истину: о чём не знаешь, о том не проговоришься, да и вообще в один рот двух ложек не впихнёшь.

— Спасибо, замечательный обед.

— Мы рады достойным гостям, — Ламар отдал поклон и в приступе честности добавил, — но ведь там целый кувшин кленового сиропа...

Брента едва не поперхнулась последним глотком апельсинового сока "очень полезного, госпожа".

— Отныне и навеки,— она торжественно воздела правую руку к небесам, — на все времена и во всех мирах дарую все настоящие и будущие кувшины с кленовым сиропом, да не иссякнет его поток, достойному Ламару, хозяину этой благословенной таверны.

На последнем слове она всё же засмеялась, Ламар укоризненно покачал головой, какая легкомысленная старуха, отдать в руки незнакомца дорогущий эльфийский сироп, вновь покачал головой и вернулся за стойку. Брента вытерла мокрые от веселья глаза, о, Творец, до чего же ей везёт на хороших людей.

Она ушла в Тень сразу, как только свернула к гномьей слободе. Прикосновение Тени к сознанию принесло ощущение силы, и ей не пришлось даже озвучивать просьбу. Брат Зо не однажды упоминал, что Госпожа может исполнять желания её детей быстро, но чтобы вот так мгновенно оказаться в нужном месте... Бренте ещё не приходилось испытывать подобное чувство, когда мир покачнулся, на миг помутилось зрение, и вот она уже стоит в тени огромного витражного окна библиотеки ордена, а рядом наливается красками воплощение чернокожего волшебника.

И тишина.

В помещении не было ни души, только издалека доносится красивое многоголосое пение, в домовом храме явно отправляется церковная служба. Окружающий мир привычно окрашен в серые тона, она стоит в тени, пытаясь понять, как именно следует перемещаться по незнакомому помещению. А вот Бен-Асатур нисколько не озабочен обстановкой, покинул серый сумрак и принялся обследовать стены, намереваясь всё же разобраться с заклинаниями.

Сама она пока не определилась, чем именно займётся в этом помещении, возможно, лучшим вариантом будет простая разведка. Отчего бы ей не посетить, пусть и незваной гостьей, помещения резиденции своего гонителя? Брента привычно потянулась к серой тени, щелчком предупредила чернокожего, что уходит и переместилась за пределы библиотеки, оказавшись в коридоре. Под потолком плавали магические светильники, чтобы перемещаться без малейших усилий теней здесь хватало, поэтому она неторопливо двинулась по коридору, круто повернувшему направо и едва успела посторониться. Ей никак не удавалось побороть инстинкты, ведь разум помнит, что тень лишает её материального воплощения, а вот тело непроизвольно реагирует обычным образом. К счастью, госпожа Сумрак хранит своих детей, иначе пришлось бы столкнуться с идущим навстречу человеком, по коридору быстро шагал дюжий монах в сером облачении, поигрывающий короткой дубинкой,

Брента повернула вслед. Этот неприятный монах, похоже, идёт к подвалам, а что может быть в подвале, как не пыточные камеры для еретиков и, сколько она помнит, господин тен Ноор не брезговал лично омочить руки в крови стихийных. Да и кровью обычных людей его магичество тоже не слишком опасался испачкаться.

Её невольный сопровождающий призвал ещё одного спутника, такого же серого монаха, украшенного чёрным кожаным фартуком и кожаным же капюшоном. Брента похолодела, палач! Этот наряд трудно забыть, как и хлюпающий звук, с которым подручный палача снимает с главного ката мокрый от крови фартук. Она прижала обе руки к губам, глубоко вздохнула, успокаивая сердце, привычным усилием воли загоняя воспоминания на периферию сознания, приказывая себе успокоиться. А эти двое, пошучивая и перебрасываясь словами, ступили в открывшийся подземный ход и побрели, явно никуда не торопясь.

Они спустились уже на второй уровень, тишина нарушается только негромким стуком каблуков и дыханием монахов, здесь сумрачно и циркулирует прохладный воздух. Брента отметила "холодилки", подвешенные по обе стороны от коридора. Стены кирпичные, арочные своды венчают довольно высокие стены коридора. Изредка стены прорезаются тёмными провалами ходов или даже дверьми, но её провожатые всё ещё движутся вперёд. Слава Творцу, уже молча.

Вот и остановка, и это абсолютно точно казематы, двери камер слева, справа, множество дверей теряется в глубине коридора. Скрежетнул замок камеры, но вначале человек в кожаном капюшоне заглянул в зарешеченное окошко, обернулся к спутнику:

— Спит, как младенец, уважаемый брат Лега.

— Ничего, сейчас мы ему поможем проснуться, — осклабился серый монах.

Брента оказалась в камере первой и обомлела! На низеньком топчане, притянутый к четырём его углам антимагическими браслетами, спал сном смертельно уставшего или спасался от боли глубоким обмороком Орассэ, эльф-изгнанник, побратим, исчезнувший из её жизни так давно, что это уже может считаться историей! И к его золотоволосой голове уже примерялся сапогом монах, а палач заносил руку для удара в печень!

