Пепел порталов. Fatum

Глава 1

Туча проходила стороной, успев порядочно насыпать снега на город и за воротники немногочисленных прохожих, ведомых в то раннее утро выходного дня исключительно неотложными делами. Гай Фокс был одним из них. Долг гнал его в направлении Сизых кварталов Твиндорра, а точнее в дом номер Эль, к роженице. Молодой человек готов был поклясться, что прохожие оборачиваются, разглядывая его заплечный мешок с алхимическим символом 'ртуть', а некоторые даже провожают долгим взглядом. День назад на гидроэлектростанции произошел взрыв. Для оказания помощи пострадавшим были задействованы все лекари Твиндорра (за очень малым исключением).

'Наверняка гадают, почему я остался в городе — проницательности ему было не занимать. — Ребята, я только вчера вышел из кутузки'.

Две недели, проведенные в казематах, заставили обдумать и пересмотреть некоторые вещи, касающиеся собственной жизни. О, нет, Гай не был ни преступником, ни вором, просто в тот день ему отчаянно не везло. Для начала его бросила девушка, а дружеский кутеж в кафетерии закончился разгромленной барной стойкой с безумно дорогой выпивкой. В довершении всего, хозяин заведения утверждал, будто из всей шумной компании именно Гай оприходовал его по голове бутылкой, в ответ на просьбу выметаться.

'Может так оно и было', — поморщившись, подумал лекарь. Пары́ алкоголя употребленного в тот вечер, навели туману на воспоминания. Он помнил лишь то, что очухался в сыром помещении с малюсеньким решетчатым оконцем под самым потолком. Здесь, в Твиндорре, были строгие законы. Никаких откупов или исправительных работ. Судья зачитал судебный приговор: 'Отбывание двухнедельного срока наказания в городской тюрьме' и прощай любимая работа, уютная холостяцкая квартира и друзья (которым, кстати, не посчастливилось так же, как и ему).

Расплатившись за ночной угар в кафетерии (Гай даже не помнил названия!), он с чистой совестью вышел на свободу. Вчера вечером, зайдя в квартиру, лекарь едва не разревелся от счастья. Ему, маниакальному чистюле, была невыносима антисанитарная обстановка тюрьмы. Помывшись несколько раз и переодевшись в чистую одежду, он весь вечер нервно поглощал купленную по пути сдобу (стражи порядка честно вернули ему оставшуюся в карманах мелочь). После ужина он, как обычно, вытирал пыль с черепов, коллекцией которых очень гордился.

'Астерион, инион, порион*' — словно считалочку шептал лекарь, свернувшись на кровати. Его успокаивали слова латыни, принесенной в их мир три столетия назад горсткой путешественников между мирами. В детстве Гай мечтал стать одним из них и даже представлял как он важно дефилирует по улице Франсины Де Визе, мимо сверкающих огнями ресторанов, и как богатая публика провожает его восхищенными, а то и завистливыми взглядами. 'Посмотри́те, посмотри́те! Тот самый Фокс! Про него в газетах писали!' шепчутся они. Но Гай избрал профессию лекаря. Не только потому, что не прошел по конкурсу в 'Школу им.Траяна', но еще и потому, что главной болью жизни считал свои сухонькие икры, словно у ходячего скелета, и втайне надеялся придать им более-менее человеческий вид. В ход шли разнообразные мази, долгие прогулки и магия. Все это давало лишь кратковременный эффект, но лекарь не сдавался. Счастье, что мода, и в первую очередь, прохладный климат Валла́ра позволяли скрывать 'уродство' штанами. По праздникам друзья Гая уезжали в теплый Самьен, чтобы повалятся на пляже. Лекарь мужественно отказывался...

Он поправил ворот и с тоской взглянул на небо, в котором парил одинокий дирижабль. Десять месяцев зимы прошли, а весна задерживается. Гай обогнул городового с лопатой — их часто задействовали во время сильных снегопадов — и свернул в темную арку. Шквалистый порыв ветра, словно издеваясь, зашвырнул за ворот новую пригоршню снега. Каких-то пара кварталов и он будет у дома роженицы. Гай вздохнул, выпустив в морозный воздух облачко пара. Честно признаться, ему легче почистить зараженную рану, чем принять роды. Даже со старыми импотентами было не так муторно. 'Внучек, говорят, алхимия не топчется на месте, говорят, что появился чудодейственный порошок!' — эту фразу он слышал много раз и не жалел 'чудодейственного' порошка от простуды. Все равно никто никуда не пойдет жаловаться — проблема-то деликатная.

