— Также нужно помнить об условиях, при которых ваши люди считаются захваченными в плен. Подробные инструкции и карту вы заберёте с собой. Я лишь напутствую вас. Прошу запомнить, любые манёвры это игра в которой одни офицеры обучают других, своих солдат, и даже меня, как шефа легиона. Если вы основной игрок, то именно от вас зависит научатся другие чему-нибудь или эти дни пройдут для них в пустую. Я верю, что вы будете хорошим учителем.

— Буду стараться, Ваше Императорское Высочество.

— Всё. Забирайте бумаги. Через четыре часа жду от вас доклада о готовности и ваших намерениях. Разумеется, у вас появятся вопросы, я отвечу.

Когда дверь за прапорщиком закрылась, Ратьков поинтересовался у воспитанника:

— Вы действительно полагаете, что бывший семинарист преподаст урок офицерам? Даже ветерану войны двенадцатого года Кобелеву?

— Это не главное. Если задуматься о том, кто может возглавлять повстанческие банды, то далеко не всегда это будут офицеры. Часто вожаками становятся литераторы, чиновники, студенты и другие люди, имеющие хоть какое-то образование. А возможно и просто крестьяне или городские обыватели. Нашим офицерам неплохо бы почувствовать, на что способен отряд под командой такого человека. И выпускник семинарии вполне для этого годится. Это не говоря уже о том, что партизанство требует большой гибкости ума, не так ли Денис Васильевич?

24 июня 1828, Гатчина

* * *

Уже часа четыре как Гатчинский дворец напоминал разворошенный муравейник. Второй батальон первого полка легиона готовился выступить сразу по четырём направлениям. Отделённый от своих батальонов конный стрелки были переведены полковником третьего ранга Кобелевым под своё прямоё руководство. Два отделения конных стрелков уже были разосланы по отдалённым подразделениям первого полка и частично сформированного второго полка. Великий князь исключил из манёвров лишь один взвод, занятый на строительстве дороги, остальные стрелки и гренадёры готовились выступить.

В белый зал ворвался возбуждённый молодой прапорщик, с петлицами дознавателя.

— Ваше Импертор...

— Стой голубчик! — замахал руками великий князь. — Нас здесь нет! На манёврах старший полковник третьего ранга Кобелев, Павел Денисович. По ходу манёвров все доклады ему. Нас здесь нет!

Прапорщик не говоря ни слова, развернулся к полковнику:

— Ваше Превосходительство, обнаружен след неприятеля. Их видели в Резина. Очевидно полным своим числом они пошли на Кипень. Это подтвердили несколько очевидцев.

— Так, господа офицеры! — Рявкнул Кобелев. — Ко мне!

Собравшимся он скупо сообщил:

— Пока полагается, что неприятель идёт к Кипени. В саму Кипень он не войдёт, там стоит гарнизон. Даже если идёт на Ораниенбаум, с севера обходить не будет. Там слишком людно. Пойдёт с юга. Там вскоре начнутся болота, Из которых он может выскочить в любом месте: и пересечь Ямбургский тракт на север, и прямо выйти к Ямбургу или внезапно оказаться возле Луги. Но всё это может быть обманкой... Третий взвод и конные стрелки первого батальона направляются по его следу к Кипени, а далее на Ямбург. Задача вытянуться по тракту и следить, не пересёчёт ли его противник. Первый взвод просёлками на Губаницу, Второй пусть вытянется до Царского. Штаб полка и батальона остаются здесь в готовности выступить. От дознавателей жду подтверждения направления поиска. Предупредите гарнизоны Выре, Кипени и Черковицах, что возле них может оказаться неприятель, пусть тщательней прощупывают вокруг себя. В поиск выходить немедля, взводным полчаса на приведение частей в готовность к выходу. Всем разойтись.

Великий князь издали наблюдал за происходящим, иногда открывая свой планшет и делая карандашом пометки. Через час всё успокоилось, войска направились к своим целям, а уставший Кобелев, постукивая пальцем по столу, неспешно обозревал карту местности. Великий князь решил воспользоваться передышкой и обратился к Ратькову:

— Абраам Петрович, я с вашего позволения пойду отобедать сейчас, дабы успеть вернуться к привычному для вас обеденному времени.

