Дамблдор атаковал нас на страницах 'Пророка' серией статей о всеобщем равенстве и всеобщем благоденствии как его следствии, о недопустимости какой бы то ни было дискриминации, о тенденциозности попечительского совета Хогвартса, о непростой судьбе и высоком предназначении Мальчика-Который-Спас-Своих-Однокурсников. Малфой ответил там же информационным залпом о недопустимости уравниловки, от которой страдают в первую очередь лучшие, о забвении предков и традиций, о деградации магии, равняющейся на аутсайдеров, об удручающе низком уровне хогвартского преподавания и воспитания, при нынешнем руководстве падающем из года в год. С обеих сторон было вылито море разливанное грязи, обыватели трепетали, ужасались и с горящими глазами передавали друг другу свежайшие сплетни. Министерство громко трындело о равенстве и демократии, втихую готовя ограничивающие законы для нечеловеческих магических народов.
К Валентинову дню газетная шумиха улеглась. Скиттер сумела удержать в ней ничью, которую мы расценили как победу.
Кроме скандала в прессе, в эти дни произошло и кое-что ещё. После несогласия с директором у Лонгботтома неожиданно для всех, включая его самого, начала появляться самостоятельность. Несмотря на порицание, публично высказанное ему Гермионой после ухода попечительской комиссии, парень остался при своём мнении. Позже он поглядывал на меня так, словно хотел перекинуться словом, но его, как конвоиры, везде сопровождали Грейнджер и Уизли. Два дня спустя Невилл набрался храбрости и подошёл ко мне на перемене, оставив их в стороне. Он предложил пообщаться с глазу на глаз, и мы договорились встретиться после ужина на западной террасе замка.
Но этой встрече не суждено было состояться. За ужином Лонгботтом внезапно покрылся чирьями, за несколько минут превратившимися в жуткого вида язвы. Судя по тому, как скисли от хохота близнецы Уизли, пихая друг друга в бока и восторженно глядя то друг на друга, то на перекосившееся от боли лицо Невилла, это был один из их приколов. Близнецов вызвали к декану, а Лонгботтома отправили к мадам Помфри.
Пока Невилла лечили от последствий весёлой шутки жизнерадостных Уизли, посетителей к нему не пускали. Подробности его хвори я узнал от нашего старосты Мориса. По прикидкам близнецов, их отрава должна была действовать около суток, но эффект оказался стойким. Невилл провалялся в медпункте до самого праздника, пока Снейп пропадал в зельеварнях, подбирая противоядие, а мадам Помфри боролась за жизнь парня, потому что температура у него держалась за сорок. Дамблдор слегка пожурил хулиганов и предоставил им хрен-знает-какой-все-уже-сбились-со-счёта шанс самим осознать свои ошибки. Грейнджер ходила мрачная и огрызалась на прилипшего к ней Рональда, близнецам, как всегда, было хоть бы что. Выписали Невилла накануне Валентинова дня, сильно исхудавшего и с заметными следами болячек на коже.
Валентинов день в этом году пришёлся на понедельник. Уроки ради него отменять не стали, но Большой зал с утра был оформлен празднично. Украшали зал Флитвик и МакГонаголл, поэтому он не напоминал вывернутую наизнанку коробку дешёвых леденцов, как в прошлом году. Тем не менее, идея Локхарта с гномами-купидонами была расценена как конструктивная, и в этом году купидонов тоже создали. Розовенькие и крылатенькие, похожие на небольших пикси в шортиках с сердечками, они с почтовыми сумками через плечо в изобилии роились над столами. В каждой сумке имелся набор валентинок и самопишущее перо, так что любой ученик мог подозвать крылатого почтальона, настрочить валентинку и тут же отправить её.
Разумеется, наиболее заинтересованные ученики позаботились о валентинках заранее — у меня, например, еще утром на тумбочке обнаружилось не меньше десятка украшенных сердечками открыток. Но хватало и таких, кто дозрел до поздравлений только в день праздника, поэтому хогвартские купидоны были востребованы. Они сновали от стола к столу, разнося валентинки и создавая суетливый розовый хаос. Не успел я доесть свою порцию блинчиков с клубничным джемом, как мне натаскали целую стопку романтических посланий. Перед Малфоем, сидевшим за два места от меня, быстро росла такая же стопка, хотя он успевал смерить ревнивым взглядом и мою.
