Пепел порталов. Fatum

Через пару минут, узкая площадка, окруженная низким кустарником, стала похожа на мастерскую скульптора, с той лишь разницей, что сонные горгульи, в отличие от скульптур, двигались, а некоторые даже сварливо переругивались между собой на каком-то скрипучем, вороньем языке.

— Уверен, что деревня обитаема? — поинтересовался Гай, вынимая из кармана револьвер. Пока что он не увидел ни одного жителя. А уж после случая с имперрусами, ожидал подвоха на каждом шагу.

— Сам ничего не понимаю, — озадаченный Кворк подергал взлохмаченный вихор на затылке.

Он сделал пару нетвердых шагов по направлению к скучившимся возле входа в пещеру домишкам. Отходить от горгулий боязно, однако, делать нечего — кто-то должен взять на себя роль разведчика. Из расположенного неподалеку маленького, словно построенного из мусорных останков, домишки раздавались отрывистые, мелодичные звуки.

'Как будто дети с губной гармошкой балуются!' — подумал Гай. Он не очень разбирался в музыке, но дилетантство игравшего было заметно даже самому неискушенному слушателю.

Кворк крался по неровной тропинке, заканчивающейся как раз у кургузого домишки. Внезапно просвистевший у самого носа камень, заставил альбиноса броситься на землю. Гай прошмыгнул за круглый валун, и теперь из-за каменного бока выглядывало дуло револьвера. Лекарь был бы рад выстрелить в обидчика, да только его было не так-то просто обнаружить.

— Яйца воровать пришли, проходимцы? — метатель камней наконец решил снизойти до переговоров на латыни.

— Очень надо! — крикнул в ответ Кворк. — А ты что, Полди, своих не узнаешь?

— Кого это 'своих'? — незнакомец старался придать голосу угрюмости и серьезности и почти преуспел, но внезапно зашелся кашлем.

— Это я, Кворк. Помнишь, как меня за уши драл, когда мой огнелёт нечаянно в крышу твоей халупы врезался?

Кашель прекратился. Переговорщик замолчал на добрую минуту.

— Кворк, дрянной мальчишка! — Полди наконец отозвался слабеющим на каждом новом слове голосом. — Подойди сюда, за куст.

Поджигатель поднялся и обернулся, вопросительно взглянув на Гая. Тот кивнул, мол, иди, а я следом. За кустом они обнаружили очень худого человека, лежащего на земле. Полди был бледен и казался обессилившим. Под глазами залегли темные круги.

— Что случилось? — Поджигатель стоял как вкопанный, не решаясь прикоснуться к мужчине.

— Болезнь, — Полди облизнул сухие, покрытые коркой губы и продолжил: — Уже четвертый день... Умерли два ребенка... Остальные лежат обессиленные... Только я креплюсь, но не знаю, насколько меня хватит... Пить хочу.

Кажется Кворк пришел в замешательство. Обернувшись к Гаю, он сказал:

— С одной стороны, мне жалко жителей деревни, в которой я провел первые восемь лет своей жизни... А с другой стороны, гори оно все синим пламенем! Я не хочу заразиться!

Поджигатель побежал обратно к горгульям, потащив за собой лекаря.

— Но нельзя же оставлять их вот так, без помощи, не разобравшись толком, — в Гае заговорил профессиональный интерес. — И часто у вас такое случается? — он перешел на шаг.

— А? Ну бывает иногда. Я вот думаю: что если нам подняться немного выше, там дальше будет деревня Меверс, — размышлял на бегу Кворк. — Но раз она по соседству с Эндернердом, значит болезнь может...

— Гай! — раздался истошный вопль Кворка, потерявшего из виду лекаря.

— Не ори. Здесь я, — раздался спокойный голос лекаря и звучал он как раз оттуда, где Кворк бросил обессилевшего собрата.

Поджигатель потоптался в нерешительности, и направился обратно к кустам.

— Ты сошел с ума, — констатировал альбинос, наблюдая издалека за непонятными манипуляциями Гая.