Стремительно обернувших к обоим, Брента резко толкнула в их стороны воздух, вышибив из лёгких остатки этого самого воздуха и позволила обоим катам рухнуть на каменный пол, а затем ставшая неподъёмной стихия придавила обоих.

Эльф открыл глаза, белки залиты кровью, значит бьют по голове не в первый раз, золотые глаза мутны и смотрят, не узнавая, губы разбиты, руки явно сломаны. Ноги точно перебиты в голенях, а что творится внутри самого тела, Брента боялась даже подумать! Ведьма скрипнула зубами, воззвав к госпоже Сумрак, и отчаянно прокричала своё имя в Тени. Брат Зо появился спустя три биения сердца.

— Помоги, брат! Его нужно перенести за пределы Империи, хорошо бы в монастырь к наставнику, скорее!

Вместо ответа брат Зо сломал магические браслеты, а Брента мгновенно погрузила искалеченного побратима в сон, маленький монашек вытянул в виде ложа язык тьмы, уложил искалеченного эльфа и ушёл. Брента возникла в библиотеке, и призрак, встревоженный переполохом в Тени, втянулся в кольцо так быстро, как только сумел. Спустя ещё малое время брат Зо вернулся за ней.

Брента переместилась в подвал в компании брата Зо очень вовремя, оба мерзавца почти пришли в себя, монах размазывал кровь по лицу, ворочаясь на полу, палач мотал головой, стоя на четвереньках. Брат Зо нанёс два удара, по одному на каждого, обездвижив негодяев и сильным ударом загнал каждому по иголке в основание шеи. Полный паралич полностью исключал любой допрос, даже магический. Не сдержавшись, Брента произнесла страшное проклятие обоим до тринадцатого колена.

— Уходим в монастырь.

Брат Зо помог Бренте перешагнуть высокий порог целительского покоя, где наставник Глэдиус и маг-полукровка, уже занимались исцелением Орассэ. Эльф по-прежнему был в забытьи, вот и слава Творцу, меньше боли вытерпит золотоглазый друг.

— Ты понадобишься, не уходи, — наставник крепко взял её за руку.

Они мгновенно образовали целительский круг, приняв в него и мага. Внутренние органы восстановились поздно к вечеру, маг исчерпал себя гораздо раньше, но оба целителя, тянувшие силу из подвластных стихий, не сдавались до самой ночи. Они ели и пили, не отходя от постели пациента и не разжимали рук, а сосредоточенные адепты монастыря Вайн-Тай кормили их с ложечки, как смертельно больных.

Слава Творцу, они отстояли драгоценную жизнь Орассэ! На рассвете эльф открыл затуманенные непониманием глаза и снова ушёл в темноту безвременья. Глэдиус уснул, как провалился в омут сразу же, едва понял, что жизнь больного в безопасности. Бренте хватило сил попросить о бульоне из птицы для спасённого эльфа и едва хватило сил дойти до топчана в этой же келье, где уснули крепким сном наставник и побратим.

Настоятель Ас-Мэй приставил к каждому из спящих по адепту-травнику, и они наблюдали за их состоянием, никуда не отлучаясь. Травники менялись каждые две стражи и успели трижды напоить эльфа постным бульоном, маг каждую стражу поил его укрепляющим эликсиром, и даже смог сделать осторожный массаж под присмотром брата Зо, не решаясь на более радикальные методы лечения почти атрофировавшихся мышц.

Стихийные спали почти сутки. Восстав ото сна, наставник Глэдиус подробно расспросил крайне слабого пациента о его состоянии, после чего снова погрузил эльфа в глубокий сон и внимательно обследовал ещё раз. Слава Творцу, перворождённый прекрасно перенёс активное вмешательство в магическую и материальную структуру тела. Все энергетические каналы и связи восстановились в полном объёме, чему поспособствовала и некая общность крови побратимов. Они с Адиор, то есть с Брентой прекрасно справились, остальное предоставим магам и травникам монастыря. Кстати, она до сих пор спит. Ничего удивительного, потратить столько сил и не свалиться замертво способна только Адиор. Эта девочка и раньше была способна на многое, общеизвестно — все договаривающиеся с Тенями славятся умением преобразовывать силу стихий в целительскую энергию, но этот самородок поражал наставников и двадцать лет назад.

Сейчас к ней приставили сестру Эфу и малышку Оми, за сутки девчушка не однажды прибегала справиться о здоровье приёмной матери, не в силах сосредоточиться на обучении. В итоге сестра Эфа поручила девочке следить за состоянием спящей волшебницы, и малышка вновь явила потрясающую силу исцеления. Они с братом Зо, затаив дыхание, наблюдали из соседнего покоя, как маленькая Оми всего лишь простым поглаживанием вызвала лёгкий румянец на щеках эльфа, после чего погладила и конечности, начисто убрав следы ожогов от магических кандалов.

