Мне стало понятно, откуда у нас такие бредовые законы. Для остальных это, похоже, и прежде само собой разумелось. У меня возник естественный вопрос, почему лорд Малфой ничего не предпринимает для восстановления деятельности Палаты Лордов, и тот нехотя объяснил, что род Малфоев недостаточно могуществен и влиятелен для этого, особенно после некоего ошибочного политического шага. Затем он перечислил нам роды, сто лет назад входившие в Палату Лордов. Поттеры и Блэки там были, Малфоев не было.
Уроки Малфоя-старшего заставили каждого из нас призадуматься о прошлом, настоящем и особенно о будущем магической Британии. Мы собирались жить долго и счастливо, а наше настоящее ставило под сомнение наше будущее. И разговоры у нас пошли другие, даже у Драко, всё еще цеплявшегося за возможность оставаться безответственным ребёнком.
Мы взрослели.
Конец апреля выдался на редкость пасмурным. Вялый дождичек принимался моросить по несколько раз на дню, словно обессилевший подневольный работник, доделывающий дневную норму из страха перед наказанием. Окрестности Хогвартса были затянуты туманом, в котором, если терпеливо глядеть в окно, иногда мелькали расплывчатые тени дементоров. Прогулки в Хогсмид были всё еще запрещены — впрочем, никто туда и не рвался, в такую-то погоду.
Репетиция Азкабана, как уныло шутил кое-кто из старшекурсников.
Я несколько раз навещал Тайную комнату Слизерина. Хотелось разобраться с диадемой, да и у Шшесса пора было снова сцеживать яд. На мой вопрос о диадеме василиск ответил, что ничего о ней не слышал. Если Салазар что-то и знал об артефакте Ровены, он не обсуждал это в присутствии своего фамильяра.
Я пытался исследовать диадему известными мне анализирующими заклинаниями, но потерпел неудачу. Здесь требовались знания не моего уровня. Заручившись страховкой Шшесса, я примерил артефакт на голову. По ощущениям что-то изменилось, но я не смог точно определить, что именно. Разве что освещение сумрачного зала стало казаться ярче и объёмнее.
Видимо, следовало поинтересоваться методами изучения подобных артефактов. Отдать диадему на исследование я не мог, поскольку она была моим хоркруксом, но можно было спросить о методах у Эйвери-старшего или даже навестить Академию, чтобы проконсультироваться у специалистов и посидеть там в библиотеке. Я снова отложил диадему до лучших времён.
В мае погода прояснилась, туман сошёл. Невилл вспомнил, что я обещал помочь ему избавиться от Тревора, и написал мне со школьной совой. Мы тайно встретились и договорились провести ритуал освобождения фамильяра в ближайшую субботу. Ритуал требовалось проводить на открытом воздухе, а вокруг школы сновала сотня дементоров, не говоря уже о том, что нас могли заметить из окон, поэтому единственным подходящим местом для ритуала был Запретный лес.
Лонгботтом поначалу ужаснулся. Пришлось напомнить, что туда не только не ходит никто, кроме Хагрида, но и не залетают дементоры. Я назначил ему встречу в субботу после завтрака у выхода к огородам, и Невилл наконец явился туда с Тревором под мышкой. Парень опоздал почти на час, но он предупреждал, что ему будет нелегко поймать свою жабу и ещё труднее отвязаться от Грейнджер. Мы укрылись под плащом-невидимкой и направились в юго-восточную часть лесного массива, где было достаточно прогалин.
В поисках подходящего места мы зашли в лес глубже, чем я ожидал. Но полянка оказалась очень удобной — сухая, светлая, достаточно просторная, чтобы расчертить на ней ритуальную пентаграмму, обросшая по краю буйным кустарником, мешавшим разглядеть, что здесь происходит. Я повязал плащ-невидимку себе на талию, чтобы не забыть его здесь, и стал готовить ритуал, а Невилл стоял в обнимку со своей жабой и осматривался вокруг. Пятна от болячек у парня сошли, но пока он оставался худощавым, и это шло ему.
