Как только снег растаял и земля просохла, обо мне вспомнила Гермиона, за зиму не расставшаяся с намерением выследить Сириуса Блэка. Чтобы отвязаться раз и навсегда, я послал её умышленно резко, сказав, что больше не желаю быть её приманкой для беглого преступника. Девчонка возмутилась, но густо покраснела, из чего я сделал вывод, что мои слова угодили в цель.
Впрочем, девчонкой она уже не выглядела. Будучи старше почти на год, Грейнджер развилась раньше своих однокурсниц. Если бы не бесформенная школьная мантия, вечно нечёсаные лохмы и деловое выражение лица, делавшее её бесполой, Гермиона выглядела бы девушкой, и где-то даже фигуристой. Тем не менее, поклонников у неё не было — слишком заумные девицы не годятся для любви, это у парней прописано в инстинктах.
Гермиона так и не поняла, что моё обвинение было всего лишь попыткой отговориться. Устыдившись того, что я раскусил её планы, она отстала от меня, зато Невилл с Рональдом оставались в её полном распоряжении, и она пользовалась этим вовсю. Напустив на себя глубокомысленный и заговорщический вид, Грейнджер везде таскала их за собой и постоянно шепталась с ними, так что даже самому тупому ученику было очевидно, что эта троица что-то замышляет. Но школьное руководство в лице Дамблдора с МакГонаголл, видимо, было ещё тупее, потому что старательно ни о чём не догадывалось.
При случае я не отказался бы пообщаться с Блэком — в отсутствие Гермионы, разумеется — но сейчас для меня это было далеко не так значимо, как прошлой осенью. Тогда нужно было срочно укреплять магическую основу Хогвартса, поэтому Блэк мог оказаться хорошей альтернативой опасной вылазке за флюгером, но теперь, когда хеллоуинский ритуал прошёл лучше, чем рассчитывал Барон, а утечка хогвартской магии была устранена, у меня появились другие первоочередные дела.
На весенние каникулы Эйвери-старший собирался достать мне дополнительные книги по пространственно-временной магии, а заодно узнать, как я продвигаюсь в ней, и ответить на мои вопросы. Или передать их знакомым из Академии, которые смогут на них ответить.
Но, как бы забавно это ни звучало, для изучения магии пространства и времени мне катастрофически не хватало времени. Незаметно для себя я втянулся в учебную помощь слизеринским младшекурсникам, да и наши уже привыкли с любым вопросом по учёбе обращаться ко мне. Милли по-прежнему плохо давались астрономические расчёты, Драко привык, что материал для списывания всегда готов для него, и вовремя. Второкурсники давно уже сели мне на шею, первокурсники ещё стеснялись, но смелели с каждым днём. Староста Морис всё чаще спихивал на меня организационные поручения, остальное съедали школьные склоки и интриги.
Нет, мне было реально не до Блэка. Урвать бы время на самоподготовку...
А тут еще и Октавия при встрече стала вести себя с демонстративной обидой. Я не понимал, с чего бы это, ведь я по её просьбе согласился на риск её участия в вылазке, добросовестно прикрывал её и честно расплатился с ней по договору. Игнорировать её поведение было нельзя, и я обратился за консультацией к Нотту. Тед у нас парень, можно сказать, почти женатый, ему положено разбираться в девичьих заскоках — и он не подвёл. Понаблюдавши за Октавией денёк-другой, он сообщил мне экспертное решение.
— Сюзерен, я не знаю, что у тебя было с Грей, но девчонка хочет, чтобы ты признал себя виноватым, — разъяснил он.
— Но ничего же не было, — удивился я.
— Это для тебя не было, а для неё наверняка что-то было, и ты в этом 'что-то' повёл себя неправильно. Причём настолько, что она никак не перестанет на тебя злиться.
— Ох уж эти девчоночьи штучки...
— Она из Греев, сюзерен. Вам еще не раз придётся пересекаться по жизни, лучше не настраивать её против себя. Поэтому я советую тебе извиниться перед ней как можно скорее.