Я почти автоматически принимал одну валентинку за другой и складывал на стол рядом с собой, возвращаясь к блинчикам. Вдруг очередной купидон не пожелал улетать, а пискнул вместо этого, что нужен ответ. Распечатав только что отложенную розовую открыточку, я прочитал:
'Давай всё-таки встретимся. Очень нужно поговорить. Назначь время и место. Н.Л.'
Я поднял взгляд на гриффиндорский стол и увидел, что Лонгботтом смотрит на меня в упор. Он слегка кивнул на открытку в моей руке, я ответил таким же кивком в знак того, что понял. Взяв у купидона перо, я настрочил ответ на той же открытке:
'Место то же самое, после ужина. День и точное время выбери сам, начиная с завтрашнего дня. Пришли записку со школьной совой, без свидетелей. Надеюсь, в совятню тебя не сопровождают. П.'
Сегодняшний вечер не подходил для встречи, потому что у нас в общежитии намечалась вечеринка. У грифов наверняка тоже, незаметно уйти не получилось бы. Я запечатал открытку и отдал купидону, который мгновенно затерялся в рое таких же посыльных. Наблюдая краем глаза за Невиллом, я удостоверился, что он получил ответ и догадался не читать его прямо здесь, под любопытными взглядами соседей по столу. Быстро учится парень, одного урока с болячками ему хватило, чтобы держать свои дела в секрете от заботливых друзей.
Вечером Тед заставил меня разбирать валентинки, указав, что необходимо быть в курсе, от кого и что можно ожидать. Большинство открыток было подписано псевдонимами вроде 'Вечно влюблённая', 'Феечка', 'Чёрная лилия', 'Тайная поклонница', но благодаря идентификационному заклинанию, изученному этой осенью, я легко установил подлинные имена отправительниц. 'Чёрная лилия', кстати, оказалась страшненькой первокурсницей-негритянкой с Хаффлпаффа. Заодно я проверил валентинки прошлых лет, завалявшиеся у меня в тумбочке, и обнаружил, что самой верной моей поклонницей была Дафна Гринграсс, присылавшая их мне ежегодно, начиная с первого курса.
Когда я поделился этим фактом с Тедом, тот только пожал плечами и спустил меня на землю вопросом, уверен ли я, что она присылала валентинки только мне. Оказывается, Диана видела на днях, как старшая Гринграсс получила с совой целую упаковку романтических открыток, и не преминула сообщить об этом своему наречённому. Пока мы перекидывались шуточками по поводу моей наивности, к нам, как обычно, без стука заявился Малфой, потому что в гостиной начиналась пирушка. Он увидел мои валентинки и стал допытываться, сколько я получил их сегодня. Я долго отнекивался, но Драко не отстал от меня, даже когда мы с парнями заняли свой излюбленный угол в гостиной и пододвинули поближе один из приземистых столиков с угощениями. Случай был слишком пустяковым для утаивания, и я честно назвал Малфою количество полученных открыток.
К его глубочайшему огорчению обнаружилось, что в этот раз я обогнал по валентинкам и Теда, и его. Ладно бы только Нотта, про которого вся школа знала, что он помолвлен с Дианой Гросмонт — значит, ловить здесь было нечего — но и нашего Слизеринского Принца, который в этом году буквально купался во внимании девчонок. Правда, сам Малфой в последнее время перестал отвечать им взаимностью и начал демонстративно ухаживать за Асторией, которая не спешила прощать его.
Моё превосходство по валентинкам не оказалось неожиданным для Теда.
— Я же говорил, сюзерен, что не такой уж ты и страшный, — любезно напомнил он, когда я подивился этому вслух. — Мог бы и заметить, что первокурсницы глаз с тебя не сводят.
— Хорошие девочки любят плохих парней, — философски заключил раздосадованный Драко. — Поттер, получается, что ты ещё хуже, чем я.
