Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка

В Европе какой-нибудь герцог может получить владения жены. Сразу — в приданое, или позднее — как её наследство. Может, при наличии других наследников, предъявлять претензии на феод от имени жены, поддерживать эти притязания вооружённой силой.

У нас этого нет. Женщины — не наследуют княжества. Да и сам князь (по "лествице") — не является владельцем удела. Князья — земли "держат", управляют, "сидят"... Не владеют. Вся Русь — общее владение дома Рюрика.

Вот именно сейчас "Святая Русь" разваливается — "феодальная раздробленность". Но снова, уже в отдельных землях воспроизводится прежняя "лествичная" схема. Эта земля — общая собственность Мстиславичей, эта — Ростиславичей, эта — Юрьевичей... А вот ты, конкретный "князь ваня" — своей земли не имеешь, дочери — завещать не можешь, и "богатой невестой" в части десятин и смердов — она не станет. Личное имущество — всякие цацки-пецки, "пояса золотые, вышитые", "паволоки шёлковые", "иноходцы угорские", "сёдла кованные, серебром изукрашенные"... сколько угодно. Не владения.

Единственная ценность в русском династическом браке в эту эпоху — союз с сильным правящим домом.

Так выдавал свою дочь Долгорукий за сына Свояка. Обеспечивая этим союзом себе прямую дорогу к Киеву, Так выдал, на горе всем, кроме русской литературы со "Словом о полку Игореве", другую дочь за Галицкого Остомысла, стремясь зажать Русь между Залесьем и Галичиной.

Никакой силы за "ясыней" Ану — не просматривается. Это настолько возмущает историков, что появляются ну очень фантастические гипотезы. Включая романтические. "Кризис преклонного возраста", "влюбился наповал", "потерял голову"... Кто?! Андрей Боголюбский?! Ему 53 года, он очень много чего в жизни повидал. А уж женщин разных... У его папочки по дому в Кидекше такие фемины шастали...!

Проще — его сердце занято. Он "женат на России", он "влюблён в Пресвятую Деву". Экзотические девки? Ну... разок. И пусть там... возле кухни... может — ещё когда...

Второй вопрос: зачем жениться? Даже если она так сильно очаровала своими... прелестями и изысками.

Большинство обеспеченных мужчин имеют в "Святой Руси" нескольких любовниц. Повсеместное легальное славянское многожёнство языческих времён с "ведомой" и "водимой" жёнами (юридические термины той эпохи) — чуть отодвинулось. Но не прекратилось. Это видно в статьях "Русской Правды" и "Устава Церковного". Хочешь — объяви эту холопку своей наложницей, приживи с ней сына, признай его. По "Правде" она получит после твоей смерти вольную и собственный дом.

Ты — в доме хозяин. Кто конкретно тебе постель греет — решать тебе. А недовольные... А — в морду? Или — плетьми ободрать?

Напомню: сюжет, приведший к Липецкому побоищу, начинается с того, что племяннику Боголюбского тесть выговаривает: твою жену и мою дочь — твои девки обижают.

Вина не в существовании гарема, а в том, что наложницы отбирают у законной и единственной жены (матери Александра Невского) её законные украшения. Да ещё по щекам бьют и за косы таскают.

Третья странность. Почему Улиту отправляют в монастырь?

Традиционная фраза: развёлся с первой женой, отправил её в монастырь, женился на другой.

Почему в 21 веке такая форма развода не практикуется? Процент разводов в Демократической России превысил половину. Почему я не вижу толп монашек на улицах российских городов?

Потому, что на Руси ещё со времён Ярослава Мудрого — развод и постриг — две большие разницы.

"Устав церковный" даёт исчерпывающий перечень оснований для обязательного развода:

"А теми винами разлучит мужа с женою:

1 вина. Аще услышите жона от иных людей, что думають на царя или князя, а она мужу своему не скажете, а опосле объяснится,— разлучити.

2 вина. Аще застанете мужь свою жону с прелюбодеем или како учинить на нее исправу с добрыми послухы,— разлучити. Аще думаете жона на своего мужа или зелием, или иными людми, или пакь иметь ведать, что хотят мужа ея убита, а она мужу своему не скажете, а опосле объяснится,— разлучить.

3 вина. Аще жена без своего мужа иметь ходити, или пити, или ясти, а опрочь своего дому иметь спати, а потом объясниться,— разлучити.

4 вина. Аще иметь жона ходити по игрищом или во дни, или в нощи, а мужь иметь усчювати, а она непослушаете,— разлучити.

5 вина. Аще ведет жона мужа своего покрасти клеть или товарь, или сама покрадет да иным подаете, или иметь ведати, што хотять церковь покрасти, а она мужу своему не скажете,— разлучити".

Здесь нигде нет "в домъ церковный" — заключения в монастырь для принудительных работ — наказание для женщин, которое часто применяется другими статьями этого закона.

Развод — в чистом виде. Чисто светское, мирское мероприятие. Как имущество делится — отдельная история. Но разойтись можно без монастыря. Вот в монастырь без развода — нельзя.

