Вот так и формируются наполеоновские планы — ага, на ровном месте. Когда из дому отплывали — ни о чём подобном ведь и не помышляли. До Востока хотели добраться в основном ради его растительных ништяков — раздобыть посадочный материал, завезти к себе в Вест-Индию, размножить в подходящих местах, и гребись он тогда конём, этот сам по себе на хрен нам ненужный Восток. Ни Капщине нашей, ни Горгадам, ни Вест-Индии, ни Азорам с Мадейрой, ни тем более Испании он не опасен. Варится себе в своём соку, ну и хрен с ним. Что у нас, поближе нет дел поважнее? У нас ни одна из колоний не обжита ещё целиком, и нет на это пока ни людей, ни грузов для них. У нас Канары буквально под носом глаза мозолят, и хотя заняться ими мы готовимся, до полной готовности ещё очень далеко. По той же самой причине. А когда изготовимся, так не на весь архипелаг, а опять же, на один остров, потому как — правильно, не будет у нас ещё на весь архипелаг сразу ни войск для завоевания и оккупации, ни колонистов. Один остров только и готовимся взять, а на остальные долго ещё будем только облизываться. Пожалуй, я оружия на тот будущий Канарский легион наклепаю раньше, чем Тарквинии хотя бы половину его солдат набрать сподобятся. Куда тут ещё на тот Восток силы выделять? Получается ведь, как и в реале у той Португальщины выходило — тут кусок отгрызли, там кусок отгрызли, ещё вон там, ну и всё, силы распылили, и расширить ни один из захваченных плацдармов банально нечем.
Бразил, Сан-Томе, Барбос — это промежуточные транзитные базы, на которые помногу народу не нужно. Но Азоры — это наш хайтек и вообще развитие, и на них нужна прорва людей. Куба — это наша будущая основная промышленная база, а одновременно и плпцдарм для будущей экспансии и на остальную Вест-Индию, и в Мезоамерику, так что и туда тоже нужна прорва народу. Горгады — узловая база, обслуживающая не один, а уже два атлантических маршрута, и туда людей нужна хоть и не прорва, но и не с гулькин же хрен. Даже не с дронтовый, скажем так. Ну а Капщина даже без учёта транзита на Восток нужна для закольцовки и перевода на самоокупаемость южноатлантического маршрута, и будь она на острове, обошлась бы тем, что уже в неё вбухано, но она на материке, и из-за этого туда тоже нужна прорва людей.
Маврикий — это уже база подскока на Восток, без которого сам по себе он нам на хрен не нужен. Поэтому и его дальнейшая судьба в наших планах была под вопросом. Если будут на Востоке какие-то постоянные дела, требующие постоянных плаваний туда, то база на Маврикии нужна, и тогда её нужно будет развивать как следует. А если хапнем все нужные нам восточные ништяки и увидим, что не нужен нам больше Восток, то тогда нахрена нужен Маврикий? Эвакуируем тогда с него всех людей со всеми их пожитками на Капщину, где они тогда нужнее будут, а базу на Маврикии консервируем на случай, если когда-нибудь ещё понадобится в будущкм. И склонялись к мысли, что скорее всего, этот вариант консервации как раз и ожидает Маврикий в перспективе. С этой мыслью и плыли к нему, и колонию на нём основывали. И не расстались бы с ней, если бы не Мадагаскар.
Вроде бы, и не нужен он особо, да и осваивать его некем, но поглядели мы на него, заценили, в бесхозности его относительной убедились — и проснулась жаба. Какой же русский не любит халявы? А тут — именно халява, лежащая чрезвычайно хреново и так и просящаяся, чтобы её прихватизировали. Шоб було, как говорится. Это сейчас людей на него нет, но ведь размножатся же рано или поздно, и надо, чтобы было куда. А вдобавок, один же хрен к Индии рвёмся, где народу неприкаянного хренова туча, и далеко не весь он там бестолковый типа цыган всевозможных. В реале европейцы на все эти острова из Индии людей завозили и даже в Южную Африку немало их завезли. Нам, конечно, вовсе не диаспоры эти индийские нужны, а люди для пополнения турдетанских общин с полной среди них ассимиляцией, так что сразу проблему пополнения и с ними хрен решишь, но семью туда, семью сюда, да девок бесхозных посмазливее для неженатых ещё мореманов и солдат — глядишь, проблема и половчее рассасываться начнёт. Не весь ведь Мадагаскар сразу хапаем, а пьём глотками, с маленького Нуси-Бе начиная. Правда, теперь тут ещё и Сейшелы наклюнулись, тоже жабу в нас пробудив, и это передний край, на котором нам тем более не нужно никаких индийских диаспор. Ну да ладно, семь бед — один ответ...