— Хорошо, Александр Николаевич.

Стоило великому князю подойти к дверям в Тронный зал, как со стороны Аванзала ворвался конный стрелок и бегом устремился к полковнику.

— Ваше Превосходительство, отряд неприятеля видели возле Малой Ропши.

— Укажи место, — ткнул на карту вскочивший Кобелев, — Там были все? Откуда сведения?

— М-м, — задумчиво пялился на карту стрелок, — точное число не известно...

28 июня 1828, Лемовжа

* * *

Великий князь оглядывал неспешные воды реки Луги стоя спиной к небольшой деревеньке.

— Что скажете, Денис Васильевич, — улыбаясь, обратился он к Давыдову, — удалось семинаристу задурить голову боевому офицеру? Его идея с разделением отряда на основной и два отвлекающих мне очень понравилась. Он рискует любая неприятность, и он не досчитается нужного числа людей на церковной службе.

— Да-а, — протянул старый партизан, — очень интересные манёвры получаются. Похоже, Кобелев уже определил направление основной группы. Один отвлекающий отряд уничтожен. Другой только проявился, но уже сейчас не выглядит как главный отряд. Кобелев не станет на него отвлекаться.

— А вдруг это ошибка, — улыбнулся великий князь, — но вы правы, теперь весь вопрос в том успеет ли Кобелев обложить этого зайца.

— Ваше Императорское Высочество, — подбежал к великому князь стрелок. — Господин полковник третьего ранга, сообщает, что его штаб уходит в Лугу прямо сейчас.

— Хорошо, ступай.

Великий князь со своими спутниками присоединился к Кобелеву уже уходившему из Лемовжи спешным маршем.

— Что побудило вас так спешить, Павел Денисович? -поинтересовался он у полковника, который, даже сидя в коляске, не отрывал взгляда от разложенной на коленях карты.

— Уничтожили наш разъезд возле Заполья. Мы отстаём на тридцать пять вёрст по прямой. Хорошо, что я ещё вчера разослал указание гарнизонам смещаться к югу. Если противник пойдёт по дорогам он непременно напорется на них. Если он пойдёт болотом, то уже послезавтра, когда он будет выходить, я успею перекрыть и со стороны Пскова и со стороны Новгорода.

— А по дороге отставание наверно около семидесяти вёрст будет? — спросил великий князь.

— Думаю около девяноста, — пожал плечами полковник, — мы туда не пойдём, там уже нет никого. Сейчас дойдём до Луги. За это время появятся новости, а далее штаб пойдёт в Залазье.

— Я понял, -кивнул великий князь. — Вы полагаете что ваши гарнизоны успеют занять свои места?

— Должны, — полковник указал пальцем на карту. — Как только я определился с направлением движения неприятеля, я тут же начал сдвигать гарнизоны на юг. Так, взвод, что стоял двадцать четвёртого в Луге, Сегодня уже должен быть в Боровичах. А если нужно, то четвёртого будет в Новгороде. А гарнизон из Гдова к тому же времени будет во Пскове.

— И более мелкие городки успеете занять?

— Занять успеем. Единственное что можем не успеть, это разбросить дозоры. И в эти дырки неприятель может и проскочить.

5 июля 1828, Боровичи

* * *

— Какие ваши планы Павел Денисович? — поинтересовался великий князь

-Противник, очевидно, идёт к Пскову или Порхову. Все мои взвода смещаются к югу. Поимка неизбежна, если хватит времени.

— Несомненно, а что с тем противником, что отошёл к Голушино?

— Там не более одного отделения. Это не основные силы. Ещё не менее трёх отделений идёт на юг.

— Но вы не взяли его?

— Я распорядился, но отделение имеет множество возможностей пропасть, в отличие от основных сил. Противник вполне может отвлекать нас, как это уже было с тем отделением, шедшим на Ораниенбаум.

— Значит, вы намерены смещаться к югу.

— Я полагаю их цель Псков.

— Понятно.