Ещё одна странность русского закона при сравнении с европейскими нормами:

"Аще муж и с женою по своей воли распустятся, митрополиту 12 гривень; а будут невенчалныи — митрополиту 6 гривень".

Закон допускает развод "по своей воле". Причём — и для венчанных, и для невенчанных. То есть, жить невенчанными — не блуд, не грех смертный. Плата за церковный развод после такого "блуда закоренелого" — льготная, половинная.

Тема настолько не экзотическая, настолько рутинная, что в языке есть специфический термин. Отношение к "пущенницам" (разведённым женщинам) в святорусском обществе — осуждающе-сострадательное, как к "порченным". Русские князья, начиная войны со своими тестями, неоднократно начинали их с развода. Что и самой женщиной, и её отцом воспринималось как тяжкое личное оскорбление.

Зуб выбил, бороду выдрал, мечом пугал, жену выгнал... "Тяжкое" в ряду других — известных, тяжких, обществом именно так понимаемых.

Ещё одно основание для развода:

"Аще ближний род поимется, митрополиту 8 гривень, а их разлучити, а опитемью да приимуть".

Здесь речь идёт, видимо, о двоюродных ("ближний род"), поскольку "родные" проходят по другим статьям. Но нет чёткого указания — "по четвёртое колено", которое действует в католичестве.

Сватовство французского королевского дома к Ярославу Мудрому, что привело к явлению "Анна Ярославна — королева Франции", есть результат маразма очередного Римского Папы, который "поднял планку" для "кошерности брачующихся" до 7 поколений. А на это рассчитано не было! Все правящие дома Западной Европы уже давно переженились! И пришлось бедному доверенному епископу топать в места дикие, незнаемые, в поисках христианской девушки с приличной родословной для французского принца. "Одному из принцев" — в том момент вовсе не наследнику королевства. Для наследника... можно было бы и на папину буллу наплевать.

Альтернативой Киеву была Эфиопия. Но тут-то хоть по суше!

Эта "статья" ("четыре раздельных колена") лежит в основе двух громких бракоразводных процессов текущей эпохи.

Католические священники проводят бракосочетание, принимают клятвы, произносят благословения, проливают благодать божью на брачующихся... Потом, через несколько лет вдруг вспоминают:

— Ё-моё! Так у вас же — общий предок в четвёртом колене!

— А вы чего? Не знали?!

— Дык... ну... Вам же ж очень сильно захотелось.

Только что, два года назад, в феврале 1163 года знать и духовенство Иерусалимского королевства потребовала от наследника трона, принца Амори, развестись с его женой, Агнес де Куртане, дочерью Жослена Второго Эдесского. Выбирая между троном и любимой женой, Амори выбрал трон.

Агнес, ставшая первой раз вдовой в 13 лет, отец которой был захвачен в плен и ослеплён, потерявшая родину — Эдессу, захваченную турками, некоторое время сопротивлялась. Но... А тут из турецкого плена вернулся её первый жених. И она вскоре вышла замуж за Гуго Ибелина. А вот дочь её отправили в монастырь. Формально — под крыло сестры её свекрови.

Видимо, это была такая изощрённая пытка, придуманная Высшим советом королевства. Типа: "выстрелить себе в ногу".

Садо-мазо гос.размера.

Потому что сама свекровь, именем Мелисинда, не только принимала активное участие в воспитании любимой внученьки, на чём и схлопотала инсульт, не только была предыдущей королевой Иерусалима, но и являлась весьма необычайной женщиной.

Всё руководство Второго Крестового похода от неё просто дурело.

— Нахрена нам тот Дамаск! Алеппо! Алеппо брать надо!

Орала она, не стесняясь в выражениях, на арабском, латыни, греческом прямо в лицо германскому императору и прочим предводителям. Потом переходила на родной армянский... И тут уши краснели даже у охраны.

Единственный сынок — ножками топотал, кипятком писал и свергал свою матушку с престола военной силой. А уж как они гонялись друг за другом по ночному Иерусалиму! А сколько крови она попила у всех "советников" — членов Высшего совета королевства...!

Отдачу от того монастырского воспитания в РИ — пришлось расхлёбывать Иерусалимскому королевству и всей Европе. Как христианнейшей католической, так и православной. Для многих государей, государств и народов — вкус оказался смертельным. Столетиями.

Мне же сиё было многие годы причиной и забот многих, и основанием для гордостей. Внучка Мелисинды оказалась... ну очень живым ребёнком. Но об том — в своё время скажу.

Однако дети от того "незаконного и кровосмесительного" брака были признаны вполне кошерными и, позднее, наследовали трон.

Не смотря на потоки грязи, которые были вылиты лично на Агнес сочинителями типа Вильгельма Трирского, утверждавшего, что она "не должна быть королевой такого святого города, как Иерусалим", причина развода выглядит довольно прозаически: после потери Эдессы и провала Второго Крестового похода, верховный совет королевства — сплошь ярые католики, преимущественно — орденские магистры, графья и епископы, почувствовали "запах жаренного". Не получая достаточной помощи с Запада, от Рима, они начали сближаться с Константинополем. А куда деваться, если Византия уже прибрала под себя Антиохию и купила остатки владений Эдессы?