'Как-нибудь справлюсь' — он мысленно приободрил себя. К тому же там будет Лори — экстравагантная дама в летах, глава восьмого отделения госпиталя 'Меркурий', в котором работал лекарь. Сегодня утром магический шар засиял посланием следующего содержания: 'Хватит по тюрьмам рассиживаться, бездельник! Пора на работу, хаос тебя побери! Роженица, двадцать три. Дом номер Эль, Сизые кварталы. Торопись, снеговик!' Подписи не было, но невнятный почерк и 'любезные' обращения указывали на Лори. Наверно ей и кому-то еще из лекарей разрешили остаться в городе, потому что... кто-то же должен остаться. Если бы не чрезвычайное происшествие на гидроэлектростанции, которое внесло коррективы в повседневный уклад города, Гай лежал бы сейчас дома, греясь у магического камина. Он вспомнил с какой неохотой вылезал из-под пухового одеяла и остервенелым движением дернул воротник вверх. Рокочущий порыв чуть не сбил его с ног, ветер вновь расплевался снегом.

— Сволочь! — огрызнулся в ответ лекарь. Мысль о том, чтобы проигнорировать послание Лори и остаться дома, даже не допускалась. О крутом нраве работодательницы ходили легенды. И, надо сказать, небезосновательные. Выпрет, не моргнув глазом и вдобавок накляузничает в вышестоящую инстанцию. А с такими рекомендациями его даже на работу в морг не возьмут.

Гай остановился возле серого крыльца и счистил с таблички налипший снег. 'Дом номер Эль' гласила надпись. Он еще немного потоптался на крыльце, собираясь с духом. Два раза он огребал от рожениц: один раз ногой под дых, другой — в челюсть коленкой. И третий раз от чьего-то ревнивого мужа, который погнался за ним с бюстом древнего философа и с криком: 'Куда ты, гадина, своими ручонками лезешь?'.

Звон колокольчика ворвался в сонную тишину улицы. Никто не открывал. Гай стянул меховую рукавицу и, подышав на озябшие пальцы, дернул за шнурок еще раз. Тишина. После трехминутного ожидания, в душе начала теплится надежда на то, что оперативная Лори давно отправила роженицу в 'Меркурий'. Правда следов кареты нигде не видно... Ход мыслей прервали тяжелые шаги, едва различимые по ту сторону двери. Ему открыл грузный мужчина в халате и унтах на босу ногу. Пахнуло спиртом.

— Теплого дня, цивилл. Гай Фокс, восьмое отделение госпиталя 'Меркурий', — скороговоркой отрапортовал он и тут же добавил: — Надеюсь, я не опоздал?

Мужчина молча смотрел на пустую заснеженную улицу, поверх лекарского плеча.

— Так я войду? — Гай скинул с плеча мешок и мысленно обругал хозяина 'долбанным алкашом'.

Скользнув изучающим взглядом по теплому комбинезону-униформе и задержавшись на символе 'ртуть', мужчина кивнул и посторонился.

'Надеюсь, этот за мной не побежит со стулом наперевес', — подумал лекарь, тщательно вытирая ноги о шершавый коврик перед дверью.

Очутившись внутри, он снял шапку, расстегнул кейп и принюхался. Значит, Лори еще нет, иначе в воздухе бы сейчас витал тошнотворно-приторный аромат ее духов. Помещение 'благоухало' запахом старых книг, дерева и спирта.

— Должна подойти моя коллега, — на всякий случай предупредил он, машинально повесив кейп на вешалку. — Правда, Лори что-то запаздывает. Видимо еще один неотложный вызов.

Остекленевшие глаза мужчины ничего не выражали. Он лишь указал на лестницу и запер дверь на засов.