— Но я даже не знаю, в чём я должен извиняться.
Тед задумался, но ненадолго.
— Сделай вот что. Подойди к ней засвидетельствовать почтение, лучше с официальным лоском — ну ты знаешь, что мне тебя учить. Выбери момент, когда рядом нет преподавателей, зато есть какие-нибудь её приятельницы. Девчонки любят, когда им оказывают внимание на глазах у других девчонок. Если ты сделаешь всё как надо, Грей станет благосклоннее, и тогда ты спросишь, чем именно ты имел несчастье вызвать её недовольство. Уверен, после этого она захочет вывалить тебе на голову кучу обвинений, и тогда ты пригласишь её туда, где вы сможете пообщаться с глазу на глаз, а там она сама всё тебе скажет. Вину признавай по всем пунктам, никаких обязательств не бери. Я понятно выразился?
— Куда уж понятнее, — мы посмотрели друг другу в глаза и рассмеялись.
— Кстати, когда будешь выкручиваться... — добавил Тед напоследок. — Может, ты виноват именно в том, что ничего не было.
С объяснениями лучше было не затягивать, пока Октавия окончательно не обозлилась, и я стал целенаправленно подыскивать удобный случай. В тот же вечер я опередил девчонку на пути к её общежитию, когда она возвращалась туда с ужина в компании нескольких равенкловок. Я шагнул Октавии навстречу — осанка, выражение лица, чётко выверенный поклон — изображая из себя живую иллюстрацию к 'благородный лорд безмерно восхищён красотой и утонченностью юной леди'.
— Вы позволите засвидетельствовать вам моё глубочайшее почтение, мисс Грей? — произнёс я с оттенком шутливости, как бы скрывающим истинное восхищение.
По губам Октавии скользнула самолюбивая улыбка, в её брошенном на спутниц взгляде блеснуло торжество.
— Вы так любезны, мистер Поттер, — чуточку кокетливо ответила она, протягивая мне руку для поцелуя.
Я приложился губами к тыльной стороне её хрупкой ладошки.
— Могу ли я рассчитывать на несколько минут вашего благосклонного внимания для приватной беседы, мисс Грей?
Октавия мешкала с ответом. Как я понял, умышленно, давая возможность мне уговорить её, а глазевшим на нас девчонкам — полюбоваться её триумфом.
— Даже и не знаю, что вам ответить, мистер Поттер...
— Будет ли мне позволено воззвать к вашему великодушию, мисс Грей? Ваш отказ разобьёт мне сердце.
— Если это для вас так серьёзно, мистер Поттер... — вот ведь вредная же девчонка! — ...пожалуй, у меня найдётся несколько минут для общения с вами.
— Тогда позвольте пригласить вас на небольшую прогулку по Хогвартсу.
Октавия оставила своих подружек, и я повёл её на западную террасу. Выходить наружу она отказалась, и мы остановились в небольшом холле перед террасой.
— В чём дело, Поттер? — довольно-таки холодно спросила она.
— Это я хотел спросить, в чём дело, Грей. В последнее время ты смотришь на меня так, словно я злодейски расчленил твою любимую собачку. Я не помню за собой ничего такого, но если я чем-то перед тобой провинился — вот он я, можешь побить меня и простить. Твоя неприязнь меня, правда, огорчает.
Девчонка подавила хихиканье, изо всех сил стараясь оставаться сердитой.
— Значит, не помнишь, Поттер? А как ты объяснишь, что ты прислал валентинки чуть ли не половине школы, а мне не прислал... — её голос вздрогнул от обиды, — ...ничего!
Я с молчаливым изумлением воззрился на неё.
— Какие валентинки? — спросил я, когда у меня прорезался дар речи. — Грей, я не посылал валентинок. Ни-ко-му.
Октавия ответила мне недоверчивым взглядом.
— Врёшь.
— Грей, за такие обвинения джентльменов вызывают на дуэль. Я Поттер, как я могу рассылать валентинки кому попало, если я даже тебе её не послал? Я пошлю валентинку только своей невесте.