— Жалко расставаться? — кивнул я на жабу.
— Нет, это чтобы Тревор не сбежал. Если он опять вырвется, я его здесь не найду.
Я срезал заклинанием траву посреди поляны и выкинул её за пределы образовавшегося круга, затем начертил на расчищенном участке пентаграмму.
— Было бы неплохо, если бы ты почитал о предстоящем ритуале — но ты ведь не читал? — обратился я к Невиллу.
— Нет, — смущённо подтвердил тот.
— Значит, так — сейчас я рисую руны, жабу кладём в центр...
— Но Тревор спокойно лежать не будет, он убежит! — перебил меня Невилл.
— У меня не убежит. Кладём, значит, в центр, а потом ты капаешь на каждую из угловых рун своей кровью. Затем ты указываешь волшебной палочкой на Тревора и произносишь ритуальную формулу, — я сообщил ему фразу, тщательно выделяя каждое слово. — Вот, собственно и всё. Учи формулу наизусть, пока я рисую руны. Ритуальный кинжал у тебя есть?
— Нет.
— Ладно, я тебе дам кинжал. Но вообще-то свой надо иметь.
Я вынул из сумки пять плоских гранитных камешков, поместил их в углы пентаграммы и вывел на них волшебной палочкой необходимые руны. Шестой камень, побольше, я установил в центре, начертил на нём руну удержания и повернулся к Лонгботтому, который сосредоточенно бормотал что-то себе под нас. Видимо, заучивал формулу.
— Клади Тревора на центральный камень, — кивнул я на пентаграмму. — Да не наступай на чертёж!
Когда Невилл благополучно справился с этим нехитрым делом, я протянул ему кинжал. Тревор сидел как влитой, пока его хозяин обходил углы пентаграммы и капал на руны кровью — с руны удержания не очень-то убежишь. Наконец Лонгботтом остановился и посмотрел на меня, машинально сунув порезанный палец в рот.
— Не надо мне тут вампира изображать, — буркнул я. — Ты что, не знаешь Санатум?
Невилл не знал, и мне пришлось залечить его палец самому. Я заставил его повторить формулу, чтобы убедиться, что он запомнил её правильно, затем скомандовал ему достать волшебную палочку и провести ритуал. Парень хоть и робел, но проделал все требуемые действия безошибочно, о чём свидетельствовали изменения, которые произошли с его жабой.
По завершении ритуала Тревор уменьшился вдвое, примерно до размеров мужского кулака. Теперь уже ничья безымянная жаба, бывший недофамильяр покинул пентаграмму и бодро поскакал в зелёные травяные заросли. Невилл проводил его взглядом и облегчённо вздохнул.
— Будем вызывать другого фамильяра? — осведомился я. — Ты кого надумал взять, синицу или горлинку?
— А можно, я пока без фамильяра останусь? — робко попросил Невилл. — Мне этот Тревор надоел за три года — ты не представляешь, как. Я как-нибудь потом, ладно?
Я пожал плечами.
— Да сколько угодно, это вообще не моё дело. Бабушка твоя знает, что ты отпускаешь свою жабу?
— Я ей после экзаменов скажу. — Лонгботтом зябко поёжился — эта перспектива его нисколько не радовала. Он шумно вздохнул, потоптался с ноги на ногу и посмотрел на меня с решимостью. — Поттер... а что там с моими родителями? В смысле, что с ними не так?
Он не спускал с меня вопрошающего взгляда. Знаю я таких людей, они долго набираются храбрости, чтобы что-нибудь спросить или сделать, но если уж осмелели, от них не отвяжешься. Тем не менее я попытался:
— Лонгботтом, назови мне хоть одну причину, по которой меня должны интересовать твои родители.
Невилл снова повздыхал и потоптался на месте — и, точно, продолжил:
— Но... эта ваша Вейн, она на что-то намекала, так?
— Наша Вейн — дочка лекаря, она читает такие книги по колдомедицине, какие Хогвартсу и не снились. Но на что бы она не намекала, я её ни о чём не расспрашивал.