Для закрепления политического тренда был устроен соответствующий брак. И племянница императора Византии Мануила Комнина стала королевой Иерусалимской. Легла на освободившееся в постели Амори место. Едва лишь простынку переменили.

Результат был... так себе. Но тут уж ничего не поделаешь: обе династии старательно вырождались.

В этой истории хорошо видно, что династический брак, как и развод, есть смесь трёх разных пластов: общественного (военно-политико-экономического), личностного (отношения между двумя людьми) и, обязательно(!), юридического. Правитель не может поступать незаконно. Ибо, тем самым, подрывает собственную легитимность.

Если Агнес была разведена, попав в жернова "большой политики", то история Алиеноры Аквитанской даёт пример превалирования личностной составляющей.

"Самая богатая невеста Запада" сначала стала, экономически и политически закономерно, королевой Франции.

"Женщина удивительной красоты, характера и нравов, выделяющих её не только в ряду женщин-правителей своего времени, но и всей истории".

"С самого начала она так покорила своей красотой разум молодого мужчины (своего мужа Людовика Седьмого — авт), что, готовясь к этому известнейшему походу, король решил взять её с собой на войну, поскольку горячо любил свою молодую жену".

Так, "в любви и согласии", они отправились на великие дела — во Второй Крестовый поход.

Однако возвращение в Париж сопровождалось неприличным хохотом "всей просвещённой Европы". После похождений Алиеноры в Антиохии, когда она почти открыто, на глазах всего христова воинства, жила с местным князем, весьма вольно вела себя с другими... разными участниками похода, Людовика не называли рогоносцем только в глаза. Свидетелей супружеских измен было великое множество. Но бракоразводный процесс по этому основанию был старательно развален. Ибо, по апостолу Павлу, блудливая жена, будучи разведённой, не может второй раз выйти замуж. Алиенору это категорически не устраивало.

Тут канонники прокричали своё "Ё!" и вдруг вспомнили королю и королеве их общего прадедушку.

21 марта 1152 года их развели. А 18 мая того же года Алиенора вышла замуж за графа Анжуйского. Который скоро стал королём Английским. Её земли — Аквитания — отошли к островному королевству. Историки говорят, что этим, вторым браком Алиеноры, был заложен фундамент Столетней войны.

На "Святой Руси" развод по основанию "близкие родственники" — не применяется. Хотя примеры такого родства имеются: Мстислав Великий, например, был женат на своей четвероюродной тётушке из Дании.

Здесь, в Залесье, для развода Андрея и Улиты не было никаких — экономических, политических, юридических — причин.

Ничего, кроме личностей двух людей, мужчины и женщины.

Однако, в делах государевых всегда должно быть "по закону". Без него — не кошерно.

Тема "правильного развода" звучит и на уровне простых людей в новогородских берестяных грамотах из Сместного суда:

"Меня (жену — авт.) выгнал, и даже приданое моё не отдаёт".

Выгнать жену — не преступление, преступление — сделать это не по закону. Например: не решив имущественных вопросов.

Вопрос: какова была юридическая форма развода Боголюбского?

Обычный ответ: а вот! Отож! Он захотел! И отправил первую жену в монастырь!

Эта манера: "старую жену — в монастырь, новую — в постель" станет популярной несколькими веками позже, в боярстве Московской Руси. Документы 15-17 веков дают массу примеров прошений аристократов к православным иерархам о пострижении жён. И, очень часто и очень скоро — информацию о новом браке "новоявленных бобылей".

В "Святой Руси" — таких случаев нет.

Глава 398

Княгини-вдовы часто уходят в монастырь. Но — после смерти мужа. Через пару десятилетий будет пример насильственного пострижения тёщи. Но — вместе с тестем. Кстати, "причёску делали" уже знакомому Рюрику Ростиславовичу — абсолютному рекордсмену "Святой Руси" по "великокняжескому вокняжению": он семь раз занимал киевский престол.

Когда через 4 года зять помрёт, Рюрик немедленно расстрижётся. А вот жена его, про свадьбу которой Ромочка Благочестник рассказывал мне и другим "княжьим прыщам" в Смоленске, так в монастыре и останется. Добровольно:

— А ну вас всех. Надоели со своими глупостями.

Опрокидывать в "Святую Русь" обычаи "Московской Руси" — занятие распространённое, "они там все...!". Но — неправильное. Анахронизм называется. В эту эпоху типично просто отправить надоевшую жену в отеческий дом. Да, это — оскорбление, это — нехорошо. Но — нормально.

А вот постриг...

Постриг пока — дело добровольное. Это — не голову срубить, где от жертвы требуется только присутствие.

Да, можно оказывать давление, можно угрожать предварительно. Но сама процедура — публична. Постригающийся сам, ясно, перед людьми и богом, должен сказать положенные слова. Как при венчании: "да" — должно быть произнесено и услышано.

"Горели венчальные свечи

Невеста стояла бледна