Пепел порталов. Fatum

Гай гулко сглотнул, бросив недовольный взгляд на собеседника. Ему легко рассуждать, а у лекаря весь загривок вспотел!

На негнущихся ногах он вышел во двор, не зная как себя вести. Ему определенно не нравилось чувствовать себя центром внимания собравшихся вместе жителей. Нет, определенно, он не знал, что его ожидает. Но с другой стороны, не могут же его приговорить к казни?

— Ты нарушил закон, — дрогнувшим голосом сказал Полди, поправляя кольцо в носу. — Тебе придется понести наказание.

Гай ошарашено осмотрелся, вглядываясь в окружающие лица. Альбиносы прятали взгляд и мелко-мелко кивали головами, соглашаясь с приговором старосты. Под ложечкой неприятно засосало — один в один как перед ответственной операцией или у Лори в кабинете перед получением очередной порции нагоняя.

— Я... Извините, я не хотел, — выдавил из себя Гай. Подумав, что извиниться будет не лишним.

— Привязать его к позорному столбу, — сказал староста, добавив жест сочувствия.

Его приказ бросились исполнять камнетес Герри и старший внук старосты — Дюваль. Гай помнил, что Дюваль был самым слабым из всех и честно говоря, думал, что тот умрет, ибо настолько истощенным был его организм. Конвоиры не выказывали никакого злорадства или сочувствия.

'Нет, я никогда не пойму этих дикарей! — подумал Гай, издав тяжелый вздох. — Как я хочу обратно домой!'

Его возвели на возвышенность и крепко привязали к столбу. Гай поискал в толпе лицо Элислаи — та наблюдала за процессом с беспристрастным выражением лица. Она не прятала глаза и прямо ответила на его взгляд. Гай отметил про себя, что девушка вполне симпатичная и сильно выделяется среди своих собратьев за счет волос цвета чеканной меди. Светло-голубые глаза, обрамленные угольно-черными ресницами смотрели с подозрением. Худая, угловатая с острыми скулами и надменным изгибом губ. Не красавица, но было в ней какое-то очарование. Слишком явная усмешка Элислаи вернула Гая к реальности, он отвел глаза, подумав, что подобные пристальные взгляды на девушку тоже могут быть расценены неправильно. Так же он не решался спросить о сроках своего 'заточения', потому что опасался, что его 'раскусят'. К счастью вновь заговоривший Полди упомянул в своей речи о том, что сутки на пыточном столбе — вполне суровое наказание для аэронавта из Кангро.

Гай хотел воскликнуть 'Но меня же изжарят Цербер и Ехидна!', но вовремя поймал взгляд Кворка, который показывал своему подопечному знак 'успокойся'. И Гаю ничего не оставалось, как поверить ему и не оказывать сопротивления альбиносам.

— Да исполнятся законы наших могучих предков и 'Книги законов Флоры'! — сказал староста, изобразив жест прославления Флоры.

Альбиносы повторили его жест, но расходиться по своим делам явно не собирались. Уж очень им хотелось скрасить скучные будни за созерцанием страданий провинившегося 'соплеменника'. Однако Гай не доставил им такого удовольствия: он спокойно стоял, привязанный к столбу и пялился на небо, пытаясь рассмотреть созвездия, собранные возле Фатума. В той части неба они были слишком бледными из-за золотистого ореола вокруг ночного светила. Вскоре жителям Эндернерда наскучило стоять возле позорного столба, и они все-таки начали расходиться. Не все сразу, но все-таки толпа поредела. Гай ловил на себе пристальный взгляд голубых глаз Элислаи, которая разговаривала с Бифанией. Последняя что-то втолковывала медноволосой девушке и при этом оживленно жестикулировала. Лекарю даже показалось, что в паре жестов Бифании он признал жест 'клятвы'. Последним жестом альбиносы пользовались, чтобы заверить собеседника в своей абсолютной правоте. Бифания слыла местной красавицей (правда Гай поспорил бы с этим утверждением) и занималась сбором полезных грибов. По словам Кворка, у нее прямо-таки был настоящий талант к поискам не только грибов, но и съедобных растений. А Гай продолжал делать вид, что ему все равно. Тактика сработала и вскоре возле столба осталась только пара зевак. Элислая со своей подружкой скрылась в доме старосты, и лишь тогда Кворк решился подойти к Гаю.