— А ты можешь расспросить её?
— Могу. Но не буду. У лекарей свои профессиональные тайны, которые я уважаю.
— Но это же мои родители...
— Вот именно, это твои родители. Ты больше всех заинтересован, чтобы вылечить их, поэтому сделай что-нибудь сам.
— Но я... но я... — Невилл откровенно растерялся. — Но что я могу сделать, я же не лекарь.
— Читать умеешь? Значит, ты можешь сам почитать лекарские пособия и хотя бы проверить диагноз своих родителей.
— А его нужно проверять?
— Раз они не выздоравливают, то нужно.
— Но я вообще не разбираюсь в колдомедицине...
— В травах разбираешься? Значит, и в ней разберёшься.
— Но я даже не знаю, с чего начать...
— Начни с Круцио.
— Что?! — Невилл в ужасе отшатнулся от меня. — Это же непростительное!!!
— Если твои родители пострадали от Круцио, узнай о нём всё, а не только то, что оно бяка. Прочитай, что о нём пишут лекари.
По лицу Невилла было видно, как медленно и тяжко совершается в нём мыслительный процесс. Парень не был тупицей, он был тугодумом, а сейчас его мысли продирались по бездорожью.
— Поттер, а где взять эти книги? — породил он наконец.
— Уж точно не в Хогвартсе. Их там даже в Запретной секции нет. Но достать их можно, если постараться.
— А ты их читал?
— Мало ли, что я читал. Тебе лучше самому их прочитать.
— Так ты знаешь?! — Невилл мигом забыл о своей застенчивости. — Расскажи!
— Только при условии, что ты потом сам всё проверишь.
— Я проверю. Обязательно. Говори, Поттер!
Точно, не отвяжется. Лучше уж сразу хоть что-то рассказать.
— Если коротенько, Круцио — это ментальное заклинание, воздействующее на нервные окончания двигательных мышц и вызывающее сильнейшую боль. Ни на гладкую мускулатуру, ни на сердечную мышцу оно не действует, поэтому от него не останавливается сердце и под его влиянием не обделываются, если до этого сильно не хотели в туалет. Остаточные явления — озноб, при усиленном воздействии возможны также судороги из-за перевозбуждения нервных окончаний. От злоупотребления Круцио возможен болевой шок и смерть, но случаев сумасшествия психически здоровых людей от него не известно, хотя у психически больных состояние ухудшается. До недавнего времени Круцио не относилось к пыточным, так как не оставляло физических повреждений и потому считалось слишком мягким для пыток. Оно было разработано около полутора тысяч лет назад как средство наказания рабов и прислуги, применялось также к детям старше восьми лет.
Невилл выслушал меня, ловя каждое моё слово.
— Но если ты читаешь такие книги, значит, ты всё-таки тёмный? — с опозданием встревожился он.
— Тревожиться надо, когда ты получаешь удовольствие от чтения описаний пыток и сексуальных извращений. Но знать о них нужно — хотя бы для того, чтобы хитрые люди не строили свои афёры на твоём невежестве. Лонгботтом, если ты станешь садистом только от того, что прочитал про Круцио, значит, в глубине души ты уже был им, но тебе не давали это распробовать. Если тебя так легко сделать злодеем, тогда, конечно, лучше и не читай...
— Нет уж, я прочитаю, — на лице Невилла проступило такое упорство, какому позавидовала бы и Грейнджер. — Ведь если ты сказал правду, значит, мои родители сошли с ума не от Круцио?
— Я этого не утверждаю. Но двухчасовая пытка Круцио вряд ли свела бы их с ума, причём обоих совершенно одинаково, — эти сомнения возникли у меня еще на первом курсе, когда я по старым подшивкам составлял для себя картину событий того времени. Мои знания из прошлой жизни взбунтовались тогда против газетной версии, упирая на то, что от Круцио так легко с ума не сходят. — Газеты писали, что Беллатрикс с подручными была поймана за пыткой Лонгботтомов — а что было бы у них пытать, если бы они уже свихнулись?