— Нервничаете? — Гай закатывал рукава на ходу и так же на ходу творил заклинание 'стерильность'.

Топающий позади мужчина пробурчал что-то вроде 'Да чего мне?'.

'Рассказывай! — лекарь не мог прекратить поток мысленных насмешек. — Небось не просто так надрался!'

— Это нормально, — Гай улыбнулся. — Все сначала нервничают. А потом — раз! — и второй на подходе.

— Порошков пережрал, дебил малолетний? — хозяин вдруг смачно харкнул под ноги.

— А?.. — лекарь набрал воздуха, чтобы ответить, но взгляд упал на причудливый узор из бурых пятен на полу.

'Дети мглы! Неужели у роженицы открылось кровотечение? — он пощупал мешок, проверяя, на месте ли склянка с кровеостанавливающими кристаллами. — Скверно!'

— Теперь заткнись и штопай его! — во взмокший затылок лекаря уперлось дуло пистолета. Щелкнувший предохранитель оповестил о том, что толстяк 'просит' быть порасторопней.

Нетвердой рукой Гай толкнул дверь. Посередине обшарпанной комнаты находился матрас, на котором лежал темноволосый человек. Простыня, ворох тряпок на полу и, прежде всего, одежда — все заляпано кровью.

'Кто его так искромсал?' — пронеслось в голове лекаря, накладывающего жгуты. Плечевая и подколенная артерии требовали скорейшего врачевания.

— У него пуля в животе, — 'любезно' подсказал мужчина.

— Вижу, не слепой! — рявкнул лекарь, обильно поливая крошечный кровавый кратер обеззараживающим раствором. Он сосредоточился на заклинании, выталкивая пулю наружу. Лори убила бы его за подобное самоуправство. Но внутреннее кровотечение требовало самых быстрых действий и очередной порции заклинаний.

О карниз шваркнула сорванная ветром сосулька, и лекарь вздрогнул, едва не просыпав целебный порошок.

Дыхание раненого сделалось прерывистым, руки быстро холодели. Гай выругался, он не успевал закончить одно заклинание, а уже требовалось другое!

— Влей микстуру! В темной склянке, — скомандовал он и, видя замешательство на лице толстяка, прикрикнул: — Ну же, быстро!

— Поздно... агония, — бессвязно зашептал мужчина, зачем-то ткнув в умирающего стволом пистолета. — Я следом... Не хочу!

Лекарь заставил себя оторвать взгляд от пистолета в руке психа, отошедшего к двери.

'Вот так!' — Гай сам влил микстуру. Кажется он действительно опоздал, слишком большая кровопотеря. Раздался выстрел, а следом звук разбившейся пустой склянки, выскользнувшей из пальцев молодого человека. Ничего не понимающий лекарь замер, а когда, наконец, решился обернуться, то увидел толстяка, привалившегося к косяку и кровавое месиво вместо левой половины лица.

'Толстяк — левша', — ошалевший разум принес единственную, донельзя глупую мысль.

Небо за окном вновь потемнело. Снег спеленал город в большой белый кокон. Оглушительная тишина сводила с ума. Гай опустил глаза на прозрачные осколки на полу. Боги, пусть это будет страшный сон! Сейчас он сделает усилие и проснется в своей теплой постельке. Лекарь настолько явственно представил перекрученную простынь и спихнутые на пол подушки, что на секунду забыл о двух мертвецах, находящихся в комнате.

'Позвать городового! Вот ему будет дело получше монотонного разгребания снега'. Первая логичная мысль забрезжила ясным лучом в беспросветном сумбуре. Повинуясь профессиональной привычке, он пощупал ниточку пульса на шее темноволосого, мужчина вздрогнул от прикосновения и распахнул глаза.

— Где я? — прохрипел раненый, пытаясь осмотреться.

— Вам сейчас нельзя ни говорить, ни двигаться, — лекарь зажег свечи, потому что резко стемнело. Странно, что в комнате не было газовых ламп, как везде. — Я должен связаться с 'Меркурием', поверьте, там будет лучше.

