— И всё же, — покачал головой Аммосов, — мне представляется вы недооцениваете финляндцев. Впрочем, если Сестрорецк действительно будет производить с отбракованным железом какую-то работу, то формального повода не будет... Но каждый труд должен быть вознаграждён, а стало быть вы не сможете получить железо по цене бракованного лома.
— А вот это уже другое. Я прошу вас оценить, сколько мне будет стоить отбракованное полосовое железо с Райволовского завода через таможню, а сколько с Сестрорецкого.
— Хорошо, мы делаем саженную полосу в четырё дюйма шириной и один толщиной. Брак может быть различным, но в основном это зерна шлака, включённые в металл. Если с мелкими и не многочисленными зёрнами мы можем принять полосу, то с крупными отбраковываем сразу. После чего отобранную полосу проверяют на гибкость, оборачивая вокруг столба. Часто наше железо ломается по шлаковым зёрнам, скрытым в глубине металла. Вы хотите получить такое железо?
— Да, причём готов взять и обломки полосы после скручивания. Но раз уж Сестрорецкий намерен делать работу по подготовке этого железа, то я хочу, чтобы все полосы нумеровались, причины отбраковки отмечались краской и описывались на бумаге.
— Хм, если бы знал на что предполагается употребить это железо, я возможно предложил бы что-то получше.
19 мая 1828, Санкт-Петербург
* * *
Ужин подошёл к концу. Великий князь обвёл взглядом сидящих за столом офицеров. Он задержал взгляд на Григорьеве и сказал:
— Господа, сегодня был день отдыха, а завтра утром многих из нас ждёт длинный путь. Сейчас, прежде чем отправить команду ко сну, я хотел бы сказать напутственные слова. Потом будет уже не до того. Я не буду повторять, что многократно говорил все эти дни. Сейчас я хочу напомнить о вещах, которые мы часто не вспоминали во время подготовки к походу. Пётр Парфирьевич, очень важным будет являться ваш опыт по получению сведений от пленных и местного населения. Вы придёте в незнакомые для вас места, где живут люди другого образа мысли. Умение найти к ним подход весьма ценно. А создания правил нахождения такого подхода и вовсе бесценно. На вашем опыте во многом будет основано обучение дознавателей легиона. Отдельно достоин внимания боевой дух, как наших солдат, так и противника. Прошу подробно описывать всё происходящее и свои мысли о нём.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, — встав, ответил Григорьев.
— Хорошо. Дмитрий Дмитриевич, холера или оспа часто являются спутниками армии. Мы с вами давно уже обсуждали различные способы борьбы с болезнями. Меня не будет рядом с вами, и я не смогу вам приказать, но я прошу помнить о тех способах, что мы отметили. Буде случиться мор, действуйте решительно и не стесняйтесь применять новое. А главное это упорство и решительность понадобятся вам в деле соблюдения чистоты и годности еды и питья. Ожидайте недовольство, как офицеров, так и солдат, но этим вы спасаете их жизни. Будьте решительны.
— Слушаюсь, Ваше Императорское Высочество, — не замедлил откликнуться Бланк
— Вам будет тяжелее всех наверно, — вздохнул великий князь. — Сергей Николаевич, все мы помним слова Суворова, что каждый солдат должен знать свой манёвр. Приглядитесь к вашим стрелкам и унтерам, насколько самостоятельно они могут вести бой звеном или отделением. Многим, особенно старослужащим, привычно стоять в ротном построении. Они привыкли слушать команды и исполнять. А в легионе от них требуется самим определять, когда надо стрелять, выступить вперёд или наоборот податься назад. Этим легион отличается даже от егерей. И в этом будущее войны. Ищите применения малым отрядам легионеров, бой научит их.
— Буду стараться, Ваше Императорское Высочество.
— Отлично. А теперь господа я хотел бы услышать от вас какие-либо пожелания. Сергей Николаевич, вы хотите что-то сказать? Ещё есть ночь впереди, что-то можно успеть подправить.