— Дядя Максим! Я была сказать — буду съесть два большой крокодил? — хоть бы что шиакодявке, лопает за обедом в натуре второго уже крокодила и прикалывается себе по этому поводу, — Я была сказать — я буду сделать!
Тунику ещё перед обедом скинула демонстративно — типа, вы как знаете, а море вообще-то существует для того, чтобы люди в нём купались. И что ей тут на это вменяемо возразишь, когда мы и сами исповедуем этот принцип, и она об этом знает? Да и нахрена, спрашивается? Должен же хоть кто-то наслаждаться жизнью, верно? И когда ешё, если не в счастливом детстве? И мы бы с удовольствием просто побалдели на этом шикарнейшем курорте, если бы было на кого свои заботы взвалить. Но увы, нам — не на кого. Слишком до хрена вопросов, требующих наших мозгов и знаний. Тут и по поводу главной колонии репу чешешь, и по поводу её снабжения, и по поводу своей частной лавочки на то светлое будущее, когда руки до неё дойдут. И чьи, кстати? Икера сюда направить, когда закончит преподскую стажировку? Или обождать, пока Ремд дорастёт? Кто-то ведь должен будет и Волния на Кубе сменить, который мне в Нетонисе будет нужен, потому как замыслов как раз под его мозги — громадье. Неглупый человек сказал, что семья — это ячейка общества. Ведь в натуре же, как в стране — так и в семье. Вроде бы, и есть кадры, да ещё какие, ведь отборные же, а один хрен на все прорехи их не хватает, и чешешь репу, какую дыру ими заткнуть, а какую терпеть. Примерили пробковый шлем, называется. И только у Паримы, шмакодявки этой протомалайской, реально курортное настроение. Красота, кто понимает!
Крокодилами или акулами её на этом пляже пугать и самим-то смешно. Между берегом и рифом коралловое мелководье, на фоне которого не заныкаться ни крокодилу, ни акуле — дозорные ещё на дальних подступах их засекут и сами же первыми обстреляют. Мы и сами, конечно, и искупаемся с удовольствием, и позагораем — на курорте мы или не на курорте, в конце-то концов? А потом надо будет в самом деле вдоль всего этого пляжа пройтись, да скорлупу тутошних жопастых орехов поискать. Содержимое свежего ореха, кстати, довольно безвкусное, нормальный кокос вкуснее, так что немного теряют те, кто в качестве чудодейственной панацеи растёртой в порошок скорлупой пользуется. Уж всяко не хуже используемого таким же манером носорожьего рога, а ущерба для экологии всяко меньше. В Индии знают наверняка, и к бабке не ходи, а вот интересно, знают ли в Луже?
Хрен знает, удастся ли развести эту пальму в Вест-Индии. В нашем реале никто этой задачи не осилил, а вот насколько настойчивы были попытки, известная нам история дипломатично умалчивает. Может, не особо-то рьяно и пытались? Если по одному ореху сажали, то понятно, что обломились — пальмы-то разнополые. Да и медленный рост тоже как-то энтузиазма не прибавляет. А нам ведь сейчас и просто катастрофически не до того. Поважнее дела есть...
7. Тамманава.
— Слоны идут на север, — сказал я по-финикийски купцу, ничем среди тутошних торгашей не выделявшемуся, если не считать бронзового перстня на пальце с характерной львиной мордой — ага, тарквиниевской, хрен спутаешь с местными, если в курсе.
— Упрутся в море и повернут обратно, — произнёс тот условный отзыв, разглядев такого же тарквиниевского льва на моём пальце.
Я небрежно перебрал несколько выложенных на прилавок безделушек — дрянь, типа, а не товар, агент Арунтия понимающе кивнул, поручил торговлю помощнику, а нас пригласил вглубь лавки под навес. На восточных базарах так обычно и бывает — никто не выложит самый ценный товар на открытый прилавок, где его легко может скоммуниздить ушлый вор. Серьёзный товар — внутри, куда и приглашаются серьёзные покупатели.