Штаб располагался в трактире. Боровичи были слишком малозначительным посёлком, чтобы иметь центральную площадь или улицу. Трактир, находящийся на столичном тракте, был основным сосредоточением жизни. По дороге, неустанно подгоняя лошадей, мчались два конных стрелка. Великий князь решил дождаться доклада. Стрелок, прибывший из Порхова, был не интересен. Порхов взят под контроль, разосланы секреты по округе. а вот другой гонец был из Городья.

— Ваше Превосходительство, разрешите....

— К делу — прервал Кобелев гонца.

— В Городье противник оставил на сохранение свою амуницию, взял деревенскую одежду... сколько смог... и направился к Медведью.

— Сколько формы он оставил?

— Двадцать семь, но нормальной одежды на всех не набрал, Городье слишком малолюдно.

— Офицерская форма есть? Впрочем... — Кобелев замялся.

— Нет.

— Это понятно, — Кобелев подошёл к карте.

— Что скажете? — поинтересовался великий князь.

— Он ушёл на Новгород. Офицерский мундир не снял, это понятно... Так, конных егерей ко мне. Штаб уходит к Новгороду... И дознавателей.

— Вы уверены, что возьмёте его? — спросил великий князь.

— Новгород закрыт нашими гарнизонами. Главное успеть их предупредить и...

— Новгород?

— Да, Новгород, теперь это очевидно, — полковник посмотрел на командиров конных егерей, вбежавших в пивной зал трактира. — Послать в Сутоки и Новгород звено, неприятель идёт к ним. Послать людей в Псков и Лугу. всем уходить на восток к Новгороду. Гарнизоны в Подберезье и Старой Русе предупредить. Гарнизон в Сольца подвинуть в Мшагу. И всех к Новгороду по кругу.

Так, — заметив появление первых начальников групп дознания, Кобелев переключился на вопросы разведки. — Дознанию, противник переоделся в мужицкую одежду. Очевидно, офицер оставил свою форму, дабы внушать местным властям почитание, но солдаты выглядят как мужики с винтовками. Такое должно бросаться в глаза не хуже солдатского взвода. Он ушли... скорее всего, на Минющу. Всем туда. До Новгорода они дойти не должны.

12 июля , Санкт-Петербург

* * *

После обеда, находясь в благодушном расположении духа, великий князь беседовал за чашкой чая с командиром легионной школы генералом первого ранга Давыдовым.

— Всё таки, перемудрил Спиридонов. Слишком много отделений отпустил от себя. В результате вынужден был возле Суток ждать своих людей, что прошли через Глушино. Там его и взяли. Если бы он не вынужден был задержаться в месте встречи, а продолжил постоянное движение, то шансы прорваться у него были бы больше.

— Надо отметить, что Кобелев проявил себя весьма решительным командиром, — улыбнулся Давыдов. — именно его решимость позволила так быстро реагировать на трюки Спиридонова. Должен признаться это были весьма необычные манёвры.

— Это не удивительно ведь легион не армия в привычном виде. В августе на полигоне у чёрной речки я намерен провести более привычные вам манёвры. Попробуем разыграть битву двух армий.

— Но ведь легион не армия, — повторил за великим князем Давыдов.

— Так это и будет особая битва. Встречный бой. Противники, заметив друг друга, должны будут немедленно открыть огонь и не прекращать его за всё время перестроения из походного порядка в боевой. Там же мы отработаем отступление и наступление с постоянным ведением огня. Не только винтовочного, но и пушечного. Так сказать будем учиться сочетать огонь и манёвр.

Неожиданно в офицерское собрание вошёл Закревский.

— Здравствуйте, Арсений Андреевич, присаживайтесь. Что привело вас?

— Здравствуйте, Александр Николаевич, Денис Васильевич. Я хотел поздравить вас с завершением манёвров, — начал министр внутренних дел, — но есть у меня и дело, которое наверняка покажется вам интересным. Я ведь знаю о вашем внимании к финским делам.

— Спасибо за поздравление, а особо благодарен вам за то, что помните о моём интересе.