— Ваше Императорское Высочество, мой взвод готов. Хочу лишь выразить надежду, что подполковник Лишень даст мне возможность опробовать взвод, выполняя ваши пожелания.
— В своём письме к подполковнику я отмечал это. Дмитрий Дмитриевич?
— Я бы хотел напомнить Вашему Императорскому Высочеству, что основой здоровья войска является надлежащее снабжение. В наших силах правильно на месте применить полученное, но в деле снабжения полка нам остаётся всецело полагаться на его шефа.
— Мы уже обговорили план поставок в полк всего необходимого до самого ноября. Если война затянется дольше, мы подготовим новый план. Осталось как можно раньше определиться с теми потребностями, для которых придётся везти что-то не предусмотренное из столицы. Здесь всё зависит от вашей наблюдательности и отчётов. А вы что скажете, Пётр Парфирьевич.
— Хм, — начал Григорьев с прочистки горла, — Ваше Императорское Высочество, сейчас мы готовы. Дальнейшее проявится со временем.
21 мая 1828, Гатчина
* * *
— Вы полагаете, мы успеем вернуться к ужину? — Поинтересовался у Юрьевича великий князь.
Не дожидаясь ответа, он пустил коня лёгкой рысью, спеша к стекольному заводу. Там по докладу Мельникова уже клали рельсы. Это позволяло визуально оценить сделанную работу, что не могло оставить Сашу равнодушным. Он, взволнованный воображением, рисующим готовый рельсовый путь, спешил увидеть всё своими глазами. На рысях кони быстро вышли к стройке, ибо дорога проходила мимо дворца. До моста рельсы ещё не доложили, но проехав с версту, Саша увидел строителей, работающих под непосредственным руководством Мельникова.
До самого моста земля уже была подготовлена для укладки шпал. Но первыми встретились именно трамбовщики, в очередной раз уминающие бабками грунт. Несколько рабочих подносили вёдра с землёй и опустошали их, заравнивая выявившиеся провалы. Мельников то и дело подходил к ним и смотрел за качеством работы. Расчищенная земля ещё несколько дней назад трамбовалась и досыпалась. Сейчас лишь окончательно выравнивалась. Несколько приютских мальчишек неотступно следовали за главным инженером. Один держал в руках длинную, около сажени, палку, к которой была прикручена медная трубка с загнутыми концами и насаженными на них стеклянными воронками. Двое других размотали вдоль дороги длинную кишку, к концам которой были приделаны подвешенные в пирамидках из деревянных реек стеклянные трубки. Один конец кишки был возле уложенного участка дороги, а другой подтащили к самому краю выровненного участка. Неподалёку стоял мальчишка с ведром. Ещё один с планшетом неотступно следовал за главным инженером и старательно за ним записывал.
— Бог в помощь! Работайте, не отвлекайтесь! — приветствовал строителей великий князь.
— Рад, что вы решили посмотреть на наш труд, Александр Николаевич, — тем не менее, решил ответить Мельников.
— Я не хочу вам мешать. Мне не нужно пояснений. Я всё увижу сам, — поспешил остановить его великий князь.
Инженер улыбнулся, кивнул и, окликнув мальчишку с палкой, присел на корточки с краю дороги. Мальчишка метнулся на другую сторону и уложил на землю палку воронками вверх. В трубку долили воды.
— Пять! — крикнул мальчишка, рассматривая риски на стеклянной воронке.
Мельников оценил уровень со своей стороны, кивнул и сообщил писарю:
— Минус три.
Также проверили уровень воды по растянутой кишке. Мельников махнул трамбовщикам рукой и скомандовал:
— Дальше!
