— Был один случай, когда мне просто нечем было больше заняться, — ответил я Октавии. — Но обычно я бывал слишком занят, чтобы бояться.
— Могу я узнать, что это было такое? — почти кокетливо спросила она.
— Не от меня. Всё равно это было абстрактное понятие — не представляю, как бы изобразил его богарт. — Так оно и было, ведь разоблачение — понятие достаточно абстрактное.
Октавия весело рассмеялась — а приятный же у неё смех...
— Бояться абстрактных понятий — в этом есть что-то равенкловское, ты не находишь?
— Сначала нам нужно согласовать определение абстрактного понятия, — напомнил я. Девчонка наверняка подумала о каких-нибудь теоремах.
— Я совершенно не понимаю, почему ты попал не на Равенкло, — окончательно развеселилась она.
— Я подумывал об этом, но вовремя понял, что у меня всё равно не получится отстраниться от политики.
Так, за разговором, мы дошли до медпункта. Мадам Помфри, жилые комнаты которой находились неподалёку, почти безвылазно сидела там, всегда готовая оказать ученикам первую помощь. Сегодня медпункт пустовал, и мадам Помфри изнывала от скуки, поэтому она захлопотала над Октавией так, словно та нуждалась в реанимации. Я всё равно безнадёжно опоздал на первый час и от нечего делать морально поддерживал пациентку. Пары лечебных и одного чистящего заклинания хватило, чтобы нога девчонки вернулась в первозданный вид, но колдомедичка не спешила выпускать свою жертву из рук и норовила уложить её в постель.
— Лучше дайте мне поесть! — взмолилась Октавия. — Из-за этой лестницы я пропустила обед.
Хорошая еда для мадам Помфри была на втором месте в списке средств ухода за пострадавшими, сразу же после хорошего сна. За обедом для Октавии был немедленно послан домовик, а я собрался идти на историю магии, но девчонка не отпустила меня, сказав, что ей скучно обедать одной. Она оказалась приятной собеседницей, и я не заметил, как опоздал к Бинзу и на второй час.
Когда я наконец разыскал свою учебную группу, Тед встретил меня с нескрываемым упрёком во взгляде — нехороший я не предупредил его об отлучке. По его пониманию, я никак не мог отсутствовать два с лишним часа, сказав, что забегу на пять минут в библиотеку. Я примиряюще улыбнулся ему навстречу:
— Кончай смотреть на меня, как Мерлин на Мордреда. Я тоже имею право провести часок-другой в компании милой юной леди, как и ты.
Библиотека пока еще не пользовалась популярностью у учеников, но когда мы с Тедом пришли туда после ужина, Диас с Россетом были там. К их столу подсела Грейнджер и увлечённо объясняла что-то Дирку. Эрни беспокойно вертелся по сторонам и сразу же заметил наше появление. Дождавшись, когда мы сядем за стол, он подошёл и попросил разрешения усесться с нами.
— Грейнджер сама напросилась к нам с Дирком, — тихонько сообщил он, устроившись рядом. — Сказала, что мы, маглорожденные, должны держаться вместе и помогать друг другу, или поодиночке нам здесь будет очень нелегко, а затем спросила Дирка, не нужно ли ему что-нибудь объяснить. А ему как раз было нужно, потому что он всегда задаёт трудные вопросы. Даже я не знаю, как на них ответить, хоть и проучился уже год.
Я кивнул в знак того, что понял ситуацию, и поинтересовался, нет ли у него самого вопросов по учёбе. Они нашлись, но не успел я ответить, как к нашему столу подошёл Россет.
— Могу я подсесть к вам? — спросил он с холодком в голосе. Парень явно не привык, чтобы ему отказывали, но у него хватило ума не садиться за наш стол без разрешения.
— Садись, — согласился я.
Россет подтащил к нам стул и положил свою папку на свободный угол стола.
— Поттер, спасибо, — я вскинул на него вопросительный взгляд, и он уточнил: — Я про Октавию. Она поблагодарила меня, что я стал разыскивать её.
