Зверь Лютый. Книга 19. Расстрижонка

Это — их личное мнение, часть их души. Социум "Святой Руси". Мечта "просриота".

Масса попадёвого народа исходит соками души и организма, рассуждая о подробностях дутья, литья и поковки. "Как бы нам обустроить всю Россию". В смысле: обжелезить. А дело-то не в подробностях технологии! Вот то, что уже повсеместно есть, просто используй правильно! Просто в три смены, с обеспечением непрерывной подачи сырья... "Святая Русь" — завалится, захлебнётся железом! Без всяких рацухерачеств!

Но — нет. И тогда через восемьдесят лет придёт Батый. Города будут уничтожены, наиболее населённые местности — речные долины — выжжены. Всё станет ещё более натуральным. В смысле: глубже в дремучий лес.

"Умом Россию не понять...

Железной гирею — не взвесить.

Обнять, прижать и зарыдать.

Или — на стеночку повесить".

Раз "понять" нельзя — то и не будем.

* * *

Тем более — мне сейчас и не надо. Вот есть такое... странно организованное производство, с вот такими внешними характеристиками. "Чёрный ящик" — знакомо?

Я не могу попросить князя Андрея:

— А повелей-ка ты, мил дружок Андрюшенька, смердам своим копчёным, сварить мне железишка, по 25 пудов на трубу. Да столько ж — тебе самому. Ты ж в Суздальской земле — самый главный. Как скажешь — так и будет.

И всем будет хорошо. Металлурги утроят производство. Разовьют свои профессиональные навыки. Оптимизируют тех.процессы. Под это дело дадут в обычный, внутрикняжеский оборот ещё железа, кузнецы доведут до ума и продадут на экспорт, товарооборот увеличится, налоговые поступления возрастут, производительность труда, урожайность и удойность, окотность и приплодность, уровень потребления жиров и углеводов... воинство княжеское приумножится...

Фиг.

Андрей — князь, но не самодержец. Серьёзные изменения в налогах — только с общественного согласия. Ростик в Смоленске тридцать лет пробивал свою "Уставную грамоту", которая всего только упорядочила налоги. Через коллективное согласие земства, епископа. А иначе — "вигвам". В смысле — по старине.

"Общественное согласие" — это хорошо или плохо? — Хорошо! Прекрасно, прогрессивно, гуманно, демократично, патриотично, исконно, посконно и либерально! Я сам, как законченный дерьмократ, либераст и гумнонист, всеми фибрами и рёбрами — "за"!

Результат: отрасль "металлургия" — в Суздальском княжестве использует 2-3% своих производственных мощностей.

Для сравнения: загрузка мощностей мировой сталелитейной промышленности в конце 90-х годов оценивалась в 68%. Это называют — "глубокий затяжной кризис".

Конец семьдесят четвёртой части

Часть 75. "Ах, какая женщина..."

Глава 407

— Небогато живёте. Славный князь Андрей Юрьевич. Да уж... Мне у соседа последнее отбирать — нехорошо, не по чести.

Ну-ну! Ты ещё на меня зубами лязгни! Или ноздрями — огнём пыхни. Змей Горыныч возле-клязьменский. Ты, брат Андрейша, помни место своё. Ты — князь Суждальский. Всего-то. Такие — были и будут. А я — "Зверь Лютый". Другого такого нет. Потому что с мозгами. Иногда.

— Будь любезен, светлый князь, прикажи плавильщикам, да доменщикам, да кузнецам в земле твоей проживающим, собрать сор, что из печек да горнов их вываливается, от земли очистить да ко мне на Стрелку привезти. Не менее полста пудов с варницы да по десятку пудов с горна. А кто похочет больше, чтобы двор свой чище сделать — и больше пусть везёт.

— З-зачем?!

О! Прежде было у Андрея Боголюбского два взгляда. Прищуренный. Когда ему всё надоело. И высасывающий. Когда он душу из человека вынимает, прежде чем тело на плаху послать. А ныне и третий появился — изумлённый. Думал — вчера на "Ласточке" померещилось. Ан нет. Красивые у Суздальского князя глаза. И чего он ими то — сверкает, то — прячет? На них же просто любоваться можно! "Южная ночь" глубокого чёрного бархата. Агат? Нет, лучше.