— Лучше помоги перетащить его. Лежание на земле здоровья не прибавит. Он и так кашляет, — прокряхтел лекарь. Субтильный на вид мужчина оказался тяжелым. — Да не бойся ты, не заразишься. У него обыкновенная дизентерия и простуда. Все признаки на лицо.

— Пить, — снова попросил мужчина, фокусируя взгляд красноватых глаз на спасителе. Его лицо было худым, морщинистым и бледным, жидкая молочно-белая борода топорщилась, а в носу поблескивало не то стальное, не то серебряное кольцо — знак старосты общины, живущей на этом клочке земли. Кворк уже успел разъяснить Гаю кое-какие моменты из жизни альбиносов.

— Я же сказал, что потом, — напомнил лекарь, с сожалением вспоминая об опустошенной имперрусами фляге. И не важно, что в воде плескалось снотворное, сейчас бы и такая пригодилась.

— Точно не заражусь? — уточнил Кворк, прежде чем подойти ближе.

— Если только станешь тащить в рот все, что плохо лежит и пить местную воду. Да не бойся, я тебя продезинфицирую.

При последнем слове Кворк сделал удивленные глаза, но промолчал. В местном лексиконе таких слов не было. Вздохнув, он поднырнул под левую руку Полди и они медленно поплелись в сторону домов, которые, к слову, оказались очень даже обитаемы. Правда, состояние их обитателей оставляло желать лучшего.

Всю оставшуюся ночь Гай кочевал из одного дома в другой, унимая резь в животах и обеззараживая воду и вообще, все к чему он прикасался. Обнаружить виновника эпидемии оказалось проще простого: вода из местного колодца неприятно пахла.

— Как ее вообще можно пить? — сокрушался Гай. — Кому только в голову пришла такая идиотская мысль?

— Да ты ничего не понимаешь, — наставительно изрек Поджигатель, в ту ночь 'превратившийся' в тень лекаря. — Источников воды на Флоре становится все меньше, а пить хочется всегда. В общем, наш ученый Хенрай придумал способ очистки плохой воды и для этого дела вывел специальный вид камня — углевик, который впитывает все вредные примеси и тому подобные гадости. По-видимому, у них закончился углевик.

Гай покивал головой, соглашаясь с версией спутника. По правде сказать, ему уже было все равно. Какой смысл горевать о том, что уже сделано?

— А есть ли здесь иной источник воды? — спросил он, понимая, что вряд ли сумеет очистить воду с помощью магии. Продезинфицировать — да, но сделать освежающей и вкусной — нет, по той простой причине, что в природе не существовало подобного заклинания.

— Есть горная речка, но туда идти долго: по склонам вниз, затем подниматься. С их болячкой затруднительно.

— Тогда бери горгулий и принесите воды. Да как можно больше, — Гай сел на скамейку и утер вспотевший лоб.

— В этой стае меня слушается только одна лишь Герра. Ты забыл, что их предводительница, Барбара, подчиняется только тебе, 'аэронавт из Кангро'? Вот был бы я аэронавтом, тогда...

— Полетим вместе, — перебил его лекарь, вскочив на ноги. Только вот где искать Барбару? Кажется, горгульи успели разлететься по округе.

— Свистни, — попросил альбинос, угадавший его намерения.

Гай сложил губы трубочкой и посвистел. Вдалеке что-то проскрежетало в ответ и, похоже, что это была Барбара, представшая пред очи хозяина меньше чем через минуту. Горгулья кокетливо поточила клюв о валун и что-то проклекотала, выказывая Гаю свое расположение. Золотисто-голубое свечение, лившееся от Фатума, преобразило горный пейзаж: сейчас он казался иллюстрацией к детской сказке.

'Там, на россыпях золота живут жадные гномы...' — Гаю вспомнилась строчка из книжки, которую он читал в детстве.

Полет за водой прошел на удивление гладко и без происшествий. Запасы были пополнены. Остаток ночи Гай с Кворком, не покладая рук, разносили добытую воду по домам и отпаивали ослабевших жителей.

Полди в знак признательности разрешил им остановиться в своем доме.

