Разумеется, мы уведомили об этом происшествии Малфоя-старшего. Драко сначала отказывался, он боялся, что отец запретит ему играть в квиддич, но я настоял. Как председатель попечительского совета, Малфой-старший не мог оставить без внимания нападение дементоров на стадион с детьми и явился в Хогвартс для расследования. Директор встретил его приветливой улыбкой, предложением лимонных долек и детски-простодушной отговоркой 'но ничего же не случилось'. Когда Малфой надавил на него, Дамблдор отделался объяснением, что целый стадион ярких детских эмоций оказался неодолимым соблазном для дементоров — и те ненадолго, буквально на пару минут, стали неуправляемыми, хотя он тут же снова подчинил их и отослал со стадиона.
Затем Малфой позвал нас пятерых в зельеварни к Снейпу, чтобы посмотреть наши воспоминания в думосбросе. По моему воспоминанию он догадался, что я поймал Драко на полпути к земле невербальной Левиозой, но тем не менее спросил меня об этом.
— Да, поймал, хотя и не успел полностью остановить падение, — подтвердил я. — Но песок был рыхлый и Драко почти не ушибся. — Рыхлый песок был единственной мерой безопасности на квиддичных площадках.
— Мне показалось, или дементоры тебя избегают? — продолжал допытываться он.
— Они меня не любят, — признал я очевидное. — Почему-то не считают за еду.
Малфой выразительно хмыкнул, но ничего не сказал. Когда дошла очередь до воспоминания Теда, оно заинтересовало его ещё больше, чем моё. Я тоже посмотрел это воспоминание — и не сказал бы, что досада и ярость директора слишком бросались в глаза. Скорее это были небольшие отголоски его истинных чувств, которые не удалось спрятать полностью, но Тед, замечавший малейшие оттенки человеческого поведения, рассказал нам не о видимом, а о скрытом в поведении Дамблдора. Малфой тоже был неплохим чтецом поведения людей и не мог не увидеть, насколько директор был раздосадован тем, что несчастный случай не удался.
— Если бы директор был подсудимым, по этому воспоминанию я настоял бы на применении Веритасерума, — сказал он, когда мы закончили просмотр и обсудили увиденное. — Но, к сожалению — или к счастью, это как посмотреть — случившегося недостаточно, чтобы отдать директора под суд.
Снейп тоже был здесь и просматривал наши воспоминания наравне с нами. Я предпочёл бы обойтись без него, но Малфой-старший не возражал против его участия.
— Если бы директор попытался причинить умышленный вред ученику, он пострадал бы от отката магии, а с ним ничего не случилось, — не замедлил высказаться декан. — Это всего лишь домыслы детишек, Люциус, а ты повёлся.
Драко мгновенно надулся, Винс и Грег нахмурились и переглянулись, даже Тед недовольно поджал губы. Только меня нисколько не задело, что нас назвали детишками. Жалко, что ли, пусть не принимают всерьёз — зато с детишек спрос маленький. Меня гораздо больше зацепило высказывание Снейпа об откате. Действительно, при вступлении в должность директор приносит клятву, в которую входит непричинение умышленного вреда ученикам. Мне стало понятно, почему Дамблдор так любил обстряпывать свои дела чужими руками — видно, сказывалась многолетняя директорская привычка.
Вряд ли кто-то разубедит меня в том, что он пытался устроить сыну своего недруга несчастный случай со смертельным исходом. Почему же тогда он не пострадал от отката? И тут мне вспомнилась утечка магии, установленная Дамблдором еще до того, как он стал директором — похоже, пока она существует, она компенсирует откат, обычно выражающийся в ослаблении здоровья и колдовской силы мага.
— Ты что-то надумал, Гарри? — обратился ко мне Малфой, потому что я выглядел как живая иллюстрация к фразе 'ушёл в себя, вернусь не скоро'.
— Нет, ничего.