Я не упоминал ещё, что восточные финики, то бишь собственно финикийские, давно уже говорят по-гречески? Давно — это со времён Филиппыча, разрушившего после взятия приступом старый финикийский Тир и продавшего в рабство всех его уцелевших жителей, кто не успел спастись на карфагенских кораблях. И хотя во вновь отстроенном Тире поселились не только греки, но и финики из окрестностей, и таких там большинство, город ведь строился как греческий, с греческим начальством, благоволящим грекам или грекоязычным, так что и финики нового Тира намёк поняли. Поняли его и финики прочих городов, от Филиппыча не пострадавшие, но новый порядок просёкшие. Финикийского не забыли, богам в своих храмах на нём молятся, с деревенской роднёй тоже на нём говорят, но городским светским языком в эллинистической Финикии стал греческий, и не первое уже поколение фиников-горожан говорит на нём как на родном. Поэтому на греческом я и представился агенту тестя, когда мы скрылись в его лавке от лишних глаз и ушей.
Восток — дело тонкое, и сразу о делах большие и уважаемые люди не говорят, а сперва вопросами вежливости обменяются, и это может затянуться не на одну минуту, а в особо тяжёлых случаях — и не на пять. Тут и напитком каким-никаким местным угостят, и изволь его продегустировать, дабы хозяина не обидеть. Хвала богам, китайский чай здесь в употребление ещё не вошёл, а иначе ведь пришлось бы и его вливать в себя, да ещё и не одну чашку — ага, вот в эту субэкваториальную жару! Слабенькое и с кислинкой вино из каких-то местных фруктов, принесённое слугой купца из погребка — совсем ведь другое дело. Правда, пришлось ещё и о погоде поговорить, и об общих знакомых. Не люблю эти китайские церемонии, но во-первых, если я зять и доверенное лицо его нанимателя, это не значит, что надо немедленно выстроить нижестоящего в две шеренги на подоконнике. И на Востоке таких начальничков не очень-то уважают, хоть и вида не покажут, а нам с этим человеком работать, и работать не для галочки, а на результат. Пусть видит, что работать с нами нормально можно, не как с блатными и распальцованными макаками. А во-вторых, раз уж так на Востоке принято, и иначе серьёзные дела на нём не ведутся, то надо и самим привыкать. И оказалось, кстати говоря, что не только тот этруск из окружения тестя, что на контакт с ним выходил и о нашем прибытии его предупреждал, наш общий знакомый, а ещё и некий Ганнибал Барка, с которым — в бытность его на службе у Антиоха — сидящий сейчас перед нами человек успел плодотворно посотрудничать.
Например, не без его помощи была раздобыта та самая древняя гречка, которой не только не питаются, но и вообще её не знают древние греки. До верховьев Инда за ней человек дотянулся, когда другие только в устье его торгуют, да и банановая рассада тоже через его руки прошла. С тростником вот только сахарным облом вышел, потому как и он тоже не всемогущий. И хотя это не единственная причина, по которой нас принесло сюда, но в числе прочих задач будем решать и эту. Мы же не через Птолемеев гребипетских, а с юга прибыли, сами ни разу не греки и не финики, так что с нами, если сами глупостей не наделаем, и разговор у индусов тутошних уже немного другой должен получиться.
