Пепел порталов. Fatum

— Понятно, — изрек Гай, всей душой не желавший отпускать девушку. — Когда ты вернешься?

— Через ночь-другую, — со вздохом ответила она и вышла на порог, а прежде, чем захлопнуть за собой дверь, Элислая сотворила тот самый загадочный жест.

'Обругала напоследок, чтобы я не так сильно расстраивался. Какие ж эти альбиносы суровые!' — подумал Гай, глядя на дверь, на отполированной поверхности которой лежали тусклые бело-желтые блики фонариков-гирлянд.

Он повернулся к Кобусу, который до этого момента не спускал глаз с прощающейся парочки. Но стоило Гаю обернуться, как Кобус тут же сделал вид, что ему не было никакого дела до гостей. Ученый развел кипучую деятельность вокруг входа в лабораторию, захлопнул люк, вернул на место ковер, аккуратно разложил подушки и попытался так же аккуратно сложить плед. Ничего не выходило и Кобус в сердцах скомкал его и швырнул на подушки.

— Мыться будешь, алхимик? — спросил Кобус.

— Я — Гай, — он изогнул руку и поскреб под лопаткой. — Да, искупаться не помешало бы.

— Тогда за мной, — Кобус, сильно шаркая ногами, скрылся за высокой кучей хлама.

Гай поспешил за ним, благодаря шарканью, было легко определить месторасположение ученого. За дальним шкафом (полки которого ломились от хлама), отодвинутым от стенки, Гай обнаружил приоткрытую дверь, через которую, судя по всему, вышел хозяин жилища. Дверь вела... на улицу.

— Стой, — Гай поспешно догнал Кобуса и тронул за плечо, — вам... нам же запрещено выходить из-за комендантского часа.

— А мы не на улице! — Кобус покровительственно улыбнулся и потыкал пальцем вверх.

Гай поднял голову и увидел нечто наподобие брезента. Вот уж где он не ожидал очутиться так это в огромном шатре! Ученый мотнул головой, приглашая следовать за ним, и Гай послушно пошел, попутно вслушиваясь в звуки незнакомого города: справа раздавались приглушенные взрывы смеха, слева кто-то тянул торжественную песню. Воздух был неподвижным, как в бункере.

'Возможно это из-за шатра' — подумал лекарь.

— Тебе сюда, — Кобус подтолкнул лекаря в направлении грубо сколоченного деревянного домишки. — Когда закончишь, возвращайся — накормлю. Я не стану закрывать дверь.

Гай кивнул, исподтишка рассматривая ученого: серое лицо, волосы всклокоченные, словно паутинка на ветру, пока еще светло-рыжие, но на висках седые, а нос крючком. И взгляд какой-то... не от мира сего. Но, возможно, злую шутку со взглядом играли гогглы с латанным-перелатанным ремнем. По-видимому, кожа на ремне была настолько старой, что не выдержала проверку временем и лопнула в нескольких местах.

— Спасибо, — лекарь отвел взгляд, поняв, что слишком долго пялится на Кобуса.

— Ты друг Элислаи, а значит мой друг, — губы альбиноса растянула улыбка. — Жду тебя, мальчик.

'Мальчик! — мысленно возмущался Гай, очутившись в душевой и пытаясь разобраться с тем, как включить воду. — Хотя, если судить по возрасту, я для него мальчик'.

Крепко сжимая зубы, чтобы не заорать, он помылся холодной водой, и, найдя свежее белье, с наслаждением в него запрыгнул, не забыв простерилизовать для верности заклинанием. Здесь Гай нашел робу — точь-в-точь такую же, которую он когда-то видел на Кворке и на других альбиносах. Роба жала в подмышках, а штанины оказались коротковаты. Впрочем, особого выбора не было. Главное, что одежда чистая и он наконец-то помылся.

Гай вернулся в логово Кобуса в хорошем расположении духа. Ученый ждал его, сидя за маленьким круглым столом, пространства которого едва хватало на дымящую паром конструкцию с водруженной на нее кастрюлей. По краям ютились тарелки, кружки и столовые приборы.

— Зачем ты приволок свои тряпки? — спросил Кобус, заметив, что Гай принес с собой грязный комбинезон и остальные вещи. — Оставил бы в водной комнате, я прогнал бы их через 'Чистюлю Кобуса образец номер пять'.