— Уноси ноги! — Окровавленные зубы обнажились в улыбке-оскале. Невзирая на слабость, мужчина приподнялся и здоровой рукой вытянул из-под матраса кожаный мешок и подтолкнул его к Гаю. — Отдай это Элисла́е. Слышишь? Никому другому! Только ей! Она рыжая... Она тригерит.

— Простите? — он с опаской покосился на мешок, вполне себе ожидая услышать тиканье механизма, приводящего бомбу в действие.

— Они идут... сюда, — мужчина поскреб здоровой рукой недельную щетину на подбородке и указал на толстяка с размозженным черепом: — Думаешь, он психанул? Нет... Не хочет попасть в лапы ковена 'Те́лос'. Поверь, лучше добровольная, — он облизнул пересохшие губы, — смерть.

Вместо того чтобы испугаться Гай подумал, что у темноволосого странный акцент — неидентифицируемый.

Буря набирала обороты. Лекарь был готов поклясться, что впервые в жизни стал свидетелем подобного свирепства стихии. Внезапно земля вздрогнула, да так, что вместе с нею вздрогнул дом ? Эль.

'Землетрясение?' — первой мыслью было 'бежать прочь', но позорное бегство пресекли тихие слова: 'Это ковен'.

— Какое-то сумасшествие! — проворчал Гай. В одном раненый прав: нужно уносить ноги из этого проклятого места. Он всю жизнь прожил в Твиндорре и даже представить не мог, что в благополучном городе существуют такие неблагополучные дома! Лекарь покидал порошки и склянки обратно в мешок. Внизу, на первом этаже что-то грохнуло, хлопнула дверь.

'Она ведь заперта!' — Кажется настало время для паники. Гай наклонился к трупу, аккуратно освобождая из холодных пальцев заляпанный кровью пистолет, и наспех собрал россыпь патронов, валявшихся на полу.

— Их этим не проймешь, — всезнайство раненого начинало действовать на нервы.

— А я и не собирался! — лекарь рассеяно сунул пистолет в широкий карман штанов и высыпал туда же патроны.

Затылок обдало горячим воздухом. Раздалось потрескивание, как будто кто-то разжег огромный костер. Обернувшись, Гай не поверил своим глазам — возле стены находилась извивающаяся воронка. Он перевел ошалелый взгляд на темноволосого: в здоровой руке мужчина сжимал блестящий револьвер. Дуло указывало в сторону оцепеневшего Гая.

— Бери мешок и прыгай в портал! — процедил сквозь зубы незнакомец. — Иначе мне придется убить тебя. Итак, раз, два...

Входная дверь затряслась, а затем слетела с верхней петли. Кто-то ломился в комнату.

Лекарь сграбастал мешок и, не дожидаясь ни незваных гостей, ни окончания счета, сиганул в портал. Сизые вихри намертво вцепились в нашего героя, трепля за шиворот, словно тряпичную куклу.

'Так мне и надо, тупоумному!' — последняя мысль Гая была весьма самокритичной.

Гай вздрогнул всем телом. Сознание вернулось как раз в тот момент, когда портал выплюнул его где-то... Лекарь не успел ничего сообразить, потому что камнем рухнул в воду. Для человека, который едва умел плавать по-собачьи — это было смерти подобно. К счастью, он плюхнулся недалеко от берега, путь до которого показался вечностью, потому что мокрая одежда и ботинки тянули вниз, на дно, почище сказочного водяного.

Обессилевший Гай распластался на песке. Его мутило от воды, которой он успел нахлебаться. Неподвижный воздух был густым и душным, небо заволокла серая дымка, сквозь которую иногда пробивался свет... двух солнц. Лекарь долго собирался с силами, прежде чем сделать усилие и встать. Неподалеку от берега виднелись обшарпанные лачуги, у некоторых не было даже крыши. Останки дырявых сетей повествовали о том, что это рыбацкий поселок. Немного понаблюдав за домами, Гай пришел к выводу, что поселок заброшен. Он бродил по маленьким дворикам в непонятной прострации и лишь немного ожил, когда едва не наступил на череп, втоптанный в песок.

'Да чтоб меня!' — он провел рукой по носолобному шву. Правая скуловая дуга отсутствовала. По всей видимости, человек умер насильственной смертью или кто-то очень тяжелый прошелся по останкам.