— Вовремя мы подоспели, — Кворк ощущал себя героем, позабыв о том, как пытался бежать из зараженной деревни. Он орудовал возле растопленного очага, поджаривая на железном листе яичницу и какие-то бурые листья. Гай хотел подойти ближе, полюбопытствовать, однако жар от очага казался ему невыносимым. В то время как Кворк вообще не замечал жара.

'Ну конечно! — Гай дал себе мысленного тумака. — Я б еще рыбу с лошадью сравнил! К чему привычны местные жители, к тому непривычен я'.

Староста смотрел на нехитрую трапезу гостей, вслух сожалея о том, что не может к ним присоединиться. Гай, по праву лекаря, разрешил ему лишь обильное питье и пару сухих лепешек, отдаленно похожих на хлеб.

Из груди Гая вырвался вздох — воспоминания о пекарнях Твиндорра разбередили душу. Он жевал плохо прожаренный желток, практически не ощущая вкуса, и подсчитывал количество дней, проведенных в чужом мире.

— Как вам мои несушки? Угодили? — его мысли были прерваны вопросом от Полди. — С вечера собрал, пока силы были.

— Вкусно, — кратко резюмировал Кворк, набивая рот лепешками.

— Мои ящерки и варанчики хорошо несутся, — Полди решил прихвастнуть, — каждое яйцо почти в четыре дюйма величиной.

Гай поперхнулся:

— Ящерицы и вараны?!

Кворк и Полди переглянулись. Последний явно не понял, что послужило причиной столь бурной реакции, а первый раздумывал о том, как лучше соврать.

— Откуда твой друг-то? — в голосе старика слышалось подозрительность. — Из Кангро, что ли?

Гай кивнул, попутно прикусывая язык: как можно быть настолько неосмотрительным? Он же выдает себя со всеми потрохами!

'Вряд ли кому-то стоит знать правду о моем происхождении', — промелькнуло в голове лекаря.

— Да это я так... пошутил, — Гай натянуто улыбнулся и заставил себя съесть еще кусочек жареного яйца. Теперь-то он видел, что ни одна курица в мире не могла снести такое гигантское яйцо. Четыре дюйма!.. Да и вкус был специфический. Впрочем, флоппов надолго не хватит. Так что тут не до капризов.

Альбиносы фыркнули в ответ 'неудачной шутке' и завели разговор о будничных вещах.

— Как ты поживаешь, Кворк? На службу поступил или как?

— Да ни в жизнь! Лучше на Цербере сгореть заживо!

— Ну а чем занимаешься?

— Бомбы мастерю, динамиты начиняю.

— Вот негодник! — сказал дед, ухмыльнувшись в жидкую бороду. — Так и не бросил своих вредоносных занятий.

— Ну знаешь! — парировал Кворк. — Теперь они вредоносные для других.

Гай слушал их разговор, переводя осоловелый взгляд с одного на другого. Пища была непривычной, однако очень сытной.

'Главное, чтобы не поплохело мне после такой яичницы', — вздохнул он. К счастью, желудочные порошки были при нем.

— А где твой друг заклятьям обучился? — спросил вдруг Полди.

Гай широко зевнул, делая вид, что разговор его не касается. А Кворк поковырял пальцем в зубе и, подумав, изрек:

— У него родная тетка на 'Квинту' работала. Она и научила.

Полди недоверчиво покачал головой и попытался подняться с кровати.

— Нельзя! — строгий окрик Гая заставил мужчину передумать.

— Я только хотел помочь вам обустроиться, — вяло запротестовал он.

— Сами все найдем, — Кворк всецело поддержал Гая. — Главное скажи, где что лежит.

Полди покряхтел в ответ, покряхтел, и согласился.

Спать было жестко. Грубо сколоченная кровать уже 'продемонстрировала' свой характер, наградив Гая парочкой заноз. Впрочем, смертельно уставший лекарь не обращал внимания на подобные мелочи. За ширмой ворочался скучающий Полди, на противоположной кровати посапывал Кворк. Гай сделал пару глубоких вздохов, позволив себе расслабиться. Он смотрел на расставленные вдоль южной стены кадки, в которых змеились виноградные лозы вокруг подпорок. Кворк уже успел рассказать про местный обычай — держать подобные кадки с лозой дома. Судя по объяснениям Кворка, сначала это было модно, а со временем превратилось в традицию.