— Да просто... — Гай замялся. Ну не говорить же, что, мол, это единственные вещи, которые напоминают ему о прежней жизни.

'А в ваших глупых робах даже удобных глубоких карманов нет! Где я, по-вашему, спрячу револьвер, патроны и пару склянок?' — зудело на языке лекаря.

— Просто я привык стирать сам! — он наконец придумал отговорку. — Да и вас стеснять не хочется.

— Что за манерность, мой мальчик! — Кобус отгрыз еще один заусенец с пальца, ойкнул, подул на кровавую ранку и продолжил: — Можешь обращаться ко мне на 'ты'. Как тебе душевая?

— Хорошая. Только вода прохладная, — Гай разместил грязную одежду, свернутую в компактные валики, возле стеллажа, набитого хламом, а потом принял предложение Кобуса сесть за стол.

Услыхав ответ Гая, Кобус едва не выронил ложку из рук:

— Неужели у нагревателя снова сбились настройки?!

Гай только пожал плечами, а Кобус уже подорвался бежать и чинить испортившийся душ, однако остановился на полпути и произнес вслух:

— Сначала гость, душ подождет. Сначала гость.

Он вернулся, схватил рукой крышку кастрюли, обжегся и, выронив ее, выдал на-гора витиеватую фразу на этвасском. В недрах кастрюли дымилось нечто похожее на рагу, пересоленное, но вполне съедобное. Гай вновь подумал, что в его положении будет в корне ошибочным кривить нос и отказываться от пищи. Даже если она подозрительная на вид.

— Вкусно, — Гай решил похвалить стряпню хозяина.

— Готовлю не я, — Кобус сдавленно хмыкнул. — Я договорился с соседкой сверху, что она будет мне готовить, а я буду терпеть топот ее пятерых детей и чинить сломавшуюся технику.

Гай посмотрел на потолок — серый в желтых пятнах света — и, облизнув ложку, изрек:

— Что-то их не слышно.

— Еще успеешь наслушаться. Спят наверное.

— А можно я тоже посплю? Так устал с дороги.

— Да, вон я тебе местечко уютное приготовил, — Кобус кивнул на правый угол, на четверть скрытый еще одной горкой хлама.

— Спасибо, — Гай встал и подкрепил слова жестом благодарности. Затем он помог Кобусу убрать со стола и отправился спать.

Предложенное спальное место состояло из продырявленного посередине ковра, двух пледов и подушки. Гай несколько раз чихнул из-за забившейся в нос пыли и разместился на ковре.

Кобус вновь громыхнул крышкой, ведущей в лабораторию. По потолку что-то затопало — скорее всего, пробудились соседские дети, но вымотанному Гаю было все равно. Только растянувшись на ковре, он понял, как сильно устал. А все посторонние звуки были для него неважными, важным было то, что он в относительной безопасности, сыт и у него есть крыша над головой.

Пробуждение принесло лекарю воспоминания о том, что он наконец-то подобрался к своей цели. Над головой снова что-то топало, но уже с удвоенным рвением, и все это происходило на фоне басовитого детского рева. Сладко потянувшись, Гай встал и осмотрелся, сонно щуря глаза. Возле стеллажа с захламленными полками он увидел Кобуса, тот стоял и с задумчивым выражением лица смотрел в дуло револьвера, а его палец находился на курке.

Перед внутренним взором осознавшего опасность Гая, пронеслась вся жизнь. Он уже слышал фразу, которую обязательно скажет Элислая: 'Я тебе доверяла, а ты убил моего лучшего друга, лучшего друга Квинты'. И доказывай потом, что ты не виноват!

В ту же секунду он вспомнил о том, что произошло в лаборатории Кассини.

'Ну конечно!' — Гай поспешно вытянул руку и сложил в сказанные слова заклинания всю ярость своего бессилия. Револьвер дрогнул. Потревоженный Кобус поднял глаза на гостя, а револьвер, который находился в его руке, вместо того, чтобы прилететь к Гаю, просто-напросто выпал из рук ученого и... раздался выстрел. Из ведра с водой, жмущегося к стене, полилась тонкая струйка.