— Надо же было так вляпаться! — такой фразой лекарь встретил Кворка.

— Впредь умнее будешь.

— Да я же говорил, что она первая напала! Что мне нужно было делать: покорно смотреть на то, как меня избивают?!

— Нужно было убежать! — наставительно изрек Поджигатель, приглаживая встопорщенные белые вихры. Впрочем, от его действий вихров на голове меньше не стало.

— Теперь по вашей милости меня сожгут Цербер и Ехидна!

— Не сожгут, — Кворк похлопал его по плечу в знак сочувствия. — Я прилажу над столбом навес так, что ты будешь в тени, и обмажу тебя мазью Ёрка. Ну и присмотрю за тобой. Если б ты не спас всю деревню, то никто не разрешил бы, но ты наш герой, поэтому возражений не будет.

— Спасибо хоть на этом, — вздохнул лекарь, вспомнив тюремные застенки родного Твиндорра.

Поющие ящерицы выводили замысловатые трели. В посвежевшем воздухе витал запах стоячей воды и прелого сена. Фатум продолжал лить волшебный свет на пейзажи Флоры — унылые днем, обманчиво-волшебные 'ночью'. А Кворк, вооруженный коричневым горшочком, натирал худое лицо Гая насыщенно-зеленой мазью.

— В глаз попал! — проворчал лекарь, попутно отплевываясь. Похоже, что щедрость Поджигателя не знала границ.

— И что? Потом сам поблагодаришь, — Кворк вяло огрызался в ответ. Он отошел от Гая, полюбовался проделанной работой, а затем приступил к втиранию мази в кожу рук лекаря.

— У тебя все десять пальцев целы, — вздохнув, констатировал он.

— По-моему это не плохо, — с иронией в голосе сказал Гай. — Особенно для лекаря.

— Да я ничего против и не имею. — Кворк закончил процедуру и, вытерев ладони о штаны, прислушался к руладам ящериц: — Ишь выводят! К жаре.

— Ты издеваешься?! — лекарь едва не плакал.

— Шучу, Гай, — улыбнулся Кворк, сделав жест примирения.

— Значит — Гай? — вкрадчивый женский голос прозвучал со стороны горной насыпи. Это была Элислая. Кворк вздрогнул от неожиданности и едва не выронил горшочек, а лекарь выплюнул очередную порцию мази, затекшей в рот.

— Да, — протянул Гай, покосившись на замершего Кворка.

— Ну чего ты пристала? — Поджигатель вышел из оцепенения и скорчил недовольную гримасу.

— Да так, просто. Имя необычное, — Элислая пожала плечами.

— Ну конечно! — фыркнул Кворк. — Особенно, если вспомнить Гая Хорнессейского, первооткрывателя горной цепи, под названием Хребет ящера.

— Значит, ты из Кангро? А говоришь с акцентом, — хмыкнула она.

— Ну и что? У нас многие говорят с акцентом, — Кворк бросился на защиту лекаря.

— Элислая! — девушку окликнула Бифания, вышедшая из-за наполовину разрушенной каменной ограды. — Пойдем, искупаемся. Ты ведь в Меверс только завтра вернешься?

Элислая кивнула ей и, потеряв всякий интерес к Гаю и Кворку, ушла следом за подругой.

— Принесла нелегкая! — проворчал Кворк.

— А что за Меверс? — Гай надеялся на то, что альбинос скрасит разговором его скучные часы у позорного столба.

— Соседняя деревня, вверх по течению реки располагается, — объяснил альбинос, задумчиво потирая свежий ожог на виске. — Там народу еще меньше, чем у нас. Живут собирательством и добыванием соли. Иногда они к нам приходят, в основном, для того, чтобы договориться с Полди о каком-нибудь бартере или о празднике. Может, Элислая выходит замуж?