Мани, сын офиникиевшего перса от наложницы-индуски, строго говоря, тоже к птолемеевским торгашам прямого отношения не имеет, просто спалился уже на связях с людьми, прибывшими оттуда, вот и не может теперь доказать индусам, что не работает на Птолемея Очередного и здесь. Тапробана эта, как я уже упоминал — международный центр торговли жемчугом, а уж о том, как он вырастает в цене по дороге с неё в Александрию, я ведь тоже упоминал? Стоит ли удивляться паранойе тех, кто зарабатывает себе на масло к хлебу вот этими жемчужными спекуляциями? А так-то его семья из тех фиников, которые при захвате Финикии сирийским Антиохом не эмигрировали в Александрию для ведения привычной торговли через Красное море, а остались в теперь уже сирийском Тире, сменив и подданство, и торговый маршрут. И в какой-то мере даже выгадали от этого. В какой-то мере, поскольку были и явные минусы. Караванный путь к Евфрату, спуск вниз по реке и фрахт местного морского судна в её устье, не говоря уже о куда более трудном подъёме по Евфрату против течения на обратном пути — всё это и затрудняло сам путь, и повышало путевые издержки. Но зато выход в Персидский залив позволял обойти юг Аравии с этими натыканными вдоль всего её берега таможнями бармалеев, а каботаж вдоль берега Ирана, разведанный ещё Неархом, выводит прямо к устью Инда. Ну, если пиратам конкурентов южноаравийских не попадёшься, которые стремятся к установлению в торговле с Индией своей полной монополии. Но флот Селевкидов своё дело знает и уплачиваемые пошлины обычно отрабатывает.
Вот к югу от Инда и вдоль Малабарского берега — там уже местные раджи море контролируют, и башлять приходится уже им, дабы защитили от бармалеев. Им и порядок в своих водах желателен, дабы никто и не смел пиратствовать кроме них самих, и отрезок пути до бармалейских портов в свои руки перехватить хотят, оставить самим бармалеям их Аденский залив с проливом в Красное море, а торговлю с Персидским заливом отжать у них полностью. Грекам же с финиками приходится или тем башлять, или этим, смотря по чьим водам маршрут проходит. И товары-то ведь ценнейшие, но как тут разбогатеешь с таким рэкетом? И естественно, все зарабатываюшие на нём князьки с бандюками вовсе не горят желанием лишиться своих традиционных доходов. А возле Тапробаны ещё же и эта паранойя жемчужная тоже спокойной обстановке не способствует.
Из-за неё, собственно, наша встреча с Мани и была назначена в этой Тамманаве на месте будущего современного Путталама в одноимённой лагуне. Подальше и от банок, где жемчуг этот добывается, и от устья реки Аруви, ближе к верховьям которой нынешняя столица расположена — Анурадхапура. В ней, естественно, весь официальный жемчужный рынок, но если местный жемчуг интересует, а не привозной, то его норовят купить прямо у начальства ловцов в устье реки, так дешевле, но если спалишься на этом, то смерть. Есть кому и заложить горе-контрабандиста, и хорошо ещё, если это просто местный шантажист окажется, которому не гибель твоя нужна, а подзаработать на тебе. Хуже, если тебя спалят конкуренты — местные, малабарские или бармалеи. Поэтому — на хрен, на хрен.
Городишко эта Тамманава — так себе, хотя и была в своё время первой столицей высадившегося как раз здесь изгнанного отцом за интриги откуда-то из Бенгалии принца Виджаи, ставшего позднее родоначальником первой династии цейлонских царьков. Но то позднее было, а высадился он с несколькими сотнями сторонников в необжитом месте, на которое никто особо и не претендовал. Ну, по правителю и столица. Потом-то перенёс её, когда местных правителей на ноль помножил и сам место ихнее занял. Назывался ли весь остров Тамбанипанни ещё до него или был так обозван при нём, Мани сам не в курсе — об этом местных знатоков спрашивать надо. Но это разве только специально для Юльки, как руки дойдут, а пока для нас это не столь важно. Важно только, что Тапробана — это как раз перевранное при нескольких передачах местное название Тамбанипанни и относится оно сейчас к острову в целом. Завоеватели насаждают новое название — Синхала — по названию своего племени, но в массах оно не очень-то популярно. Столица переносилась царьками дважды, если не трижды, и государство тоже меняло название. Последнюю сотню лет оно дразнится Пихити со столицей в Анурадхапуре и теоретически охватывает весь остров, но на юге есть ещё Рухуна со столицей в Магаме и своей собственной династией царьков, то ли подчиняющихся царькам Анурадхапуры, то ли хрен на них забивших. Синхалы как те, так и эти, индо-ариями себя считают, хоть и смешались, конечно, с местными туземцами, язык — ну, Мани его в основном понимает, если лопочут на нём не слишком быстро. Он в Магаме сам не был, но наслышан от торговых партнёров, что тамошние царьки в дальнем родстве с царьками Анурадхапуры, а вздорят из-за религиозных разногласий.
