— Что же касается конструкции, то труба канонира мне нравится, — покрутил в руках трубу великий князь. — Простая, жёсткая, есть дальномерная сетка. Но вот над стеклом предстоит работать. Вот что, Егор Христофорович, поскольку для меня это очень важно, я прошу вас своевременно извещать меня о ходе изыскания рецепта стекла. А для этого я прошу вас делать не менее двенадцати плавок в неделю. Нужно поставить возле отдельную мастерскую для шлифовки и полировки стёкол. Применять всякий раз разные добавки и способы изготовления. Все работы подробно описывать в журнале. Результаты в виде отдельных стёкол описывать нумеровать и хранить до надобности. Из этого журнала прошу делать для меня выписки, чтобы я понимал, что вами уже сделано, а также какие способы вы собираетесь испробовать в ближайшее время. Первый такой отчёт я жду от вас тридцатого сентября. А далее прошу направлять его мне каждые две недели.

Заметив, как Заводчик пытается что-то сказать, великий князь предостерегающе поднял руку.

— Возможно у вас не достанет времени самому заниматься этим. Возьмите толкового человека себе под начало. Помимо отчёта я ожидаю от вас смет на расходы и отчёты за уже понесённые. Рабочих опытной и шлифовальной мастерских на любые другие работы не отвлекать. Список этих людей представить мне с указанием оплаты за их труд. Вам всё понятно?

— М-м-м, Ваше Императорское Высочество...

— Не будем отвлекать людей от работы, — остановил заводчика великий князь. — Выйдем.

Они вышли из цеха, и великий князь зашёл в какой-то закуток, малозаметный для случайных прохожих, и поманил рукой Веддера.

— Я вас слушаю, — улыбаясь, он скользнул взглядом по лицам польских конных егерей, стоящих за спиной заводчика.

— Ваше Императорское Высочество, всё это мне представляется пустой тратой времени и денег. Здесь немыслимо наладить это дело.

— Я могу предложить вам поехать в Финляндию и наладить изготовление стекла там. Хотите? Впрочем, мне стоит напомнить вам наш давнишний разговор. Вы арендуете и управляете стеклянным заводом. И либо вы делаете на нём стекло под мой заказ, либо я позабочусь чтобы...

— Ваше Императорское Высочество, — гордо выпятив вперёд подбородок, прервал наследника престола Веддер. — Я арендую завод у Её Императорского Величества Вдовствующей Императрице Марии Фёдоровны и лишь перед ней обязан держать ответ.

— Вы уже испросили её благословения, на свои слова? — поинтересовался великий князь.

Не дожидаясь указания, егеря плотно сжали локти заводчика.

— Я не решился её беспокоить.

— А вы решитесь, иначе это сделаю я и тогда горе вам, если вы окажетесь в моей власти.

— Мой завод поставляет керамику в Павловский дворец, если я вынужден буду заниматься вашими ребячествами, то Её Императорское...

— Ты не понял, — по кивку головы великого князя егеря приподняли Веддера над землёй, — Не нужно мне ничего объяснять. Если ты считаешь себя правым, раздобудь повеление моей гранд Ма, или моего Папа. А без них мне слушать тебя не интересно. Либо делаешь, что мне надо, либо ищешь протекции у тех, кто меня сильней. Странно, что мне приходится объяснять это человеку во много старше меня. Поставьте его. Мы уезжаем.

Великий князь направился прочь в сопровождении своего конвоя и внезапно обернувшись указал на заводчика пальцем.

— Либо борись, либо делай что велят. Тридцатого я приду за первым отчётом. Пороть людей нынче pas comme il faut, но пару раз макнуть тебя в речку всегда можно. Да и деньги удержать не грех.

20 сентября 1828, Санкт-Петербург

* * *

— Ваше Императорское Высочество, — Юрьевич церемонно обратился к наследнику престола, — позвольте представить помощника директора Императорского фарфорового и стеклянного заводов коллежского советника Случановского, Алексея Григорьевича.