— В моё министерство попала одна жалоба. Архангельский губернатор Бухарин обжаловал неосмотрительные с его мнения действия чиновника Голямина, уточнявшего границу между Норвегией и Империей. По мнению Бухарина, неосмотрительность Голямина привела к тому, что земли испокон веков принадлежащие империи перешли к шведам. При этом многие русские и финские лопари лишились рыбного промысла.

— Да, это интересно.

— К сожалению, эта граница была высочайше утверждена и нынешняя жалоба не имеет никакого значения.

— Не скажите, Арсений Андреевич. Я вижу в этой жалобе большой смысл. И хоть границу со шведами уже не подвинуть, но разобраться с тем, кто и по каким причинам отдал спорные земли, надлежит непременно. А заодно полезно составить своё мнение, почему именно сейчас архангельский губернатор решил пожаловаться. В одном вы правы не для министерства внутренних дел эта работа. Отдайте жалобу в мою канцелярию. Я же намереваюсь изучить все обстоятельства и доложить государю. Голямин... Голямин... А где он сейчас?

— Служит в Петровском пехотном полку в Свеаборге. Впрочем, вместе с жалобой готов передать справку о нём.

— И о губернаторе Бухарине. Я вам буду крайне признателен если вы составите обстоятельные справки о всех, кто участвовал в этом деле.

— Хорошо, полагаю шестнадцатого передать вам документы. В свою очередь буду признателен, если вы мне подробно расскажите, как прошли манёвры. Если не ошибаюсь, именно так вы планируете ловить банды в финских лесах.

— С удовольствием, присоединяйтесь к нашему чаепитию.

16 июля 1828, Санкт-Петербург

* * *

— Что ж, Абраам Петрович, — Великий князь указал Ратькову на лежащие на столе бумаги, — наши орлы добрались до тридцать второго егерского и были приняты Лишенем очень ласково.

— Я вижу, вы получили донесения, и где же наша команда сейчас? Разумно будет отметить их путь на карте.

— Непременно, но чуть позже, — кивнул великий князь. — Они нагнали полк в Валахии, на пути к Дунаю. Полагаю, в настоящий день уже форсировали его и сейчас идут куда-нибудь к Шумле или Силистрии. Меня радует другое, они сразу взялись за дело, и письмо Лишеня это подтверждает. Как мы и ожидали, командир полка жалуется на наших людей. Бланк и вовсе предстает в его глазах самодуром, настроившим против себя не только солдат, но и офицеров.

— Да, я предвидел такой поворот событий. Все эти медицинские устроения есть большая работа, которой не будут рады.

— Несомненно, — кивнул великий князь, — это не могло пониматься лучше, чем неудобства из-за блажи начальства . Вот когда Лишень увидит разницу в больных в его полку и соседних , только тогда...

Великий князь потряс в воздухе указательным пальцем и продолжил:

— Полагаю, в следующем письме он будет умолять меня или государя убрать Бланка. А к осени он будет превозносить его до небес.

— А что пишут относительно остального? — спросил Ратьков.

— Всё как мы ожидали. Солдаты недовольны кухнями. Удачливые артели не могут иметь приварки. Раздача еды с ротной кухни ожидаемо превращается в столпотворение. Офицеры не привыкли вмешиваться в солдатский быт. Кроме того, офицеры желают иметь отдельный стол. Все недовольны запретом брать воду для питья откуда-либо кроме кухонь. Поскольку офицеры и солдаты полка уклоняются от службы в части устройства кухни или медицинских мер, то для этих целей активно используются стрелки легиона. В результате они стали восприниматься как урядники или жандармы. Эта не любовь уже имела последствия в виде попытки бунта нижних чинов. Благо стрелки, приученные в любом деле действовать звеном и обязанные в боевых условиях всюду носить личное оружие, немедленно прекратили оное. От осмотров Бланка солдаты уклоняются, а офицеры попустительствуют этому. Требования по устройству отхожих мест игнорируются. Солдат, взятых на лечение, офицеры возвращают на общее положение. Всё это сопровождается полным равнодушием со стороны Лишеня. Вот так примерно обстоят дела.