Гай подбежал к ученому, поднял пистолет и выдохнул: 'Могло быть хуже!'

— Что это? — удивился ученый. — Почему эта штука так грохочет? Почему она вдруг выскользнула из моих рук? Ведь я крепко держал ее!

— Потому что не нужно брать без спроса чужие вещи, — Гай старался унять бешено колотящееся сердце. — Некоторые из них могут быть настолько опасными, что и с жизнью недолго попрощаться.

— Восхитительно! — выдохнул Кобус, его брови смешно топорщились из-под гогглов. Кажется, он совсем не осознавал опасности, которую таило огнестрельное оружие, и Гай битых полчаса объяснял, что револьвер не игрушка, а патроны так же важны для него, как для тригеритов горгульи. После объяснений Кобус загорелся идеей сотворить похожее оружие, но пришла соседка — пухлая альбиноска. Она принесла что-то, похожее на скрученные в трубочку блины, а так же забрала грязную посуду. Женщина познакомилась с Гаем и заранее извинилась за своих шумных детей.

Поев, Кобус затеял стирку, горя желанием продемонстрировать гостю 'Чистюлю Кобуса образец номер пять'. Машина располагалась во дворе, под тентом, и поначалу Гай принял ее за очередную гору хлама, накрытого тряпицей. Запущенная машина тарахтела и плевалась мыльными пузырями. Кобус загрузил в специальное отделение нательную рубаху Гая, нажал комбинацию кнопок, машина затарахтела с удвоенной силой, а когда закончила, то сияющая чистотой рубаха обзавелась двумя новенькими дырами.

— Немножко недоработал, с кем не бывает! — увещевал Кобус, пытаясь перетянуть на свою сторону кальсоны Гая, потому что последний вцепился в них мертвой хваткой, запрещая стирать.

— Я сам руками постираю, — пыхтел Гай, но ученый его не слушал. Он достал отвертку, что-то подкрутил в машине. Воспользовавшись тем, что Гай отвлекся на присоединившуюся к ним ребятню, Кобус все-таки завладел кальсонами и торжествующим видом отдал 'на съедение' своей 'Чистюле'. Экспериментальный образец вновь загудел, зачмокал. Как показалось Гаю, громче предыдущего раза. Из конструкции повалил пар, а из некоторых мест даже вырывался огонь. Запахло чем-то вареным. Отпрянувшие дети запищали от восторга, а машина дернулась, зашлась в предсмертном хрипе и замерла на месте, исходя паром. Нетерпеливый Кобус вновь отгрыз пару заусенец и бросился осматривать сломавшуюся машину, напрочь позабыв о кальсонах Гая. Пока Кобус гремел деталями и инструментами, обжигаясь и изрыгая проклятья, Гай, спустив на пальцы рукава, попытался извлечь кальсоны самостоятельно. Котел нехотя и с шипением выплюнул на землю исходящий паром кусок материи — к счастью целой. Гай подождал, пока та остынет, отжал и закинул на плечо.

— Все, починил мою умницу! — Кобус последний раз подкрутил гайку ключом и алчно осмотрелся в поисках какой-нибудь грязной вещи. Перехватив взгляд ученого, вперившегося в комбинезон, Гай объявил, что тот еще чистый, поблагодарил за постиранные рубаху и кальсоны и скрылся в доме.

'Вот еще! Так я и отдал тебе комбез! — мысленно ворчал лекарь, разглядывая дырки на рубахе. — Сам руками постираю. Не хватало еще, чтобы его окончательно и бесповоротно испортили!'

Так открылся счет дням, проведенных в компании Кобуса. Ученый не давал скучать Гаю, потому что постоянно делился своими безумными идеями или демонстрировал изобретения, большая часть которых требовала основательной доработки. Он наконец-то похвастался Гаю святая святых — своей лабораторией. Лаборатория была захламлена меньше, но зато здесь находилось множество недоработанных агрегатов: 'Охладитель воздуха, образец номер семь', 'Умная печь, образец номер десять', 'Улавливатель пыли и песка, образец номер двенадцать', 'Отпугиватель змей, образец номер один'. Когда Гай поинтересовался, почему отпугиватель змей значится под номером первым, Кобус разразился жалобами:

— Да потому что его негде, точнее, не на ком испытывать! Где взять треглавых змей, я тебя спрашиваю?! А из города меня не выпускают, потому что 'Квинта' имеет виды на мою персону. Иметь-то имеют, а все же никому и дела нет до моих опытов. Я им валлантские тексты перевожу, кое-чего чиню, когда попросят. И, главное, говорят, изобретай, Кобус, у тебя хорошо получается! Ага! Им-то главное результат, а как я его получу, отсиживаясь в городе, а? Я тебя спрашиваю?