— Рад служить! — широко улыбаясь отрапортовал дяденька лет тридцати с большими залысинами, теснящими короткостриженые чёрные волосы.

— Надеюсь Вы сможете помочь мне, — кивнул в ответ великий князь.

— Не изволите присесть? Может желаете чай?

— Благодарю, но чая не надо.

В небольшом кабинете помощника было тесно. Половина комнатки, примерно три на четыре метра, была заставлена шкафами с бумагами и образцовой посудой. Тем не менее, троим разместиться вокруг рабочего стола Случановского оказалось вполне возможно. Конвой, чтобы не нависать над ними, остался снаружи.

— Так, чем могу? — спросил Случановский.

— Я имею интерес к стеклянному делу. Я принимаю живое участие в гатчинском стеклянном заводе, что управляется господином Веддером. Однако я столкнулся с большими трудностями, — по жесту великого князя, Юрьевич положил на стол футляр со зрительной трубой. — Мне необходимы в некотором количестве зрительные трубы. Также, я намерен озаботиться изготовлением микроскопов и других приборов. Но качество получаемых в Гатчине линз совершенно дрянное. Господин Веддер уверен, что самое главное, что мешает это плохой песок. И я хотел бы убедиться в этом и услышать ваши советы. Возможно, мне стоит искать другой завод для этого.

— Позволите посмотреть?

Случановский взял трубу из футляра, подошёл к окну, открыл его и достаточно долго смотрел сквозь неё на улицу. Потом он закрыл окно и вернулся к столу.

— Действительно, стекло весьма дрянное. От посторонних включений песок, может быть, и удастся очистить. Если разжиженный расплав перемешивать достаточно долго, то, 6наверно, можно добиться однородности. Но само стекло желтоватое с зеленью. В этом Егор Христофорович прав. Вам нужен белый песок, такой вы возле Гатчины не найдёте.

— А где можно найти?

— Пласты белого песка находятся южнее. Довольно много их по Оредежи, и ещё ближе к Луге. Если говорить о самой северной части вблизи Гатчины, то я посоветовал бы осмотреть Орлинское озеро. По его берегам почти со всех сторон выходят пласты белого песка. Там же вы можете найти и завод Риттинга в Дружноселье. Он из этого песка варит не дурственное стекло.

— Прекрасно, а этот песок действительно редок? Вы для Императорского завода возите песок оттуда?

— Я бы не сказал, что он редок в наших местах. Он часто встречается на юге губернии. Есть в достатке в Финляндии. На востоке по берегу Волхова . Есть и на онежском побережье, хоть там преобладают пески жёлтые. Важно не само наличие белого песка, а его чистота, толщина слоя из которого его можно было бы добывать, не боясь перемешивания с другим песком. По-настоящему крупных пластов чистого белого песка не так много. Мы получаем его из Саблино. Достаточно удобно сплавлять по Тосне. В Орлино пласт тоньше, и потому песок грязнее, и оттуда его пришлось бы везти телегами. Помимо Саблино, хорошие пласты есть на Волхове, на Ящере, в Реброво, в Борщёво, в Корпово и... наверно всё.

— Спасибо, однако не мог бы я разместить заказ на Императорском заводе?

— К сожалению, он не сможет принять его. Это дело для наших мастеров неизвестное, а времени на освоение совсем нет. Вы можете попробовать заказать у Риттинга. Насколько я могу судить вы не исключаете возможности открыть собственный завод. Это не столь дорогое дело, как кажется. Основные деньги уйдут на приобретение лесной дачи. И ещё потребуется горный инженер. Но думаю, Вам не составит труда его найти. Стеклянные заводы под изготовление бутылок открываются в наших краях многими и приносят хороший доход. Причём и купцы и помещики часто обходятся без инженеров вовсе. Для изготовления гутного стекла не нужно больших знаний. Ловкость мастера необходима, а инженер не обязателен. Любая дрянная склянка может найти своего покупателя. Для бутылок не требуется и песка хорошего. Вот что составляет неизменные хлопоты заводчика, так это лесная дача. Без топлива для печей обойтись невозможно.