— Теперь я понимаю, каких целителей потеряла Империя,— с горечью произнёс брат Зо, — если хотя бы каждый сотый владел такой силой, полагаю, в стране бы не осталось больных людей.

— Такой целитель рождается раз в тысячелетие, брат Зо, и становится подлинной драгоценностью короны, да что говорить... — наставник тряхнул седой шевелюрой, — какое счастье, что девочку всё же спасли. На редкость талантливый ребёнок.

— Как чувствует себя спасённый мальчик? Его состояние было немногим лучше, чем у этого перворождённого.

— Мальчик выздоравливает, уже сейчас ему значительно лучше, остальное лечение в руках травников. Этот ребёнок будущий целитель, а им довольно трудно пробудить свой дар. Так что подождём, дадим мальчику время прийти в себя. Болезни и раны вылечить можно, но увы, его вера в людей изрядно пошатнулась.

Прощаясь, брат Зо поклонился, намереваясь вернуться туда, откуда его выдернула воля Бренты.

— Буду рад увидеть тебя вновь, брат Зо.

— Через пять дней, наставник... — это уже прошептала Тьма голосом тающего в воздухе монаха.

* * *

Наставник Ас-Мэй пожелал побеседовать с выздоравливающим перворождённым на самой верхней площадке восточной башни монастыря. Монах-воин не сомневался в согласии гостя встретить утро и часть дня на воздухе. Возможно, эльфу захочется провести здесь весь день до заката, созерцая окружающие горы, снежные вершины, парящих над долинами птиц. Настоятель думал также, что если очень повезёт, то эльф увидит и снежных барсов, охотящихся на турачей. Закутанный в тёплые одеяла Орассэ был доставлен на верхнюю площадку башни на руках, два крепких служителя установили удобные кресла прямо у низенькой балюстрады, монах-лекарь осторожно опустил хрупкого пациента в кресло, заботливо поправил одеяла и подушечку под головой.

Золотые глаза с жадностью впитывали краски окружающего мира, солнце за его спиной всходило над долиной. Монастырь, стоящий почти на вершине неприступной скалы, окрашивался нестерпимо оранжевым цветом и украшался синими тенями там, куда солнечные лучи не достигали. Краски утра проступали невообразимыми оттенками всех цветов радуги на окружающих скалах. И эльфу, онемевшему от игры изменчивого света, скалы казались редкими драгоценностями, возлежащими на тёмно-синем бархате неба.

Орассэ полной грудью вдыхал холодный чистый воздух вершин, пахнувший льдом, апельсином и почему-то пчелиным воском и совсем не замечал собственных слёз, проложивших дорожки по впалым щекам. Он откинул голову на подголовник кресла и уснул, обессилев от переживаний, даже во сне не веря, что вырвался из лап церковного правосудия. Монах-сопровождающий отступил к выходу и пристроился на корточках за его спиной в ожидании настоятеля.

Ас-Мэй отпустил служителя и устроился в соседнем кресле, исподволь разглядывая спящего эльфа. Перворождённый почти терялся в груде одеял, золотые волосы, заплетённые в короткую косу, выбивались из-под головной повязки, лишённой родовой вышивки, значит либо перед ним изгнанник, либо эльф, добровольно отринувший собственный род.

Настоятель осторожно установил на балюстраду сосуд с лекарским эликсиром, закутанный в войлок кувшинчик бульона, две чаши и маленький мешочек с эльфийским лакомством, приготовленным его поварами специально для болящего.

Эльф открыл глаза, однако настоятель жестом велел молчать и помог поднести к губам кувшинчик. Замечательные глаза у этого эльфа, золотой песок, пересыпающийся в прозрачно-голубой воде. Узкое лицо послушно отражает чувства, обуревающие владельца, чего не скажешь о ранее виденных настоятелем перворождённых. Ас-Мэй помог эльфу допить эликсир, одновременно вспоминая замкнутые, исполненные невыразимого превосходства лики его сородичей, изредка имевших наглость избирать приют монастыря в качестве придорожной таверны. Ас-Мэй иногда позволял себе беглую усмешку, вспоминая, с какой изысканной вежливостью, граничащей с тонким оскорблением, адепты монастыря ставили на место таких визитёров.

Настоятель весьма рассчитывал на спасённого эльфа, ибо возрождать школу стихийных волшебников придётся на совершенно пустом месте, утрачены книги, учителя, потерян многовековой опыт воспитания детей, одарённых стихийной силой. А этот эльф может знать многое, собственно, уважаемая Брента это и подтвердила. Брат Зо также высказал предположение, что пребывание Орассэ в подвалах ордена, скорее всего, связано как раз со его стихийным прошлым, ибо эльфу в своё время довелось преподавать совместно с наставником Глэдиусом в столичной школе волшебников.

Настоятелю понравилось, как именно Орассэ высказал благодарность за приют и спасение — в немногих словах, но очень сердечно, совсем не по-эльфийски.