Я понял, что благодарит он меня не столько за то, что я нашёл девчонку, сколько за то, что я упомянул об его роли в её спасении.
— Не стоит благодарности, — произнёс я общепринятую фразу вежливости.
— Если у меня возникли вопросы по учёбе, мне как, самому задавать их или через Диаса? — сухо поинтересовался он.
— Если тебе разрешили подсесть, можешь задавать их сам.
На этот раз парень полез в дебри трансфигурации. Услышав вопрос, Эрни быстро глянул на него и спросил:
— Разве Грейнджер тебе ничего не объяснила?
— Истина познаётся в сравнении, — многозначительно ответил Дирк, явно цитируя какого-то древнего философа.
Ответ занял у меня не меньше получаса. Сначала мне пришлось подробно рассказать о таких понятиях, как законы элементальной трансфигурации Гэмпа и категории допустимых преобразований, вытекающие из них, а также разъяснить, почему относительно легко преобразовать неживой объект в живой и почему так сложны обратные преобразования. Затем я не забыл упомянуть, что у магов встречаются аналитический и геометрический типы мышления и что если маги второго типа справляются с самыми сложными видами трансфигурации, то первым лучше поискать себя в чём-то ещё — впрочем, у нас в школе трансфигурация преподаётся на таком уровне, что с ней справится любой маг. Напоследок я добавил, что необратимые преобразования одних объектов в другие имеют множество ограничений и возможны только с помощью специальных ритуалов, а главное применение трансфигурации в целом сходно с индустрией одноразовой магловской посуды и других мелочей.
— Остальное — уже частности, — заключил я. — Выбираешь категорию задачи и ищешь конкретное преобразование.
Россет перестал задавать уточняющие вопросы и замолчал. Изобилие новых сведений вымотало его, злиться на меня у него уже не оставалось энергии.
— Поттер, — он посмотрел мне в глаза, — это правда, что ты до Хогвартса жил у людей... то есть, у маглов?
— Да, — подтвердил я.
— Тебе было трудно... перестроиться? Ну ты понимаешь...
Я не знал, что ему ответить. У меня были особые обстоятельства, которые в чём-то затрудняли моё вживание в магический мир, но в чём-то и облегчали. Как именно они пролегали между трудным и простым, я не представлял.
— Россет, я изначально принадлежал миру магов, а у маглов мне было нечего терять. Были определённые проблемы, и сейчас они есть... с чем-то я справился, с чем-то мне еще предстоит справляться... а насколько они преодолимы, время покажет. Не бывает так, что можно сказать себе — всё, проблемы устранены, их больше нет и не будет — ты понимаешь, о чём я? Всегда находятся те, кто недоволен — неважно чем, был бы повод. Есть и те, кому я наступил на хвост одним своим существованием. Жизнь вообще похожа на реку — если ты перестал грести против течения, тебя сносит.
— Это сюзерен говорит, что ему и сейчас нелегко, — Тед с благодушной улыбкой перевёл меня на понятный язык.
— А кому сейчас легко? — я повернул голову к нему, и мы обменялись ухмылками.
Оба парня тоже заулыбались — и Россет, и Диас, слушавший меня ещё внимательнее, чем его приятель. Он тоже изначально принадлежал миру магов и ему тоже было нечего терять. Атмосфера нашего общения стала заметно дружелюбнее.
— Как по-твоему, какие у меня перспективы прижиться у магов? — спросил Дирк.
— Оценивай сам, мне в этом смысле было проще. Я не знаю, что ты теряешь у маглов, но, полагаю, больше, чем ничего. Если у маглов декларировано равенство возможностей, ограниченное только собственными талантами и инициативой, здесь у нас безусловное неравенство, в котором у тебя очень невыгодная начальная позиция. Ты можешь принять здешние правила и начать с нижней ступеньки, тогда твои внуки или правнуки, возможно, займут места повыше. Ты можешь также попытаться установить здесь свои правила — тогда мы окажемся по разные стороны барьера, а я не намерен уступать противникам. Я понимаю, что ты привык быть лучше всех, а теперь ещё и волшебник, но всё равно посоветовал бы тебе вернуться в магловский мир, пока не слишком поздно. Неделя прогулов в магловской школе для тебя пустяк, тебе и навёрстывать их не придётся.