Под покрикивания помощников Грудова, уже вполне освоившихся с доставшейся им властью, трамбовщики подняли инструмент и распределились на следующих двадцати саженях грунтовой полосы будущей дороги. Следом за ними мальчишки, аккуратно, стараясь не расплескать много воды переложили кишку на новый участок. А на этом, принятом инженером, приступили к работе мальчишки-мерщики. Каждый участок пути в двадцать сажен заканчивался мерными колами. Возле крайней же уложенной шпалы были вколочены четыре колышка, около аршина высотой. Два обозначали концы шпал, а два служили створом, внутри которого проходили рельсы. Эти колья были соединены бечевой с ещё более ранними. Всего же по дороге было оставлено четыре таких комплекта. При продвижении укладки вперёд мерщики вынимали дальний комплект кольев и переносили его на новый, принятый инженером, участок. Мальчишки растянули бечеву с левого крайнего кола предыдущего участка над новым и установили кол, обозначавший левый конец шпал. Старший из них, проверяя прямизну пути, примерился через кол в другие, вколоченные ранее, переставил его, подождал пока вколотят и снова примерился. Затем Мельников проверил работу и удовлетворённо кивнул. Также поступили с правым крайним колом. После мерщики принесли две мерки в форме римской единицы и уложили их вдоль пути с левого и правого конца крайней шпалы, обеспечивая точное соответствие расстояния между шпалами. Позвали укладчиков. Два здоровых мужика поднесли саженное обточенное под параллелепипед бревно, толщиной в пядь и шириной в полторы, и аккуратно уложили его. Бревно осадили лёгкими ударами бабки. Затем мальчишка уложил свою палку вдоль бревна, потом поперёк с опорой на соседнюю шпалу. Бревно ещё немного осадили. Очередной раз проверив водяным уровнем, Мельников заключил: "Опора легла". Затем Мальчишки переложили мерки и всё повторилось. Так на двадцати саженях было уложено шестнадцать брёвен. При необходимости их подправляли по уровню. Признав шпалы уложенными надлежаще, Мельников дал команду на укладку рельс.
Мерщики сняли бечеву с крайних кольев и принялись за установку внутренних. После приложив левую опорную площадку-подушку под рельс, рабочие сразу приложили и лёгкими ударами молотка прикрепили деревянную доску-мерку к шпале, определяя ширину колеи. Приложили правую подушку и сообщили о готовности Мельникову. Инженер проверил и дал укладчикам команду к работе. Четыре мужика вынесли и уложили четырёхфутовый рельс по левой стороне, оперев его на подушки крайней шпалы уже сделанного участка и первой нового. Рельс, проложив через отверстия палец, закрепили в подушке предыдущего участка. После чего второй конец рельса вложили в незакреплённую подушку на недавно уложенной шпале. При помощи шаблона выставили рельс по бечёвке, проверили уровнем и четырьмя гвоздями закрепили площадку на шпале. Аналогично уложили рельс по правой стороне. Мальчишки сорвали мерку, посаженную на шпалу, и перешли к укладке рельс до следующей шпалы.
Недолго понаблюдав за этой работой, великий князь убедился, что увидел все операции и вплоть до моста ничего нового уже не проявится. Он кивнул Юрьевичу и направился к стекольному заводу, чтобы посмотреть сделанное для разворота поезда кольцо. Его интересовало не столько само устройство кольца, сколько соединение его с прямым путём. Они с Мельниковым потратили изрядное время для того чтобы продумать его. Достаточно быстро они поняли, что чугун для этого не лучший материал. Удары колёс при перескакивании между рельсами, необходимость установки контррельса для фиксации колеса не оставляло вариантов. И вот теперь Саша мог рассмотреть на шпалах, уложенных с просветом чуть больше двух пядей, участок железных рельс, хитроумно прорезанных для прохода колёсного обода. Всего это соединение имело длину около трёх саженей. Для проезда необходимо было рычагом передвинуть специальный участок пути, который сместившись примерно на пядь, позволял поезду перейти на другой путь. Эта железнодорожная стрелка отличалась от наиболее часто встречающихся в двадцатом веке тем, что рычаг перемещал не узенькие остряки, примыкающие при переключении к основному рельсу, а полноценные обрубки железных рельс. Рассуждая с Мельниковым о стрелке, они пришли к выводу, что из доступного материала изготовить столь изящные, но прочные остряки будет слишком затруднительно.