— Я полагаю, что поиск дельных людей есть наибольшая сложность, для меня.

— Тут я могу рекомендовать вам обратиться к Василию Евграфовичу Самарскому-Быховцу. Он нынче занимает место столоначальника Горного департамента. Полагаю, Ему будет не затруднительно подыскать вам дельного молодого инженера.

22 сентября 1828, Орлино

* * *

Великий князь подъехал к двухэтажному дому купца второй гильдии Ефима Ивановича Риттинга, находившемуся недалеко от Орлино, в посёлке называемом Дружноселье. Заводчик широко улыбаясь приветствовал его:

— Рад видеть вас, Ваше Императорское Высочество, в наших краях. Милости прошу в дом, я уже распорядился об угощении. Прошу простить, что оказался не готов к вашему визиту...

— Пустое, Ефим Иванович, — отмахнулся великий князь, спрыгивая с коня, — Я тоже рад видеть вас и хочу пожелать здоровья вам и вашей супруге, но должен отказаться от приглашения. Я здесь по делу и хотел бы закончить с ним как можно скорее. Мне рекомендовали вас как хорошего стеклянного заводчика. У меня есть к вам заказ.

— Что ж, — сразу посерьёзнел Риттинг, — тогда прошу в заводские цеха, там обсудим дело.

— Прекрасно.

Цеха находились в метрах ста. Потому дорога не заняла сколь-нибудь значимого времени. Быстрым шагом в сопровождении Юрьевича и конных егерей великий князь подошёл к дверям ближайшего цеха и уже входя поинтересовался:

— Ефим Иванович, а что побудило вас поставить завод именно здесь.

— Это место хорошо тем, что рядом расположены не только пласты песка и лес, которым я топлю печи, но и река, втекающая в озеро. На ней я поставил колесо.

— А мастера местные?

— Ну что вы, здешние жители слишком не искусны. Мой отец пригласил мастеров из Германии. Русских тут живёт совсем не много, не более десятка из восьмидесяти с лишним человек. Может этим и объясняется качество нашего стекла.

— Возможно, посмотрим как у вас поставлено дело.

В достаточно просторном цеху стояло две конусовидных печи, высотой около трёх метров и в диаметре у основания четырёх. С четырёх сторон в её стенке сделаны закрывающиеся железными заслонками печные зевы. Рабочие подходили к печи. Открывали зевы и погрузив туда длиннющую трубку набирали стеклянную массу. После чего отходили в сторону освобождая место следующему. Если никого больше не было мальчишка лет четырнадцати закрывал зёв заслонкой, уберегая тепло. Стеклодувы, надувая стеклянные шары, называемые халявой, отходили ближе к открытым горнам, располагавшимся слева. Там некоторые отдавали халяву пожилым мастерам и возвращались к печи. В раздутом горне можно было подогреть остывающее стекло и придавать ему должную форму.

— Ничего особенного, в Гатчине у Веддера дело поставлено примерно так же, — отметил великий князь.

— Егор Христофорович? — Переспросил Риттинг. — Хм...

— К делу, Семён Алексеевич, достаньте зрительную трубу. Ефим Иванович, я намерен заказать у вас стёкла для зрительной трубы, надеюсь, что качество будет надлежащим. Меня не устраивает то, что может предложить Веддер.

Они вышли на улицу и заводчик долго осматривал окрестности в зрительную трубу. Закончив, он скривил губу и поинтересовался:

— Сколько таких труб вы хотите получить?

— В этом году не менее десяти. Если качество меня устроит, то в следующем я хотел бы получить до четырёх сотен больших труб, немного иной конструкции.

— К сожалению, я не смогу сделать стёкла должной чистоты. Наш песок имеет слишком много примесей.