Судя по лицу Дирка, тот ожидал какого угодно ответа, но не такого.
— Ты считаешь, что для меня здесь всё настолько безнадёжно?
— Смотря как у тебя обстоит там и что тебя интересует здесь. Если у тебя там зажиточные родители, протекция, возможность получить высшее образование, здесь тебе придётся труднее, если у тебя нет магического покровителя.
— А если он у меня будет?
— Чтобы у покровителя установилась магическая связь с принятым, он должен быть лордом магии или около того. Иначе это будут обычные деловые или дружеские отношения, как у маглов. А лорды магии, Россет, на дороге не валяются и лично им принятые не нужны. Это всегда дружеская любезность.
Похоже, я только что лишил парня иллюзий, и он нехотя признал это:
— Умеешь же ты, Поттер, разочаровывать...
— Фините Иллюзо... — сочувственно пробормотал я, дополнив фразу лёгким пожатием плечами.
— А если, допустим, у меня там небогатые родители, никакой протекции и отсутствие денег на университет? — спросил он после некоторого раздумья.
— Незадолго до того, как приехать в Хогвартс впервые, я познакомился с парнем, который посоветовал мне не водиться с кем попало, не разобравшись в обстановке. Он даже оказался настолько любезен, что предложил помочь мне с выбором правильных знакомств. Дурак бы обиделся, а я последовал его совету и до сих пор ему благодарен. Ты его знаешь, это Драко Малфой.
Во взгляде Россета проснулся интерес.
— Жалко, что мне никто ничего такого не советовал, — парень выжидательно посмотрел на меня.
Я позволил себе усомниться.
— Так уж и никто? Не поверю, что Диас не советовал тебе вести себя осмотрительнее, пока ты не разобрался в обстановке.
— Но никто не предлагал помочь мне с выбором правильных знакомств.
Так ты и не Поттер, парень. Я скосил глаза на Грейнджер, которая оставалась на прежнем месте. Может, надеялась, что эти двое поговорят с нами и вернутся к ней?
— Сначала разберись в обстановке, Россет. Чтобы потом не жалеть.
11.
Комиссия из Визенгамота споро разбиралась с происшествием на уроке Хагрида. Полувеликана признали невиновным, заключив, что по уровню своей подготовки он не мог правильно оценить опасность гиппогрифа для детей. Зато признали виновным директора, который взял на работу сотрудника, не соответствующего занимаемой должности, и не обеспечил его ни планом занятий, ни должностными инструкциями. Суд назначили на ближайшую пятницу, а на должность преподавателя по уходу за животными была приглашена пожилая волшебница Вильгельмина Грабли-Планк, которая и прежде нередко замещала старенького профессора Кеттлберна, пока тот подлечивал свои многочисленные недомогания. Согласилась она при условии, что от неё не потребуется жить в Хогвартсе.
Как я и предвидел, грифы стали мстить Гойлу. На уроке трансфигурации, во время преобразования глиняного шарика в муху, с палочки Грега вдруг сорвалась иллюзия в виде кошки, точь в точь похожей на анимагическую форму профессора МакГонаголл. Иллюзия мяукнула дурным голосом, вылизала себе задницу, взлетела к потолку, раздулась и лопнула на глазах у онемевшей от такой наглости МакГонаголл. Устремив суровый взгляд на недоумевающего Гойла, профессор сняла полсотни баллов с нашего факультета и назначила Грегу неделю отработок у Филча. Грег пытался оправдываться, но получил еще десять баллов штрафа. Уизли с Томасом злорадно хихикали — колдовство было слишком хитроумным, чтобы оказаться делом рук этих тупиц, но они наверняка были причастны к нему.