Само кольцо выглядело не выразительно, единственное от прямого пути его отличала особая форма отлитых сразу согнутыми рельс. Полюбовавшись на уложенный путь, Саша подумал:
"Хорошо , что я успел изменить форму рельс. Кларк тогда немного поворчал, но это было не так страшно, чем на пришедшее мне озарение о необходимости свободного крепления пальца в подушке для компенсации температурного расширения. Зимой бы вся чугунина перелопалась. Впрочем, переделать посадочные отверстия под палец с круглых в щелевые было не так сложно. А вообще, с чугуном надо бы распрощаться, пришлось изрядно повозиться с неуниверсальностью. Внутренний рельс изначально отливали более коротким и крутым в изгибе относительно внешнего. При укладке Мельников вынужден был класть шпалы веером, что вызвало дополнительные трудности. Ещё он изначально поднимал наружный рельс. Но это всё здесь на твёрдой земле. А как придётся мучиться на торфопредприятии. Уже ведь пришли к выводу, что придётся по торфу гать класть. Впрочем, сейчас посмотрим..."
Вздохнув, он повернул лошадь и направился к торфяникам. Быстро миновав участок укладки рельс и перебравшись через мост, великий князь оказался на окраине города и сразу увидел толпу рабочих там, где начинался торфяник. Если до него путь почти не поднимали над землёй, только утрамбовывали взрыхлённую раскорчёвкой землю. То здесь уже приходилось снимать около фута торфа и насыпать более твёрдый грунт. А когда глубина торфяника достигнет аршина намечено класть гать. Возле окончания пути глубина торфяного слоя уже в сажень. Дальше в торфяник дорога не пойдёт.
Не найдя для себя ничего интересного в наблюдении за земляными работами, великий князь направился дальше к Овцину. Месяца хватило, чтобы торфопредприятие из свалки строительного материала превратилось в четыре больших здания. В одном располагалась прессовальня, где винтовыми прессами рассыпной торф превращали в брикеты. Пока там стоял только один пресс. Рядом была сушилка и склад. Предполагалось за лето построить ещё десять корпусов с печами для хранения брикетов. В настоящее же время главным достижением была печь для перегонки торфяных брикетов в уголь и склад. Овцин встретил наследника престола возле своего детища и поспешил поделиться результатами:
— Ваше Императорское Высочество, я рад показать вам свою печь в работе. Ожидая вас, мы уже прогрели печь, заложили выжигаемый торф и начали выгон дёгтя. По моим расчётам через пятнадцать минут можно будет остужать печь, а через час вынимать уголь.
— Хорошо, тогда пока расскажите мне о работе печи. Потом посмотрим добычу торфа и вернёмся, чтобы увидеть готовый уголь.
— Слушаюсь. Пойдёмте к печи?
Они вошли в жаркое пыльное помещение. У печи суетился только один человек. Его заботой было и следить за огнём в топке, и через специальные вентили сливать дёготь. Был он полуголым из-за жары, но на голове намотана прикрывающая рот и нос тряпка.
— Я вас слушаю. Однако в воздухе много пыли, — отметил великий князь.
— Сухой торф пылит.
— Посадите баб на пошив специальных повязок прикрывающих рот и нос. Пусть рабочие вместо этого тряпья, носят более лёгкие повязки. И обеспечьте людям возможность полностью умыться после работы. А теперь рассказывайте.
— Слушаюсь. Печь разделена чугунным подом на две топки. В верхнюю с левой стороны устанавливают дрова или торф для пережога. В нижней разводят огонь. Нижняя топка соединена с трубой для воздушной тяги, в верхнюю же доступа воздуха нет и потому огонь там не возникает...