Гай сидел на деревянной лавке и рассеянно кивал головой. Он думал о том, что Элислая могла бы навещать их почаще, а то за две недели появилась всего четыре раза, сказала, что нишрукхи готовят провокацию и поэтому тригеритов держат в полной боевой готовности. А как только опасность минует, они вылетят за пределы города и Элислая с помощью Эдрина откроет портал в Твиндорр. Она снова потчевала Гая загадочным жестом, а тот кисло улыбался в ответ, решив делать вид, что ему все равно. Пускай ругается!

— Эй, ты здесь? — Кобус помахал перед носом Гая ладонью, перепачканной в темном соке ягоды мелод. Они второй день подряд бились над формулой намертво прилипающего клея и сегодня решили задействовать сок довольно редкой ягоды, которую выращивали в предгорьях Драконового хребта.

— Кобус, что означает вот этот ругательный жест? — Гай решил спросить у знатока. Ведь ему приходилось слышать столько интересных фраз, когда очередной образец номер '-дцать' работал неправильно или вообще не работал. Очки-гогглы вперились в Гая и тот изобразил жест, который демонстрировала Элислая.

— Никакой он не ругательный! В вашем Кангро, видать, все с ног на голову поставлено! — Кобус презрительно фыркнул. — У нас это означает глубочайшую симпатию. Но не в том смысле, что... В общем, не смей показывать такой жест мужчине-альбиносу, потому что тебя неправильно поймут. Так понятно?

Гай кивнул и провел рукой по лицу, сразу же вспомнив реакцию 'земляка' из Кангро. А затем его кинуло в жар: ведь Элислая постоянно демонстрировала ему этот жест. Он даже со счета сбился!

— Кобус! Зачем выражать глубочайшую симпатию жестами? — лекарь вцепился в локоть ученого, мешая продолжать эксперимент 'Мертвый клей, образец номер десять'.

Ученый дернул рукой, чтобы высвободится и проворчал:

— Я не разбираюсь в глупых традициях всех этих жестов. Но во времена моей молодости, после таких обоюдных жестов следовало признание в любви! А теперь отстань от меня и дай сосредоточиться на клее!

'Ну дела!' — в смятении думал Гай. Хотя он и не отрицал, что ему очень приятны знаки внимания со стороны хорошенькой девушки.

Глава 17

Гай пролежал в 'постели' два часа и даже не сомкнул глаз. В голову постоянно лезли мысли то о доме, то об Элислае. Он переворачивался с боку на бок, напоминая себе о том, что он из другого мира и пора бы прекратить думать о медноволосой девушке, но тщетно. Это злило и пугало. А попытки представить себя идущим вдоль твиндоррских улиц заканчивались провалом. Он не мог думать ни о ком и ни о чем, кроме Элислаи.

'Почему? Ну почему я о ней думаю? Неужели влюбился? — Гай остервенело взбрыкнул ногами, пытаясь расправить скомкавшийся плед. — Ну точно! Как же все просто. Словно с горки в сугроб!'

Он несколько раз поднимался и порывался читать, ведь Кобус оказался счастливым обладателем библиотеки, состоявшей из тридцати книг. В некоторых даже были цветные картинки. Кобус вздыхал всякий раз, когда Гай заводил разговор о книгах и сетовал, что случись еще одна крупная стычка с применением мощного оружия, и от книг останется горстка пепла. Кобус не любил нерациональные вещи, к коим относил книги. Но делать было нечего и библиотека постепенно пополнялась новыми экземплярами, ведь большинство книг было посвящено работам по исследованию структуры языка валлантов. Гай мало что понимал в тех научных трудах, потому что уровень его разговорного этвасского был гораздо выше письменного.