Откат всё-таки был, и пришёлся он на мозги директора. Я не знаю, чем ещё объяснить, что Дамблдор вызвал меня к себе в кабинет для разговора. Таких попыток он не повторял с прошлой зимы, когда началась кампания с опекунством и он вдруг обнаружил, что марионетка порвала все его ниточки, заодно изваляв его в том, на что садятся мухи. То ли директор сам подзабыл наш последний разговор в его кабинете, то ли вообразил, что я подзабыл его, то ли понадеялся, что вдруг этот номер у него проскочит, но он снова предпринял попытку впарить мне порцию своих установок.
— Гарри, мальчик мой, садись, — Дамблдор кивнул мне на табуретку по другую сторону своего стола. — Я понимаю тревогу Люциуса о Драко, но о тебе он совершенно не заботится, — сочувственно изрёк он, когда я примостился на табуретке.
— Разве? — изобразил я удивление, пресекая навязчивые попытки директора пробраться мне под черепушку. — Я не сплю в чулане под лестницей, я одет прилично и питаюсь нормально. Меня никто не бьёт, в отличие от Дурслей. И прекратите шарить у меня в мозгах, сэр, у вас всё равно ничего не получится. Я сказал бы, что это неэтично, но для вас это пустой звук.
— Гарри, это только ради твоего блага, — Дамблдор покачал головой, излучая отеческую укоризну. — Я директор и обязан быть в курсе намерений маленьких шалунов, чтобы вовремя спасти их от самих же себя.
— Не припомню, чтобы в уставе Хогвартса существовала директорская обязанность копаться в головах у учеников.
— Я забочусь об их безопасности всеми доступными мне способами, Гарри.
— Похоже, вам доступны не те способы, сэр, потому что учиться в Хогвартсе опасно.
Я в открытую дерзил директору, сознавая, что он не в том положении, чтобы наказать меня за это. Дамблдор тоже понимал, что после происшествия на стадионе ему лучше не цепляться к малфоевскому подопечному. Конечно, у него оставалась возможность вредить мне исподтишка, но от этого я не был застрахован в любом случае.
— Мальчик мой, в том, что в школе опасно учиться, нет моей вины, — терпеливо сказал он. — Ты уже большой мальчик и должен понимать, что дементоры поставлены здесь не по моей прихоти, а для того, чтобы защищать тебя от Сириуса Блэка.
— Директор, Блэк нигде не объявлял о своих намерениях. Есть ли хоть какая-то причина для того, чтобы он гонялся за мной?
— Конечно, Гарри, неужели ты сам этого не понимаешь? Ты — сын своих родителей, которых Сириус предал Волдеморту. Пока ты жив, он опасается мести, поэтому он хочет избавиться от тебя как можно скорее. Ты в страшной опасности, Гарри, а Люциус даже и не думает об этом. Твоя жизнь не безразлична Министерству, оно даже прислало дементоров, чтобы защитить тебя от Блэка, но твой опекун возмущается их присутствием, ставя под сомнение решение нашего правительства и нисколько не заботясь о твоей безопасности.
— Он потребовал убрать отсюда дементоров? — догадался я.
— Да, Гарри. С огромным сожалением я вынужден сказать тебе, что твой опекун совсем недальновиден... если не сказать хуже. Боюсь огорчить тебя, мальчик мой, но, возможно, он заинтересован в твоей гибели. Тебе следует хорошо подумать, где твои истинные друзья, а где враги.
Я поразился бесстыдству директора и его глубочайшей убеждённости в том, что все люди глупы и легковерны. Пожалуй, мне есть чему у него поучиться — трудно вопринимать критически слова, сказанные вот таким сочувственным, доверительным тоном.
— Уговорили, сэр, я подумаю.
Ясные голубые глаза Дамблдора блеснули глубочайшим удовлетворением. Я повёл себя в полном соответствии с его жизненным опытом.
— Я знал, что ты умный мальчик, Гарри, и что тебя трудно склонить ко злу, — проворковал директор. — Ты ничего не хочешь сказать мне, мальчик мой?
Хочу, директор. Это нецензурно, но когда-нибудь я тебе это выскажу. Не сейчас.
— Нет, сэр.
— Как знаешь, Гарри, но если ты захочешь, я всегда открыт для тебя. Помни, что в Хогвартсе каждый найдёт помощь, если он искренне попросит о ней.