— Как зачем, княже? Буду, по обычаю своему, делать из дерьма конфетку. Из железоделательного дерьма... ну, наверное, железный пряник получится.

— С кузнецов железо брать... Взбунтуются народ от новой подати.

Скотник проявляет глубокое знание реакции народных масс на введение нового налога. Молодец. Не задарма хлеб свой ест.

— Об каком железе речь, уважаемый? Я толкую об чистоте, об порядке вокруг мест кузнечных. Об шлаках железоделательных. Возле каждого такого места собирается множество гадости. Которую доменщики из печек выпускают да на землю сливают. Поскольку оно — железу сделаться мешает. Хрень такая, чёрная, вонючая, дырчатая. Кусками вокруг каждого кузнечного места валяется. Варницы многие по многу лет работают. Прям по уши зарастают этим дерьмом. Вот я и говорю, княже, вели почистить да и вывезти ко мне.

* * *

Чисто для знатоков. Сыродутный процесс даёт очень железистый шлак. В цифрах: в болотной руде железа около 50%. И в шлаке русских варниц — столько же. Бывает до 65%. Только Райковецкая домна даёт в шлаках меньше 20%. Но это — следующее столетие, и ростом она — под три метра.

Как же так?! Откуда?! — Оттуда. Между выкопанной рудой и рудой перед печкой есть тех.процесс. Называется "обогащение". Делается весьма примитивными, деревянными инструментами (колотушка, корыто, сетка из прутьев, костерок в яме...), но повышает содержание железа до 80-90%. Разница в минеральном составе исходной руды и шлака — в доле кремнезёма. В шлаке в полтора — два раза больше. Не проблема: вариации состава болотных руд столь велики, что захватывают и этот диапазон. Просто надо учитывать при повторном обогащении и выборе режима плавки.

Почему святорусские металлурги не использовали собственные шлаки в качестве исходного сырья — не знаю. Как не знаю, почему "пустая порода" оловянных рудников Корнуэлла, формировавшаяся в виде цепей невысоких холмов со времён древних кельтов и расцвета финикийцев, назвавших эти места Оловянными островами, пошли в переработку только в 19 в. В 20 в. уже и тридцати лет достаточно, чтобы отвалы переработки полиметаллических руд — снова стали исходным сырьём. На новом уровне технологии.

Человечество давно усвоило, что продукты собственной жизнедеятельности могут быть полезны. Но это удивляет и раздражает. "Знали бы вы из какого дерьма растут эти прекрасные розы" — не знают и не хотят знать.

Это забито в человеческие инстинкты со времён обезьян. Когда отходы любой макаки представляли бактериологическую опасность для всех остальных. Понятия "замкнутый цикл", "безотходное производство", "углублённая переработка сырья", "получение энергии из отходов" — из 20 века. Идеи-то известны. Где-то, когда-то, кому-то... Но мыслить этими категориями здесь не принято. Более того — неприлично.

Выращивать себе пищу, используя содержимое выгребной ямы — противно, но нормально. "Все так живут". А заново раздробить куски шлака — извращение.

* * *

— Я так гляжу, вьюноша, ты по дерьму — большой мастер.

Во! Нам попался казначей с юмором! Дядя, засунь свой юмор в... в своё среднее средневековье. Где ему и место.

— Это ты точно заметил, боярин. Я по дерьму — самый главный рудознатец. Вот, к примеру, ты воду колодезную пьёшь? Во-от. А не знаешь, что всю воду, которая на свете белом плещется, люди да звери, прежде нас жившие, уже два раза выпили. И — выписали.

— К-как это?!

— Что, прям здесь показать? Как это делается? В палатах княжеских? Или до нужника потерпишь? Я тебе там такую струю покажу... радугой любоваться будешь!

Скотник — обиделся. Налился багрянцем. В сочетании с белой бородой это даёт интересную цветовую гамму. Но долго полюбоваться не довелось.