В перемену мы осмотрели палочку Грега, но на ней не обнаружилось ничего подозрительного. Я догадался обыскать его стол и нашёл на нижней поверхности прикреплённую там пуговицу со следами одноразового заклинания иллюзии. Идти с ней к МакГонаголл было бесполезно, да и вряд ли Мак-кошка пересмотрела бы наказание, невзирая на любые проверки.
Пуговицу наверняка зарядили близнецы Уизли — это был их уровень изобретательности и их уровень пакостливости — а их ущербному на голову братцу досталась только честь прикрепить её на место, но без специальных средств невозможно было распознать, кто её сделал и прикрепил туда. Мы записали эту подлянку на счёт грифам, чтобы при случае отплатить за неё, и на том отступились. Про себя я рассудил, что Грегу будет даже полезно вечерок-другой поворочать мешки, а Филчу всё равно нужны помощники, и не стал докапываться до справедливости.
Но оказалось, что это была только первая половина их мести. В тот же вечер, за полчаса до отбоя, в дверь нашей комнаты постучали. Теда не было, а я как раз валялся на кровати и читал один из захваченных в Хогвартс магловских учебников. Я пошёл открывать, гадая, кто бы это мог быть, потому что в комнате нас навещал только Драко, имевший привычку входить без стука.
За дверью оказалась девчонка-первокурсница, темноволосая подружка Астории.
— Там грифы, — сказала она. — На пути из Большого Зала в наши подземелья. Они там... выглядят подозрительно.
— Кто? — спросил я.
— Трое рыжих и двое их друзей.
Я вызвал мысленную карту участка, о котором говорила девчонка. По пути из Большого Зала в подземелья на поворотах коридоров имелись небольшие холлы, где было поставлено по паре диванов и по журнальному столику. В одном из таких мини-холлов действительно обнаружились пятеро грифов — трое младших Уизли, Ли Джордан и Дин Томас. А чуть дальше по коридору виднелась точка идущего с отработки Грега.
Стало понятным, что заподлянка на трансфигурации была устроена не сама по себе, а с целью отделить Грега от нашей компании. Обычно он бывал как минимум в обществе Винса, а вдвоём они были силой, с которой грифы побоялись связываться. Я накинул на себя школьную мантию и помчался на место происшествия, девчонка — кажется, её звали Ромильдой — побежала за мной. Рассудив, что лишний свидетель не помешает, я не стал останавливать её.
Когда мы подбегали, я обернулся к ней предупредить, чтобы она не подходила близко, но девчонка сама догадалась и остановилась у ближайшего поворота. Грифы как раз окружили Гойла и что-то втолковывали ему на повышенных тонах. Массовый Ступефай был бесполезен, потому что зацепил бы и Грега, и я наложил на Томаса Инкарцеро. Когда опутанный верёвками Томас повалился на пол, Грег кинул взгляд поверх него и увидел меня.
Он мгновенно перешёл в атаку. Джордан первым получил усиленный магией удар и впечатался в стену, следом за ним в воздух взлетел Рональд и приземлился передо мной. Близнецы потянулись за палочками, но один из них рухнул рядом с Томасом, опутанный моим вторым Инкарцеро, а другой был отправлен ударом Гойла в глубину холла на жалобно хрустнувший диван и вырубился там. Мы наложили Инкарцеро на всех еще не связанных грифов — и драка закончилась полным разгромом красно-жёлтых.
Грифы, похоже, здорово испугались. Прикусили свои длинные языки и молча таращились на нас, даже не пытаясь освободиться. Я подошёл к Грегу и оглядел поле боя. Девчонка, готовая бежать за помощью, увидела, что мы справились, и тоже подошла к нам.
— Ты бы поосторожнее, — я кивнул ему на валяющегося без сознания близнеца и на Джордана в сумеречном состоянии.