— Да? — всё еще недоверчиво протянула Октавия, заметно смягчившаяся от моих 'кому попало' и 'даже тебе'. — А почему тогда Мариэтта Эджкомб, Лиза Турпин и Чжоу Чанг уверяют меня, что получили от тебя валентинки?
— Это уж им лучше знать, — меня вдруг осенило: — Это что же, вся школа считает, что я разослал валентинки чуть ли не всем девочкам, кроме тебя?!
— Нет, Поттер. Мне ты валентинку тоже прислал — и постарайся это не забыть, если тебя вдруг кто спросит. Но если ты разоблачишь остальных, я совсем не против.
— Меня пока никто не спрашивает. Видно, у них совесть нечиста.
— Но если спросят, не забудь. Не могла же я сказать им правду, если они мне хвастались наперебой! И, Поттер, можешь посылать мне валентинки впредь. Я не забуду, что я не твоя невеста.
Я понял, что для Октавии это вопрос школьного престижа, и ответил согласием. Она была хорошим деловым партнёром, мне не хотелось с ней ссориться. Позже, в общежитии, я развлёк Теда рассказом об успехе своей миссии — секрет был не из тех, которые ему опасно было знать.
Слухи о том, что неприступный Гарри Поттер безответно влюблён в юную мисс Грей, разнеслись по школе со скоростью средневековой эпидемии чумы. В чём-то и я подливал в них горючего, когда с подчёркнутой любезностью раскланивался с Октавией при встрече. Девчонка наслаждалась всеобщей завистью ровесниц и драла нос похлеще Малфоя-младшего. Я был изрядно впечатлён тем, сколько на меня обиделось народа, которому я ничего не обещал. Завидев меня, стайки младшекурсниц презрительно фыркали и отворачивались, нарочито громко начиная обсуждать недостатки этой заносчивой гордячки Грей. Отношение Дафны ко мне арктически похолодало — в Хогвартсе она была чуть ли не единственной из девчонок, кто по своему положению мог бы на что-то рассчитывать. Ромильда поначалу выглядела несчастной и осунувшейся, но затем повеселела — подозреваю, что над ней сжалился Тед, посвятив её в истинное положение дел.
Другие претенденты на внимание Октавии среагировали на появление соперника с одинаковой, мягко говоря, неприязнью. До вульгарного мордобоя не доходило, на Слизерине это не принято, но Беннет Бойд — младший брат Уолтера и предполагаемый жених Октавии — со своим приятелем Дональдом Флетчером отправили в мой адрес немало на первый взгляд безобидных реплик с ядовитой начинкой. Спускать им это было нельзя, и я по возможности отвечал тем же. Митчелл Грей на правах старшего брата Октавии готов был устроить мне скандал при малейшей попытке приударить за его сестрой, но дальше раскланиваний с ней у меня не заходило. Россет глядел на меня взбесившимся оборотнем, Диас реагировал гораздо спокойнее — то ли он уже начал понимать, что такие вещи у нас на самотёк не пускают, то ли равенкловский склад мышления позволил ему вычислить подоплёку интриги, которая зацепила даже старшекурсников, обычно не обращавших внимания на амурную возню мелкоты.
Мы с Октавией не стремились опровергнуть ходящие о нас слухи. Напротив, мы не забывали давать для них ровно столько пищи, чтобы они способствовали нашей популярности, но не компрометировали нас. Соблюдать меру у нас получалось блестяще, и именно потому, что с точки зрения любовной горячки мы были безразличны друг другу. Мы были партнёрами по игре, понимавшими друг друга с полуслова — и не больше.
Пребывание у кентавров всё-таки аукнулось мне незадолго до весенних каникул. Наша слизеринско-гриффиндорская группа направлялась после лекции по гербологии на практику и уже подходила к теплицам, как вдруг над нами закружил огромный стервятник с привязанным к ноге черепом. Не успели все испугаться, как он спикировал и попытался усесться на меня.