У Лазаря — богатое воображение, глубокое восприятие и тонкое пищеварение. Наслушавшись моих измышлизмов по теме "круговорот воды в природе и организмах", он перевёл взгляд на кружку кваса, которую держал в руке.

Длины его пищевода хватило только до ближайшей стены. Дальше мы, всей честнОй компанией, прослушали арию Рыголетто в его исполнении. Как раз из-за того ларя с гравировкой из не-подсолнечника.

Ну, что сказать? У парня хорошие вокальные данные. Совершенно свободно берёт верхнее "ля". И выдаёт нижнее "до".

Вот стану я старым и толстым — построю на Стрелке оперный театр. Может даже — и Большой. А Лазаря возьму на амплуа "первого любовника". Хотя вряд ли: он же тоже таким станет. Да ещё и лысым. Мне-то уже всё равно, а ему — плешь петь мешать будет.

— Разберитесь тут. Дать всё. Сколь можно. Пошли.

Андрею надоела вся эта... оперетта с желудочно-кишечным и материально-техническим либретто. Он встал, осторожно обошёл дёргающиеся в ходе вулканической деятельности, в смысле — в пароксизме извержения, пятки Лазаря, и направился к следующим дверям. Я, естественно, следом.

Ну и планировочка! Мы так и будем ходить по этим анфиладам, загаживая одну комнату за другой? Чем-то напоминает Безумное чаепитие в "Алиса в стране чудес".

Там они тоже всё время пересаживаются, и никто не моет посуду. Ну и кто здесь будет Болванщиком? Я — лучше Мартовским Зайцем. У зайцев в марте в их трёхчастных желудках идёт такая ферментация...! Домашнему самогонному аппарату — не сравниться! Почему их косыми и называют. Если уж гадить, то хоть под кайфом — всё веселее.

Третье помещение было ещё меньше, ещё темнее. И отгорожено от общего прохода приличной стенкой.

Андрей махнул рукой, проследил, чтобы я плотно закрыл дверь, подошёл к единственному закрытому окну, уставился в бутылочного цвета стеклянный кругляш и замолчал. В смысле: продолжил молчать. Как-то... глубоко.

Весёлое возбуждение предыдущей сцены постепенно оставляло меня. По материально-техническому, после слов Андрея, Николай возьмёт всё возможное. И даже немного сверху. Остальное, типа киновари, серного масла, образцов замков, весов... Там объёмы небольшие — можно докупить. И из Всеволжска не с пустой мошной вышли, и дорогой... несколько разбогатели. Есть ещё пара-тройка моментов, где мне нужно просто его решение.

— Ты — прав. Она — курва.

Ё...! Погоди-погоди... Не понял я. Так я прав?!

— С чего ты решил?

— Я — спросил. Он — соврал.

Факеншит! Мозги кипят! Как-то сходу переключиться со способов сбора и транспортировки отходов железоделательных производств на... на способы объективизации внебрачных связей экс-супруги светлого князя...

Имён — не названо. Деталей — ноль. Зачем он мне это сказал? Душу облегчил? Ищет сочувствия? — Не верю.

Собрался прирезать ввиду ненужности после подтверждения из независимого источника? Я ж тут вообще... После подтверждения — избыточный фактор возникновения возможных проблем. — Нет, антураж и реквизит — неподходящи.

— Маноха с ним уже работает?

Кажется, зубы скрипнули. Не вижу — не поворачивается лицом. А спина у него... кавалерийская как всегда.

— Я... я не могу. С ним. Так.

Понятно. Препятствия на двух уровнях, как минимум.

"Он — соврал" — это о епископе Ростовском. Что Андрей спросил, о чём "он" соврал — несущественно. Главное: князь посчитал ответ епископа лживым и отнёс эту лживость к ситуации с Улитой. Насколько обосновано — неважно. Теперь, по логике, должны были последовать конкретные оперативно-розыскные... С использованием дыбы, калёного железа и горящих веников. Но...