— Но можно попробовать применить какую-нибудь особую очистку. Я готов заплатить достаточно.

— Увы, но у меня нет такой возможности. Я был бы рад вам помочь, но это дело мне не по силам. Я не намерен вселять в вас ложные надежды на мой счёт. А если вы готовы заплатить, то полагаю самым лучшим решением купить стёкла во Франции. В качестве извинений приглашаю вас отобедать.

— Спасибо нет времени. Но раз вы так любезны я хотел бы получше осмотреть ваш завод. Весь, включая добычу песка.

27 сентября 1828, Санкт-Петербург

* * *

— И всё же я предпочёл бы вот этот цвет, напоминающий июльскую выгоревшую траву. Понимаете ли, Семён Алексеевич, ведь речь идёт о боевом мундире, а не парадном. Зимину пришлось вываривать мундиры в чане с травой, чтобы стрелки были не так заметны со стен Силистрии. Яркий зелёный цвет слишком часто будет выглядеть тёмным пятном на поле боя. В то время как светлый имеет больше шансов остаться малозаметным. Конечно, это не так важно, когда солдаты выстроены в шеренги, но для стрелков легиона это может быть особо полезно.

— Позволю себе напомнить, что мундир легиона и так выглядит слишком просто. Государь уже обращал на это внимание. В боевом мундире вы намерены отказаться даже от заметных издали отличий обер-офицеров. Это может навредить не только чувству прекрасного или чинопочитанию, но и военному делу. В суматохе боя солдаты должны легко отличать офицера и следовать его приказам. Посыльные должны без затруднений находить командиров. Для этого даже при беглом взгляде обер-офицер должен быть отличим от унтера.

— Вы правы, для этой цели очевидно можно поставить офицеру перо на шапку.

— Я не уверен, что этого будет довольно. Общая суматоха боя. Все непрерывно перемещаются. Дым. Командир должен выделяться явно. Особенно это важно для обер-офицеров. Штаб-офицеры обычно не находятся в гуще боя. Я предлагаю для обер-офицеров установить большую шляпу чёрного цвета, перо, яркие погоны, контрастные ремни.

— Отчасти я с вами согласен, но никаких шляп. Они слишком громоздки. Как продираться через лесную чащу. Никакой шляпы. Погон... К светло-зелёному мундиру приложить плетёный серебристым шнуром погон. Контрастные по цвету ремни слишком прихотливы для боевого мундира. А шляпу... Как вам берет апельсинового цвета. Достаточно ярко при необходимости может быть легко убран и заткнут за ремни.

— Берет? Вы решили следовать столичной дамской моде, — усмехнулся Юрьевич.

— Да, берет, — кивнул великий князь, — швейцарские гвардейцы не похожи на дам.

— Возможно. Предлагаю сделать эскизы, — Юрьевич посмотрел в угол кабинета, куда великий князь приказал сдвинуть напольные часы, — Хочу напомнить, через двадцать минут к вам записан Поскочин.

— Да, я жду его. Если он приедет раньше я готов буду его принять.

— Хорошо.

Посетитель приехал за десять минут до назначенного времени. В офицерское собрание Ракетного заведения вошёл не молодой, стройный господин в чиновничьем мундире горного департамента.

— Здравия желаю, Ваше Императорское Высочество, надворный советник Поскочин Сергей Яковлевич Нижайше прошу-с меня выслушать.

— Здравствуйте, Сергей Яковлевич, в чём суть вашей просьбы?

— Это не совсем просьба, Ваше Императорское Высочество. По деловой надобности я имел беседу с господином Случановским, и он рассказал мне о вашем интересе к производству стекла. Я...

— Минуточку, — прервал Поскочина великий князь, — Я хочу вас угостить чаем. И вы мне подробно всё расскажете. Я действительно интересуюсь стеклянным производством и намерен выслушать вас подробнейше. Присаживайтесь. Семён Алексеевич распорядитесь о чае.