— Грифы поголовно уверены, что он у нас — новый Тёмный Лорд, — ухмыльнулся Грег.
— Это грифы, они тупые. А остальные зовут его Слизеринским Канцлером, мне так Милли сказала, — подхватил беседу Винс.
Этого о себе я еще не слышал — и, похоже, не я один. Тед вскинул на Крэбба быстрый взгляд, Драко примерил прозвище на себя и надулся.
— Как-как? — заинтересовался я. — И давно?
— Милли услышала с неделю назад от своей знакомой барсучихи. А та, говорит, слышала от равенкловцев. У них занятия вместе.
Драко завистливо покосился на меня. Пусть Канцлер и не дотягивал до Принца, всё равно это был титул, свидетельствующий о положении в глазах учеников, которым ему было жалко делиться.
— У общества дурной вкус, — посетовал он с деланным расстройством, призванным скрыть настоящее. — Нет, понятно, когда принцем называют меня, такого красивого и обходительного, но ты, Поттер — и вдруг канцлер. Увы мне, народ мельчает...
— Эй, Малфой, ты мне сюзерена не порочь! — встрепенулся Тед.
— Малфой, принц и должен выглядеть представительным, а от канцлера этого не требуется, — сообщил я. — Ему допускается быть мелким и невзрачным.
Драко не стал спрашивать, каким не допускается быть канцлеру. Дураком он не был.
— Ну и ладно, не больно-то и хотелось. Канцлер всё равно подчиняется принцу, — объявил он специально для тех, кто сомневался.
— Малфой, не бери в голову, — посоветовал Грег. — Это потому что ты в последнее время был слишком холоден к своим поклонницам,
— Ну уж не холоднее Поттера! — не подумав, огрызнулся Драко.
— И вообще разница в две валентинки — у вас это, считай, ничья, — добавил Винс.
— Да? — Малфой мгновенно взбодрился.
— Конечно. — Грег кивнул с видом знатока. — Я бы на вашем с Поттером месте поостерёгся бы приворотного. Это у нас только Нотту нечего опасаться.
Тед позволил себе снисходительную улыбочку. Ему, действительно, в силу особенностей его помолвки ничего такого не грозило.
— Сейчас еще рано бояться приворотного, — сказал он. — Вот со следующего учебного года надо будет бдеть.
— А сейчас почему рано? — живо заинтересовался Малфой.
С той же снисходительной улыбочкой Тед стал объяснять:
— Все старшие девчонки Хогвартса сохнут по Уолтеру Бойду, а младшекурсницы до приворотов еще не дозрели. Грязнокровок бояться нечего, они или не слышали о приворотном зелье, или не знают, где его купить. Кто попало из магических семей его тоже не подольёт — приворотное стоит дорого и легально его не купишь, места знать надо. С совой его не закажешь, значит, приобрести его можно только на каникулах. Но в апреле у нас мало кто домой отправляется, да и смысла нет подливать зелье перед летом. А за лето его можно или как-нибудь достать, или стащить у родственников.
— Аналитик, — восхитился Грег. — Может, ты ещё и знаешь, кто конкретно может это сделать?
— Может, и знаю... — чуть помешкав, уклончиво высказался Тед. — За сюзереном присматриваю я, а Малфоя беречь — это ваша работа, парни.
Грег с Винсом нацелились вытрясти из него эти сведения, но им помешала подошедшая Милли. Парни подвинулись, освобождая ей место на диване, и мужской разговор сам собой заглох. Чуть спустя к нам подсела Диана, и мы подняли сливочное пиво за прекрасных дам. Астория продолжала игнорировать Малфоя, ему пришлось идти к ней, чтобы поздравить её персонально. Девчонка обиженно отвернулась, но позволила взять себя за руку для почтительного поцелуя — значит, её предполагаемый жених скоро будет прощён.
На следующее утро я обнаружил у себя на тумбочке записку от Лонгботтома. Видно, парень встал ни свет ни заря, чтобы потихоньку выбраться в совятню. В записке говорилось, что он будет ждать меня сегодня к восьми вечера на западной террасе. С ужина я ушёл после Невилла, удостоверившись, что сегодня с ним всё в порядке.