Андрей и Феодор — давние соратники. Сподвижники, единомышленники. Они вместе, бок о бок, рука об руку, прикрывая друг другу спины, помогая, поддерживая, вытаскивая и выручая... несколько последних лет создавали эту землю. Федя не стал бы епископом, просто — не добрался бы до Константинополя, если бы не помощь Андрея. Андрей не одолел бы ростовское и суздальское боярство, если бы не яростная проповедь Феодора.

Боголюбский не только предал отца, самовольно уйдя из Вышгорода, но и не исполнил его "духовную". Преступление не только перед законами мирскими, земными, но и перед божьими, небесными. Даровать ему прощение в этой части может лишь слуга божий. "Даровать" — Андрею. Убедить всех остальных в "кошерности амнистии" — только авторитетный, уважаемый пастырь.

* * *

Юрий Долгорукий, отправляясь в последний раз в своей жизни в Киев, написал завещание. По которому Залесье оставалось самым младшим его сыновьям, "гречникам". Старшие должны были сесть в княжествах на Юге. Глебу-Перепёлке предназначался любимый им Переяславль-Южный. Ещё один сын сел князем в Поросье. Андрею отдали Вышгород.

Сходно поступил Мономах, переведя, в последние годы своей жизни, своего старшего сына и наследника Мстислава Великого, из второго по важности на "Святой Руси", но далёкого Великого Новгорода — в Белгород Киевский.

Андрей — следующий Великий Князь? — Это против "лествицы", но её уже столько раз "насиловали" в предыдущие десятилетия, во время войн между Изей Блескучим и Юрием Долгоруким... Могло получиться. Если бы не личные свойства Андрея и Юрия.

Долгорукий не ограничился одним лишь завещанием, разовым "оглашением" своей воли в церкви. Он организовал пышные торжества по случаю "крестоцелования" на верность его детям. Присягнули вся дружина и население.

Колокольный звон пышной церемонии в Суздальской земле услышали все на "Святой Руси". И — не только.

Долгорукий, муж принцессы византийской, передал её детям (а не детям от первой жены — половчанки) княжество, устроил богатый праздник, сходный, по торжественности и пышности, с церемонией восшествия монарха на престол.

Но Андрей... Он не любил Юг. Он исполнял приказы отца, участвовал в южных походах. И раз за разом советовал, при каждом удобном случае: уйдём домой, уйдём в Суздаль. В одном из эпизодов бесконечной войны за "шапку Мономаха", он поссорился с отцом и "ушёл домой до холодов". А Долгорукий остался в Остре на Десне. Изя блокировал его в этом маленьком городке, они обменивались письмами, обзывали друг друга ругательным словом "царь". Об этом я уже...

Ни Долгорукий, ни Боголюбский не были "простыми", одномерными людьми. А уж взаимоотношения между этими двумя великими князьями, отцом и сыном, "греком" и "кыпчаком", сибаритом и "бешеным" — всегда были... разнообразны и многоплановы.

Достаточно сравнить ситуацию Мономаха и его сына с ситуацией Долгорукого и Андрея.

Внешне — похоже. Но детали...

Мономаха киевляне любили, они сами призвали его, в нарушение "лествичного" права.

Долгорукого — ненавидели, постоянно призывали его противников, сражались на их стороне. Кровь свою проливали, лишь бы не отдать город под власть Юрия.

"Я — князь твой!" — на поле боя кричит неузнанный, сбитый на землю, Изя Блескучий киевскому ратнику.

"Вот тебя-то мне и надо!" — отвечает киевлянин и ударом вминает шлем на голове князя. Полагая, что перед ним Долгорукий или кто-то из его сыновей. Это — ненависть, стремление уничтожить, а не просто победить.

Мономах пережил всех своих противников. Сын его Мстислав, после вокняжения, воюет против полоцких князей и половецких ханов. Он сам является нападающей стороной. Ибо на Руси — мир и согласие.

Долгорукий, вокняжившись в Киеве, имеет перед собой непримиримых противников — Волынских князей, и ненадёжных союзников — князей Смоленских и Черниговских. Которые, явно, переметнутся к противнику. Это "наследство", в случае вокняжения Андрея, будет годами "висеть" на нём.