— Но это значит, что она применила к моим родителям что-то другое! Что это могло быть, Поттер?
— Судя по симптомам, это было какое-то грубое легилиментное воздействие. Только учитывай, что никто из налётчиков не был легилиментом — ни у кого из них нет такой родовой способности. Полагаю, твоим родителям мог бы помочь хороший лекарь-менталист, но не здесь, не в Британии. На твоём месте я уговорил бы бабушку взять их на своё попечение, а затем тайно — подчёркиваю, тайно ото всех — вывезти на материк. В клиниках Германии, Франции и Швеции найдутся специалисты такого уровня, с ними нужно списаться и узнать, кто возьмётся за лечение.
Лонгботтом смотрел на меня так, словно я разродился каким-нибудь судьбоносным пророчеством.
— Поттер! Значит, моих родителей можно вылечить?!
— Я не знаю, насколько повреждён их рассудок, и не могу утверждать этого наверняка. Я всего лишь рассказал тебе, что я изучил бы и что сделал бы, если бы это были мои родители. Но они твои, поэтому ты можешь изучать и делать что угодно — разумеется, под свою ответственность, а я тебе ничего не советовал.
Парень вскинулся, словно хотел спросить что-то ещё, но я отрицательно покачал головой.
— Не надо. Я и так сказал слишком много.
Настаивать на продолжении разговора Невилл не стал. Хоть он и был гриффиндорцем, воспитывали его как чистокровного. Когда мы возвращались, он всю дорогу усиленно размышлял над чем-то. И я догадывался, над чем.
30.
Приближалась пора экзаменов. Хогвартская библиотека была забита учениками. Слизеринские младшекурсники не давали мне прохода, прошлогодние равенкловцы тоже стремились подловить меня в читальном зале, но в этом году я предпочитал заниматься уединённо. Тед, всё еще ответственный за подготовку Диаса, отчитался мне, что парень втянулся в учёбу и справляется сам, вдобавок обучая и своего приятеля Россета. Мне незачем было сидеть ради Диаса в библиотеке, а если у него иногда и возникали вопросы, мы договаривались о встречах по школьной почте.
Грейнджер в компании Уизли и Лонгботтома продолжала выслеживать Блэка, отрывая ради этого драгоценное время от своей зубрёжки. Не то чтобы я наблюдал за ней специально, но трудно было не замечать, как она с парнями, заговорщически оглядываясь, направляется после ужина в главный холл замка. На ментальной карте я видел, как эти трое проходят через школьный двор в сторону Дракучей ивы, а затем исчезают за пределами охранного контура Хогвартса.
В начале последней декады мая, в субботу вечером я получил записку от Невилла, где он назначал мне встречу прямо сейчас в минихолле перед совятней. Судя по взволнованному тону записки и в спешке нацарапанных 'срочно' и 'нужно', у парня случилось что-то чрезвычайное. Даже не пытаясь гадать, что бы это могло быть, я отправился туда.
— Поттер! — встрепенулся Невилл, завидев меня.
— Лонгботтом, — наклонил я голову.
— Поттер, только ты никому не говори, ладно? — торопливо заговорил Невилл. — Мне нельзя никому об этом говорить, но я боюсь, правда...
— Хорошо, не буду. Чего ты боишься?
— Как бы чего не случилось. Профессор Люпин — хороший преподаватель. И человек он хороший, он многому научил нас. Я, правда, боюсь за него.
Неужели парень наконец догадался, что Люпин — оборотень?
— А конкретнее?
— Понимаешь, после каникул мы снова стали искать Блэка. Гермиона вычитала в запретной секции заклинания, которые позволяют обнаруживать людей и животных — Гоменум Ревелио и Бисти Ревелио. Когда мы ходим по окрестностям, она использует эти заклинания, чтобы обнаружить Блэка в человечьем или в собачьем виде. Сегодня суббота, поэтому мы еще с обеда ушли далеко за Хогсмид, к южным предгорьям. И там, в одной из пещер, Гермиона нашла наконец убежище Блэка.