Когда я явился на террасу, Невилл уже был там и беспокойно бродил по ней. Увидев меня, он поспешил навстречу.
— Поттер!
— Лонгботтом, — ответил я на приветствие. — Давно ждёшь?
Он застенчиво кивнул.
— Да, я б-боялся, что не смогу вовремя...
— Незаметно отделаться от своих друзей? — подсказал я, потому что парень явно затруднялся с формулировкой.
Он снова кивнул, уже благодарно. Я проверил по ментальной карте, что за нами никто не следит.
— У тебя получилось, поблизости никого нет. Так что ты хотел?
— П-поттер... — Невилл сильно нервничал и потому заикался. — Я, м-может, не очень быстро сооб-бражаю, но я не слепой и не глухой. Вокруг м-меня что-то происходит, но я не п-понимаю, что. Я н-не знаю, как ск-казать...
— Сначала успокойся. Меня не бойся и не стесняйся, я тебя не съем. Вдохни, выдохни, на звёзды вон посмотри. Погода нынче ясная... и Марс, наверное, очень яркий, — я хмыкнул про себя: взойдёт — посмотрим.
Лонгботтом в точности последовал моему совету, и ему помогло.
— Поттер, я дружу с Роном и Гермионой, — заговорил он уже без заикания. — Может, так и надо, чтобы друзья заботились обо мне во всём, до мелочей. Не знаю, до школы я жил у бабушки, друзей у меня не было. Рон со мной сначала не дружил, только насмехался, но потом почему-то стал. Гермиона не такая, она сразу была отзывчивая, она еще в поезде мне Тревора помогала искать...
Он запнулся и уставился мимо меня в темноту, словно отыскивая там подсказку.
— Это твой фамильяр? — спросил я, пока он собирался с мыслями.
— Не совсем. Тревора мне бабушка нашла. Жаба — хороший фамильяр для гербалиста, полезный очень. Но, Поттер, она была такая огромная и противная, эта жаба. Думаю, поэтому ритуал прошёл криво. Первая половина ритуала получилась как надо, и жаба из обычной стала волшебной, но магические узы с ней у меня не установились. Я сначала не разобрался, а когда понял, побоялся бабушке сказать. Строгая у меня бабушка — нет, она хорошая, но очень строгая. Тревор теперь хоть и волшебный, но глупее нормального фамильяра и совсем меня не слушается.
— Тогда понятно, почему он от тебя убегает. Раз у вас с ним нет магических уз, твоя магия не защищает его, поэтому ему для кожи нужна вода. Твой Тревор просто ищет влажные места.
— И что мне с ним делать?
— Тебе нужно ещё раз провести вторую часть ритуала. Если бы ты ходил на руны, ты сам сумел бы провести её. Ритуалы для фамильяров — одни из простейших, мы их уже проходили в декабре.
— А можно отпустить Тревора и взять другого фамильяра? Эти жабы такие мерзкие... Я бы лучше птичку какую-нибудь взял, синицу или горлинку.
— Можно, но если ты не хочешь, чтобы твой Тревор подох, лучше сделать это где-нибудь в апреле-мае. Ведь он станет обычной жабой, а насекомые сейчас еще не летают.
— Ты поможешь мне с ритуалом? — обрадованно спросил Невилл.
Я мысленно ругнул себя — не надо было лезть с советами — но раз уж так получилось, пришлось согласиться.
— Напомнишь мне после весенних каникул. Но мы отвлеклись, ты ведь не о жабе поговорить пришёл.
— Да, я о друзьях. Рон как бы мой друг, только он всё время ругается и раздражается. Гермиона тоже друг, только она всё время пилит меня и поучает. Вроде бы они правильные вещи говорят, но, знаешь, надоедает очень. Они меня за дурака держат, поэтому... ну, они что думают, то и говорят. Я на людях теряюсь... не п-привык... а внутри я всё п-понимаю... — Лонгботтом разволновался и снова стал заикаться. — Наверное, это неправильно, что я о н-них так говорю...