19.
Через два дня после моего вызова к директору обо мне вспомнила Гермиона. Она дождалась нас с Тедом в коридоре после совместного урока зелий и заступила нам дорогу. Девчонка в последнее время снова выглядела похудевшей и утомлённой, что плохо сочеталось с её уверенным видом и ясным взглядом человека с убеждениями.
— Поттер, нам нужно поговорить, — сказала она решительно.
Как же достали меня эти маглокровки, что Россет, что она... но Россета я еще не отчаялся вразумить, а Грейнджер была для меня потеряна.
— Ты неточно выразилась. Мне поговорить с тобой — не нужно.
— Ты просто ничего не знаешь, Поттер. Зато я знаю, что тебе этот разговор нужен.
Я вспомнил, что после нашего разговора в кабинете Дамблдор остался с надеждой, что ему хоть сколько-то, но удалось запудрить мне мозги. Видимо, это было второе действие его постановки.
— Ладно, говори, только коротко и по делу.
Гермиона покосилась на Теда, смотревшего на неё с откровенной неприязнью. Девчонка была его ошибкой, поэтому он относился к ней хуже, чем она того заслуживала.
— Поттер, нам нужно поговорить с глазу на глаз, — с нажимом сказала она.
— Грейнджер, у меня нет секретов от Нотта, — в данном случае это было правдой, потому что это были не мои личные секреты. — Молчать он умеет, можешь смело говорить при нём.
— Но...
— Если его присутствие чем-то тебя не устраивает — свободна.
Я постарался отбить у девчонки охоту разговаривать со мной. И у меня почти получилось, но какие-то соображения всё-таки удержали Гермиону от того, чтобы развернуться и уйти.
— Только ради тебя, Поттер. Ты еще поймёшь, насколько ты сейчас неправ, — убеждённо заявила она, отбросив зародившиеся колебания. — Ты у нас — Мальчик-Который-Выжил, ты не имеешь права быть таким недалёким и безответственным. Твою жизнь спасают другие люди, а сам ты ничего не хочешь предпринять. Хотя ты должен, Поттер.
— Я. У вас, — бесцветным голосом повторил я. — Грейнджер, скажи наконец, кто такие эти 'вы', потому что рядом с тобой я никого не вижу. И не забудь предъявить мои долговые расписки, потому что я не помню, чтобы давал их.
— Поттер, не придуривайся, — строгим учительским голосом сказала девчонка. — Мы — это общество, которое благодаря тебе избавилось от угрозы Волдеморта.
— Тебя кто-то уполномочил говорить от лица всего общества? Тогда передай ему, что это вы мне должны, а не я вам. А также, что мне моя жизнь по-любому дороже, чем кому-то ещё, и что я защищаю её так, как считаю необходимым.
— Нет, не защищаешь. Вокруг Хогвартса свободно разгуливает Блэк, а ты ничего не предпринимаешь для того, чтобы вернуть его в Азкабан!
— Это у тебя называется — защищать свою жизнь? Ловить Блэка — работа авроров, а не тринадцатилетнего школьника.
— Поттер, где твоя гражданская ответственность! Поймать преступника — общее дело, от которого мы не можем отстраняться. Невилл вон тоже считает, что мы не можем сидеть сложа руки, и только тебе всё равно, словно это тебя не касается!
— Невилл? — поразился я. — Ты хочешь сказать, что он собирается ловить Блэка?
— Ну... — Гермиона слегка смутилась. — Сначала он не понимал, но я ему объяснила, и теперь он понимает. Да, Невилл собирается ловить Блэка, потому что Пожиратели свели с ума его родителей. А твоих они убили, Поттер, а ты ведёшь себя так, словно ничего не случилось, — разъяснила она таким деловито-поучающим тоном, словно эти Пожиратели съели наши пирожки.
Я безнадёжно вздохнул. В этом вся Грейнджер, беспардонная, как торговый маклер, и цепкая, как Злыдень. Лезет с ногами туда, куда её не приглашали, и в то, что её не касается.