Неделя в Эндернерде пролетела незаметно. Быстротечность времени отзывалась щемящей болью в груди, особенно при мысли о том, что в родном Твиндорре остались друзья и коллеги. Хорошо, что проблемы жителей деревни не давали Гаю сильно заскучать. Дизентерия была побеждена и в благодарность за оказанную помощь, альбиносы провозгласили Гая вторым альбиносом после старосты. Теперь местные детишки доверяли расквашенные носы и разбитые колени исключительно лекарю. Кворк, сдержав обещание, тайно учил Гая этвасскому, из урока в урок изумляясь способностям чужака. А Гай мысленно усмехался, мол, среди говорящих на этвасском аборигенов, трудно не заговорить на изучаемом языке. Поэтому простые, повседневные фразы давались ему безо всякого труда. С письменностью было хуже, однако и здесь он проявил свойственное ему упорство и старательно перечерчивал знаки, изображенные Кворком на клочке бумаги для рецепта с печатью восьмого отделения госпиталя Меркурий. По вечерам местные жители, в основном ребятня, бегали к горной реке, чтобы искупаться. Кворк неизменно тащил за собой Гая, предлагая освежиться. Правда, тот отнекивался, говорил, что боится воды, а на деле стеснялся оголять свои тощие икры. По обыкновению, он сидел на каменистом берегу и наблюдал за тем, как развлекаются эндернердские дети, попутно пополняя лексикон жаргонными словечками. Организм уже перестроился на иной режим бодрствования. Днем действительно было очень жарко, даже возле реки. А вот ночью — совершенно другое дело. Да и ночами это нельзя было назвать. В родном Велларе ночи были темными, холодными, а здесь, благодаря сиянию прекрасного Фатума, в ночную синь вплетались совершенно иные, светлые краски.

— Зажигательно! — горланил Кворк, с разбега плюхаясь в воду под заливистый смех ребятни. Быстрое течение реки подхватывало альбиноса словно тряпичную куклу и мчало вниз, к уступу. Кворк выставлял перед собой руки, чтобы смягчить удар о прочную сетку, перекрывающую дальнейший путь — полный острых камней и оттого опасный.

Лекарь недоуменно покачивал головой, не понимая сути подобных развлечений. С него вполне хватило того памятного дня, когда он вывалился из портала в реку! Кворк, отплевываясь водой, уже вылезал на берег, и подбадривал собратьев, не решающихся 'прокатиться' до сетки.

— Дяденька Гай, — звонкий мальчишеский голос отвлек Гая от изучения этвасского. Он проворно спрятал за спину вощеную дощечку, исписанную неряшливыми буквами, и воззрился на мальчугана.

— Чего тебе, Кадми?

— Бабуля просила передать, — мальчишка протянул ему тряпичный сверток. Он почти не смотрел на Гая, поглощенный созерцанием резвящихся в воде ровесников. Ему очень хотелось присоединиться к водным забавам.

Судя по аромату, в свертке находились лепешки из бадусовой муки, так похожей на обыкновенную, пшеничную муку.

— Да озарит тебя свет Фатума! — поблагодарил Гай, предвкушая маленький пир. Он отложил дощечку и впился зубами в лепешку, не забыв поделиться с мальчишкой — тонкошеим, глазастым, похожим на неоперившегося птенца. Местные жители оказались вполне дружелюбными, не принимая в расчет некоторых подростков, к которым Кадми не относился в силу малого возраста.

Поджигатель вылез из воды и плюхнулся возле Гая, последний нехотя отломил ему добрую половину лепешки. Прежде чем убежать к своим друзьям, Кадми восторженно поприветствовал Кворка. Вот уж кого обожала местная ребятня! И причина той любви заключалась в огнеопасных экспериментах Поджигателя.

— Как с письмом? — поинтересовался альбинос, ухмыляясь.

— Правые слоги запоминаю, — скромно изрек Гай.