'Повезло же кому-то!' — почему-то подумал Гай, ощутив что-то наподобие укола ревности. Странное дело: он вовсе не обижался на нее за выходку у реки и даже восхитился ее прозорливостью. Ведь она сразу же признала в Гае чужака!

Остаток 'ночи' прошел в компании Кворка, сооружавшего над привязанным к столбу Гаем подобие навеса, который он мастерил из плоских листов, похожего на спрессованный картон. Гай знал, что этот строительный материал ценился на вес золота, но деятельный Кворк каким-то чудом сумел договориться со старостой и тот согласился одолжить листы. Друзья разговаривали о каких-то незначительных вещах, в основном, для того, чтобы Гай лишний раз практиковался в этвасском. На рассвете Кворк напоил друга местным напитком, именуемым астролитит, который варили из черенков бадуса и шелковых грибов. От непривычного вкуса напитка защипало язык, но Гай послушно выпил все до последней капли. Кворк пожелал ему стойкости и отправился спать, пообещав навестить его в середине дня.

'Если я только доживу до середины дня! — с ожесточением подумал Гай. — Дурацкие законы и дурацкий мир!'

Глава 7

Гай стоял у позорного столба и наблюдал за тем, как в деревне постепенно затихает жизнь. Первыми по домам разошлись старики, затем дети, которых, конечно же, загнали домой родители. Когда из-за горизонта сначала вынырнул Цербер, а спустя пару часов и Ехидна, Кворк ощутил какое-то странное, щемящее в груди чувство. Он и так постоянно тяготился положением чужака, а тут еще и незаслуженное наказание! Мало ему было кутузки в своем родном мире!

Время у позорного столба тянулось очень медленно. Хорошо, что веревки не натирали, его хоть и примотали, но все же не настолько крепко, чтобы чувствовать себя ужаснее, чем есть на самом деле. Когда два огненных глаза взошли достаточно высоко и воздух начал разогреваться, по домам разбрелись последние — самые стойкие и самые любопытные жители деревни — подростки. Для последних не было особых развлечений в горной деревушке, и все-таки они не унывали: плавали до потери пульса, играли в 'Разозли горгулью' и распевали дурацкие песни. Глядя на них, Гай грустил еще больше, потому что скучал по друзьям, работе, своей удобной квартире и вкусной выпечке, которую продавали в пекарне напротив... Лекарь широко зевнул.

'Кажется, я начинаю привыкать к здешнему распорядку дня и ночи', — усмехнулся он. Глаза закрывались сами собой, а голова безвольно запрокинулась в сторону, но это было не критично, потому что его все равно держали веревки. Экзотический напиток, малиново-красного цвета, чудесным образом регулировал температуру тела, так что Гай едва потел. Распитие астролита было вынужденной мерой. Если бы у Гая был выбор, он предпочел бы глотнуть подсоленной воды. Конечно, он мог бы попросить Кворка развести все в нужных пропорциях, но ему не хотелось, чтобы кто-то копался в его личных вещах.

Гай проснулся от того, что было трудно дышать. Хитроумный навес, смастеренный Кворком, защищал от жарких лучей дневных светил, но в остальном был бесполезным. Веревки не сколько натирали, сколько способствовали обильному потоотделению. Это означало, что действие местного напитка под названием 'астролит' заканчивалось. Гай чувствовал выступившую на висках испарину и сбегающие по спине струйки пота. Кворк обещал навестить его, но вдруг альбинос заснет крепким сном до самого вечера?

'Ну и какая смерть была бы хуже: от оружия посланников загадочного ковена в доме номер Эль или здесь, под лучами двух светил, жалящими огненными стрелами любого, кто не успел найти подходящее укрытие и запастись водой? Если б не было так грустно, то я бы сейчас посмеялся над собой!' — Очередной приступ отчаяния был не таким острым, как предыдущие. Возможно из-за седативного действия астролита.