— Ладно, Грейнджер, прекращай нести эту муть. Говори конкретно, чего ты добиваешься.
Гермиона уставилась на меня так, словно я вдруг оказался незамеченным препятствием, о которое она споткнулась на ровной дороге.
— Поттер, всё-таки ты ужасно невежливый, — осуждающе сказала она. — Мог бы и знать, что перебивать девочек нехорошо.
— Грейнджер, ты начинаешь утомлять, — произнёс я со скукой в голосе. — Если ты опять затянешь свою гражданскую волынку, я стану ещё невежливее. Или говори, что тебе надо, или отстань.
Гермиона нахмурилась, искренне не понимая, как можно не хотеть слушать все те хорошие и правильные вещи, которые говорила она. Но моя угроза стать ещё невежливее до неё всё-таки дошла.
— Поттер, я же о тебе забочусь! Ты в опасности и ничего не хочешь с этим делать!
— И что мне, по-твоему, с этим делать?
— Ты должен участвовать в поимке преступника. Бери пример с Невилла, он осознал свою гражданскую ответственность и будет ловить Блэка. Мы с ним и с Роном собираемся выслеживать Блэка, а ты должен нам помочь.
— Грейнджер, мы вроде бы уже выяснили, что у тебя моих долговых расписок нет. Я граждански безответственный и в подобной глупости участвовать не стану. Хотя... если у тебя найдётся чем расплатиться со мной за помощь, тогда я, возможно, соглашусь.
— Расплатиться? — девчонка растерянно заморгала. Мир купли-продажи пока еще был для неё закрытой книгой. — Поттер, какой же ты корыстный... — сказала она с упрёком.
Я равнодушно пожал плечами.
— Это чтобы ты ценила мою помощь. За всё в этом мире приходится платить — вот и начни.
— И сколько? — оторопев, произнесла Гермиона.
— Не деньгами.
— Ну не знаю, что предложить тебе, чтобы у меня это было, а у тебя не было, — подумала она вслух после минутной паузы.
— У нас общага в подземелье, там крысы шуршат, а у тебя, я слышал, кот умеет крыс ловить. Давай так — ты мне продаёшь своего кота, а я помогаю вам искать Блэка.
— Продать Живоглота? — с ужасом переспросила Гермиона.
— Мне нужен кот для ловли крыс, а про твоего известно, что он для этого годится. Я, может, и купил бы в лавке, но котов-крысоловов мало, а в лавке этого не проверишь.
— Нет, — девчонка энергично затрясла головой. — Живоглота — нет.
— Значит, не договорились, — я обошёл её и пошёл дальше. Тед, дисциплинированно молчавший, пока я общался с ней, последовал моему примеру.
— Поттер? — донёсся сзади неуверенный возглас Гермионы.
Я сделал вид, что её не слышу. Следовало бы согласиться на её предложение хотя бы для того, чтобы быть в курсе замыслов директора, но мне не хотелось даже приворяться, что я ловлюсь на её пропагандистскую болтовню. Кроме того, нужно было попытаться выкупить у неё Живоглота. Понятно было, что девчонка не расстанется с любимой игрушкой так легко, но главное, чтобы она знала, что ей есть куда пристроить кота, когда грифы станут выгонять её из общежития вместе с ним.
Если я так нужен Грейнджер, пусть она ищет другие способы склонить меня к сотрудничеству. Впрочем, не исключено и такое, что девчонка больше не захочет разговаривать со мной. На её месте я так бы и поступил.
В последующие несколько дней Грейнджер при каждой встрече со мной демонстративно отворачивала лицо и осуждающе хмурилась. То ли из-за прежней дружбы, то ли по иным, неизвестным мне причинам она почему-то считала, что её мнение что-то значит для меня. Живоглот теперь приходил питаться к нам — у грифов в его еде слишком часто стали попадаться опасные для здоровья примеси. Диверсант из кота получился первоклассный, так как пакостил он неутомимо и изобретательно. Ромильда, хихикая, каждый вечер пересказывала мне, что он натворил за день у грифов. Больше всего от него доставалось рыжему семейству, в том числе и Перси.