Боевые рефлексы у меня были отработаны, поэтому я сумел увернуться — птица была крупнее меня, я точно не устоял бы на ногах. Стервятник промахнулся и закончил полёт встречей с живой изгородью, вдоль которой мы шли. Поскольку он успел замедлиться для посадки, он не поранился о сучья, а только недовольно заклекотал и уже по земле устремился ко мне. Оказавшись всеобщим центром внимания, я прикинул, как буду выглядеть, бегая от стервятника, и предпочёл остановиться. Загадочный гонец с трудом доковылял до меня, потому что ему здорово мешал череп, и подставил лапу, чтобы я забрал посылку.
Не обнаружив никаких вредных заклинаний, я отвязал череп. Чары уменьшения мгновенно слетели, и он превратился в махину пять футов на три, взгромоздившуюся посреди дорожки и расшвырявшую нас со стервятником в разные стороны. Кроме черепа, в послании оказалось голосовое письмо, какими пользовались века назад, когда большая часть волшебников была не в ладах с письменностью — и оно заговорило густым и грубым голосом вождя местных великанов:
— Человеческий Избранный, кланяется тебе вождь Грымг. Ваших буковок я не знаю, поэтому так скажу. Луну назад к нам залетел чёрный дракон с западных островов, непогодой его занесло. Хотел сожрать наших коз, но мы не дали. Мы били его всем племенем, много наших поранилось, а кто и тяжело. Я вынес им в последний раз посмотреть твой очень красивый шарик, они смотрели, и никто не умер. Человеческий Избранный, твой шарик их спас, а остальных тоже вылечил. Всё племя тебе благодарно, и я тоже. Возьми в подарок череп дракона, я сам его дубинкой по башке огрел, а он всё равно целый. На нём написано по-нашему, что добыл его я. Спасибо тебе и кентаврам, которые привели тебя к нам. Теперь мы с ними дружим. Приходи в гости, устроим пир из жирной коровы. Вождь Грымг.
Стервятник тем временем встряхнулся, взмахнул тяжёлыми крыльями и уселся на череп, протягивая ко мне лапу с прицепленной к ней морской раковиной. Значит, требовался ответ, который можно было наговорить в эту раковину. Я собрался с мыслями и заговорил:
— Уважаемый вождь Грымг, кланяется тебе Гарри Поттер. Я рад, что шарик приносит вам пользу. Спасибо за подарок, я буду хранить его, смотреть на него и помнить щедрость вождя Грымга. Прийти в гости я сейчас не могу, потому что учусь в школе и у меня каждый день занятия. Я навещу ваше племя летом, на каникулах. Долгой жизни и крепкого здоровья тебе и твоему племени. Гарри Поттер.
Посланец великаньего вождя величественно снялся с черепа и полетел в обратный путь. Я разглядел подарок получше и обнаружил на его лбу вырезанные символы наподобие пиктограмм. Пришлось поверить, что это автограф Грымга, потому что в великаньем языке я был не силён. Череп также украшали резные висюльки из кости, прицепленные к выступам на его скулах и глазницах с помощью выделанных сухожилий. Его пасть скалилась двумя рядами крупных желтоватых зубов безупречной сохранности.
Пока я разглядывал череп, грифы пребывали в остолбенении. Наши тоже были впечатлены — они ко мне уже привыкли, но и для них это было слишком. Первой подала голос Гермиона, евшая глазами меня и череп.
— Поттер, так Избранный всё-таки ты, а не Невилл?! — во всём случившемся это был самый важный для неё вопрос.
— Грейнджер... — устало вздохнул я, прикидывая, куда девать подарок. Через несколько минут начиналась практика по гербологии, с черепом нужно было срочно что-то решать. — Великаны живут в глуши. Может, до них еще не дошли последние директорские перестановки.
Мой ответ был откровенно издевательским — не думала же она, что я сам назову себя Избранным. Гермиона приняла его за чистую монету и обескураженно кивнула. Маглокровка, что с неё взять...
— Тед, — обратился я к Нотту. — Если я опоздаю на практику, предупреди мадам Спраут, что мне понадобилось срочно занести посылку в общежитие.