Следующая не менее едкая мысль зачахла в зародыше, потому что монолог царившей вокруг тишины прервал скрип дверных петель. Гай поднял голову и пошарил глазами по округе: из-за угла ближайшей к площади халупы вышла Элислая. Сначала лекарь подумал, что затуманенный побочным действием астролита мозг дал сбой и галлюцинирует. Но нет, это действительно была та самая девушка, по милости которой он угодил сюда. И девушка уверенными шагами направлялась к позорному столбу.

— Есть хочешь? — поинтересовалась она скучающим тоном.

Гай молчал, потому что был ошарашен не столько вопросом, сколько появлением девушки. Ведь вчера они расстались отнюдь не лучшими друзьями, чтобы вот так запросто болтать. Кажется, девушка была иного мнения и, не дожидаясь ответа, достала из мешка (Гай только сейчас заметил его), кувшинчик. Судя по характерному запаху, в кувшине плескалась очередная порция астролита. Другой рукой она вытащила из кармана тряпицу и аккуратными движениями вытерла пот с его лица.

'Может ее Кворк послал... Ну, вместо себя?' — подумал Гай, припадая к кувшину, который так любезно придерживала Элислая.

Девушка внимательно наблюдала за ним и молчала. Напоив страдальца, она вынула из корзины завернутый в тряпицу сверток. В тряпице находился соленый пирог, под названием 'гренник', легкий, сытный, но весьма специфичный на вкус Гая. Впрочем, ему сейчас было не до того, чтобы воротить нос от питья и еды. Он смотрел в голубые глаза Элислаи, обрамленные угольно-черными ресницами, откусывал куски от пирога и долго пережевывал их, стараясь протянуть время.

Ему было не по себе от присутствия этой странной девушки, обвинившей его в пособничестве какому-то ковену. Гай не знал, нужно ли ему открыто демонстрировать обиду или это будет выглядеть глупо — ведь она только что спасла его от теплового удара и даже накормила. Ему до чертиков надоело постоянно ощущать себя идиотом!.. А еще он прекрасно помнил о том, что должен передать загадочные пластины девушке с идентичным именем. Только она ли это?

'И что теперь делать? Как спросить ее, чтобы... В смысле, если это не она, а скажет, что она?.. Боги, как всё сложно!' — думал он. В идеале ему хотелось вернуться в Твиндорр, подбросить пластины на порог Центрального музея и забыть о них, как о страшном сне.

— Извини, что так получилось. Не знаю, что на меня нашло. Я подумала, что ты шпион ковена. У меня есть информация, что в их рядах появился новичок и ты очень подходишь под его описание, — девушка заговорила приятным голосом, пряча пустой кувшин в корзину.

Гай прожевал последний кусок и кивнул, стараясь не выказывать своего удивления.

'Какой ковен? Какой шпион? Верните меня домой!' — ему так хотелось сказать эти слова, но он мужественно сдерживался.

— Как тебе мой гренник? — девушка вновь зашла под навес, потому что не намеревалась стоять под палящими лучами.

'Неужели это проверка? — пронеслось в голове Гая. — Ведь она могла принести мне что-то менее экзотичное! И вместо кислого напитка, просто дать мне воды! Неужели она решила зайти с другой стороны и вывести меня на чистую воду иным способом?.. Боги, ну почему именно я подхожу под описание того шпиона?!'

— Эй! — Элислая нахмурилась. — Если не понравился, так и скажи! Я редко готовлю, поэтому не обижусь.

— Все очень понравилось, — спохватившись, соврал Гай. — Я вообще люблю поесть.

— Да? — переспросила девушка, окинув изучающим взглядом худощавую фигуру Гая. — А так и не скажешь. Но, с другой стороны, ты ведь аэронавт, тебе нужно следить за весом.

Лекарю ничего не было известно об аэронавтах, следивших за весом, и поэтому он отделался ничего не значащим смешком.

— Говорят, что ты здесь вынужденно? Ждешь подкрепления? Хотя... ты же гражданский аэронавт.

Гая прошиб пот. Кто распустил подобные слухи?! Ведь он никого не ждал, а то, что с ним в Эндернерд прилетела стая горгулий, это была всего лишь усмешка счастливого случая. И как тут ответишь? Мозг, расплавившийся от жары, туго соображал.